Элис Кэрнил
На грани вымирания
Глава VII. Вместе
Несколько дней пролетели в одном темпе, пока еда, состоящая из консервов, не начала подходить к концу. Решив передвигаться вместе, они мало разговаривали по дороге, не учитывая Леона, который пытался как-то втереться в доверие девушки, отвешивая неуместные и глупые шутки, получая следом подзатыльники от Фрая. Каждый по пути имел возможность думать о своём, но чаще в мыслях было только два разветвления: почему судьба, коварная злодейка, решила свести их, и нужно ли ей потакать, и каким образом отыскать кобылу, чтобы не помереть от нелепой случайности.
Вторые мысли больше касались Деймона, всё ещё не сказавшего Мерелин ни слова об их прошлом, или о том, что произошло по пути, пока их дороги снова не пересеклись. Молчание – золото. Дорогое, изысканное и притягательное. Для неё он хотел подольше оставаться загадкой, пока не будет до конца уверен, что она на их стороне. Навряд ли он мог говорить что-то о сторонах, ведь изначально был убеждён в том, что девчонка не представляет для них никакой угрозы, но сразу раскрывать все карты, сокрытые глубоко, нельзя.
Осторожность в нынешней реалии не бывает излишней – её может только не хватать.
В отличие от более легкомысленного брата, Фрай держит голову на плечах, не забывая при этом ей до́лжным образом пользоваться.
Несколько этих дней прошли более-менее спокойно. Они шли строгим рядом: Деймон, Мерелин и, замыкающий всю цепочку, Леон. Последнего не особо устроил такой расклад, но когда Фрай тихо и сдержанно объяснил суть, выразившись: так будет безопаснее; она под присмотром; тем более – девушка; будь храбрее, она слабее тебя. Слова были похожими на эти, поэтому Кэрнилу ничего не оставалось, как согласиться с ним, виновато опуская глаза за своё детское поведение.
Воды по пути было мало, набрать её было не во что, поэтому, при нахождении хоть какого-то источника влаги, они напивались так, словно делали это в последний раз. Словно пытались насладиться каплями перед самой смертью, чтобы не умирать в горьких муках и без наполненного желудка. Впрочем, эти были не только неприятные домыслы – это была реальность.
Они пытались экономить еду, равномерно разделяя между собой: никому ни граммом больше, никому ни граммом меньше.
Суровое выживание.
Пусть Мерелин не была изначально с ними, и они мало её знают, но голодом мучить не стали: спокойно разделяли трапезу, иногда разговаривая о чём-то нейтральном и отвлекающем, чтобы снова не погружаться в одни и те же мысли, утопая в них.
Деймон продолжал вести их через лесные тропы, совершенно не зная, куда они действительно идут, и что следует делать дальше. Он плохо помнит географические карты, которые так углублённо изучал: все резко произошедшие с ним события спутали всё в голове, и теперь ему достаточно тяжело собрать этот пазл воедино.
Фрай, изучавший множество драгоценных книг со старыми легендами, сказками, расположениями важных пунктов, населениями, городами, потерялся в потоке знаний из-за навалившейся сверху тяжёлой грудой камней ответственности. Его словно схватили за горло, прижали к стене и сжали настолько сильно, что кислород перестал поступать в лёгкие, разрывая адским жжением. Деймон хочет спасти их, но пока плохо представляет, что их может ожидать там, впереди, где ему ещё не приходилось бывать.
– Я уже устал… – за несколько дней левая лодыжка перестала ныть, позволяя Леону спокойно передвигаться самому, не прося никого себя тащить. – Когда у нас будет привал?
Запрокинув руки за голову, Кэрнил прикрывает глаза, наслаждаясь попадавшими на лицо лучами тёплого солнца. Мерелин, бросив мимолетный взгляд на этого маленького ребёнка в теле взрослого парня, усмехается, отворачиваясь, смотря уже на мышцы, играющие на спине Деймона под тканью грязной, поношенной футболки. Они оба хорошо сложены, на них грех не любоваться, когда вокруг больше никого нет.
