Элизабет Кэйтр
Кровавый Король
ГЛАВА 5
Халльфэйр, Королевство Первой Тэрры, тоже время
Герцог Теобальд Годвин при королевском дворе считался не простым учителем. Блестящий канцлер Халльфэйра, близкий друг короля Тейта, его правая рука.
Поэтому, выслушав просьбу своего короля – поручиться за введение Видара в государственные дела – обрадовался, а затем сразу же приступил к новым обязанностям.
Ему нравился юный принц – скрывать это просто бессмысленно: ум юного альва был развит не по годам. Мало какой житель Халльфэйра в сто шестьдесят лет мог отказаться от беззаботной жизни, ночных плясок, молодых альвиек и амброзии. Для принца Видара это не составляло труда. Весь круг интересов замкнулся на государственных делах.
Больше всего герцога привлекал дар мальчика. Очень редко духи земли становились сильными целителями, способными на настоящие чудеса. Тёмные знания, которые были доступны Видару – не мог постичь ни один альвийский некромант, целитель, алхимик. В свою очередь и Видар не спешил делиться таинством магии ни с кем. Отказался ото всех учителей, стремясь постичь себя сам.
И, что было странно для Теобальда, Пандемониум пошёл навстречу принцу. Никто не знал, насколько силён юный альв, и испытывать его терпение тоже никто не стремился.
Никто, кроме Теобальда Годвина.
Герцог сидел в полутьме, склонившись над государственными бумагами. Свежий ночной ветер раздувал лёгкую серебристую вуаль на окнах. По сравнению с разнообразными залами дворца – его кабинет слыл чуть ли не самым маленьким по размерам. Годвин сам настаивал на небольшом помещении, утверждая, что так намного удобнее.
По стенам расположились огромные книжные шкафы, заполненные под завязку. Некоторые книги не вмещались, а потому были сложены аккуратными стопками на полу. Чего только в этих шкафах не находилось! От истории всей нечисти до мирских книг. Отдельные верхние стеллажи отдавались под альманахи чёрных знаний и материй.
Перо легко скользит по бумаге, пока глаза нервно, каждую минуту, оглядывают кабинет. Замок давно погрузился в сон, но Теобальду не становилось легче. Всему виной – вездесущий Видар.
Вдруг юный принц снова решил заночевать в библиотечной зале? Или, в который раз, отточить военные навыки? Вернувшись со службы в Пандемониуме, да ещё и в почётном ранге Чёрного Инквизитора – почти каждая ночь принца становилась бессонной.
Что произошло там и повлекло наивысший титул – Видар не говорил даже отцу. Поэтому страх перед принцем у Теобальда был обоснован. И тот ждал рассвета, как умалишённый. На рассвете Видар отбывал в людской мир, на очередную службу, стараниями малварского короля Вальтера Бэриморта и не без качественных доводов в эту пользу самого Теобальда.
– Недоброй ночи, герцог Теобальд!
Тягучий низкий голос дымным смогом окутывает кабинет.
Песочные глаза герцога нервно оглядывают полночного гостя. Чёрный балахон скрывает худощавое тело, а накинутый на глаза капюшон позволяет разглядеть только острый подбородок и несколько шрамов на нём, уходящие далеко в черноту.
– Ваше Велич…
Герцог подскакивает с резного кресла, замирая над столом.
– Оставь это для своего альвийского выродка! – Пришедший самодовольно усаживается в кресло из изумрудного бархата, предназначавшееся для посетителей. – Как у тебя дела, дорогой, Теобальд? Я всё ещё не вижу Ветвистой Короны на твоей голове и Первой Тэрры в моих руках… – Он смачивает потрескавшиеся сухие губы раздвоенным змеиным языком.
– В процессе, Генерал! – отчеканивает Теобальд.
– А тем временем мальчишка удостоен звания Чёрного Инквизитора. Она уже вынесла мне мозг, – многозначно улыбается мужчина.
