Элизабет Кэйтр
Кровавый Король

Полная версия

ГЛАВА 14

Видар, по-хозяйски развалившись на огромной постели, лениво наблюдает за тем, как Кристайн медленно, но ловко застёгивает платье. Её щечки покрывает румянец, а некогда идеально-уложенные волосы нуждаются в новой причёске. Она выглядит счастливой. Блеск глаз выдаёт с потрохами. Король ухмыляется, облизывая губы.

В его власти находилась любая. Стоило лишь поманить пальцем – и все неслись очертя голову. Только он не манил. Никого. Тем самым превращаясь в лакомый кусочек всех Тэрр.

За долгие годы жизни в его постели находилась лишь одна альвийка, та, что сейчас усердно поправляла макияж. Видар не видел смысла в бесчисленных связях с куртизанками, подданными, теми, кто желал внимания и власти. Все они сразу же причислялись к грязи.

С Кристайн всё было гораздо… сложнее. До ухода в людской мир он желал сделать её королевой только за одно качество – чистая альвийская кровь, под стать его, древней. Находясь среди людей, он пересмотрел многие взгляды. Связывать себя с той, что подходила для брака с технической стороны более не хотел. Себастьян добился своего, отговорил, но поверить в родство душ Видар так и не смог, хотя позволил этому явлению существовать на подкорках мозга. Иногда, в особо пьяные дни, он даже мечтал о родственной душе.

После заявления Кристайн о домогательствах Лжекороля – Видар старался не считать её грязной, опороченной изменщиком, более того – пытался окружить комфортом. Пытался, по завещанию матери, в первую очередь быть мужчиной, а, значит, опорой для женщины. Со временем её влюбленный взгляд стал жалким, перестав тешить эго; желание касаться собственного тела – пресекал; общение сводил к минимуму. А потом потребности взяли верх, окончательно превратив его в сухого, закостенелого эгоиста, что не собирался считаться с чужими эмоциями.

Он предоставлял ей кров, комфорт, содержал – если так угодно, ясно указывая, что на большее не стоит рассчитывать. И раз она продолжала биться в закрытые двери, то это лишь её волеизъявление. Разве он виноват в чужом влечении? Вот обвинения в потребительстве ещё бы мог принять, да только никто не смел их предъявить.

– Правда, что к нам за ужином присоединится ведьма? – интересуется Кристайн, аккуратно цепляя цепочку сначала за хрящик уха, а потом чуть ниже.

Она внимательно следит за реакцией короля в отражении зеркала.

– Абсолютно точно, – лениво протягивает Видар, подкладывая руки под затылок.

В данный момент даже мысль о существовании демоновой Верховной не выводила из себя.

– Она не внушает доверия, вот хоть на растерзание демонам меня отдайте! – фыркает Кристайн, расправившись со всеми цепочками.

Она усердно заправляет прядь в причёску, чувствуя себя, по меньшей мере, хозяйкой замка.

– Могу я тебя растерзать? – Видар игриво приподнимает бровь, но взгляд по-прежнему пуст.

– Всё должно быть в меру, Ваше Величество!

– Ей никто не собирается доверять. Вряд ли у неё получится заслужить такую награду.

– А как же Ритуал Доверия?

– Если она не хочет быть изгнанной или мёртвой, то ей придётся что-нибудь придумать, – равнодушно пожимает плечами.

Только вот в себе он был уверен явно в разы меньше. Кто знает, какие тайны нужно раскрыть друг перед другом? На её – плевать, а вот выдать свои… Тем более ей. Да, ведьму откачивать придётся неделями, когда она узнает, что он воевал за Малварму! Но далеко не это возглавляло топ тайн. Видар одновременно хотел и не хотел узнать: является ли малварка тем ребёнком, которого он спас? Если да, то к её карме автоматически прибавляется долг, обязывающий спасти его жизнь в ответ. Почему-то Видар уверен, что способностей ведьмы хватит лишь на то, чтобы загубить всё живое, включая его самого.

А ещё – треклятое видение. Не хватало, чтобы ведьма искрилась ярче свечей в Ледяную Ночь⁸, когда узнает, что является его персональным ночным кошмаром. Видар уже в натуре представлял заливистый смех. Заочно знал, что дикий взгляд разноцветных глаз навсегда станет в разы насмешливее.

