Элен Алекс
Музыка вечной любви
20
Утром Бенджамин Мортон проснулся гораздо раньше Марти Кейл. Он долго смотрел на нее спящую.
Поправил непослушную прядь волос и нежно-нежно поцеловал в уголок губ. Марти спала сном счастливого ребенка, у которого сбылись все мечты.
А Бенджамин вдруг почувствовал, как он безумно устал в последнее время. Но он улыбнулся и с облегчением вздохнул. Ведь его мечты тоже исполнились. Он осторожно встал с кровати, оделся и вышел из номера.
Назад он вернулся примерно через полчаса. Как добрый джинн и волшебник. С подносом горячего кофе, сливками и горячими сладкими булочками. Для этого он в такую рань разбудил своих поваров и стойко выдержал их просьбы о немедленном увольнении.
Марти сидела на его кровати, откинувшись на подушки, курила его сигареты и стряхивала пепел в пепельницу. Бенджамин с подносом остановился в дверях, пытаясь почувствовать утреннее настроение своей любимой женщины и пребывая в полной уверенности, что она счастлива так же, как и он.
– Черт возьми, Бенджи, – сказала его любимая женщина, – может, хоть ты мне объяснишь, что я тут делаю, а то я сама себе вот уже минут пятнадцать это объяснить не могу.
Бенджамин подавил тяжелый вздох и опять почувствовал, где находится его сердце.
Марти ничего не помнила об этой ночи.
Это была их первая ночь любви, к которой они, ошибаясь, спотыкаясь, обижая и любя друг друга, шли все эти годы. А Марти совсем не помнила эту ночь.
– Бенджи, что ты там застыл как официант с подносом возле дверей, что там у тебя, предлагай, – сказала тем временем Марти. – И вообще, где я нахожусь? Чей это номер? Только не говори, что твой, я застрелюсь.
– Почему, Марти?
– Что – почему, Марти?
– Почему ты застрелишься?
– Потому, что в это самое время и в этот самый час я должна быть где угодно, но только не в твоем номере, – сказала Марти.
Бенджамин поставил поднос на стол и стал наливать кофе в чашки. Марти смотрела на него с подозрением.
– Ты будешь кофе, Марти? – спросил Бенджамин.
– А ты где был этой ночью?
– Я был в соседнем номере.
– Бенджи. Не расстраивай меня. Поклянись.
– Истинная правда, Марти.
– А что ты делал в соседнем номере?
– Спал сном младенца.
– А я что делала в твоем номере?
– Тоже спала сном младенца.
Марти немного подумала.
– И ты вот так просто оставил меня, – с сомнением сказала она, – и не стал на коленях полночи признаваться в любви?
Бенджамин мог бы с удовольствием сказать ей, что это она ему полночи на коленях в любви признавалась, но, как благородный человек, не стал этого делать.
– Нет, Марти, – сказал он, – я же видел, что ты немного не в себе.
– Мне так плохо сейчас, мне кажется, я вчера полностью была не в себе. Я хоть что-то вчера соображала, когда пришла сюда?
– Конечно, соображала, ты даже со мной поздоровалась.
– Не раздражай меня, Бенджи. Разве это показатель?
Бенджамин пожал плечами.
– По-моему, большой показатель.
– А наши с тобой мнения когда-то совпадали?
– На пятьдесят процентов они у нас по жизни совпадают.
– На пятьдесят процентов они у всех людей совпадают, – сказала Марти, – так что это тоже не показатель.
– Ты будешь кофе, Марти?
– Лучше отвернись и дай мне одеться.
И Бенджамин, красавец-мужчина, мечта многих женщин, режиссер, усмирявший большие команды людей, взял в руки чашку с кофе, вздохнул и отвернулся к двери.
Он любил эту женщину. Он ее любил безусловной любовью. Пусть она просит его отвернуться и одевается там за его спиной. Пусть она даже выльет ему на рубашку горячий кофе.
Он ее любил. И эта любовь не унижала. Она окрыляла его и давала ему силы, вдохновение и желание жить дальше.
Марти оделась. Взяла в руки босоножки и стала протискиваться мимо Бенджамина к двери.
Он с улыбкой наблюдал за ней. Раз она хочет дотронуться до него хотя бы таким способом, пусть делает это.
– Марти, я твой кофе допиваю.
– А от тебя никогда никакой пользы нет, Бенджи. Ты даже не можешь подвинуться и дать мне пройти.
