Эми Фетцер
Мятежное сердце
Глава 37
Рейн шел один по пустынной улице, слыша эхо собственных шагов. Туман клубился вокруг его ног, он посмотрел на открытую дверь, из которой лился яркий свет.
«Борись за меня, любовь моя, борись».
Он повернул и двинулся сквозь тьму. Грязный, полуголый ребенок выбежал ему навстречу. Он протянул руку к такому знакомому лицу мальчика, но прежде чем успел коснуться его, мальчик растаял как дым.
В конце улицы был свет. Женщина, высокий мужчина и еще не оформившийся юноша крепко обнимали друг друга. Юноша посмотрел на него, махнул рукой, и все трое растворились во тьме. Он сделал еще шаг, но кто-то загородил ему дорогу.
Саари. В тумане проступали только контуры ее лица.
– Прости меня, – шепнул он.
Она коснулась его лица, холодные пальцы скользнули по коже.
– Прости себя. – Она уперлась ему в грудь, отталкивая. – Твое место не здесь.
– А где? Она кивнула.
Рейн повернул голову и увидел, что в дверном проеме стоит женская фигура.
– Иди ко мне, Рейн, я люблю тебя.
Ее энергия наполнила его, делая все сильнее.
– Я люблю тебя.
Микаэла. Он побежал к двери, на пороге остановился, посмотрел назад.
Аврора с Рэнсомом улыбались, словно говоря: «Ты ищешь себя».
Рейн кивнул и вошел.
Он пошевелился. Тело онемело, и он заставил себя лежать спокойно, зная, что, если попробует двинуться, боль опять унесет его от нее. С яростной решимостью он впитывал свежие приятные запахи, обдувающий кожу прохладный ветерок. Он лежал на боку на взбитых подушках, накрытый тонкой простыней, ощущал, как покачивается корабль, и начал вспоминать.
Микаэла в черном. Она плачет над ним, зовет, прощает его.
Рейн сделал глубокий вдох, открыл глаза и заморгал от льющегося в дверь яркого света.
Он узнал обстановку «Часового», заметил столик с бинтами и склянками, разбросанную одежду, потом увидел ее. Она сидела на полу, уткнувшись головой в матрас. У нее умиротворенный вид. Ему захотелось коснуться ее, стереть дорожки слез на щеках.
Его пальцы легли на волосы жены.
Она вздрогнула, подняла голову.
– Слава Богу.
– Нет, любовь моя, спасибо тебе, – прошептал он. Слезы хлынули у нее из глаз, лишая его мужества, заставляя страдать от той боли, которую он причинил ей.
– Не плачь, любимая.
– А мне хочется. – Его губы дрогнули в улыбке. – Я думала, что потеряла тебя, Рейн.
– Я никогда тебя не покину.
– Как ты себя чувствуешь?
– Живым.
– Ты выглядишь лучше.
– Чем кто? – нахмурился он.
– Чем мертвый. – Ее глаза снова наполнились слезами.
– Прости меня…
– Не надо об этом. Пожалуйста. – Микаэла откинула волосы с его лица, подала ему воды. Он медленно выпил. – Ты можешь рассказать, что случилось?
Рейн попытался сосредоточиться.
– Я задал один вопрос, и меня тут же заковали.
– Киплер?
– Да, хотя я ничего не помню, после того как на меня надели цепи и бросили в подвал.
– Зачем они тебя избили, Рейн?
– Он хотел, чтобы я умер, Микаэла, только у него не хватило духу собственноручно убить меня.
– Киплер? Он был один?
– Думаю, Киплер выполнял чей-то приказ. Он не понял, о чем я говорю, когда я упомянул имя Саари.
Микаэла кивнула.
– Я хочу обнять тебя, любимая.
– Нельзя. Твои раны.
– Моя любовь к тебе сильнее боли.
Она с сомнением взглянула на мужа, потом встала с пола и легла рядом. Рейн уткнулся лицом ей в волосы, наслаждаясь ее запахом, его рука скользнула по ее животу. Боль пронзила ему спину, но он видел только Микаэлу.
– На некоторое время я погружусь в очень глубокий сон. Не пугайся.
Микаэла окинула взглядом его лицо: черный синяк на щеке, порез на лбу.