– Завтра он уходит в мир людей. За время его службы я совершу переворот. Стану регентом при осиротевшем наследнике. Ветвистая Корона присягнёт Узурпаторам, – наконец, герцог расслабляется.
Он спокойно усаживается на своё место с выправкой присущей исключительно королям.
– Кем он вернётся оттуда? Кого убьёт там? Ты хоть представляешь, сколько душ надо истязать в недрах Пандемониума, чтобы юнцу, которому нет и двухсот лет дали звание Чёрного Инквизитора? – недобрый взгляд огненным пламенем мерцает из-под капюшона.
– Он не вернётся. Мы подставим малварца Вальтера. Альвийский отпрыск отбудет к людям, на службу. Оттуда его призовут на войну, только… Воевать он будет не за нас. Малварцы разорвут его на части, когда узнаю, что он – альвийской крови.
– Тем более, маржаны не знают его в лицо… Убийство принца, даже по ошибке, обернётся великим скандалом! – протягивает Генерал, по приторной интонации становится ясно: доволен. – Не смей проиграть, Теобальд. Не для того мы столько лет воюем.
– Ни в коем случае, мой Генерал!
– И вот что: как обстоят отношения альвийского отпрыска и Кристайн Дайаны Дивуар?
Теобальд незаметно облизывает вмиг пересохшие губы.
– Не так, как хотелось бы… Совсем близко он не подпускает её, а быть ещё точнее, он почти никого не подпускает. До свадьбы ещё ой, как долго.
– Хорошо, пусть всё идёт как идёт…
ГЛАВА 6
Халльфэйр, Королевство Первой Тэрры, 165 лет назад
В рассвете есть таинство, что заставляет остановиться и смотреть на восходящее солнце с глупым восхищением в глазах. Настолько глупым, будто ты был вечность слепым и вдруг, совершенно случайно, прозрел. Так неожиданно, внезапно, до паралича всех конечностей.
После нескольких лет в жерле Пандемониума – сон стал для него насмешкой Пандемония, гнойным плевком в его сторону. Оставалось лишь наблюдать за солнцем, занимать мозг многочисленными книгами, отточкой магических способностей (благодаря чему на теле практически не наблюдалось свободного места, где бы магия не оставила чёрных разнообразных отметин, узоров, рун) – лишь бы заглушить крики узников внутри головы, лишь бы заглушить собственный крик.
Десять лет исправной службы Инквизитором могут сломать кого-угодно, но не наследника Ветвистой Короны. Во всяком случае, Видар верил, что его невозможно сломать.
Солнечные лучи касаются ядовито-чёрных волос, не боясь тёмных прядей и такой же души. Скулы Видара сжимаются в напряжении, а яркий небесный взгляд искрится холодом и отрешённостью.
Ох, как же королева Беатриса мечтала увидеть взгляд сына тёплым и семейным! Иногда она даже ловила себя на крамольных мыслях – сбежать с ним в людской мир, куда злой рок Тэрр попросту не дотянулся бы.
Видар медленно облизывает губы, потирая пальцами виски. Когда он был совсем юнцом, Железный Лес успокаивал: в плескающейся зелени и стрёкоте кузнечиков он прятался от надоедливых гувернанток, у Альвийского каньона созерцал красоту и медлительность альвийской жизни. Сейчас же что-то нехорошее осело в груди. Казалось, если он хотя бы на секунду оставит дом – произойдёт взрыв, что разнесёт половину доброй Тэрры в разные стороны.
Тяжело выдохнув, принц решает продолжить путь сквозь плакучие ивы. Дом Дочерей Ночи, куда он шёл, находился в одном из самых труднодоступных мест Железного Леса. Наткнуться на него просто так, беспечно гуляя среди зелени, оказывалось практически невозможно.
Три предсказательницы, прислужницы Богини Судьбы Тихе, не жаловали никого, кто хотел познать судьбу «из интереса». Жилистые, костлявые, бледные руки с длинными когтями протягивались только тем, чьи судьбы считались интересными, уникальными и… обречёнными на смерть.