Мысли о ней снова будят раздражение, щекотливую ненависть в душе. Он искренне желал избавиться от неё или, в крайнем случае, показать всю свою мощь и ярость в полную силу. Доказать непокорной маржанке непоколебимую власть. Только стоило ли доказывать то, что и без того незыблемо? От ответа Видар увиливал. Хотя прекрасно знал. Не стоило.

Тогда, что так распаляло? Её непокорность, его желание проучить и даже приручить? Кому не понравится иметь власть над вестницей зла, мудрой и своенравной ведьмой, которая соприкоснувшись с огнём и дымом погребальных костров, окончательно очернила душу!

Своё нездоровое влечение он не осознавал, но чувствовал каждой клеточкой тела и невыразимо гневался на себя за это.

– …ваем её, – слышит обрывок от фразы Кристайн.

Она сидит опасно близко к нему, всматриваясь в холод ярких глаз.

– Повтори, – почти приказывает король, фокусируясь на аристократическом лице.

– Мы недооцениваем её, – подчиняется, сдерживая очередной приступ ревности.

Она не могла вытащить из него и толики эмоций, обращенных к ведьме, и что хуже, к себе.

– Ты можешь идти, Кристайн, – Видар медленно облизывает губы, чуть щуря глаза.

– Буду ждать Вас за ужином, Ваше Величество, – покорно отзывается герцогиня, легко поднимаясь и направляясь к двери.

Видар остаётся в одиночестве и назойливых мыслях, что роем ос кружат вокруг единственного имени.

Он устало выдыхает.

– Демонова инсанис⁹!

Ведь она обязательно начнёт сегодня концерт. Наверняка придёт в чёрном. Назло. Будет так грубо «тыкать», ухмыляться, острить, подрывать его авторитет в глазах двора. А что подумает Старожил? Он, демон её дери, и под пытки отдать не сможет!

И действительно, ведьма приходит к ужину не в том, в чём желал её видеть король. Она впорхнула в обеденную залу с лёгкостью феи и видом дьяволицы. Платье кровавого цвета дерзко облегает хрупкую фигуру с аккуратными формами. Множество золотых змей-цепочек поселились на месте декольте, но выделялся среди них один кулон – небольшой золотой ворон с красными рубинами вместо глаз – единственная подвеска. Кучерявые локоны убраны в высокий пучок. На губах дерзкая, просто невыносимая, ослепительная ухмылка.

– Слёт упырей в другой стороне, госпожа Верховная, – ядовито роняет король, за что получает недовольный взгляд от генерала.

– Да? Странно, – искренне удивляется Эсфирь. – Ведь закуски уже здесь! – Она бегло осматривает Кристайн. Скулы альвийки играют ненавистью. – Прошу прощения за опоздание. Письмо брату стало причиной задержки.

Видар мастерски скрывает удивление. В последнем предложении инсанис нет и намёка на издёвку.

«Неужели, не всё потеряно, и она бывает адекватной?»

От кричащего цвета платья у Видара начинается мигрень.

Себастьян учтиво усаживает её на свободное место, попутно справляясь о самочувствии и настроении.

– Благодарю за внимание, всё прекрасно. В общем и целом, здесь не так плохо, как мне могло показаться на первый взгляд. Природа Столицы – волшебство какого-то иного уровня!

Эсфирь так невинно хлопает глазами, что у Кристайн дёргается глаз.

Видар удивлённо приподнимает бровь.

«Кто это такая? Где та бешеная фурия?»

Эсфирь так удовлетворена реакцией короля, что незаметно прикусывает щёку изнутри, сдерживая озорную улыбку.

«Да, вы бы видели выражение его лица! Вот умора! Словно водой ледяной окатили!»

– Госпожа Эсфирь, Вы изучили правила Ритуала Доверия? – интересуется Видар, не поднимая глаз на собеседницу.

Разрезать мясо – занятие более приятное, чем смотреть на неё.

– К сожалению, – хмыкает в ответ.

– Это всё, что Вы можете сказать?

– Я сделаю всё, что в моих силах. Так лучше? Приятного аппетита всем, – обескураживающие улыбается ведьма. – А Вам… – Она обращается к служанке, что уже подошла к Кристайн, чтобы сменить тарелки. – Большое спасибо.