– Лечи себя, я буду рядом с тобой.
В его улыбке была нежность и восхищение.
– Мы всегда будем вместе. Если нужно, я привяжу себя к тебе и последую за тобой… Мы больше никогда не расстанемся.
– Рейн?
Он сжал ее в объятиях, не обращая внимания на боль.
– Ты победила, Микаэла. Я не могу бороться с твоим мятежным сердцем. – Он поцеловал ее в ухо. – Моя свобода заключена внутри него.
Микаэла почувствовала, как глупые слезы жгут ей глаза, откинулась на матрас, наслаждаясь ощущением того, что муж лежит рядом, и в первый раз за четыре дня уснула.
В каюту вошел Кабаи, и Рейн приложил палец к губам. Микаэла спала. Все дни она не отходила от него, он чувствовал это, черпал силы в ее прикосновениях, когда она смазывала ему раны целебной мазью.
Рейн осторожно встал с койки, араб подал ему одежду, и он стал одеваться, глядя на спящую жену. Она не послушалась его, попыталась вернуться в Англию, хотя в глубине души он знал, что так и произойдет.
Но то, что она приплыла в Марокко, рискуя не успеть в Англию, чтобы предупредить Ника, и помогла ему выбраться из того ужасного места, заставило его понять, что пропасть, которую он создал между ними, не убила ее любви. Потрясающее мужество. Рейн сел на стул, стараясь не потревожить спину, и осмотрел шрамы, красные, но не воспаленные, затем взглянул в зеркало. Каким же она увидела его, если даже теперь у него жуткий вид? Над глазом и на скуле огромные, начинавшие желтеть синяки. Его ударили по лицу несколько раз до того, как он потерял сознание от обрушившихся ему на затылок ружейных прикладов.
Кабан тронул его за локоть, жестом указав на суп и печенье. Рейн медленно ел, не отрывая взгляда от Микаэлы.
– Мы в открытом море? Недалеко от Лондона? Араб кивнул.
– Вы были без сознания почти неделю.
Рейн видел, чего это стоило его жене. Она выглядела похудевшей, резче обозначились скулы. Он доел суп и принялся грызть печенье.
Микаэла пошевелилась, и он с улыбкой смотрел, как она потягивается, демонстрируя ему соблазнительные округлости. На ней была простая домотканая юбка, блузка и больше ничего.
– Зачем ты встал? Что ты делаешь?
– Смотрю на тебя.
– Тебе нужно отдыхать.
– А тебе нужно поесть. Ты похудела. Мысль о еде заставила ее желудок сжаться.
– Значит, мне не надо будет носить корсет.
– Можешь скакать голой, я не против.
– Я не буду скакать.
– Ты уклоняешься от серьезного разговора.
– Мне нечего…
– Микаэла.
– Нет, Рейн. Я не могу.
«Я чуть не потеряла его и больше не могу рисковать», – подумала она.
– Мы недалеко от Лондона.
– Вижу.
– Я не отказываюсь от своих слов, Микаэла.
– От каких слов? Когда ты запрещал мне шпионить или когда признался, что хотел сделать мне ребенка? Или заставлял меня сделать выбор между тобой и восстанием?
– Я запрещал шпионить, чтобы тебя не пристрелили в ту же секунду, как твоя нога коснется английской земли. И ты выбрала мятеж.
– Это единственное, что у меня было! – сказала она, становясь напротив. – Ты бросил меня.
– Я бы вернулся.
– И когда бы это произошло, не найди я тебя? Вернулся бы домой в гробу. Так что не тебе говорить о риске и безопасности, Рейн.
– Ты права.
– А что ты скажешь насчет ребенка? Зачем обманывал меня?
– Я тебя не обманывал! Я не скрывал, что хочу иметь от тебя детей. И ты не протестовала, когда мы занимались любовью, Микаэла. – Она улыбнулась. – Результат неизбежен. Признаю, я думал, что материнство приглушит твою чертову потребность шпионить в пользу американцев и…
– И что?
