Эми Фетцер
Мятежное сердце
Глава 33
Когда он проснулся, Микаэла, уже одетая, сидела у окна, а Кабаи заканчивал ее причесывать. Рейн приподнялся на локте, наблюдая за женой: она нахмурилось, потом лицо у нее разгладилось и появилась ослепительная улыбка.
– Думаешь обо мне?
– Думала, – призналась она. Кабаи воткнул последнюю шпильку, что-то шепнул ей на ухо и вышел. Она подошла к мужу в облаке шелестящего светло-зеленого муслина. – Я думала, что если ты сегодня не покажешься внизу, твоя семья решит, что я привязала тебя к кровати.
Рейн улыбнулся, схватил ее за руку и потянул к себе.
– Интересная мысль.
Она прильнула к его губам, и ее тело мгновенно проснулось. Ей очень хотелось сказать Рейну, как сильно она его любит, но вдруг он сочтет, что ее признание вызвано ночью страсти. Они до рассвета не выпускали друг друга из объятий, и боль, которую причинил ей Уинтерс, отступала всякий раз, когда Рейн касался ее, освобождая ее душу для огромной радости, которую она снова и снова открывала для себя.
Микаэла отстранилась, но он потянулся за ее губами, сорвав еще один поцелуй, прежде чем отпустить жену.
Его взгляд скользнул по вырезу платья.
– Я в мгновение ока могу снять с тебя все это.
– И твоя мать нас застанет. Она меня ждет.
– Зачем?
– Я спросила ее о лекарствах, и она согласилась научить меня кое-чему.
– Значит, ты проведешь с ней весь день.
– А ты не сумеешь найти себе развлечение на некоторое время?
– Я собирался развлекаться с тобой.
– Я для тебя всего лишь игрушка, да?
– Это для меня не игра.
Рейн начал ее целовать, нежно и страстно, а его руки уже пробрались под юбку, гладя ей бедра. Микаэла с таким жаром прильнула к его губам, что он сразу изготовился к бою.
Кто-то позвал ее, она встала, оттолкнув мужа, но тот отбросил простыню, чтобы Микаэла увидела, как он возбужден.
– И ты хочешь оставить меня в таком состоянии? – обиженно спросил Рейн.
– От этого наша встреча будет еще приятнее.
– И когда же она произойдет?
– Позже.
У двери Микаэла остановилась, положив руку на задвижку, и оглянулась. В ее глазах мелькнуло странное выражение, какая-то едва уловимая печаль. Рейн нахмурился.
– Сегодня они будут подтрунивать над тобой.
– Я не стыжусь того, чем мы занимались. Кроме того, дорогой муж, это касается только нас двоих.
– Вижу, ты привыкла к откровенным разговорам моей матери.
– У меня не было выбора.
Услышав, что ее опять зовут, Микаэла бросила на него многообещающий взгляд и закрыла за собой дверь, а Рейн залез в горячую ванну, подумав, что это «позже» наступит скорее, чем она думает.
Обнаружив, что его одежда вычищена и аккуратно сложена, а грязные сапоги отполированы до блеска, Рейн поблагодарил Кабаи, и тогда выяснилось, что обо всем позаботилась его жена. Внимание Микаэлы растрогало его. Он так долго жил один, что позабыл, как это приятно, когда о тебе заботится женщина.
Рейн стоял в дверях столовой, наблюдая за ней, потом взял ячменную лепешку, обошел вокруг стола, чтобы поздороваться с родными, и наклонился к жене, подставляя щеку для поцелуя.
Она с готовностью это сделала.
– «Позже» еще не наступило? – шепнул он.
– Еще нет. – Она повернулась к Максу, который схватил ложку и сам пытался зачерпнуть еду.
– Долго же ты спишь, – раздался голос отца.
– Рэн, оставь их в покое, – укоризненно сказала Аврора.
– Держу пари, он вообще не спал. Микаэла покраснела.
– По правде говоря… – начала она, но Рейн закрыл ей рот поцелуем, и сидящие за столом рассмеялись.
– Если ты в состоянии оторваться от юбки жены… Мне нужна будет твоя помощь, сын.