Смотреть на сменяющиеся деревья, кустарники и пробегающих зайчиков ей уже давно наскучило. Посмотреть на облака особой возможности нет: кроны слишком густые, рассмотреть небо довольно сложно. Лишь редкие солнечные лучи могут проскользнуть сквозь зелёные листья, освещая немного дорогу и согревая приятным теплом.
– Может, хватит меня игнорировать, Снежная Королева? – Леон снова продолжает капризничать, заставляя Деймона внутри полыхать. Не зря он иногда хочет придушить его за длинный язык и отсутствие уследить за тем, что вылетает изо рта. – Мэр, ну хоть ты ему скажи. Сколько можно? – вопрос, скорее, риторический, но девушка лишь тихо прыскает, прикрывая рот.
Леон, постоянно болтавший обо всём и ни о чём в принципе, начал неожиданно для неё сокращать её имя. Сначала Мерелин удивилась, покраснев, потому что раньше мало кто обращался к ней так, а точнее – почти никто, поэтому эта новость стала для неё в глубине души даже приятной. Он всегда произносит её имя легко и непринуждённо, в присущей ему манере, что очень забавляет и заставляет тепло улыбаться. В такие моменты она перестаёт чувствовать угнетающее одиночество, осознавая, что рядом есть люди, которые хоть и поставили минимальные условия, но поддерживают и помогают.
– Я поня-я-ял… У вас общий бунт против меня, да? – Леон, поправив висевший за спиной рюкзак, прочищает горло, оббегая обоих, начиная идти спиной вперёд. – Может, вы ещё хотите оставить меня здесь и идти только вдвоём? Конечно, кому нужен я, такой весь из себя прекрасный. Действительно…
– …хотим. – Коротко произносит Деймон, запрокидывая винтовку на плечо повыше, ухмыляясь.
Колинс, шедшая теперь позади всех, морщит лицо, почти бесшумно смеясь. Она подметила для себя, что за эти несколько дней начала чаще улыбаться, радоваться, особенно видя перепалки этих двоих. Один слишком импульсивный, а второй загадочно-тихий. Мерелин не раз отмечала про себя, что они прекрасно дополняют друг друга, создавая идеальный баланс. Прикрыв рот двумя ладонями, когда Кэрнил злобно зыркнул на неё, она продолжает тихо хихикать.
– Де-е-ей! Ну так нельзя же! – Леон наигранно дует губы, складывая руки на груди, продолжая не смотреть туда, куда он идёт.
– Можно, кто сказал тебе, что нельзя? – Фрай ехидно приподнимает уголки губ, смотря Кэрнилу в глаза. – Ты бы лучше под ноги смотрел, – Деймон понижает голос, произнося с некой угрозой, и, широко распахивая глаза, делает выпад головой, пугая Леона, запутавшегося в собственных ногах.
– Дурак… – обиженно бурчит, потирая ушибленный зад.
Мерелин, продолжавшая хихикать, проходит мимо Кэрнила, смотря на то, что он развалился следом по всей тропинке, не собираясь вставать.
– Я, конечно, понимаю, что тебе лучше и приятнее находиться здесь, среди лесных паразитов и песка, но, может, мы всё же продолжим путь? – Фрай, остановившись, поворачивается к Леону, говоря спокойно, размеренно.
Грудь вздымается под грязной футболкой. Всем уже хочется найти ночлег приятнее развалин и сырой земли под открытым небом. Все жаждут окунуться в тёплую ванну и смыть с себя всё, что въелось за эти дни под кожу, сжечь одежду и надеть чистую, приятную наощупь и запах. Пока это только их маленькие желания, которые неизвестно когда воплотятся в жизнь.
– Могу и тут остаться. – Деймон на это лишь закатывает глаза, прекрасно зная о том, что Кэрнил ни за что в жизни не останется здесь, посреди леса, совсем один, потому что боится. Его пугают потери близких, одиночество и опасность, от которой веет смертью.
– Конечно, да, – фыркнув, устало потирая переносицу, Фрай краем глаза замечает стоявшую рядом Мерелин. – Пошли, – он кивает ей, слабо улыбаясь, начиная идти, медленно отдаляясь от Леона.