– Я боялся, – еле слышно прошептал он. Микаэла опустилась перед ним на колени, и Рейн взял ее руки в свои. – Я приходил в ужас от того, что твое дело может отнять тебя у меня. Или мои поиски отца. Я хотел привязать тебя к себе, получить шанс, что мы снова будем вместе. Но стоило мне покинуть остров, как я понял, что у меня уже есть то, чего я больше всего желал. Любимая женщина, которая принимает меня и которая всегда будет мне опорой. Но я подвел тебя. Я хотел убить отца за страдания всей моей жизни, за то, что он вынудил меня причинить тебе боль. Я сам хранил в себе гнев, подогревал его, а выплескивал на других. На тебя.
– А теперь?
– Я не могу тратить на него силы. – Рейн коснулся ее щеки. Ей так не хватало этих прикосновений. – Я хочу тратить их на любовь к тебе. Я люблю тебя.
– И я люблю тебя, – ответила Микаэла, касаясь губами его губ.
– Я прощен? – Он ухватил зубами ее нижнюю губу.
– А ты простишь меня за то, что я была такой…
– Упрямой? Неуступчивой?
– Да. – Ее руки скользнули к его бедрам. – Поцелуй меня, Рейн, пока я не умерла от желания.
– Этого нельзя допустить, – сказал он, целуя ее.
– Прикоснись ко мне, я так скучала по твоим рукам. Он расстегнул на ней блузку, спустил с плеч и обхватил ладонью грудь.
– Я хочу тебя, сейчас.
– А твоя спина? – Микаэла осторожно погладила его. – О! Там больше нет ран.
Усмехнувшись, Рейн посадил жену к себе на колени, сжал под юбкой ягодицы, поласкал бедра, а потом взял в рот сосок. На миг подняв глаза, он с радостью увидел на ее лице нетерпение. Микаэла теснее прильнула к нему, стала лихорадочно расстегивать ему штаны, а он продолжал губами и языком ласкать грудь, сначала одну, потом другую. Тем временем ее пальцы сомкнулись на его плоти, гладили, прижимали к лону.
– Это неприлично, – прошептала она.
– Нисколько, – ответил Рейн, усиливая нажим. – Господи, я уже думал, что больше никогда тебя не обниму, Микаэла. Я люблю тебя, Микаэла.
Она направила его к цели, улыбаясь, сжала руками спинку стула и начала ритмично подниматься и опускаться, будто скакала легкой рысью.
Не обращая внимания на жгучую боль в спине, Рейн еще глубже вошел в нее. Она видела его наслаждение, чувствовала, как оно поглощает его, и когда она уже изнемогала от желания ощутить его экстаз, Рейн повел ее за собой к вершине. Ему казалось, что он перестанет дышать, перестанет жить, но тут оба вздрогнули в последней судороге, граничащей с болью. Он никогда ее не покинет. Она завладела его душой, она будет с ним и в следующей жизни, и он будет любить ее много веков. Без нее он ничто. С ней он будет жить. И когда Микаэла с откровенной страстью приникла к его губам, Рейн понял, что вернулся домой.
Он смотрел, как она принимает ванну, находя эту процедуру очаровательной.
– Ты не опаздываешь? «Виктория» могла уже выйти в море.
– Возможно. Если дядя не нашел корабль, мятежникам не о чем беспокоиться.
– Готов поспорить, что нашел.
«И почему ее влажная кожа сводит меня с ума?» – подумал он.
– Я все равно не уверена, что у Николаса хватит времени остановить их.
– Тогда их должны остановить мы.
– Не поняла.
– У меня здесь два корабля, на них столько же пушек, сколько и на «Виктории».
– Ты серьезно?
– Иначе я не завел бы этот разговор.
Микаэла ухватила его за ворот рубашки и притянула к себе, чтобы поцеловать.
– Спасибо, любовь моя.
– Я ожидаю награды за свою отвагу.
– О да, ты будешь вознагражден. И еще как. – Поцеловав его, она вернулась к своему занятию.
– Ты хотела увидеть Николаса?
– Нет. Я собиралась послать ему сообщение и вернуться на остров.
– Зачем?
– Ждать тебя.
– И ты отступишь, когда цель так близка?
– Конечно, нет. Но после моей лжи в Марокко тут меня будут разыскивать не только за измену. А я не хочу рисковать и снова потерять тебя, Рейн.