Служанка испуганно дёргается, роняя тарелку на пол. В глазах Видара начинает бушевать океан. Испуганный взгляд прислуги беспомощно скользит к королю, а сама она падает на колени.

Эсфирь непонимающе косится на молчавшего всё время Себастьяна. Будто это обычная ситуация для их королевства.

«Демон! В их Тэрре не принято благодарить! Ещё бы! Долбанный альв и его не менее долбанное идеальное королевство! Всё должно работать как часы, без малейшего отклонения и банальной благодарности!» – Эсфирь усмехается, закатывая глаза.

– Пять плетей, – сдержанно произносит король, медленно откладывая вилку в сторону.

Эсфирь впивается взглядом в серьёзное лицо, кажется, в первый раз за всю трапезу.

– Серьёзно? – абсолютно точно сомневается в его психическом здоровье. – Она лишь уронила тарелку.

– Да, действительно. Десять.

Он поднимает разгневанный взгляд на Эсфирь, упиваясь своей властью.

«О, инсанис, по большей части в её наказании – твоя вина. Больше меня они боятся лишь тебя!» – Видар дёргает уголком губы.

– Это глупо!

Не то, чтобы её волнует судьба служанки, но поведение короля слыло самым настоящим эгоистичным, необоснованным, клиническим идиотизмом. В Пятой Тэрре никогда не было плетей за мелкие провинности. Пятая Тэрра вообще отличалась от Первой.

– Пятнадцать, – довольно хмыкает Видар, пока служанка бледнеет.

Пятнадцать плетей за тарелку!

– Это геометрическая прогрессия зависит от моих реплик? Ты здоров?

– Вы. Двадцать.

Ни генерал, ни герцогиня не осмеливаются влезать в препирательство двоих, головы в этом случае оказываются дороже. Ведьма окидывает беглым взглядом, трясущийся подбородок старушки. Разноцветные радужки вспыхивают хитростью.

– О, Хаос, за что мне этот идиот? – Она поднимается с места, подходя ко служанке. – Вы свободны.

Стул Видара резко отлетает в сторону, а довольная Эффи хитро улыбается. Она вывела его – победа так близка и то ли ещё будет альвийский король!

– Тридцать плетей! Исполнять! Живо!

– Угостите ими меня. – Ведьма подходит к королю ближе дозволенного. – В её действиях реальный виновник я. Мне и наказания. Разве тебе не хочется наказать меня? – хитро дёргает бровью.

Над обеденной нависает напряжённая тишина. Кристайн заинтересованно косится на короля, Себастьян – с живым испугом на ведьму. Она не понимает, что её ждёт!

Служанка чуть ли в обморок не падает от услышанного. За неё вступилась кровожадная ведьма! Это должна знать вся Тэрра, не то что Столица!

Взгляд Видара вспыхивает интересом и безумием. Он не имеет права подвергать ведьму наказаниям по своей воле, но ситуация радикально изменилась. Нарушения выявлено не будет. Уголок губы довольно ползёт вверх.

– Тридцать плетей – серьёзное наказание. Тем более от меня. Уверенна в своём решении?

– Весьма.

Кажется, ведьма видит в его глазах нечто похожее на… уважение? Или он просто искрится от счастья. Та, кого он ненавидит получит хорошенько по оголённой спине плетью. Тридцать раз. Красота!

– Эсфирь, – прочистив горло, начинает Себастьян. – Ты не понимаешь, куда ввязываешься.

– Отнюдь, – пожимает плечами она, не отрывая взгляда от лица короля.

– Охрана, сопроводите госпожу Верховную в подземелье, – стальным голосом выдает Видар.

– Разве мне не положено доесть? – кокетливо ведёт плечиком она, отчего Кристайн закатывает глаза.

– Даже допить, – ухмыляется Видар, беря с подноса прислуги бокал с цветочным элем и протягивая ведьме.