Кэрнил, всё ещё лежавший на земле, начинает вставать, попутно ругаясь и пародируя Деймона и его манеру общения. Отряхнувшись, что было совершенно бессмысленным действием, он резко замирает, поворачивая немного голову назад.
Смешки и пародии отходят на задний план.
Навострив уши, прислушиваясь, Леону кажется, будто до него долетели грубые голоса.
Испугавшись, чувствуя мелкую дрожь по телу и пробежавший по спине холодок, Кэрнил машет головой, собираясь с мыслями. Сдвинувшись с места, начиная аккуратными шажками достигать ушедших Фрая и Мерелин, Леон почти шепотом произносит:
– Д-Дей…
Деймон, не желавший ещё какое-то время обращать внимание на младшего брата, притормаживает, останавливаясь. Всего одно слово. Всего лишь имя, слетевшее с уст Леона, заставило его насторожиться. Он схватил Мерелин за запястье, удерживая, когда сам застыл. Колинс, недоумевая, с чем это связано, непонимающим взглядом смотрит на Фрая, который, расслышав еле уловимые нотки тревоги в голосе брата, не стал пропускать всё мимо ушей.
Тёмно-русые волосы, сальные, спадают на лицо, залезая концами в глаза. Подойдя ещё ближе, Леон прикладывает палец к губам, обводя второй рукой в воздухе, указывая следом на уши. Фрай, прекрасно знающий все жесты и движения брата, внимательно смотрит на его встревоженное лицо, начиная прислушиваться.
До него долетают грубые голоса.
– Мерелин, попрошу следовать моим указаниям. Идём в лес. – Фрай, отпустив тонкое запястье девушки, обходит её, немного толкая в плечи, вынуждая двинуться в нужном направлении.
Колинс, не услышавшая ничего, всё ещё мало осознающая, с вопросом в глазах, поднимает голову, смотря пристально в тёмные омуты напротив, раскрывая немного рот, часто дыша. Деймон лишь одним взором показывает на лес, приподнимая брови, говоря, что следует послушаться и сделать так, как он просит.
– Пошли, – Леон, не выдержавший всех этих переглядок, дёргает Колинс за край футболки. Она непроизвольно морщится от полученных ссадин и синяков, пронзивших тело неприятной колкой болью, вмиг отвернувшись от Фрая.
Виновато поглядев на него, Мерелин идёт в лес следом, скрываясь меж густых кустарников, не смотря под ноги. Ей не очень хочется видеть то, что там может быть: лесная чаща её пугает, а ходить по траве, доходящей до щиколотки, не радует.
Продолжив стоять, пока двое не скрылись среди стволов деревьев, Деймон проходит чуть назад по тропе, откуда они пришли, слыша голоса теперь более отчётливо. Ему показалось сначала, что говорило всего пару человек, но, приблизившись, прислоняясь спиной к дереву, прячась, он понимает, что выживших там гораздо больше. Сколько – тяжело сказать, но что больше двух – бесспорно.
Когда он падал с лошади, то та утащила с собой все вещи, испугавшись выстрела. Утащила рюкзак, в котором было пару дополнительных обойм. Деймон прекрасно осознаёт, что с десятью патронами, оставшимися в магазине, ему не справиться с толпой, идущей в их сторону. А потом, даже если что-то выйдет, как давать отпор тем, кого ещё можно тут встретить? Слишком рискованно. Слишком опасно и безрассудно.
Вцепившись руками в ствол винтовки, прижимая оружие к груди, Деймон стискивает челюсти, прикрывая глаза. Прислонившись затылком к твёрдой коре, Фрай начинает слышать голоса ближе. Шикнув, посмотрев, что Леона и Мерелин уже не видно, отстраняется от древа, сгибаясь, начиная спиной идти вперёд. Наклонился ещё ниже, когда увидел идущих по тропе людей: жёстких, грязных, наглых и громких. Скорее, разбойники или кто похуже, с кем Деймон явно не горит желанием сталкиваться и, уж точно, не планирует рисковать их жизнями.
Закинув аккуратно винтовку на плечо, отодвигая за спину, передвигается как можно тише, поглядывая то на тропу, то под ноги. Выжившие, полностью заполонившие собой лесную дорожку, весело размахивая руками и огрызаясь друг с другом, мало обращали внимание на округу. «Нам же лучше», – проносится в мыслях Фрая, когда он, опустив глаза, видит кровавый след, ведущий туда, куда направляется; туда, где спрятались они.