Видар очень долгое время не понимал их роль в «Великом Балансе», о котором из урока в урок твердил герцог Теобальд. В юном альве всегда зудел вопрос – если богиня Судьбы уже есть, то зачем ещё три? Ответ плавал на поверхности, которую раньше юный принц не принимал – иерархия. Только полностью познав все прелести Пандемониума от первых ступеней до последних – Видар смог осознать модель системы.
Постепенно изумрудная трава под ногами превращается в серый сухостой. Там, где обитали приспешницы Судьбы – витало само безумие. Солнце по-прежнему ярко освещало резко сменившийся пейзаж и теперь не казалось ласковым. Словно оно выжгло всю траву, обратило стволы деревьев в чёрные надгробия, а обитателей этой стороны Железного Леса спалило, обуглив кости.
Видар впервые оказался здесь перед отбытием в Пандемониум. Тогда непонятные Старухи всё твердили про какие-то цвета, что обязаны погубить его. Но, вот он, шёл здоровый и невредимый (не беря в расчёт пару тройку глубоких шрамов на спине от душ-узников), желая доказать выжившим из ума гадалкам, что их слова – пустой звук.
– Ну, и?! – Голос раскатом грома пролетает по выжженному полю. – Где вы, Старухи? Соскучились?
Безумный смех, от которого в первый раз у Видара чуть не иссяк разум, более не действовал. Он даже не дёргается, когда тёмный туман огромной воронкой урагана застилает всё вокруг, засасывая его в эпицентр.
– А Вы возмужали, Ваше Высочество! – стрекочущий безумный голос раздаётся со всех сторон.
От того мальчика, что они видели тогда, действительно ничего не осталось. Он стоял уверенно, чётко глядя перед собой, не прятал взгляд и не отводил его первым. По сравнению с изуродованными телами, лицами и душами в пекле – внешность Дочерей Ночи всё равно, что самая притягательная и обольстительная демоническая красота.
Их исхудалые тела не приближаются к Видару, а отсутствие глаз в глазницах не является огромной проблемой, чтобы смотреть прямиком в чёрную душу альва.
– Что-то ваша обещанная «смерть» за мной особо не спешит, – скулы Видара напряжены, хотя всем своим видом он показывает одну насмешку.
Нападать на них не собирается, только безумец способен бороться с такой энергией, но отразить удар готов.
– Всё смерти ищете, Ваше Высочество?
Одна из них выходит вперёд, волоча за собой подранный подол платья.
– Смерть сама Вас найдёт, – подхватывает вторая с безумным смехом.
– Где? В мире?
Ещё чуть-чуть и Видар вспыхнет от гнева, как спичка.
– А, что для Вас – мир? – Костлявый палец третьей старухи проводит по острой скуле альва.
– Загадки будем отгадывать?
Он молниеносно перехватывает запястье двумя пальцами, выказывая брезгливость.
– Будет Вам ответ! – Они снова исчезают, оставляя только смех в чёрной материи тумана. – «Смерть Ваша ясна, как небо голубое. Зелена, как трава после дождя!»
Очередной взрыв смеха, и туман вокруг рассеивается, снова являя взору альва выжженное поле, да палящее солнце.
– Что это значит, демон вас дери?! – Громкий голос вызывает раскат грома где-то вдалеке. – Отвечайте!
Видар окидывает пренебрежительным взглядом мертвенную местность. Скулы гневно играют, отчего ещё юное лицо кажется мужественным и резким.
– Демон… – слетает тихое, обессиленное ругательство с губ.
Он резко разворачивается, удаляясь от проклятого места. Безумства на квадратный метр земли настолько предостаточно, что ему хочется щёлкнуть пальцами и оказаться у Каньона. Жаль только, что такими способностями он не обладал.