Бенджамин продолжал стоять на месте и улыбаться. Марти остановилась перед ним и стала сердито смотреть на него.
– Доброе утро, Марти, – сказал ей Бенджамин.
Марти надоело изображать обиженную.
– Доброе утро, Бенджи.
А потом они по-дружески и неловко-официально клюнули друг друга в щеки. И Марти отпила кофе из чашки, которую Бенджамин держал в руках.
Марти поморщилась от головной боли, и Бенджамин невольно поморщился от того, что ей было так плохо. И Марти выскользнула из номера Бенджамина.
В конце гостиничного коридора сидела Мадлен Кроу и курила сигару. Увидев Марти, Мадлен оторопела.
А она-то была уверена, что, выследив ту женщину, которая сейчас находится в номере Бенджамина, она испортит Марти Кейл настроение окончательно и навсегда.
Не тут-то было. Бенджамин все-таки отхватил себе на эту ночь свою любовь.
– Так вот кому наш режиссер потащил поднос с завтраком, – мрачным голосом изрекла Мадлен, пытаясь скрыть разочарование.
– Там еще остались булочки, поспеши, может, успеешь, – весело сказала ей Марти и босиком пошла на улицу.
В этот день, кстати, должны были снимать, как героиня Марти Кейл проснулась на рассвете на одеяле героя Билла Колмана и не поняла, что она тут делает, и ничего не помнила об этой ночи.
Но все проспали этот самый рассвет, начиная с Бенджамина и Марти. Поэтому эту сцену отложили на следующий день.
А в этот день снимали просто разные отрывки ничего не значащих разговоров между Марти Кейл и Питером Голдом, Марти Кейл и Биллом Колманом, Марти Кейл и гримершей и костюмершей в исполнении сестер Стоун.
А вечером Марти позвонила безутешная Холли Дармер.
Холли два дня думала, как вернуть Ричарда, и не надумала ничего лучше, чем позвонить Марти и выплакаться ей в жилетку. В результате чего между ней и Марти произошел такой насыщенный диалог:
– Алло, Марти!
Длинные продолжительные рыдания.
– Холли, что случилось?
Холли, судорожно рыдая:
– Марти, мне как будто руку отрубили!
Марти, испуганно:
– Кто?
Холли, сквозь слезы:
– Я сама!
Марти, обеспокоенно:
– Ты медицинскую помощь вызвала?
– Марти. Мне. Как будто. Руку отрубили.
– Зачем?
– Марти, ты совсем глупая?
– Вроде нет.
– Мне как будто руку отрубили. Без Ричарда.
Чуть позже вот какой диалог произошел между Марти Кейл и Бенджамином Мортоном:
– Бенджи, Холли как будто руку отрубили.
Бенджамин, испуганно:
– Кто?
Марти, вздохнув:
– Она сама.
Бенджамин, обеспокоенно:
– Она медицинскую помощь вызвала?
– Бенджи. Холли. Как будто. Руку отрубили.
– Зачем?
– Бенджи, ты совсем глупый?
– Вроде нет.
– Холли как будто руку отрубили. Без Ричарда.
А еще позже вот какой диалог произошел между Бенджамином Мортоном и Ричардом Дармером.
Бенджамин, осторожно:
– Ричард, Холли как будто руку отрубили.
Ричард, очень испуганно:
– Бог мой, кто?!
Бенджамин, со вздохом:
– Она сама.
Ричард, очень обеспокоенно:
– Бог мой, она медицинскую помощь вызвала?!
Бенджамин:
– Ричард. Холли. Как будто. Руку отрубили.
– Бог мой, зачем?
– Ричард, ты совсем глупый?
– Вроде нет.
– Холли как будто руку отрубили. Без тебя.
Ричард, немного придя в себя:
– Бенджи, будь другом. Дай мне неделю выходных. Я только туда и обратно.
Бенджамин, серьезно:
– Ричард, ты с ума сошел. Когда у нас такая запарка.
Ричард, жалобно:
– Ну я же тебе и так не очень сильно помогаю положа руку на сердце.
Бенджамин, с чувством:
– Положа руку на сердце в этом фильме ты – моя правая рука, и я без тебя не справлюсь.
Ричард, удивленно:
– Да ну?