Сглотнув вставший ком в горле, медленно поворачивая голову, видя у одного дерева макушку Леона, изредка выглядывающую из-за него, он понимает, что эти двое пока не видели крови, и она точно принадлежит не им. Облегчённо выдохнув, Фрай присаживается, касаясь одним коленом земли. Деймон пытается осмотреться внимательнее, стараясь действовать как можно тише, чтобы не привлечь к своей персоне лишнюю пару глаз. А может даже и не одну.
Развернувшись спиной к тропе и людям, шедшим по ней незваными гостями, он пальцами касается кровавых линий, потирая между собой. Охотиться им приходилось в деревушке часто, поэтому отличить человеческую кровь от животной он в состоянии.
Потерев кончики пальцев, обмакнутые в кровь, Деймон преподносит их к носу, вдыхая: не человек.
Чуть выдохнув с облегчением, что это не ходячий мертвец или кто похуже, а всего-навсего мёртвое животное, он поворачивает голову назад, видя, что парень, выбившийся из ряда головорезов, подходит к дереву, приспуская штаны. Он решил отлить, невзирая на манеры, и на то, что девушки, проходившие мимо, могут увидеть то, что тот скрывает под тканью. Впрочем, по их голодным глазам Деймон понял, что увиденное их наоборот привлекает, а не отвращает.
Наклонив голову ниже, чтобы не было видно тёмной макушки, Фрай замечает у другого дерева дрожавшую бледную руку Мерелин.
– «Плохо», – думает Деймон. – Мерелин… – он тихо зовет её, чтобы дать понять, что они рядом и нужно скрыться, а не высовываться. Покажись эта девчонка сейчас, когда этот мерзкий тип отливает, их всех будет ждать не самый приятный приём в жизни. Опустив глаза, Деймон подмечает, что Колинс стоит прямо на кровавой дорожке, ведущей в сторону от неё.
Прикусив нижнюю губу, проводя языком по ряду зубов, Фрай срывается с места в тот момент, когда Мерелин опускает свои синие очи, раскрывая в ужасе рот. Их услышали!
Это было его ошибкой, но не сделай он этого, всё бы всё равно покатилось по наклонной, в самую пропасть. Забежав за дерево, переступив животное, в запёкшейся крови которого стояла Мерелин, он зажимает ей рот ладонью, не давая вскрикнуть. Прижимая телом, не позволяя двинуться, он пристально смотрит в глаза. Колинс, словно парализованная, смиренно ожидает, слыша позади голоса:
– Эй, кто там? Если не выйдешь, я прострелю тебе башку! – парнишка, облагораживающий выпирающие из-под почвы корни дерева, вынимает из-за спины пистолет, наставляя туда, где только что пробежало тёмное пятно, еле различимое пятно. По этому пятно нельзя было понять: это был человек или животное.
Дыхание спирает. Мерелин страшно, она не понимает, что следует делать и, оказавшись между телом юноши и жёстким стволом, ситуация понятнее не становится. Смотря в тёмные омуты, замирая, почти переставая дышать, чувствует на своих губах грубую ладонь, от которой несёт металлом, грязью и чем-то очень сладким. Чем-то, что Колинс пока не может распознать. В его глазах серьёзность, сталь, холод, которые вынуждают только следовать и подчиняться. У Леона глаза не такие… У того они добрые, задиристые, с искрой, манящие. Две противоположности. Абсолютно разные, но так дополняющие друг друга.
Тяжело выдохнув через ноздри, обжигая ребро ладони Деймона горячим дыханием, Колинс не сводит взора. Ей очень хочется отвернуться, скрыться и спрятаться, но она также не хочет быть в их глазах слабой девчонкой, которой ничего нельзя доверить. У них суровое выживание, борьба за жизнь и мягкости просто пока нет места.
– Джо-Джо, ты чего? – девушка с изящными длинными волосами, доходящими до пояса, подходит к парню сзади, кладя маленькую смуглую руку поверх плеча.