Всю жизнь ему прочили великую судьбу. Каждый день начинался с порции наставлений от отца, продолжался углубленным изучением книг, магии и государственных дел, а заканчивался ссорой родителей: отец снова поучал и наставлял, а мать умоляла прекратить это. В Пандемониум он бежал, сверкая пятками. Но не от наставлений, от желания стать таким, каким его видел отец в своих мечтах: идеальным правителем.
Тогда-то, в первый раз, его и настигли три сумасшедшие Старухи. Прямо накануне отбытия. Всё лепетали про предназначение, баланс и смерть. Видар искренне поверил в то, что живым из пекла ему не вернуться. Но вот он снова покидал Железный Лес. Живой и невредимый. С яростью, что сковывала сердце. Безумному лепету Старух больше не верил, знал только, что впереди сверкали долгие годы службы среди людей, стараниями малварского варвара Бэриморта, конечно.
Спустя столько времени ненависть к Малварме только укрепилась в сердце будущего короля. Малварма перевернула все традиции, заставила отсылать высокопоставленных особ к людям, лидировала в магическом искусстве, занимая своим ведьмам посты при королях. И все их слушали, даже потакали.
Если с ведьмами Видар ещё кое-как соглашался, то с остальным – ни капли. Мечта подчинить Малварму, наступить на горло королю Вальтеру превратилась в идею фикс.
Видар желал вернуть всё на круги своя: служение традициям, Хаосу, исполнение долга, чистую кровь.
– Ваше Высочество!
Тонкий голос выдёргивает из размышлений. Оказывается, он уже несколько минут смотрел на Альвийский каньон с отрешённым взглядом.
– Герцогиня Кристайн! – уголки губ Видара приподнимаются, словно он видит перед собой дорогую игрушку.
Она сверкает яркой синевой в глазах, невесомо исполняя реверанс. Лёгкий салатовый фатин платья ласково касается земли.
Видар всегда считал герцогиню Кристайн Дайану Дивуар безумно красивым созданием. Утончённые черты лица, аккуратный нос, бездонные глаза, нежный румянец на щеках, шелковистые волосы цвета коры ивы – всё заставляло альва с жадностью наслаждаться ей.
Правда, податливость любым желаниям иногда надоедала, но искать кого-то, кто будет полностью соответствовать субъективным королевским запросам он не стремился. Красива, не глупа, воспитана, из альвийского рода – что ещё нужно? Да, к тому же, Видар чувствовал привязанность к альвийке. Вот только… Несмотря на все вышеперечисленные качества – отец противился их связи. Нет-нет, да и говорил присмотреться к кому-то помимо альвиек. В такие минуты Видар считал отца умалишённым, не меньше.
Прежде чем подойти к юной герцогине ближе, Видар внимательно оглядывает местность на наличие лишних глаз и ушей. Он молниеносно сокращает расстояние, прижимая её к себе.
– Видар, Вы нарушаете этикет! – Почти неслышно мурчит Кристайн, но от принца отходить не намеренна, протягивая ему тонкий мизинчик.
– Вчера ты не была против…
В холодной ухмылке играют нотки пошлости. Он механически поглаживает большим пальцем аккуратный пальчик герцогини.
– То было вчера. Сегодня же – Вы покидаете меня! – В театральной полуулыбке сквозит флирт. – Неужели людской мир приятнее, чем моя компания?
– О, ничто не сравнится с твоей компанией! – Видар резко склоняется, оставляя дерзкий поцелуй на шее Кристайн. – Я вернусь так быстро, что ты не успеешь соскучиться.
Она с трудом сдерживает улыбку. В самых потаённых уголках сердца Кристайн мечтала оказаться его родственной душой. Но после всех проведённых вместе ночей (и не только) – никаких сдвигов в отношениях не происходило. Видар не спешил наречь её суженой, не говорил слов любви, даже не выказывал крохотной заботы. Бесконечный флирт – всё, чем была удостоена герцогиня.