Рейн мгновенно помрачнел.
– Сначала мне нужно взглянуть, как идет ремонт «Императрицы». – Микаэла накрыла ладонью его руку, и он, на миг сжав ей пальцы, встал. – Прошу меня извинить.
Она положила салфетку, бросила умоляющий взгляд на родителей мужа и вышла следом, но Рейн уже скакал прочь.
– Что его беспокоит? – спросил подошедший Рэнсом.
– Придет время, и он сам все расскажет. Большего я не могу вам сказать.
Рэнсом кивнул и, повернувшись, направился в дом, а Микаэла смотрела на мчащегося всадника и проклинала его дьявольскую потребность очистить совесть. Она понимала, какая борьба идет у него внутри, поскольку в ее душе происходило нечто похожее. Ей казалось, что вот-вот прогремит орудийный залп, который разнесет ее благополучие на куски. Утром она хотела сообщить Рейну о грузе золота, но, увидев его состояние, решила не говорить – сейчас ему нужна не дополнительная ноша, а поддержка жены. Правда, откладывать надолго тоже нельзя, дядя, без сомнения, уже нашел корабль и готов отправиться в море, чтобы напасть на «Викторию».
Значит, когда Рейн возобновит поиски родного отца, она поедет с ним. Ничто не разлучит ее с любимым человеком. Ей необходимо в это верить, ибо, когда она расскажет мужу о золоте, он вряд ли обрадуется.
– Микаэла, ты отвлекаешься.
Она виновато улыбнулась и вытерла пролитую настойку.
– Я беспокоюсь, что его так долго нет.
– Около часа назад он еще был у себя на корабле.
Почему он не пришел к ней? Значит, снова отгораживается, как это случилось, когда он рассердился на Колина. Она не могла допустить нового отчуждения, понимая, что перенести его будет гораздо труднее. Извинившись, Микаэла быстро пошла в сторону конюшни.
Молодой парень скептически взглянул на нее из-за спины гнедой кобылы.
– Мне нужна лошадь.
Тот не ответил, вид у него был дерзкий, но потом его взгляд переместился на дверь, и Микаэла увидела приближающегося Рэнсома.
– Я должна быть рядом с ним.
– Оседлай лошадь, – сказал Рэнсом конюху. – Чем я могу тебе помочь?
– Любите его.
– Господь свидетель, я люблю его. Наверное, Рейн давно вырос, но мое сердце не видит разницы. – Он кивнул на расчищенный участок леса. – Там есть пещера. Рейн считает ее своим тайным убежищем, но мы все о нем знаем.
Микаэла коснулась губами его щеки.
– Мужу повезло, что у него такой отец, Рэнсом.
– Твой отец тоже был прекрасным человеком. Мы вместе учились в школе. У меня сохранилось несколько его писем, ты можешь их прочитать. Я сочувствую твоему горю и надеюсь, что когда-нибудь ты будешь считать нас своей семьей.
– Я уже считаю, Рэнсом, – сказала она со слезами на глазах.
Тот беспомощно вздохнул и похлопал ее по спине.
– Ну, ну, девочка.
Он подставил ей руки, чтобы помочь забраться в седло, но в его взгляде было сомнение.
– Я училась ездить на слонах. – Микаэла гордо вскинула голову.
– Твой отец ненавидел этих проклятых животных.
– Верблюдов – тоже, но, к его огромному разочарованию, я отлично справлялась с этими уродливыми созданиями. Думаю, он хотел защитить меня, одновременно жалея, что я не мальчик.
– По-моему, он получил, что хотел.
Рэнсом смотрел, как она скачет к пещере Шокаи, и ощущал легкую ревность. Сын оказывает этой женщине доверие, которое все эти годы принадлежало ему.
Вход зарос виноградом, но отверстие было достаточно велико, чтобы пролезть внутрь. Не обнаружив на земле следов, Микаэла выбралась наружу, пошла по тропинке к тому месту, где оставила лошадь, и вдруг услышала ржание Нараки. Она стала пробираться на звук сквозь густые заросли по следам копыт, наконец джунгли поредели, и Микаэла остановилась на краю небольшой поляны.