– Полагаю, на этот раз мы должны появиться в качестве мужа и жены.
– На этот раз ты наверняка шутишь.
– Кабаи скоро принесет мою одежду, а карета будет здесь через час. Поэтому если ты не хочешь, чтобы я пронес тебя на руках голой через весь Лондон…
Микаэла брызнула в него водой и поднялась. Рейн с вожделением смотрел на мокрое тело жены. Лондон подождет, решил он, направляясь к ней.
Глава 38
Город наводнили слухи.
Микаэла Дентон освобождена из рук похитителей, ее постоянно видят в обществе Рейна Монтгомери. Он искал ее?
Заплатил за нее выкуп и завоевал ее сердце? Они женаты? Любовники? Кто ее украл и зачем? Почему ее дядя ничего не сделал ради спасения бедной девочки? Какое бесстыдство, их видели в самых дорогих ресторанах и магазинах! Причем резвящимися, словно маленькие язычники! Все были потрясены открытым проявлением любви, тем, с какой нежностью он прикасался к ней, и тем, что она не сводила с него глаз. Он не жалел денег на кареты и лакеев, на перстень, который сам для нее придумал. Он купил его не у лучших ювелиров Лондона, а у какого-то еврея, заплатив безумную цену, чтобы получить его до наступления ночи. Говорят, перстень великолепен, Микаэла плакала, когда он надел его ей на палец. Леди Хейворд готова поклясться в этом.
Он не отпускал ее от себя, пресекая все попытки нарушить их уединение. А с каким удовольствием он водил ее по магазинам и носил свертки! А как прелестно она выглядела прошлым вечером!
Рейн знал об этих разговорах, даже получил свою долю назойливых вопросов. Откинувшись в кресле и наблюдая за портнихами, которые суетились вокруг его жены, словно вокруг королевы, он подумал, что Микаэла получает лишь то, в чем Дентон отказывал ей последние три года. Рейн хотел вернуть ей все, что отняли у нее эти мерзавцы, и жаждал мести. Скоро известие об их браке дойдет до бригадного генерала. И до Уинтерса.
О золоте теперь заботится Николас. Забавно было видеть его лицо, когда Микаэла предложила ему в помощь корабли мужа. Рейн нахмурился. Они до сих пор не знали, нашел ли Дентон судно, да и отплытие «Виктории» почему-то загадочным образом задерживалось.
– Рейн, – взмолилась Микаэла.
– Достаточно, – улыбнулся он.
Портнихи замерли. Они походили на испуганных ланей перед голодным волком. Он встал с кресла и направился к жене.
Она подняла голову.
– Здесь мне больше нравится. Впервые не нужно вытягивать шею, чтобы посмотреть на тебя.
Рейн поцеловал ей ладонь.
– С этого времени я начну сутулиться, любовь моя.
Девушки мечтательно вздохнули.
– Ни за что!
– Как скажешь, дорогая. Нарядов достаточно?
– По-моему, да. – Вокруг были разложены четыре готовых, дюжина раскроенных, нижнее белье и туфли к каждому наряду. – В году не хватит дней, чтобы их надеть.
Рейн снял жену с возвышения и обнял.
– У нас впереди века, любимая.
Он нежно поцеловал ее, а Микаэла погладила его по заживающей щеке, скользнула языком по губам, и в этом движении было обещание. Девушки, собиравшие ткани и ленты, захихикав, оставили их одних.
– Теперь переоденься, и едем обедать. Я проголодался. – Рейн велел отвезти пакеты домой и стал нетерпеливо расхаживать по мастерской. Наконец Микаэла появилась. – Черт, я уже хотел искать тебя. – Он махнул в сторону примерочной.
– Это была твоя идея, Рейн, чтобы я все утро провела зашпиленной булавками.
– Лучше бы ты сняла и то, что на тебе сейчас, – прошептал он ей на ухо. – Немедленно.
– Тогда давай этим и займемся. – Микаэла схватила его за руку и вытащила из мастерской. – Идем, пока хозяйка не уговорила тебя купить весь дом, вместо того чтобы приходить сюда за покупками.