Видимо, нужно было раньше согласиться на пытки, чтобы добиться его любезности и расположения. Эсфирь тянется к бокалу, случайно касаясь пальцев короля своими. Ровно на несколько секунд по лицу Видара проскальзывает отвращение, а глаза превращаются в две пустые дырки. Только для него это прикосновение – вечность в темноте. Голову снова ведёт, он старается удержаться на месте, да только… тонет…

Ледяная вода проникает в лёгкие, а он ничего не может сделать. Видит только кровожадный блеск разноцветных глаз и жестокую ухмылку. Она не собирается спасать его из воды, наоборот, стоит на поверхности, спокойно наблюдая за тем, как он скрывается в толще.

– Не переживай, мой маленький Видар, рядом со мной нет боли!

Видар слышит голос отца из глубины.

Губы Верховной шевелятся, и Видар готов поклясться всем демонам, что сквозь давление и водную завесу слышит: «Ваш Король мёртв!». Её лицо озаряет такая яркая улыбка, что наверняка будет слепить даже тогда, когда его лопатки коснутся дна. Он умирал под хитрым взглядом удовлетворённых глаз. Умирал, пока она… не отдёрнула пальцы.

Видар не понимающе хлопает глазами, пока ведьма принюхивается к чему-то, бросая взгляд на бокал у его тарелки. Верно, она снова сомневается в его психическом здоровье или алкоголической зависимости, тут уж демон разберёт.

– Ваше Величество, всё в порядке?

Кристайн подскакивает с места, желая задеть плечом Эсфирь.

Только последняя отходит на шаг заранее, не принимая из рук Видара напиток, словно резко передумала.

Эсфирь окидывает Кристайн странным взглядом, а затем занимает место напротив Себастьяна. Бокал цветочного эля в руках короля имел нотки сандала.

– Ты слишком погорячилась, Эсфирь, – тихо произносит Баш, пока король и герцогиня увлечены общей темой для разговора – состоянием короля.

– Мне интересно, – пожимает плечами.

– Интересно?

– Сможет ли ваш король преодолеть свой гнев? Это будет преддопуском к Ритуалу Доверия.

– Ты же знаешь, что не сможет.

– Значит, ему нужна не советница, а фасад.

И будь Эсфирь Лунарель Бэриморт покорнее – она бы согласилась на эту роль.

ГЛАВА 15

– Раздевайся!

Ледяной голос в каменных сырых стенах звучит, как гром.

Эсфирь медленно снимает обувь, чувствуя босой стопой муки всех, кто когда-либо бывал склепах. Охрана покинула их, стоило только войти в «камеру пыток».

– Я думала, меня разденут твои солдатики, – стервозно дергает бровью рыжеволосая. – Ведь так обычно поступают с провинившимися?

Его скулы играют от очередного нарушения субординации.

– Обычно они не так красивы, как ты, – натянуто улыбается король.

Она ловко расстегивает молнию с боку, высвобождая левое плечо от лямки.

– Может, хочешь сам меня раздеть? – хитро улыбается она, наблюдая, как Видар облокачивается плечом на стену, мрачно ухмыляясь.

– Думаешь, я не исполню свой приказ?

– Иначе зачем выставил охрану?

Вопрос застревает в лобной кости. Он не знал. Просто почувствовал, что не должен давать ещё больших поводов для слухов. Тем более, как бы зол и вне себя от ярости он не был, всё закончится крайне быстро: удары, заживление, удары, заживление, удары и… Он пойдёт на услугу – излечит все её шрамы раз и навсегда. Будто ничего и не было. А боль лишь эфемерный отзвук от ударов, ничего не значащая для Верховной ведьмы. Он почему-то уверен, что такое с ней далеко не в первые.

– У них тонкая душевная организация, – хмыкает Видар.

Платье падает к ногам девушки, открывая вид на хорошо сложенную миниатюрную фигуру и телесный комплект белья. Признаться, Видар думал, что там портупеи, латекс и что-то из лёгкого БДСМ. Вернее, не думал. Конечно, не думал.

Он быстро подходит. Сначала закрепляет одну руку в цепи, затем другую, попутно отшвыривая платье ногой.

Эсфирь дышит ровно, сопровождая безэмоциональным взглядом его движения.

– Говорят, у Верховных ведьм есть одна особенность… – Видар отходит, окидывая беглым взглядом несколько десятков плетей на стене. – Вам подвластно обмануть организм. Собственноручно вырвать сердце из груди, чтобы избавиться от эпицентра чувств и эмоций…

Выбор сделан. Видар, быстрым движением, снимает с себя камзол, попутно закатывая рукава атласной рубашки.