– Там кто-то есть, Клара. Я не сошёл с ума, – он, тыкая пистолетом в сторону леса, безумно озирается по сторонам, совсем не заметив, что все почти ушли, даже ничего не услышав.
– Может, это просто ветка, упавшая сверху? Хочешь, мы проверим?
В этот момент у всех троих сердце обухом падает в пятки, пробивая дно. Если они решат подойти, им ничего не останется, кроме как дать бой или сейчас уже начать планировать отступление.
– Я… Пошли. – Юноша, обхватив крепче рукоять оружия, направляет его, вытягивая руки до предела.
Деймон, осознающий всю тяжесть ситуации, чувствуя ношу на своих крепких плечах, переводит взгляд сначала на Леона, а потом снова возвращает к синим глазам Мерелин. В них, на самой поверхности, он видит своё отражение, пугающее его. Растрёпанный, бледный, злой. Взгляд холодный, стальной. Фрай не виноват в этом: он лишь пытается защитить их. Пусть Колинс мало знакома с ними и Деймон ещё многого о ней не знает, а значит, рисковать своей жизнью ради незнакомки глупо, но в глубине души теплится чувство, говорящее о том, что их встреча не кратковременна и это не мимолетный порыв судьбы, а её намеренное вмешательство на долгий период.
Опустив взгляд всего на мгновенье, уже слыша, словно у самого уха, тяжёлое дыхание парня, идущего к ним, Фрай, вернувшись в прежнее положение, начинает говорить медленно, шёпотом:
– Я уберу руку. Ты тихо, нагнувшись, пойдёшь дальше в лес, не издавая ни шороха. Хорошо? – вопрос был скорее риторическим, но Деймон хочет видеть, что она все поняла. Ей нельзя сейчас перечить ему или как-то пререкаться: они не одни и они в меньшинстве.
Мерелин, продолжая испуганно смотреть, осторожно кивает, давая понять, что готова. Фрай, увидев согласие, поворачивает голову к Леону, водя рукой в воздухе. Вертит ей, размахивая перстом, указывая вглубь. Насупившись, словно сова во время спячки, Леон чуть наклоняется, готовый в нужный момент рвануть, прячась среди густой зелени.
Они и без слов способны понять друг друга.
Шаги становятся отчётливее. Деймону кажется, что в этой напряжённой атмосфере он слышит как пот, стекаемый по телу Мерелин, впитывается в одежду; ему кажется, что мир в округе перестал существовать, скрыв все доступные звуки и запахи – остались только страх того, что ничего не получится, и липкая кровь, на которую он наступил.
Отобрав ладонь ото рта Мерелин, Фрай аккуратно снимает винтовку с плеча, когда двое начинают идти дальше в лес, скрываясь меж кустарников, пригнувшись. Ещё немного, и они почти будут ползти, сливаясь с грязью. Прислонившись спиной к дереву, удерживая оружие перед собой, Деймон тяжело выдыхает, сглатывая ком, вставший поперёк горла.
Если он сейчас не попадёт, то они попадут в него. Попытка всего одна: либо жизнь, либо смерть. Иного исхода нет. Они разбойники, наёмники… Кто угодно, но точно не пушистые зайчики, которым стоит доверять при первой встрече.
Обхватив оружие крепче, словно сливаясь с ним в одно целое, Деймон, задержав дыхание, выступает из-за дерева, наставляя дуло на идущих людей. Всё это происходило в одно мгновенье. В одну секунду. Для него же это казалось вечностью, потому что счёт времени остановился, часы перестали ходить, а всё вокруг происходило в замедленном действии.
Парень, шедший с пистолетом, громко вскрикнул, когда Деймон, не дав времени на раздумья, выстрелил, попав в цель. Он не намеревался убить его или серьёзно покалечить: нужно было только замедлить – и он это сделал. Пуля, вылетевшая стрелой из дула, попала парнишке в правое плечо. Там останется хороший, почти ровный, глубокий и уродливый шрам, который станет напоминанием об этой встрече.