В карете он сразу обнял ее и нежно поцеловал. Целую милю или две Рейн просто обнимал жену, не обращая внимания на любопытные взгляды.
– Мне стыдно, что мы отделались от Кассандры таким образом. – Микаэла зевнула.
– Капитан Макбейн согласился ее сопровождать.
– Воображаю, что из этого выйдет! Она его ненавидит. Микаэла прислонилась к мужу и заснула. Рейн вынес ее из кареты на руках и, войдя в дом, направился прямо в спальню. Она принялась убеждать его, что прекрасно себя чувствует, но он раздел ее и уложил в кровать. Она тут же опять уснула. Нахмурившись, Рейн пощупал ей лоб, измерил пульс и решил, что это просто волнение.
Несколько часов спустя Микаэла вскочила и бросилась к ночному горшку. Ее вырвало. Она уже догадалась о причине своего недомогания, когда обнаружила, что грудь ее стала необыкновенно чувствительной. Она жила рядом с Агнесс во время ее последней беременности, поэтому была достаточно информирована. Умывшись и прополоскав рот, она позвала Кабаи, чтобы тот помог ей одеться. Предстоит особенный вечер, она здорово позабавится, мучая Рейна, а потом сообщит, что его желание исполнилось.
В фойе Королевского театра внезапно наступила тишина, все головы повернулись в одну сторону.
– О Боже, – прошептала Микаэла. – Довольно необычное ощущение.
– Только не для меня.
– Наверное, тяжело, когда все шепчутся и показывают на тебя пальцем?
– Дело привычки, – пожал плечами Рейн.
– Ну, я-то глазела на тебя потому, что ты чертовски красив. – Он покраснел, и она засмеялась. – А ты смотрел на меня с выражением: «Хорошо бы она выглядела не такой неприступной».
– Именно так.
– Все повторяется.
Рейн попытался сдержать улыбку и не смог. Его жена была самой красивой женщиной в зале, все мужчины смотрят на нее, а она этого не замечала. Рейн увидел, как в противоположном конце фойе Шеппард толкнул локтем Хейворда, тот Берджеса, а Берджес – того, кто стоял рядом, за что получил от жены шлепок веером.
– Приготовься. Сюда идет лорд Хейворд и ведет с собой половину парламента.
– Мне он нравится. Очень милый человек. Маленький, толстенький, напоминает поднимающееся тесто.
Рейн захохотал, а она улыбнулась лорду Хейворду, толкнув мужа локтем, чтобы он пришел в себя.
– Значит, вы отправились ее искать?
– Конечно.
– Я в этом не сомневался, – сказал Шеппард.
– Неужели, милорд? – выразила удивление Микаэла.
– Да. Он просто сходил с ума от желания найти вас. Кстати, вы сказали, он вас разыскал?
– Я ничего не говорила.
Шеппард покраснел, а жена ущипнула его.
– Да, понимаю. А генерал…
– Не поехал на встречу для передачи выкупа, – быстро ответил Рейн. – Это сделал я. Потом выследил их и освободил ее. Я бы все отдал, только бы она была в безопасности.
Леди Хейворд и Шеппард вздохнули.
– Можно нам взглянуть на него? На перстень. Говорят, он великолепен.
Микаэла с улыбкой подняла руку. Дамы вздыхали, ахали, и она подавила желание отдернуть руку. Перстень был интимным, две сплетенные золотые ленты, одна с редкими бледно-голубыми бриллиантами, другая с изумрудами, а от выгравированной надписи у Микаэлы замирало сердце: «Моя свобода в любви к тебе».
– Эй, вы двое. Разве вы не видите, что мы еще здесь?
– Меня это не волнует, – усмехнулся Рейн. Микаэла дернула его за руку и покраснела. Все засмеялись.
– Надеюсь, ты не собираешься опять заснуть у меня на плече? – спросил Рейн, когда они заняли места в отдельной ложе.
– Нет, я хорошо отдохнула. Только немного проголодалась.
– После такого обеда? Заиграл оркестр.
– Да, но… – Микаэла наклонилась и обхватила ладонями его лицо.
Мелодия, поднявшись до высокого крещендо, смолкла, и тут раздался крик Рейна:
– Что?!