Пять наглых шагов, её едва различимый вздох. Эсфирь знает: всё может закончиться намного быстрее, если позволить себе молчать. Безумная улыбка прокрадывается в лицевые мышцы.

Резкий удар плети приходится по спине. Она бесшумно втягивает носом воздух в грудную клетку.

– У тебя сердечко на месте?

Его голос, пропитанный отвращением, хуже любого яда.

– Избавилась от него ещё с сотню лет назад!

Ложь с языка слетает автоматически. Пусть думает, что внутри неё лишь имитация органа. Пусть поверит в то, что ей не больно, ведь такая искренняя вера лучше любого оружия.

Град из пяти ударов. Она до одури прикусывает щёки изнутри. Чувствует, как кожу адски дерёт, но, что хуже – привкус крови наполняет рот.

В тишине звук плети и скрип цепей – туманят разум Кровавого Короля. Его предел мечтаний накрепко прикован, он может отомстить всей Пятой Тэрре, с особой виртуозностью, но… не бьет и ровно вполовину силы. Гнев наполняет каждую клеточку тела, безумная улыбка украшает лицо, но выместить на ней всю многовековую боль не может, будто что-то останавливает, замедляет. Он залечивает её раны через каждые три-пять ударов, проводя большим пальцем вдоль позвоночника, чувствуя разгорячённую плоть под подушечкой пальца.

– Жалеешь меня, Кровавый Король? – смех служит катализатором очередного пика гнева. – Не стоит. Я – Верховная Эсфирь Лунарель Бэриморт – маржанка! – Спина принимает плеть, как родную. – Я – виновница всех бед альвов. А ещё! Я мечтала спалить вас ко всем демонам за то, что вы устроили на моей земле! Подумай, стоит ли меня жалеть?

Видар замахивается со всей силы, тело противится. Очередной удар оказывается не таким сильным, как планировалось, но всё равно болезненным – раны снова начинают кровоточить на коже.

– И в мыслях не было жалеть тебя.

От боли, что проникает в тело уже звёзды яркими осколками осыпаются из глаз. Она не позволяет ни всхлипа, ни писка, ни крика. Концентрирует на кончике языка только гнев и ярость, словно под стать ему. Каждый раз, когда он исцеляет её – чувствует жар его кожи. Касания отличаются от тех, что были раньше: тело извинялось за поведение хозяина. Эсфирь не могла понять природу двояких чувств: король утопал в слепой ярости к ней и в тот же момент… жалел.

Видар смотрит на небольшую спину, что превратилась в кровавое нечто и не может поверить, что в ведьме действительно нет никаких чувств. Кем бы она ни была – сейчас перед его глазами висела миниатюрная девушка, вцепившаяся пальцами в цепи. Он усмехается. Миниатюрна настолько, что, не совладав с чувствами, решила вырвать сердце из груди. Слабачка, ни больше, ни меньше.

Он тоже хотел вырвать собственное сердце, пока оно не закостенело и не умерло.

– Было бы намного увлекательнее, если бы ты чувствовала боль, – хмыкает Видар, бросая плеть в угол камеры.

Король разворачивается к ней лицом, дерзко оглядывая. Отстранённое выражение лица, пустые, уставшие глаза, за которыми скрывается самая огромная ненависть.

– Твои удары, как у столетнего юнца! – Эсфирь с огромным усилием натягивает стервозную улыбку.

Руки затекли, на запястьях образовались красные полосы от цепей. Спина горит огнём, пока воспалённая кожа чувствует каждую струйку накалившегося воздуха.

Видар, быстро сократив расстояние, стальной хваткой поднимает подбородок Эсфирь.

– Ваши!

Два взгляда сцепляются в самой настоящей схватке. Единственное, что объединяет их – ледяная ненависть.

Король также резко отпускает её, намереваясь снова пройти за спину, чтобы от следов плети не осталось и пятнышка.

– Стой, – хриплый голос ведьмы пригвождает к полу, заставляя интерес промелькнуть в холодных глазах. – Не нужно.

– С чего бы?

– Я не чувствую боли, забыл? А это пусть останется напоминанием, что она должна быть, – быстро проговаривает Эсфирь, желая побыстрее оказаться на полу.