Выронив пистолет, ощущая острую боль, парень хватается за рану, пытаясь остановить бегущую ручьём кровь. Крик, который сорвался с его уст, был громким. Громким настолько, что Деймон очнулся от своего забвения и время, ранее переставшее идти, забежало с удвоенной силой, а звуки, исчезнувшие на миг, обрели новые, красочные оттенки, давя на барабанные перепонки.
Девушка, вздрогнув от неожиданного появления, замирает на месте, смотря только на часто вздымающуюся грудь темноволосого, поднимая взгляд к его бледным скулам и жёстким глазам. Эти глаза она уже где-то видела. Эти глаза она когда-то хорошо запомнила.
Слыша крики со стороны тропы, понимая, что выстрел произвёл достаточно шума, Деймон убирает винтовку за спину, начиная убегать вглубь леса.
***
Слабый, потухающий огонёк, пляшущий на последнем издыхании, освещает главный вход в здание, из которого доносятся радостные, удовлетворённые и притворственные стоны, вздохи и крики. Начиная угасать, почти исчезая под лёгким дуновением ветра, прохладного, юркого, он загорается с новой силой, когда прислужник, ухаживающий за порядком в заведении, поджигает его. Одарив сморщенное, неприятное лицо с большими мешками под впалыми глазами ярким светом, огонёк начинает плясать с бо́льшим воодушевлением, а мужчина, зажмурившись, кривится, потирая лысую макушку.
Злобно зыркнув на двух вышибал, отлынивающих от работы, он отворяет дверь, проходя внутрь. Они далеко от границ с цивилизацией: здесь только её малые частички, которые преподносит дорогой и многоуважаемый гость, любимый всеми, особенно, когда имеет при себе увесистый мешок с золотом. Если там, в центре, рядом с разрушенными и заполненными заражёнными городами есть всё для удобства и комфортного выживания, то здесь, на окраине, где только захудалые деревушки, рьяно хватающиеся за нити жизни, не имеется того, о чём они могут лишь мечтать. Красивые душевые, большие ванные комнаты с чистыми стенами и ярким светом, с зеркалами… Всем для того, чтобы жить в комфорте и препиваюче, когда они, простые люди, не имеющие власти, сил и денег, вынуждены голодать за скрывающими их лесами и степями, прося милости у тех, кто имеет всё и может отнять то малое, что они уже успели приобрести.
Потирая блестевшую в огненном свете лысую голову, мужчина, скалясь, шлёпает по упругой заднице пробежавшую в лёгкой шали стройную девушку, получая в ответ укоризненный взгляд. Ухмыльнувшись, радуясь своему преимуществу над слабыми в этом заведении, он подзывает парнишку, гораздо моложе него, шепча на ухо что-то о том, что дорогому гостю следует откупорить самое дорогое вино.
Быстро закивав, заикаясь, юноша убегает, скрываясь за дверью. Ухмыльнувшись, причёсывая рукой уродливые усы под носом, лишь слегка прикрывающие верхнюю губу, мужчина подзывает девушку, скучающую в углу. Отправив девчушку в другую комнату, он доходит до нужной ему двери.
Слабо постучав по резной двери, красивой и самой высококачественной в их заведении, он просовывает голову в щель, получая одобрение от своего господина. От владельца этим домом сладострастия, желаний и их исполнения. Простыми словами – от владельца этого борделя.
Пройдя внутрь помещения, слабо освещаемого, создавая томную атмосферу для хорошего погружения, лысый управляющий хватает за шкирку проскользнувшего парнишку, выхватывая из рук поднос с двумя чашами и кувшином, наполненным изумительным вином, отливающим гранатовым блеском.
– Прошу, – наклонив голову набок, приветствуя важного гостя, протягивает поднос, предлагая взять чашу с вкусным расслабляющим напитком.
Ухмыльнувшись, вскидывая брови, юноша с зелёными, почти змеиными, глазами берёт в левую руку чашу, второй – нежно продолжая водить по аппетитному, упругому бедру девицы, извивающейся подле него. Прижимая её к себе, вдыхая сладостный аромат фруктов, он не собирается развлекаться с ней или играть: просто наслаждается компанией, потому что пользоваться теми, кем давно и много пользуются другие, – уродливые, сальные и отвратительные мужланы, – он брезгует. Такой брезгливый, а убивает заражённых без зазрения совести. И не только их.