Рейн стоял под раскидистым цветущим деревом, однако, несмотря на внешнее спокойствие мужа, она почувствовала его тревогу. Почему он считает своим долгом найти человека, который лишил его детства?
– Рейн! – позвала она в третий раз и подошла к нему. Его странная реакция заставила Микаэлу остановиться, ибо он только молча смотрел на жену, словно запоминал ее лицо. Рейн не прикоснулся к ней, он чувствовал к себе такое отвращение, что мог невольно причинить ей боль.
– Поделись со мной, я не вынесу этого молчания. Разреши помочь тебе. – Микаэла дрожащими пальцами убрала прядь с его лба, и он растаял от ее прикосновения.
– Любимая, прости. Я сам виноват. – Рейн нежно поцеловал ее ладонь.
– Что я за жена, если не разделю твою боль, не попытаюсь ее облегчить?
– Я могу тебя обидеть.
– Да, если ты будешь держать все это внутри. – Микаэла почувствовала, как между ними возникает преграда, как будто он захлопывает за собой дверь. – Ты уверен, что хочешь просто снять груз с души? Я не вижу пользы в том, если ты придешь и все им расскажешь.
– Я никогда не лгал им и уже не могу скрывать. – Рейн выругался, глядя на утопающую в буйной растительности лощину. – Иногда я жалею, что вообще затеял эти поиски.
– Тогда прекрати.
– Я хочу найти ответ на вопрос, узнать, почему этот человек желает моей смерти. – Микаэла охнула. – Да, в ночь убийства Кэтрин он послал людей, чтобы те забрали медальон и убили меня, если потребуется.
– Ты хочешь открыть всем его имя, опозорить?
Его плечи беспокойно дернулись, он пошел прочь, наступая сапогами на нежные розовые цветы, отчего в воздухе разлился их сладковатый аромат.
– Рейн! – Он посмотрел на нее, в его прекрасных глазах бушевала ярость. – Нет, ты ищешь его, чтобы убить!
Микаэла попятилась, ноги заскользили по влажной земле, она взмахнула руками, лицо исказилось от ужаса. Рейн прыгнул к жене, успев оттащить ее от края обрыва, за которым была пропасть глубиной в сто футов и валуны.
– О, Микаэла, родная моя. Господи! – простонал Рейн, гладя ее по спине и плечам.
Он едва не потерял жену, и виной тому был его гнев. Наконец дыхание у него выровнялось, и Рейн стал неистово целовать ее.
Микаэла распахнула ему сердце, приняла гнев и страх мужа, превратила их в страсть, огонь которой сжирал его гнев к тому неизвестному человеку.
– Я мог потерять тебя, – шептал он ей на ухо.
– Все в порядке, ты поймал меня, я с тобой, Рейн. Я всегда буду с тобой.
– Прости меня.
– Мне не за что тебя прощать, любимый. Если ты чувствуешь, что должен найти своего отца…
– Должен.
– Тогда я буду с тобой. Если это сделает тебя счастливым, если ты очень хочешь найти его, я… помогу тебе.
Рейн недоверчиво посмотрел ей в глаза.
– А если я захочу убить этого человека?
– Ты сильный, благородный, Рейн, ты не способен просто так отнять у человека жизнь. Посмотреть ему в лицо – да. Высказать ему все – да. Но убить… – Микаэла покачала головой. – Ты этого не сделаешь.
– У меня нет твоей уверенности.
– Я верю в тебя. Верю в человека, который флиртовал со мной, когда я проделала дырку в его груди, который ради сохранения моей репутации не показывал, что мы с ним знакомы. Верю в джентльмена, который, рискуя благосостоянием, выполняет свое обещание другу. Верю человеку, который разыграл представление, чтобы меня не продали на торгах. Я принимаю человека, который скрывал гнев, боясь меня обидеть, преклоняюсь перед его нежной душой, которая с такой чуткостью помогла мне преодолеть боль и показала, как прекрасна любовь.
– Микаэла, – дрожащим голосом произнес Рейн.
