Эльвира Ивановна Сапфирова
Долгий путь в Гридни
– Ладно, – смягчился дозорный. – Посмотри, нет ли твоего коня в том табуне, что пасется на берегу.
Свей еще раз виновато улыбнулся и, как можно беспечнее махая камчи, пошел вдоль берега реки. Иногда он останавливался и как будто поправлял сандалии, но не оглядывался и старался идти медленно, а внутри все сжималось от страха. Река рядом, но и кочевников на берегу много. Свей повернулся и посмотрел, насколько далеко он ушел от пристани
– Течение в реке сильное, наверное, отнесет вниз. Может, еще вверх пройти? Нет, это вызовет подозрение, – раздумывал Свей, шагая вперед. Улучив момент, когда дозорный повернулся к нему спиной, Свей в три прыжка очутился на высоком скалистом берегу Днепра. Прыгнул в воду, роняя на лету, и кнут, и камчи, и сандалии.
Выныривает далеко от берега, и только тут печенеги все понимают и хватаются за луки. Стрелы падают совсем рядом с головой пловца, и он снова вдохнув, уходит вглубь.
Теплую , светлую воду сменила холодная, синяя. Свей не обращал внимания на ледяные струйки, охватывающие тело. Он плыл дальше. Самое страшное – это попасть в темную яму, где хозяйничает Водяной. Там такая, говорят, холодная вода, что ногой не пошевельнешь. Свей пытался об этом не думать и изо всех сил плыл быстрее и быстрее, стараясь держаться как можно ближе к поверхности.
Вдруг течение стало таким сильным, что длинные и тонкие руки Свея с ним не справлялись. Он в отчаянии забился, пытаясь продвинуться вперед, но мощный поток тащил его за собой. Сознание того, что его схватил Водяной и теперь ему не освободиться, пронзило мозг. Панический страх охватил мальчика, он инстинктивно оттолкнулся ногами и выскочил на поверхность, барахтаясь и размахивая руками, как ветряная мельница лопастями.
Тут же рядом с ним зашипела вода от метко пущенной стрелы. Смельчак опять нырнул, стараясь, как можно дольше продержаться под водой., но не выдержал: к ногам будто гири кто-то подвесил, река неудержимо тянула вниз и, собрав последние силы, Свей вынырнул. До него донеслись крики печенегов. Позади река вспенилась от падающих стрел. Юноша рванулся вперед, к противоположному спасительному берегу и, не замечая уже ни сносящего его вниз течения, ни ледяных струек, ни Водяного, греб так быстро, как никогда не плавал. И чем тяжелее ему было поднимать руки над водой, тем меньше стрел погружалось в Днепр, тем глуше звучали крики на другом берегу, тем медленнее плыл Свей. Печенеги все-таки выпустили его из осажденного города.
Глава 7
Течение ослабевало, и Свей решил, что теперь можно отдохнуть и обмануть врага. Он вдохнул как можно глубже, раскинул руки и ноги, опустил голову в воду и, отдавшись на волю теплому течению, закачался на ласковых волнах великого Днепра. Его прибивало к берегу, и печенеги, видя лишь неподвижное тело, удовлетворенно крякали, вытаскивая из воды ладьи.
Река сделала крутой поворот, и пловец исчез из виду. Волны, ласкаясь, несли и несли Свея мимо пристани, мимо крепостной стены, мимо Боричевского потока подальше от глаз печенежских.
Когда ноги коснулись дна берега, он некоторое время стоял, безвольно свесив натруженные руки, часто и судорожно дышал, с темных волос стекала вода, широкие плечи слегка вздрагивали, костлявые лопатки выпирали на ссутулившейся спине. Играли
Отдышавшись, Свей медленно побрел по песчаному дну к берегу, утопая по щиколотку в чистом желтом песке. Солнечные блики радостно играли на гребнях маленьких волн. А дальше стеной стоял дремучий лес. Здесь, за крутым поворотом реки, уже можно ничего не бояться. И лес, и степь для него были, как дом родной. Отец научил его разным приметам, а Ратибор указал, что от реки держаться надо все время посолонь.
Свей лег в густую траву на поляне, и стал напряженно вслушиваться в шелест листьев и травинок, в звенящую летнюю тишину, время от времени прикладывая ухо к земле. Тихо.
Не прошло и часа, а Свей уже мчался вперед, как выпущенная из тугого лука стрела. Его твердые пятки мелькали в траве, не замечая колючих сучков и острых шипов. Подобно зверю несся он звериными тропами к становищу черниговского воеводы Претиче, хватая на ходу ягоды и утоляя ими свой голод. Чтобы не сбиться с дороги, Свей постоянно должен чувствовать справа запах воды.
Вот уже Мерцана встречает своего хозяина Световида, открывает златые ворота и, Солнце, заходя в дом, не спеша прощается с Землей, а торжествующая тьма все плотнее окутывает бегущего отрока. И только когда последний лучик погас, Свей остановился передохнуть. Выйдет месяц полюбоваться яркими звездами, зажжет лунную дорожку среди деревьев, и Свей продолжит свой путь. Серебристый свет будет скрашивать его одиночество в темном лесу. Он не страшился зверя, ибо сам стал на него похож, он боялся встречи с человеком, который куда опаснее зверя. Превратившись в слух и зрение, прячась в кустарнике и продираясь сквозь валежник, Свей стремительно приближался к цели.