– Действительно, изумительное вино, – юноша, ещё достаточно молодой, но уже давно облачённый в военное одеяние, кивает на напиток, делая очередной глоток и сжимая в руках мягкое бедро, оставляя красные следы.
– Я говорил же вам, молодой господин. Говорил, не привык лгать… – владелец запинается, видя недовольный взгляд от его долгого распинания. Он с волнением потирает руки друг о друга, чувствуя стекающий по вискам пот. Волосы, местами седые, покрыли его голову, оставляя место для фантазий из-за наличия проплешин. – В-вы хотели о чём-то переговорить, молодой господин? – увидев очередной суровый взгляд, быстро хватает чашу с вином с подноса своего управляющего, выпивая залпом, пытаясь скрыть дрожь. Вытерев вспотевшие ладони о кофту, облепившую выпирающий живот, он тяжело выдыхает, раскрывая рот: – Я-я-я… Прошу прощения, молодой господин. Я…
– Заткнись. Сил терпеть твоё бормотание уже нет. – Парнишка, гораздо младше, позволяет себе многое только из-за того, что имеет власть, силу и деньги, так необходимые этому проходимцу, принимавшему в своих покоях молодых девиц, которым омерзительно даже прикасаться к его жилистой коже.
Управляющий, потиравший лысую голову, нервничая, старается скрыться в углу. Он неуклюже пытается слиться с тенью, лишь бы не попасть под горячую руку уважаемого в их краях гостя.
– Она так прелестна, не правда ли? – упираясь лбом в мягкую девичью щёку, он исподлобья взирает на владельца, заставляя того вздрогнуть и побледнеть от страха.
Подняв левую руку, отдавая чашу своему подчинённому, державшему в руках автомат, он поворачивается обратно к девушке, обхватывая кудрявые рыжие локоны. Шелковистые. Потерев меж пальцев густые пряди, заставляя девчушку залиться алым румянцем, он смотрит снова на владельца, сверкая змеиными глазами.
– Ты боишься меня?
Вопрос для всех, скорее, риторический, потому что он не терпит препирательств, неповиновения и фальши. Он, капитан, добившийся немалых успехов в военной деятельности, не терпит тех, кто пытается угождать ему; не терпит тех, кто не имеет своей точки зрения и презирает одновременно, но, когда своё мнение есть, играть и уничтожать всё на своём пути гораздо интереснее и сложнее.
Лёгкий путь – плохой путь.
Чтобы добраться до вершины, нужно пройти через тернии, разрубая их, царапая кожу и разрывая одежду, пытаясь достичь желаемого.
– Отвечай. – Коротко, ясно.
Он не терпит, когда всё делается долго; не любит ждать, но, если это необходимо для достижения цели, то сделает всё. Даже если придётся прождать целую вечность.
Переглянувшись со своим управляющим, взглянув на краснеющую в руках молодого господина девушку, проклиная всех на свете и моля всех о правильном ответе и благоприятном исходе. Потирая вспотевшие ладони, запинаясь, он, наконец, решается ответить на вопрос, видя, как в глазах напротив начинает закипать огонь, готовый сжечь вся и всех.
– Д-да, молодой господин, – сердце, кажется, перестаёт биться, кровь в жилах останавливается, а лицо бледнеет.
– Расслабься. Ответ верный, – усмехнувшись, растягивая губы в полуулыбке, больше походившей на оскал, он снова вдыхает фруктовый аромат рыжих локонов, сжимая до красных следов мягкое бедро, заставляя девушку немного вскрикнуть, но тут же прикрыть рот маленькими, аккуратными ладошками.
Владелец заведения, услышав слова молодого господина, выдыхает, расслабляясь. Пот, стекаемый с висков, он вытирает рукавом старой холщовой кофты, кланяясь, не говоря ни слова, боясь разгневать своего хозяина. Он тут главный, он владеет всем, ему нельзя перечить или выполнять поручения сквозь пальцы, но ошибки совершают все и это нормально, но не для него… Капитан отряда солдат, признанный одним из лучших, не прощает ошибок.