– Даже твоя ненависть не в силах ничего изменить. Ты не должен склоняться ни перед кем, любимый. Ты не позволишь изменить себя. Я люблю тебя, Рейн Монтгомери. Люблю тебя такого, какой ты есть. Хочу разделить с тобой жизнь, состариться рядом с тобой, подарить тебе сыновей и дочерей, мир и покой. И не лишенному отца ребенку, а мужчине, которого я держала в объятиях этой ночью.
Он со стоном растворился в ее поцелуе, и его сердце разрывалось от любви к ней. Он зарылся лицом в ворох темно-рыжих волос, вдыхая их неповторимый аромат.
Микаэла закрыла глаза, убеждая себя, что ей не нужно ответное признание, ей достаточно заботы и нежности, и когда-нибудь он скажет ей эти слова.
– Я люблю тебя, Микаэла, – прошептал он ей на ухо. – Ты покорила мое сердце в тот день, когда безрассудно рисковала жизнью ради несмышленых утят.
– Это же беззащитные малыши. И ты ждал до сегодняшнего дня, чтобы признаться мне?
– Я боялся, что ты не сможешь полюбить человека вроде меня.
Возмущенно фыркнув, Микаэла оттолкнула его, вскочила на ноги и побежала к лошади. Что он теперь сделал не так?
– Я никогда бы не легла с тобой в постель, если бы не любила тебя, Рейн. Ты должен был знать.
– Откуда?
– Ты хочешь сказать, что я шлюха?
Рейн в три прыжка догнал ее, схватил за руку и повернул к себе.
Она улыбалась.
– Микаэла, – растерянно и смущенно пробормотал он.
– Вот и наступило «позже», Рейн.
Они сидели вдвоем на спине Нараки, а кобыла бежала сзади, привязанная за повод. Рейн показал жене город, место, где на него напала акула, провез по угодьям, представил знакомым. Микаэла вела себя непринужденно, с достоинством, ее улыбка была ослепительной, а когда она без тени смущения пожала культю инвалида, сердце Рейна наполнилось гордостью. В этот миг он любил ее еще больше и понял наконец слова Рэнсома о том, что душа мужчины становится богаче, если он найдет себе подходящую женщину, которую любит и уважает.
– Ты не устала ехать верхом?
– Нашел время спрашивать. Или ты хочешь узнать, не устала ли я от тебя?
– Нет. Впрочем, раз ты об этом заговорила… – Его рука скользнула ниже, в складки платья.
– Никогда, любимый, – прошептала Микаэла, целуя мужа.
Она любит его. Подъезжая к дому, Рейн еще наслаждался сознанием этого, потом увидел Аврору, и вся радость испарилась. Он спрыгнул с жеребца, помог спуститься Микаэле, на мгновение задержав ее в объятиях, словно черпал в ней силы.
– Решайся, дорогой.
Они вместе поднялись на крыльцо, где стояли Рэн и Аврора.
– Мне нужно поговорить с вами наедине, – сказал Рейн. Слова дались ему очень трудно.
Аврора пропустила их в дом и, вынимая травинку из волос Микаэлы, обменялась взглядом с мужем. Рэн скривил губы и пожал плечами.
В кабинете Рэнсом устроился за столом, а Аврора присела на крышку стола рядом с ним.
Они ждали.
– Чуть более трех лет назад я разыскал женщину, мою тетю, кровную родственницу… – начал Рейн.
Мать охнула, но лицо Рэна осталось непроницаемым. Он не отрывал взгляда от сына, пока тот рассказывал историю своих поисков.
– Я не спрашиваю тебя, почему ты это делаешь, я тебя понимаю, – сказала Аврора.
– А я нет, – с болью ответил Рэнсом.
– Этот гнев живет в тебе с детских лет, Рейн, и если ты должен найти того человека, чтобы преодолеть его, не отступай.
– Я делаю это не для того, чтобы причинить страдания вам обоим. Вы можете понять, что я должен увидеть его?
Рэнсом встал с кресла, обогнул стол и остановился перед сыном.
– Мерзавец, который бросил тебя, достоин презрения больше, чем ты и я вместе взятые.
– Знаю.
– Тогда зачем ты ищешь его?
– Рэн, – взмолилась Аврора.