Любая на месте Кристайн Дивуар уже давно бы обливалась горькими слезами, отказывалась есть и жаловалась папеньке на безответную любовь во всех красках, лишь бы он решил все проблемы бедолаги-дочурки. Она же – другого полёта. Если что-то не могло стать её по доброй воле – забирала насильно, прибегая к хитрости и различного рода ухищрениям. Так было и с любовью Видара. Она выжидала и знала абсолютно точно, что рано или поздно он будет её – целиком и полностью, в этой Тэрре или в людском мире – глубоко наплевать.
– Вы ещё здесь, а я уже скучаю! – Она оголяет ряд ровных зубов, закусывая нижнюю губу.
– Вынуждаете меня остаться?
В глазах принца сверкает пошлый огонёк. Ему нравится неумелая манера флиртовать.
– Боюсь, я не способна на такой ужасающий поступок.
Видар бегло облизывает губы, скучающе осматривая тонкие черты лица.
– Я постараюсь вернуться к Вам очень быстро, живым и невредимым. Но и Вы, взамен, должны пообещать мне кое-что.
Лицо принца становится серьёзным, будто пару секунд назад он не флиртовал.
– Всё, что угодно! – с готовностью кивает Кристайн.
– Приглядите за моими родителями. Понимаю, это непосильная просьба, но я хочу, чтобы Вы были моими глазами.
– Конечно, Ваше Высочество. Для меня это – честь!
Герцогиня кротко кивает головой, замечая краем глаза, что у каньона они не одни. Из тени плакучей ивы внимательно наблюдал яркий золотисто-карий огонь радужки.
– До встречи, герцогиня Кристайн, – едва улыбается Видар, быстро касаясь губами тыльной стороны ладони девушки.
– До встречи, Ваше Высочество!
Герцогиня широко улыбается, провожая принца взглядом. Стоит ему скрыться из поля зрения, она резко поворачивает голову в сторону, но обладателя наблюдательного глаза уже не находит. Кристайн раздражённо выдыхает, подкусывая губу.
Тем временем Видар, с высоко поднятым подбородком, заходит в тронный зал, окидывая пренебрежительным взглядом всех собравшихся подхалимов. С минуты на минуту его экипаж должен отбыть.
Несмотря на непринятие такой глупости, как служба среди людей, он чувствовал скорые перемены. Сердце стучало аж в глотке. Казалось, что оно чувствует, как кто-то другой переживает, мучается от его ухода, но если бы он на секунду допустил в мозгу сию вопиющую мысль, то не успокоился бы до тех пор, пока не нашёл страдальца.
– Ваше Высочество!
Грозный голос отца заставляет Видара слегка повернуть голову в его сторону.
Королевская чета стоит подле трона, как обычно, сияя изумрудными оттенками великолепия тканей и камней. Рядом с ними он замечает невысокого худощавого парнишку. Тот принял протокольную стойку смирно, ожидая приказов. В его кучерявых каштановых локонах поселились солнечные отблески, а глаза цвета блёклой сирени серьёзно осматривали каждого собравшегося в зале.
– Ваше Величество, Ваше Сиятельство! – Видар поочерёдно смотрит на отца и мать, кланяясь им. – К отъезду всё готово.
– Нет, не всё!
В глазах короля сверкает довольный огонёк. Он переводит взгляд на паренька, что продолжает смотреть ровно перед собой. Только сейчас Видар замечает на нём военный мундир. По офицерским эполетам становится ясно – капитан.
– Видар, это Себастьян Морган. Действующий офицер альвийской армии. Он отправится вместе с тобой.
В глазах Видара вспыхивают недовольные искры. Разве он не доказал своего мастерства?
Капитан Морган делает шаг вперёд, опускаясь на одно колено перед принцем.
– Не стоит, капитан, – обращается к нему Видар, поймав на себе странные взгляды. – Мы идём туда, где чины не играют роли, – объясняется он. – Поднимайтесь!
Себастьян молниеносно подрывается с пола под пристальными взглядами королевской четы.
– С этой минуты, я – Видар.
– Баш, Ваше Высочест…во Видар, – глубокий баритон поражает принца.