– Мне так нравится, когда ты дрожишь передо мной, – оскалившись, дёрнув девчушку за рыжие локоны, он успокаивается, смотря исподлобья. Сейчас его лицо, в свете огня, кажется более хищным, чем есть на самом деле. – Давай поболтаем… – капитан, подняв змеиные очи, почти шипя, словно ящерица, продолжает: – как ты справился с поставкой моего оружия, м? – щёлкнув в воздухе пальцами, получая вино от подчинённого, он делает глоток, продолжая смотреть. Ему нравится истязать.
– Я… молодой господин…
– Тсс, я же ещё не договорил, – усмехнувшись, следя за тем, как лицо владельца резко меняет свой оттенок на почти белый – теперь он больше походил на ходячий труп. Прижав девушку сильнее, водит носом по её гладкой щеке. Ей уже страшно находиться в его руках. – Что случилось с деревней, которая мне была необходима для расширения территории военных, м?
Парень ухмыляется, поднимая одну бровь вверх, строя гримасу. Отодвинувшись от девушки, приглашённой сюда, чтобы ублажать его и смягчить, он хватает её под локоть, вынуждая встать. Не говоря ни слова, взглядом указывает на место подле своих ног. Девица, послушно кивая, осторожно присаживается, протягивая руки к ширинке армейских штанов. Жёстко хлопнув её по дрожащим ладоням, капитан грозно взирает, на что девушка лишь виновато хлопает карими глазами, опуская голову, прислоняясь к его колену, больше ничего не пытаясь делать.
– Продолжим, пожалуй. – Нежно запустив пятерню в рыжие косы, юноша массирует девичью макушку, даря ей наслаждение. Сейчас его это успокаивает. – Что случилось с выжившими, которые бились не против главной угрозы, а возомнили себя властелинами степей? Пригласил их сюда, а дальше что ты сделал?
Повисла тишина, разрываемая лишь треском огня, танцующего на верхушке факела. Давящая, мучительная, ужасная. Владелец, полностью вспотевший во всех возможных местах, опасливо потирает ладони о ткань на выпирающем животе, боясь смотреть на лицо своего господина. На того, кто требовал от него так много, и чего он не смог сделать для него.
– Мо… Мой господин. Вы знаете, как я дорожу вашим милосердием и доверием, которое вы мне оказали… – запинаясь, боясь сказать неверное слово, мужчина, будто оказавший на суде, не имеет право на ошибку. – Позвольте, прошу, позвольте, исправиться: мы сделаем всё так, как вы скажете. Мы сделаем всё, прошу, позвольте!
Упав на колени, заливаясь слезами, никого не стесняясь, он ударяется лбом о пол. У них нет королей, господ или рабов, но при наличии нужных связей, денег и власти можно считать себя кем угодно. Стоит только опасаться себя самого, потому что тщеславие не доведёт до добра: только если до крышки собственного гроба.
– Животное, – кривя лицо в отвращении перед этим грузным мужчиной, владевшим порочными девицами, упавшими на дно, пусть даже не по своей воле, и не владевшим собственной жизнью.
Его жизнь в руках юнца, который возомнил себя властелином, хозяином, господином… Кем угодно! Тем, перед кем склонят колени и доставят голову любого, на кого укажет изящным перстом. Только… голова, которая его интересует больше всего, не так проста, и для её отрезания ещё не наступило время. Он не умеет ждать, но готов ждать вечность, если в конце пути достигнет желаемой цели. Цели, которую поставил себе годами ранее; цели, которую вложил в него родной отец, всегда презиравший младшего сына.
– О каком доверии ты смел говорить, ничтожество? Доверие… слишком громкое слово для такого червя, – скалившись, выпивая залпом остатки вина, блаженно прикрыв глаза, он поднимает голову девушки, смиренно сидевшей у его ног, за волосы, поворачивая перепуганное лицо к себе.
Улыбаясь, смотря в шоколадные глаза напротив, на дне которых увидел костер, который он и собирается устроить, откидывает в сторону чашу, вертя рукой в воздухе. Девушка, не видевшая ничего и никого, кроме приятных черт капитана, вздрагивает, жмуря очи, когда выстрелы оглушают помещение, отскакивая от стен.