– Он не стоит того, чтобы ты думал о нем, Дахрейн. И если бы я встретил его, то, клянусь Богом, вытряхнул бы из него душу за то, что он бросил ребенка умирать на улице.
Мужчины смотрели друг на друга, пока Аврора не встала между ними.
– Ты ищешь его, чтобы убить. О нет, Дахрейн. Это не принесет тебе ничего, кроме чувства утраты.
Рейн перевел взгляд на жену, увидел, как она выпрямилась и ободряюще улыбнулась ему.
– Еще вчера я был готов поклясться, что убью его на месте, но теперь…
Микаэла подошла к нему, обняла за талию. Аврора подтолкнула Рэнсома к двери.
– Ты найдешь этого человека, Дахрейн. Но помни, чем ты рискуешь, – сказала она. – Ты ищешь себя, Рейн Монтгомери. А неизвестный отец не даст тебе нужной свободы.
Рэнсом смотрел на сына, его суровое лицо исказили страдания. Он выглядел постаревшим, широкие плечи опустились.
Рейн сглотнул, внезапно устыдившись своего желания найти отца и надеясь, что они когда-нибудь его простят.
– Я люблю тебя, – прошептала Микаэла.
Глава 34
Ее разбудил грохот двух пушечных выстрелов. Рейн уже направлялся к балкону с подзорной трубой, но, оглядев горизонт, вернулся в комнату.
– Что это? – Микаэла прикрыла обнаженную грудь.
– Приближается корабль.
– Нужно вставать? Приготовиться к бою или что-то в этом роде?
– Нет. – Рейн снял брюки и лег рядом.
– Нет?
– Это «Часовой».
– Темпл?
– Да.
– Значит, двойной агент раскрыт! – Рейн поцеловал ее сосок, и она вскрикнула. – Тебе совсем не любопытно?
– Нет. Потому что когда я узнаю его имя… – он переключился на вторую грудь, – то единственным моим желанием будет всадить ему пулю в лоб за то, что он хотел причинить тебе боль.
– Ты всегда такой мстительный?
– Я стал таким после того, как полюбил тебя.
– Мы должны поставить на место твое рыцарство.
– Поставь меня на место, – бесстыдно прошептал Рейн, ложась на нее и раздвигая ей ноги.
– Как можно с тобой разговаривать, если у тебя на уме только одно – получить немного удовольствия.
– Я надеялся, что много.
– Большие надежды, – усмехнулась Микаэла.
– Ага. – Он вошел в нее одним мощным движением и улыбнулся. – Корабль не может войти в бухту, поэтому у нас есть время, пока они доберутся до берега на шлюпке.
– Сколько времени?
– Часа два.
– Тогда нас ждет совсем не «немного» удовольствия.
Рейн смотрел, как страсть проступает на ее лице. Проживи он пятьсот лет, и тогда бы не устал наслаждаться этой картиной.
– О, Рейн! – вскрикнула она, и ее глаза наполнились слезами. – Я люблю тебя.
– Надеюсь. Потому что я не могу без тебя жить.
– Я тоже.
Ее мышцы сжали его плоть, и Рейн забыл о мире за стенами комнаты, забыл о человеке, которому он вчера причинил боль, растворяясь в этой женщине, любя ее тело и отдавая ей свою душу.
Он завернул вышедшую из ванны жену в турецкое полотенце.
– Ты прекрасна.
– Спасибо, любимый.
Рейн совсем не походил на того угрюмого человека, которого она обнимала прошлой ночью. Микаэла едва успела накинуть халат, как в дверях появился Рэнсом.
– Я слышал, кто-то собирался убить твою жену?
– Рэнсом! – Появившаяся вслед за ним Аврора схватила его за руку. – Когда ты научишься стучать? Они могли быть еще в постели.
– Мы там и были, – улыбнулся Рейн.
– Ну? – Рэнсом скрестил руки на груди. Микаэла не стала ждать объяснений Рейна.
– Я шпионила в пользу американских мятежников, сэр. Я Опекун.
– Агент Николаса?
– Да.
Хотел того Рэнсом Монтгомери или нет, однако взгляд его вселял ужас. Микаэла сглотнула и продолжала:
– Меня преследовали, похитили, а ваш сын спас меня от неминуемого позора и женился на мне, чтобы защитить.