С такими данными он мог выбрать для себя карьеру барда, не меньше. Более того, добился бы в ремесле невиданных успехов, но он стоял напротив с военной выправкой, уложив запястье на гарду меча, облачённый в зелёно-белый мундир.
– Видар, – шёпот матери долетает до принца, забираясь глубоко под кожу. – Поклянись, что вернёшься, мой мальчик, – тихо просит она.
В уголках глаз мерцают слёзы. Вторая разлука с сыном давалась тяжелее первой.
– Клянусь, матушка, – Видар дёргает уголками губ, опускаясь перед королевой на одно колено.
Спустя мгновение он чувствует прикосновение мягкой ладони к своей голове.
ГЛАВА 7
Малварма, Пятая Тэрра, наши дни
Соболиная шерсть нежно щекочет фарфоровую кожу щёк. Эсфирь каждый раз недовольно дёргает щекой, дабы избавиться от назойливых ощущений. Всё без толку. Ещё немного, и она спалит эту накидку прямо на себе к демоновой матери!
Она в очередной раз убирает длинными тонкими пальцами мех, нервно приглаживая его. Раздражённый выдох слетает с губ.
Несмотря на то, что она вернулась с Пандемониума уже как год, всё никак не могла заново приучиться к тёплому меху, множеству одежд и самому настоящему смертельному холоду.
Эсфирь проводит ладонью по балюстраде, улыбаясь уголком губы. Когда-то, совсем давно, она и её братья сидели здесь, наслаждаясь полярным сиянием. Втроём. Сейчас же – Паскаль наверняка охмурял очередную фрейлину в коридорах дворца, а Брайтон, скорее всего, занимался государственными делами, запершись в своём кабинете. Даже полярное сияние нашло себе парочку дел поважнее, оставив чёрному небу слабое мерцание. Больше всего она хотела оказаться в детстве, хотя бы на минуту.
– Принцесса Эсфирь, – глубокий грудной баритон заставляет её надменно обернуться в сторону говорящего. – Так и знал, что Вы тут.
«Принцесса Эсфирь» – только два существа во всех мыслимых мирах продолжали так называть её по сей день – Брайтон и Паскаль. Сейчас голос принадлежал малварскому королю Брайтону Килиану Бэриморту.
– Ты же знаешь, Ваше Величество, как меня принято называть, – кривит губы в ухмылке, сверкая разноцветными хитрыми глазами.
Ледяной ветер путается в волосах, слегка раздувая их. О, как только её не прозвал родной народ! От страха ли или поедающего внутренности ужаса, но ни у кого язык не поворачивался произнести безобидное – «Принцесса Эсфирь». От принцессы остался лишь демонический облик и королевское величие.
Пандемониум наделил могуществом. Могущество принесло с собой вечную войну за него и огромную ответственность за ту силу, которой Эсфирь была одарена. Поначалу маржаны при виде неё полушепотом бросали трепещущее – «Поцелованная Смертью». Затем, леденящее кровь – «Верховная Тринадцати Воронов». Следующим этапом становилось – «Советница Кровавого Короля». И горе тому, к кому в гости летели тринадцать чёрных, как смоль, птиц. А летали к недоброжелателям за зерном они довольно часто.
– А ты, в свою очередь, знаешь, как принято общаться с Королями Тэрр, – горделиво произносит старший брат в ответ.
Брайтон не понаслышке знал, как его младшая сестра обходилась со всеми высокопоставленными чинами: надменно, с пошлыми улыбками и язвительными шутками. Чего уж там! Он сам стал жертвой очаровательных глаз с тех самых пор, как она вернулась из Пандемониума.
Каждый раз, совершенно внезапно для него и с выверенной точностью для неё, она врывалась в королевские покои брата на пару с Паскалем, заставляла прибегнуть самого короля Малвармы к мороку, чтобы хорошенько оторваться в какой-нибудь ночной таверне. Брайтон поддавался на уговоры родных, бросал все дела на Советницу Равелию и жену Адель, ссылаясь на головную боль, а затем «исчезал».