От боли сводит каждый миллиметр кожи.

– Как пожелаешь, – равнодушно хмыкает Видар.

Он высвобождает руки ведьмы, той с трудом удаётся не рухнуть на бетон сразу.

– Что с тобой? – произносит король больше для справки, наблюдая, как ведьма старается медленно осесть на пол.

– Руки и ноги затекли, – сквозь зубы, но с безмятежной невозмутимостью, проговаривает она.

– Примени заклинание, нам нужно идти.

– Так вперёд, – хмыкает она, сворачиваясь калачиком, чувствуя щекой ледяной холод камня. – Я свыкнусь и приду. Дай мне почувствовать себя живой!

Её взгляд сверкает безумством, пока она смотрит на короля снизу-вверх.

Он разворачивается на пятках, не сказав ни слова. Молча открывает дверь камеры, впуская поток холодного воздуха, что зло обдаёт её открытые раны.

– Жду в переговорной, – бросает напоследок, переступая порог камеры.

Демон знает почему, оборачивается. Эсфирь лежит, словно маленький котёнок, которого выбросили в канаву сразу после первой провинности. Её вздохи – глубокие, жадные, будто воздух запрещался несколько столетий.

Видар дёргает носом, повторяя внутри себя мантру: «Она заслужила!».

Эсфирь вдруг поднимает невидящий взгляд на него, явно не ожидая, что король ещё не ушёл. Чувство адской боли окатывает его с ног до головы, отчего он на секунду теряется в реальности. Первая мысль – колдует. Вторая тут же опровергает первую: она была настолько погружена в себя, что не только не говорила, не видела перед собой Видара.

«А если она соврала?» – вспышкой проносится в голове короля. – «Бред. Она бы не выдержала такой боли».

Он вдалбливает остаткам своей доброты, что она заслужила. Заслужила. Заслужила. Пока он успешно справляется с этой задачей, что-то в области сердца даёт надлом.

Король резко разворачивается, растворяясь в темноте.

Только убедившись, что его нет рядом – она позволяет себе всхлип, сухой, без слёз. Такой, что изнутри кольцом сдавливает глотку. Сердце еле поспевает за своей же скоростью биения, умоляя остановиться, чтобы взять перекур.

Случайно цепляется взглядом за стенд с плетьми. Не хватает только средства её наказания. Самой первой плети. Самой… щадящей на фоне остальных.

– Долбанный альв!

Она утыкается лбом в бетон, хрипло смеясь.

Признавать это странно, но «преддопуск» он прошёл с блестящим успехом. Эсфирь думала, что будет утопать в мольбах о пощаде, что расстанется с сознанием от боли, что рёбра раскрошатся в натуральном смысле этого слова, но… ничего не произошло. Мало того, что король схватил подобие на плеть, выдав за орудие пыток, так ещё явно не прикладывал особого усилия. А разодранная кровавыми линиями спина – лишь демонстрационная версия от реальных наказаний, коими он с особой страстью угощает виновных.

Эсфирь усмехается, упираясь ладонями в бетон. Пытается подняться с пола. Это происходит намного медленнее, чем она ожидала. С силой прикусывает губу, лишь бы не издать болезненный стон или всхлип. Кажется, что она заново учится базовым вещам: дышать и двигаться.

Поднявшись, опирается на стену. Новая проблема встречает ведьму с распростёртыми объятиями – головокружение. Затылок и височные доли просто умоляют о встрече с мягкой подушкой. Она резко жмурится, полагая, что таким образом можно избавиться от головной боли. Внимательно прислушивается ко многочисленным ходам под замком. Стрёкот тишины оповещает об абсолютном одиночестве. Только тогда Эсфирь медленно расправляет спину. Она слабо дёргает указательным пальцем, как по оголённому телу струится чёрное платье, а красное, что так жалко валялось в углу – бесследно растворяется. Чернота окутывает каждый участок тела, кроме спины. На ней огромный фигурный вырез от поясницы до шеи. Если передняя часть платья сверкает невообразимым блеском камней, то задняя – обескураживает исполосованным телом.

Эсфирь, с высоко поднятой головой, выходит из помещения. Шрамы служат самым дорогим эксклюзивным украшением. И понесёт она их с гордостью и достоинством Королевы.