– Я женился на тебе потому, что не мог жить рядом с тобой и не прикасаться к тебе.
– А я надеялась, что ты беременна, – произнесла Аврора.
– Еще нет, – ухмыльнулся Рейн.
– Откуда вы узнали? – Микаэла повернулась к Рэнсому.
– Темпл. На этот раз он без труда вошел в бухту.
– Я буду готова через минуту. Рэнсом, выйдите. Аврора подтолкнула мужа к двери.
– Ты не собираешься объясниться? – спросил Рэн.
– Да, Рэнсом, когда она будет одета.
– Я ее свекор. На ней достаточно одежды!
Микаэла хихикнула, сбросила халат и прошла через всю комнату к своему платью.
Рейн тихо присвистнул.
Он хотел помочь ей одеться, но Микаэла оттолкнула его руки, понимая, что иначе никогда не закончит свой туалет.
Через несколько минут они вместе спустились в гостиную. Рэн бродил по комнате, Аврора наблюдала за ним, а Темпл сидел рядом с Вивой.
– Отойди от моей сестры! – мгновенно отреагировал Рейн. Микаэла дернула мужа за руку. – Мэтьюз, посмей только взглянуть на нее.
– Рейн! – с упреком сказала Аврора.
– Я могу доверить ему свою жизнь, только не свою маленькую сестру.
– Она проверяла его повязку.
Рейн нахмурился, заметив кровь у него на боку.
– Вряд ли я в состоянии причинить ей какой-либо вред. Рейн никак не отреагировал на его слова.
– Посмотри на меня, – прошептала Микаэла, отведя мужа в сторону.
– Этот человек бросается на женщин, словно акула на свежую рыбу.
– Знаю. Я видела его в театре. Предупреди его, скажи отцу, если это необходимо. Уверена, Рэн вполне способен нагнать страху. Но Темпл ранен, позволь ей ухаживать за ним.
Рейн кивнул, поза его стала менее напряженной.
– Откуда? – Он указал на рану.
– Твой двойной агент. Мне очень жаль, Рейн. Это был Кристиан.
– Лорд Стенхоуп!
Микаэла опустилась на ближайший стул и закрыла лицо руками. Сосед, друг ее отца, продавал информацию обеим сторонам! Одно дело – сражаться за убеждения, а другое – стравливать воюющие стороны, затягивая войну.
Рейн смотрел в пол. Он чувствовал, как предательство огнем жжет его душу. Он еще мог допустить, что Кристиан был двойным агентом, но ведь граф пытался убить Микаэлу. За это ему не было прощения.
– Он признался в убийстве священника? – резко спросил Рейн.
– Некоторым образом, – неуверенно ответил Темпл.
– Он знал, что это я была в церкви?
– Он ни в чем не признался, Микаэла, но у него хватило наглости носить те же сапоги.
– На Риджли были такие же сапоги в ту ночь, когда мы его поймали. Кристиан говорил, что отдал их конюху, и я поверил ему.
– Николас передал для тебя записку. – Темпл протянул ей сложенный листок бумаги.
– Тебе нужно отдохнуть, – сказала Вива, осуждающе взглянув на брата.
Молодой человек встал и сделал несколько шагов к другу.
– Я никогда ее не обижу, Рейн. Никогда. – Затем он перевел взгляд на Микаэлу: – Я рад, что ты счастлива с ним. Хотя меня чертовски удивляет, что ты в нем нашла.
– Чтобы понять это, нужно быть женщиной.
Темпл усмехнулся и вышел в сопровождении Авроры и Рэнсома.
– Если я справляюсь с городскими бродягами, то вполне могу поухаживать за распутной шлюхой в штанах, – сказала брату Вива.
Когда все ушли, Микаэла посмотрела на сложенный лист. Красная восковая печать на сгибе доказывала, что его не вскрывали. Она села в кресло, потом зачем-то провела рукой по волосам, пальцы у нее дрожали. Микаэла вертела письмо, внезапно испугавшись его содержания и понимая, что счастью ее наступает конец.
– Ты собираешься открыть его? – спросил Рейн.