– Зачем искал меня?
Эсфирь отворачивается от брата, наблюдая за далёкими слабыми огнями малварской столицы.
– Испугался, что ты исчезнешь, так и не попрощавшись, – признаётся Брайтон.
– Разве я смогу так поступить с вами?
В глазах Эсфирь мелькает нездоровый огонёк. Конечно, она могла бы. В Пандемониуме часто так делала, сбегая от надоедливых «ухажёров». Только здесь была её семья, вернее – остатки.
– Я не хочу снова терять тебя, – поджимает губы Брайтон. – Давай, я наведу морок? Я буду каждый раз подпитывать его. Они будут думать, что ты там… Останься дома…
– Во-первых, у меня нет дома. Во-вторых, ты же не хочешь войны с Халльфэйром? Тем более, что вы не так давно установили дипломатические отношения после Холодной войны, а пыл этого долбанного альва наконец-то усмирился. Второй раз он прощения у Малвармы просить не будет.
«Долбанный альв» – именно так она обычно называла Короля Первой Тэрры – Видара Рихарда. С течением времени к нему прилипло много званий: Чёрный Инквизитор, Поцелованный Смертью, Князь Смерти, Истинный Альв, Кровавый Король и «долбанный альв» замыкало скромный список.
Эсфирь видела его всего один раз, мельком, когда тот приезжал с третьим визитом к королю Брайтону. Она тогда только вернулась из Пандемониума – в глазах ещё тлел отпечаток пекла, а острый язык работал на автомате. Если бы не Паскаль, появившийся в тот вечер так вовремя, на долбанного альва обязательно бы упала люстра с её остро-ледяным декором, только за то, что тот окинул младшую Бэриморт презрительным взглядом, будто увидел на своём лощёном камзоле грязь. Он не знал, что она – Верховная, но зато мог прочувствовать сполна на своей аристократичной шкурке.
– Не хочу, Эффи-Лу, – хмыкает Брайтон. За детскую кличку он получает гневный взгляд. – Не смотри так на меня. Я не хочу с ними войны, но ещё больше – я не хочу терять тебя.
– Ты не потеряешь, – Эсфирь слабо улыбается. Сама не верит своему утверждению. С её характером в пору сказать: «Примотай меня, пожалуйста, цепями покрепче к той толстенной железной трубе, и тогда, может быть, со мной ничего не приключится». – Тем более, по воле Всадников, я назначена именно ему.
– Вот счастье-то! – фыркает откуда-то сбоку мужской голос.
Паскаль.
– Кас! – тёмные брови Эффи возмущенно взмывают к переносице. – Какого демона?
– Неужели вы вдвоём думали, что можете тусоваться тут без меня? – самодовольно хмыкает Паскаль, усаживаясь на балюстраду. – Хрен вам!
– Слезь, – строго проговаривает король, внимательно глядя на брата: вроде трезвый. – Не хватало ещё свалиться с такой высоты.
– Забей, братец. Хоть отдохнёте от меня, в конце концов, – Кас прозорливо подмигивает Эсфирь, резко отклоняется назад, в последний момент удерживается руками и возвращается в прежнее положение.
– Когда ты прекратишь играть со смертью? – закатывает глаза Эсфирь.
– А ты, когда прекратишь играть в бессердечную? – нагло улыбается в ответ брат. – Ладно-ладно, я верю, что у тебя есть сердце… и даже душа, – заговорщицки улыбается он. – Должна же быть, в конце концов. О, искупаешься в Альвийском каньоне, тогда мы точно узнаем!
– Я убью тебя, – закатывает глаза Эсфирь, собираясь щёлкнуть пальцами, чтобы наглеца окатило воздухом, но тот реагирует быстрее – соскакивает прямо на сестру, заключая её в объятия.
– И я тебя люблю, – хмыкает он. – Только ты рискуешь из Халльфэйра уехать сразу к узникам Пандемониума, если не будешь произносить заклинания вслух. Как там было? «Их всегда пугает то, что идёт в разрез с общепринятыми нормами» … Или не так… Но суть ты поняла!