Все головы повернулись к ним, а он подхватил жену на руки и поцеловал, вложив в поцелуй любовь, заполнявшую его сердце. Поначалу ему захотелось возвестить о своем счастье всему свету, но потом он решил хранить новость в секрете. Это их тайна. Он снова и снова целовал Микаэлу. Глаза у него горели.
Адам Уитфилд в соседней ложе медленно аплодировал.
– Отличное представление, Рейн! Черт возьми, мне нужна жена.
Отказавшись от приглашений на поздний ужин, они побежали к карете.
– Наверное, было жестоко сообщать тебе эту новость на публике?
– Нисколько. – Он продолжал улыбаться той же глуповатой улыбкой. – Господи, до чего же я люблю тебя!
– Знаю.
– Как ты себя чувствуешь? – Устроившись рядом с ней, Рейн внимательно оглядел жену.
– Не стоит меня баловать.
Он постучал в крышу, затем прижал Микаэлу к себе, укрыл ей ноги пледом.
– Думаешь, он уже знает?
– После того, как выгнал Эрджила? – усмехнулся Рейн. – Мы опозорили его, рассказав, что он даже не пытался заплатить выкуп, но ходатайствовал о твоем наследстве. Никто, с кем мне пришлось говорить, ничего об этом не слышал, а деньги, любовь моя, пропали.
– Это были деньги моей матери. Похоже, тот, кто помог ему, человек более могущественный, чем мы думали.
Таунсенд соскочил с коня и, взбежав по ступенькам театра, окинул взглядом толпу, потом остановил лорда Шеппарда и небрежно поклонился.
– Монтгомери – вы видели их? Леди Шеппард нахмурилась:
– Они ушли, едва опустился занавес. В обнимку. Как трогательно смотреть…
– Давно? – перебил ее сержант.
– С полчаса назад, да, дорогой? – Она посмотрела на мужа. Шеппард кивнул, лицо его приняло озабоченное выражение.
– Что-то случилось?
– Боюсь, да, милорд. С ними была охрана?
– Нет.
Расти с поклоном удалился, вскочил на коня и уехал. Если бы он не стоял у таверны Мэйбл и не видел карету с вооруженной охраной, у него не возникло бы подозрений. Теперь он боялся, что не успеет догнать их.
Когда безмятежную тишину нарушили ружейные выстрелы, Рейн приказал жене лечь на пол, выхватил пистолеты и выглянул в окно. В темноте сверкнули новые вспышки. Кучер с лакеем упали, передок кареты ткнулся в землю, и Рейна швырнуло на сиденье.
– Они застрелили лошадей, – сказал он.
Где же его охрана? Они должны были слышать выстрелы. Значит, он в ловушке, и ему придется иметь дело с превосходящим по численности противником. Рейн пришел в бешенство.
– Оставайся здесь.
Ударом ноги он распахнул дверцу, выстрелом уложил приближающегося солдата и мгновенно сообразил, кто все это устроил. Микаэла подала ему другой пистолет, но тут открылась вторая дверца.
Рейн замер и поднял руки.
– Не стреляйте!
Нельзя рисковать, пока в карете находилась Микаэла. Он вышел и повернулся к жене, которая смотрела куда-то мимо него. В ее взгляде не было страха, одна ярость. Рейн оглянулся и увидел Дентона и Уинтерса, которые в окружении нескольких солдат выходили из-за деревьев, и сразу понял, что его охрана мертва или арестована.
Микаэла тоже вышла из кареты.
– И ты думаешь, что это сойдет тебе с рук? – спросила она.
– Конечно, – улыбнулся Дентон.
– Ты не имеешь права!
– Имею, ты сама знаешь. – Он шагнул вперед, но она лишь презрительно взглянула на него. – Ты обманывала нас. Я вижу перед собой не ту неуклюжую девчонку, которая прислуживала в моем доме.
– Это мой дом! Этим людям известно, что ты украл его у меня? Что у тебя нет ни гроша?
– Теперь есть. – Голос у него стал жестоким и гадким. – Тебе ведь об этом известно?.
Дентон взмахнул пистолетом. Солдаты тут же окружили их, к голове Рейна приставили дула четырех мушкетов. Выражение его лица не изменилось, но в глазах бушевала такая ярость, что Микаэла боялась, как бы он не выплеснул ее на солдат и не поплатился жизнью.