Вдруг в нос ударил запах дыма. Он остановился, втянул в себя воздух. Пахло костром и потом, людским и конским. В этой чащобе могли быть только воины, или черниговские, или печенежские. За свою не очень долгую жизнь Свей твердо усвоил: осторожный живет долго.
Согнувшись, бесшумно, как тень, скользил гридень между деревьев. Вскоре показалась поляна, освещенная костром. Вокруг спали вповалку воины.
Вглядевшись в темноту, подросток увидел стоящих мужей, почти слившихся со стволами деревьев. Отодвинув подальше от огня босые ноги, задумчиво смотрел на пламя еще один воин. Наверное, это воевода: на нем яркая расшитая золотыми нитями рубаха, поверх которой надета дощатая броня, вместо кольчуги, как у остальных воинов. Рядом с ним лежал засапожник, ратный нож, который носили за правым голенищем сапога; слева брошен кожух.
Не успел Свей решить, что делать дальше, как лежал уже на земле с заломленной за спину рукой. Над ним, возвышаясь, качался воин и что-то бормотал. В этом хриплом голосе было что-то успокаивающее, отчего отрок застыл на земле и не пытался двигаться.
Воин легко, как пушинку, поднял и, изрядно тряхнув, поставил Свея на ноги. Услышав возню, сидевший у костра насторожился и, повернувшись в ту сторону, где стоял дозорный с добычей, напряженно стал всматриваться в темноту. Свея втолкнули в полосу света, и сидевший тихонько свистнул, густые темные брови поднялись от удивления, а в голубых глазах сверкнул озорной огонек.
– Ты куда, голубь дорогой, в такой час бежишь? – насмешливо спросил он. – Ночью детки должны спать.
– Дяденька, вы из Чернигова? Да? – рванулся навстречу Свей, но воин крепко держал руку и, вскрикнув от боли, отрок остановился.
– Вы ведь воевода Претича? Да? Дяденька, я ведь вас искал, к вам бежал.
Бородатый серьезно и внимательно посмотрел на него и кивнул:
– Да, я черниговский воевода Претича. А ты откуда?
Он незаметно кивнул воину, и тот отпустил руку подростка. Свей не задумываясь, шагнул к воеводе и взволнованно произнес:
– Из Киева. Печенегов к городу пришло видимо-невидимо, несколько улусов расположились под стенами, хотят нас измором взять. В городе начинается голод, нет воды. Наш воевода Ратибор просит помощи. Иди, спаси стольный град или хотя бы помоги вывести из осажденного города княгиню с княжичами.
– Не может такого быть, малец. Печенеги только что ряд учинили с князем Святославом, – недоверчиво произнес Претича.
– Вот убрус, его Ратибор приказал тебе отдать, если не поверишь… И еще, – обижено произнес юноша, – просил тебе напомнить, что ты клятву верности князю Святославу давал, когда тот уходил на Дунай, а теперь выполни свой долг: спаси мать и сыновей князя.
– Хорошо, хорошо. не волнуйся так, малец. Ложись у костра, отдохни, а я подумаю.
– Думай, дяденьки, думай, да только быстрее: город подмоги требует, – печально вздохнул Свей.
– Значит много ворога у стен? – переспросил воевода.
– Много и не сосчитать. Разлеглись лагерем вокруг, дожидаются, когда им ворота откроют, – говорил возбужденно Свей, укладывая голову на собственном кулаке у костра, как настоящий воин
– Ну, не горячись, не горячись! Что-нибудь придумаем, – хлопая его по плечу сказал воевода. – А пока ложись спать до рассвета.
Веки Свея слипались. Он сделал то, что от него требовал долг воина, ратника. Он выполнил поручение и стал настоящим гриднем.
А Претича так и не сомкнул глаз до самой утренней зорьки. Бежал от него сон, и думу крепкую думал воевода. покуда спали его воины. Надо все рассчитать и изо всех ходов выбрать самый верный, ведущий к победе, как в таврелях.
Глава 8
Над городом просыпалась алая заря. Приложив руку к глазам, стражник Лядских ворот вот уже целую минуту вглядывался в даль Днепра. Вроде что-то плывет или кто-то. Сердце радостно билось, но поверить в чудо еще не мог. Наконец, когда уже отчетливо были видны ладьи с вооруженными воинами, затрубил стражник звонко и победно в трубу, и все остальные, поддержав его, разбудили громким звуком всю округу. Горожане, ликуя, высыпали из изб, теремов, и звонкоголосая счастливая толпа бежала на крепостную стену. Их возбужденные крики приветствовало всходившее солнце и салютовало отважным воинам. Били бубны, пронзительно звучали трубы, свистели свирели, дружинники ударяли в щиты, женщины махали убрусами, мужи, подняв вверх сабли, кричали хвалу князю.
С крыш и голубятен тучей взлетали в небо голуби и закружились над осажденным городом. Они с недоумением смотрели на печенежских воинов в панике хватающих то рубаху, то колчан, то лук со стрелами.
– Святослав! Святослав! – кричали воины и в страхе метались по степи, с ужасом передавая друг другу страшную весть, – Великий воин вернулся.