Взгляды Паскаля и Брайтона становятся серьёзными. Невинных детских искр как не бывало. Впервые то, как Эсфирь колдовала силой мысли, заметил Паскаль. Она была ещё совсем мала для колдовства, но та энергия, из которой она уже черпала силы, была неизведанной, опасной, преследуемой по магическому закону и ужасающей. С тех пор это являлось тайной для них троих, которая не могла быть разглашена даже под прицелом Смерти. Только тогда братья не осознавали того, что знали теперь. Она – другая. Она – перерождённая Хаосом.
– Я контролирую себя, Кас, – холодно роняет Эсфирь, незаметно втягивая носом чарующий аромат брата. Он пах вишней, мускатным орехом и пряной амброзией.
– Я заметил, – самодовольно ухмыляется Паскаль, взъерошивая кучерявые огненные волосы. – Обещай, что будешь аккуратна. Хренов Халльфэйр и эти не менее хреновы альвы никогда не внушали доверия. От них одна разруха.
– А как же легенда о Благородном Антале? – слабо улыбается она.
– Ты же знаешь, что это всего лишь легенда, – хмыкает Брайтон. – Кас прав, тебе следует держать себя в руках… За всю нашу жизнь они не сделали ничего хорошего, лишь прикрывались традициями и никчёмными законами. Не будь король Видар в Холодной войне простым солдатом по какой-то чудесной воле случая, то он бы начал эту войну…
– И за это я ненавижу их не меньше вашего! Но в отличие от вас, я вынуждена служить их королю, который буквально клялся извести нас, а его народ – и того хуже – пытались сделать это натурально, попав под влияние Узурпаторов…
– Помни, что ты – законная Принцесса Малвармы, Эффи-Лу, – поджимает губы Брайтон.
Паскаль недовольно фыркает. Принцесса! Почему же тогда она была вынуждена отречься от титула ради веления каких-то Всадников и их «невероятных» целей? Почему тогда, как и все ведьмы, она должна была истребить свою семью, чтобы избавиться от привязанностей и распрощаться с собственным сердцем? Для него, как и для Брайтона, до сих пор оставалось загадкой, какую цену Эсфирь заплатила в Пандемониуме, чтобы лишиться сердца и избежать их смерти.
– Я – Верховная Тринадцати Воронов, Нот. И уже давно не принцесса, не нужно меня так обижать, – Эсфирь довольно приподнимает подбородок, оглядывая братьев.
– Для нас ты всё равно наша маленькая Эффи-Лу, сколько бы крови не было на твоих руках и власти в твоём голосе. И я, нахрен, перережу глотку каждому, кто посмеет тебя обидеть! – Кас нагло дёргает носом, облокачиваясь на балюстраду. – Даже если это будет долбанный альв.
– Не забудьте посетить моё Посвящение, – слегка улыбается Эсфирь. – И, пожалуйста, не убейте там никого. Даже случайно, Кас.
Оба брата не удерживаются от смешка.
Раньше она всегда спорила с братьями, доказывала, что ей не нужна защита, но… не теперь. Сейчас она, как обезумевшая, пыталась ухватиться за остатки слов, что ещё окутывали в атмосферу заботы. Эсфирь не хотела в очередной раз покидать свой дом. Свою семью.
– Это шоу я уж точно не пропущу, а ты, Нот? У тебя нет никаких супер-важных королевских дел? – во все тридцать два улыбается Паскаль.
– Все отменю, – подхватывает улыбку брата Брайтон. – Тебе пора, Эффи-Лу…
– Знаю, – срывается полушёпот с пухлых губ.
Оба брата поочерёдно обнимают сестру и целуют в лоб. Брайтону даже на секунду кажется, что он видел, как разноцветные глаза покрыла слезная пелена. Хотя, быть может, это разыгралось буйное воображение. Ведь там, где нет сердца – нет эмоций.