Микаэла кивнула. Она медлила. Ей хотелось снова оказаться в гуще сражения и остаться с мужем, любить его, ощущать, что нужна ему не только для того, чтобы подавать чай. Она замужем, какой прок от нее Николасу? Рейн не живет в Англии, только изредка наезжает туда, она уже не имеет доступа к ценной информации. Но ее работа не закончена. Если она желает покоя, то должна завершить свою последнюю миссию. Дядя ее злейший враг, и позволить ему добиться успеха – это равносильно поражению.
Рейн с трепетом наблюдал, как она ломает печать, разворачивает письмо, читает.
– Мне нужно в Англию. Я должна поговорить с Николасом.
– Зачем?
Микаэла вздернула подбородок, и он понял, что ему не понравится ответ.
– «Виктория» собирается отплыть из Англии с грузом золота. Жалованье солдатам. Николас об этом не знает.
Рейн выругался. Она уже пыталась отсылать Николасу записки, а когда он увозил ее от «мадам», настаивала на встрече с ним.
– Ты говорила, что доверяешь мне, но, по-моему, до сих пор не знаешь, что такое доверие. И давно ты хранишь эту тайну?
– С ночи после театра.
– А ты не задумывалась, что эта информация помогла бы найти того, кто хотел тебя убить?
– Это не имело отношения к двойному агенту, и такую информацию я могла доверить только Николасу.
Рейн снова отдалялся от нее, и Микаэла, вскочив с кресла, схватила его за руку.
– Я не могла сказать даже тебе. Замешанные в этом люди обладают гораздо большей властью, чем любой из нас. Пять высокопоставленных английских офицеров задумали напасть на «Викторию» и захватить груз золота. Они убьют любого, чтобы замести следы. Мой дядя один из них, вот почему он просил у тебя корабль. Я не могла доверять тебе, ведь у меня было подозрение, что и ты замешан в этом.
– Меня не интересует ваш мятеж.
– Ты связан с обеими сторонами, Рейн, а когда я хотела рассказать тебе, мы уже отплыли из Англии.
– Кто остальные?
– Пратер, Рэтгуд, Уинтерс и кто-то еще, кого я не смогла узнать. Он очень высокий.
– И что ты намерена делать?
– Остановить их.
– Зачем? Пусть берут золото. Англия обанкротится, и вы быстрее закончите войну.
– Это деньги для солдат, для их жен и детей. Я не отниму еду у младенцев и не хочу, чтобы семьи оказались в работном доме из-за того, что мой дядя слишком жаден.
Рейн смотрел в окно, не желая встречаться с ней взглядом.
– Я все расскажу Нику вместо тебя.
– Нет, они выйдут в море раньше чем через две недели. Это моя работа.
– Уже нет.
Ее спина выпрямилась.
– Я солдат, Рейн, я в армии и не стану уклоняться от своих обязанностей. Поэтому или ты передумаешь, или…
Он бросил на нее короткий пронизывающий взгляд.
– Или?
– Или я отправляюсь домой.
– Ты дома.
– Нет. Не дома.
– Тогда я советую привыкать. Ты не вернешься в Англию. – Рейн повернул голову. Его глаза были холодными, как зимнее море. – Никогда.
– Что ты сказал?
– Твоя жизнь в качестве Опекуна закончилась. Я твой муж, и мы будем жить на моей плантации на Мадагаскаре. С этого момента революция должна обходиться без твоего участия.
– Ты принял решение, не посоветовавшись со мной?
– Ради твоего же блага!
– Дерьмо собачье! – огрызнулась Микаэла. – Ты это делаешь ради себя! Когда мой дядя пинал меня, как надоедливую собаку, я держалась за революцию, и мысль, что я помогаю американцам завоевать свободу, поддерживала меня. Когда я вышла за тебя замуж, то не отказалась от этого. Когда я говорила, что люблю тебя, это не означало, что я перестала быть собой. Я не могу отказаться от своего долга. Я… мы неразделимы.
– Тебе это не принесет пользы.
– Неправда.
– Я позабочусь об этом.
Охнув, Микаэла попятилась. Неужели он предаст ее?
