Элли Крюгер
Паразит
– Эй! – она останавливает меня суровым взглядом и одним резким толчком в грудь. На секунду я ощущаю привычный холод и приступ боли. – Для вас это все шуточки?
– Да нет же, я…
Она не дает мне закончить.
– Мой брат болен. Настолько, что однажды ночью он убил свою жену, посчитав ее монстром. Затем пять лет провел в психиатрической больнице, но они так и не смогли его вылечить. С той самой ночи Дори уверен, что мертв, внутри у него пусто, внутренние органы сгнили, а кожа разлагается. Если вам нужна помощь, могу дать номер нашего психиатра, но брата больше не беспокойте. Ясно вам?
Я стою, как статуя, проглотив язык. Дори улыбается мне на прощание, и они исчезают.
***
Ночью я лежал в палате, к голове, груди и пальцам присоединили кучу датчиков. Медсестра сделала успокаивающий укол, и я ощутил легкую сонливость, но уснуть не решался. Было страшно. Доктор Сон убеждал, что я в полной безопасности, что ко мне сразу прибегут на помощь, если заподозрят неладное, но… Я вспоминал лицо нового приятеля и его пустой, потухший взгляд. Язвы на пальцах, гнилые зубы, запах мочи…
«Я разлагаюсь».
В груди заболело. Я погладил два красных круга, кожа была холодной. В этот раз я буду смелее: схвачу мерзкого спрута и раздавлю, как червя. Плевать, как это будет выглядеть со стороны.
Снотворное действует, я закрываю глаза. Рука так и остается лежать на груди, защищая сердце. Меня переносит в прекрасный мир. Голубое солнце сияет высоко в небе, за несколько секунд оно опускается за горизонт и увеличивается в тысячу раз, расплываясь в красном океане и оставляя лиловый след на воде. Невероятно. Я качаюсь на теплых волнах, наблюдая, как тьма окутывает Землю, пока все не исчезает. Тогда приходит боль.
Я долго не могу разлепить глаза, пока грудь рвет на части, а океан, в котором я плыву, становится холодным, как ледник. Я тону. Лед проникает в легкие и мешает сделать вдох. Я кричу, зову на помощь дежурную медсестру, но крик утопает в молчаливых водах. Тогда я замахиваюсь и стучу себя в грудь. Вода задерживает удар, однако я дергаюсь и просыпаюсь.
Больничная палата наполняется тусклым светом, исходящим из существа. Его щупальца взметаются в воздух и отбрасывают танцующие тени на потолке и стенах. Сердце бешено колотится, а я… не могу двинуться. Меня снова парализовало, то ли от шока, то ли от яда, который маленький спрут пустил мне в кровь, и я безмолвно кричу и молю о пощаде, на что монстр не обращает никакого внимания. Он занят. Горячая черная слизь стекает с уродливой головы на простыни и касается моей кожи. Спрут присасывается ко мне двумя щупальцами: одним чуть левее грудины, вторым прямо под соском. Тонкие иглы из присосок проникают через кожу и впиваются в трепещущее сердце. Оно вертится, стараясь избежать ледяных объятий, но постепенно теряет ровный ритм и слабеет. Жизнь покидает меня. Спрут жадно чавкает.
Холод распространяется по телу. Кончики пальцев немеют. Ужас, который я испытываю, наблюдая за паразитом, пьющим мою кровь, несравним ни с одним из существующих страхов, но я все же попытаюсь сравнить. Словно шагаешь по трясущейся балке в полной темноте над бездонной пропастью и точно знаешь, что не дойдешь до конца. Тысячи насекомых ползают по телу и внутри него, а за спиной рычит дикий зверь, который жаждет разорвать тебя в клочья. Безысходность. Отчаяние. Обреченность.
Существо дергается и издает омерзительный звук. Оно… смеется. Смеется и причмокивает, очевидно, наслаждаясь особенно вкусным куском моей плоти. Это отвратительно… настолько, что я сжимаю кулак. Рука вышла из-под его контроля! Я пользуюсь моментом и пытаюсь схватить монстра, чтобы отодрать от моей души, но он скользкий, как рыба, и щупальца мгновенно выскакивают и отбрасывают непослушную руку. Лучше бы мне не видеть того, что случилось дальше… Спрут открывает глаза. Черные, злобные, истекающие дыры на тонких ножках отрываются от тела и подлетают ко мне. Теперь он знает, что я не сплю. Знает, и он в ярости. Горячие капли падают на лицо. Спрут глубже втыкает свои иглы, и я кричу от боли. Нет, не просто кричу, я ору так, что эти вопли можно услышать с другой планеты. Пускай я умру, но кто-то прибежит и увидит, что я был прав, увидит страшного, вонючего паразита и уничтожит его, сожжет вместе со мной!
Через минуту голос сел, в палате загорелся свет. Яркая вспышка ослепила меня, из глаз брызнули слезы. Датчики, привязанные ко мне, запищали. Медсестра нагнулась, ее волосы щекотали кожу. Я схватился за грудь.
– Божечки, вот это вы тут напрудили, – возмутилась она.
Руки испачкались в черной слизи. Спрут исчез. Но я-то знаю, что мы его просто не видим. Он здесь, он здесь…
– Вы бы предупредили, что страдаете от недержания. Я бы дала вам подгузник.
– Что? – я вскипел от злости. – Это слизь, вы что, слепая?!
– Я прекрасно вижу, что это. И не надо на меня орать, грязный мальчишка, – она выдрала из-под меня простынь и кинула на пол.
– И вообще, где вы были?! Вы должны были следить за мной и прибежать сразу, как что-то произойдет.
– Да откуда мне было знать, что вид своих фекалий настолько вас испугает?
Я чудом избежал смерти, но прекрасно понимал, что ненадолго, поэтому был не в настроении. Стоит ли удивляться, что я возненавидел глупую медсестричку, которая хоть и спасла меня, однако чуть не опоздала? Я замахнулся и влепил ей пощечину. Черный отпечаток застыл на щеке, как след от когтей зверя. Я тут же пожалел о своем поступке. Ее лицо перекосил ужас, и со слезами на глазах она убежала. Что ж… се ля ви.