Дентон схватил племянницу за руку, оторвал от мужа.
– Уберите руки, Дентон!
– Ваш брак недействителен. Церковного обряда не было. Я ее опекун, я определяю, за кого ей выходить замуж, и уж, конечно, не за такого ублюдка. – Он поднял пистолет, но Микаэла рванулась, мешая ему прицелиться.
Рейн, сжав кулаки, шагнул вперед.
– Отпустите мою жену – немедленно! – прорычал он.
– Она пойдет туда, где ей место. В мой дом.
– К вашим кулакам?
– Как ты смеешь!
– Я могу рассказать и кое-что еще, помимо тех оскорблений, которые вы нанесли моей жене. Три года вы избивали ее, крали ее деньги.
– Оскорбительные слова, Монтгомери. – Встав между ними, Уинтерс приставил острие шпаги к его груди.
– Ты заслуживаешь смерти за то, что с ней сделал. Майор взглянул на Микаэлу.
– Рассказывала сказки, дорогая?
– Рейн, не надо! – Она чувствовала исходящую от него энергию, почти видела, как темнеет его кожа и трепещет одежда.
Схватив рукой клинок, он вырвал у майора шпагу. Микаэла вскрикнула, а тот уставился на пальцы Рейна, где не было крови. Раздались щелчки взводимых курков.
– Не стреляйте, – со злобной усмешкой приказал Уинтерс.
Подбросив шпагу, Рейн перехватил ее за рукоять.
– Дайте ему другую, – кивнул он солдату.
– Не стоит делать этого ради меня, Рейн. Он не имеет никакой власти над нами.
– Сегодня он заплатит за все, любовь моя. Микаэла поняла, что ее муж не отступит.
Уинтерс протянул руку, нетерпеливо шевеля пальцами, а когда солдат передал ему оружие, выхватил у него шпагу и тут же нанес удар. Рейн парировал, оказавшись лицом к лицу с человеком, который обесчестил его жену.
– Мне доставит удовольствие проткнуть тебя, – с ненавистью прошипел он.
– Такое же, как я получил от твоей жены? Она была девственницей, Монтгомери, и полагаю, она нашла это довольно приятным.
Рейн не ответил на оскорбление, накапливая энергию, которая через эфес шпаги переливалась в клинок, потом оттолкнул противника. Уинтерс отлетел, но с ревом бросился в атаку, и Рейн полоснул его по груди. Майор был искусным фехтовальщиком, однако бой вел Рейн.
Яростно, неумолимо.
Мстя за оскорбление.
Он выглядел невозмутимым, если не считать искаженного ненавистью лица. Круговым движением выбив шпагу из руки Уинтерса, он вонзил клинок ему в сердце.
Майор изумленно посмотрел на свою грудь и рухнул лицом вниз.
Дентон взглянул на торчащий из его спины клинок.
– Самонадеянный болван, – пробормотал он и приказал: – Возьмите его.
Солдаты бросились на Рейна, который ожесточенно сопротивлялся, ломал ногами челюсти, носы, горло противников. Но сильные руки держали его за плечи, еще три пары ухватились за рубашку. Она треснула, и в лунном свете блеснул медальон. Из тени вышел лорд Джермен и остановился перед Рейном.
Тот нахмурился, пристально вглядываясь в его лицо.
– Ну, здравствуй, отец.
Лицо Джермена окаменело от гнева. Он сорвал с него медальон и спрятал в карман.
– Уведите его.
– Нет! Рейн!
Схватив племянницу, Дентон потащил ее к своей карете.
– Микаэла! – закричал Рейн, в его взгляде был страх за ее жизнь. – Я люблю тебя. Я тебя найду!
Кто-то ударил его по голове, и он упал на руки солдат.
– Рейн, очнись! – крикнула она, понимая, что все бесполезно.
Дентон кивнул. Охранники связали ее, заткнули ей рот и втолкнули в карету. Генерал с племянницей уехали, а Джермен схватил пленника за волосы, откинул ему голову и заглянул в лицо.
– Отвезите его в Ньюгейт, – с отвращением сказал он.