– Меня арестуют и казнят.
– Тогда оставайся там, где я сказал. Микаэла пришла в ярость.
– Не шантажируйте меня, Рейн Монтгомери! – звенящим от ярости голосом сказала она.
– Ты не оставляешь мне выбора, женщина. Тебя ищут! Моему ребенку будет грозить опасность.
Ее лицо исказилось от ужаса, когда она вспомнила разговоры, которые Рейн вел сегодня утром и несколько дней назад.
– Поэтому были те ночи? Ты просто хотел остановить меня? Да? Я думала, наш ребенок будет плодом любви, а не оружием.
– Я люблю тебя. И наш ребенок будет плодом любви.
– Мне больно от мысли, что нам придется расстаться хотя бы на секунду, но я приняла твою сторону. Когда ты признавался Рэну с Авророй, я была рядом. Я поняла твою потребность найти ублюдка, которого ты называешь отцом. И если ты захочешь его убить, я не перестану любить тебя.
– Пойми, раз Кристиан раскрыт, это стало еще опаснее. Ты не думаешь, что с ним работали несколько человек?
– Чендлер не представляет для меня угрозы.
– Тебя могут застрелить, едва ты ступишь на английскую землю.
– Тогда защити меня.
– Нет, я собираюсь в Марокко.
– Когда?
– С утренним приливом.
– Значит, если бы Темпл не прибыл, ты все равно уплыл бы без меня?
– Да, в твоем присутствии нет необходимости.
– Я твоя жена! Где же еще я должна быть?
– Здесь. В безопасности.
– Ты до сих пор не понимаешь, да? Точно так же, как тебе нужно найти отца, мне нужно закончить с этим. – Она встряхнула письмом. – Это мой Долг!
– Твой долг – это я.
– А твой, Рейн? Ты сам? Твои желания, стремления?
– Ты не покинешь остров, – медленно произнес он.
– Я должна.
– Никто здесь не посмеет бросить мне вызов, если я прикажу тебя не выпускать.
– Думаю, ты переоцениваешь свое влияние, Рейн.
– Если ты покинешь остров, ценой этому будет наш брак. Выбор за тобой.
Неужели он с такой легкостью отбросит все, что было между ними?
– Ты или восстание? Это нечестно, Рейн. Что бы сказал ты, если бы я поставила такое же условие тебе? Твой родной отец – или я?
– Твое восстание обойдется и без тебя.
– А ты без меня выживешь? – срывающимся голосом прошептала Микаэла. – Слава Богу, что во мне нет твоего ребенка, потому что он может получить твое имя, а сегодня ты не заслуживаешь быть его отцом!
Рейн шагнул к ней, но она увернулась и выскочила из комнаты. Сердце у нее разрывалось. Она жила в придуманном мире. Рейн не мог любить ее, иначе бы не отказался так легко от всего, что они пережили вместе, не предъявил бы ей ультиматум, чтобы настоять на своем. Если она подчинится, то предаст свои убеждения и никогда не обретет покоя. Даже с ним.
Она вернется к Николасу, чтобы все ему рассказать.
Если, черт побери, сможет преодолеть разделяющее их расстояние.
Рейн опустился на стул, уперся локтями в колени и закрыл лицо руками. Что он наделал? Простит ли она его?
Он любил ее. Она его жена, черт возьми, и его обязанность защищать ее даже от самой себя. Мысль о том, что она снова окажется в гуще схватки, будет пробираться по улицам, возможно, столкнется с дядей или Уинтерсом, заставляла Рейна трястись от страха. Она умрет, если вернется в Англию. Если подозрения верны и Чендлер знал, что в церкви была Микаэла, он мог заключить сделку с другой стороной, и ее убьют при первой же возможности. Он не мог взять ее с собой, ему нужно увидеться с отцом, покончить со всем этим и начать новую жизнь вместе с Микаэлой.
Если она будет здесь, когда он вернется.
Теперь она может испытывать страдание, боль, гнев, но по крайней мере останется жива. Он не сможет вернуть ее себе, если она умрет.
Рейн взглянул на лежащее письмо.
«Свобода зовет. Возвращайся домой.
Дед».