Чуть позже Марти Кейл, Бенджамин Мортон и Ричард Дармер решили вызвать Холли прямо сюда, в этот город, чтобы не останавливать съемки фильма и дать супругам Дармерам помириться и восстановить семью.
Ричард даже решил не пить сегодня по такому хорошему поводу. Но повод был настолько хорош, что Ричард опять серьезно напился и весь следующий день работал с больной головой.
На следующий день рано на рассвете снимали, как героиня Марти Кейл проснулась на одеяле героя Билла Колмана и не поняла, что она тут делает, и ничего не помнила об этой ночи.
Кейл была категорически не согласна с этой сценой и доказывала всем, что героиня не может не помнить о том, что с кем-то провела ночь. Даже если она накануне выпила пару лишних бутылок шампанского.
Бенджамин Мортон в ответ на это чуть пару раз не поперхнулся своим апельсиновым соком.
В конце концов Марти уложили на одеяло и укрыли рубашкой Билла. Солнце стало медленно выходить из-за скалы, и Марти как бы проснулась.
Билл со счастливой улыбкой протянул ей маленькую чашечку с горячим кофе.
– Черт возьми, милый, – сказала ему Марти, – ты не скажешь мне, что я тут делаю?
Улыбка сошла с лица Билла.
– Ты здесь спала этой ночью, – сказал он.
– А ты где был? – спросила Марти.
– А я был в другом месте, – грустно сказал Билл.
– Это хорошо, – сказала Марти.
Взгляд Билла был грустен и печален. Его «любимая женщина» не помнила, что провела с ним эту ночь.
– Снято, – сказал Бенджамин. – Всем спасибо. Марти и Биллу – отдельное спасибо.
– Зрители вам не поверят, – сказала Марти и встала с одеяла.
Она надела босоножки и, поежившись от утреннего холода, накинула на себя рубашку Билла. Бенджамин задумчиво посмотрел на нее и ничего не сказал.
– В жизни правда все бывает, – сказал Билл.
Марти свирепо посмотрела на него, но рубашку отдавать не стала. Затем Бенджамин проследил, как Марти и Билл ушли завтракать в трейлер-столовую, под ручку.
– А я думаю, хорошая сцена, – сказал оператор Тони Блейк, – необычная.
– Да, очень необычная, – поддакнул Ричард. – Бенджи, как ты думаешь, я могу немного выпить с утра, чтобы быть в хорошей форме?
– Нет, Ричард, – сказал Бенджамин, – если выпьешь, ты потеряешь свою последнюю форму, а сегодня придет моя яхта, и мне будет нужна твоя помощь.
– Как это я потеряю свою последнюю форму? – расстроился Ричард.
Бенджамин не стал трудиться над ответом, а пошел завтракать в трейлер-столовую. Ричард тоже пошел вслед за ним в трейлер-столовую.
– А если просто – легкий джин с тоником? – сказал он Бенджамину.
Бенджамин был непреклонен.
– Даже не перечисляй.
Но яхта Бенджамина сегодня не пришла, и он целый день ругался из-за этого по телефону с теми, кто отвечал за прибытие яхты.
Сцены с яхтой были оставлены напоследок, потому что там были сложные моменты с падением героя Билла Колмана вниз головой, и все немного переживали из-за этих моментов. Билл даже подумывал о дублере, но там был крупный план, так что деваться Биллу было особенно некуда.
21
В этот день снимали, как за героиней Марти Кейл ухаживал «сценарист» Джон Дозенталь, но у него не было никаких шансов. Джон пришел в трейлер к героине Марти, выразить почтение, поклонение и просто пообщаться.
В тесном трейлере установили камеру и осветительные приборы.
– Вы такая великолепная актриса, – сказал Джон, – я очень рад, что именно вы снимаетесь в фильме по моему сценарию.
– Что вы, – сказала Марти, стараясь не обращать внимания на жару от осветительных приборов в таком тесном пространстве, – хороших актрис много.
– Но вы – самая лучшая, – сказал Джон, пытаясь не обращать внимания на формирующиеся на лбу крупные капли пота. – И я говорю об этом не просто как ваш зритель и поклонник. Я говорю вам об этом, как человек, который чувствует вас гораздо глубже, чем вы думаете.
– Глупая сцена, – неожиданно сказала не по роли Марти.
Все, кто принимал участие в съемке этой сцены, посмотрели на Бенджамина.
– Что? – растерянно спросил Джон.
– Джон, ты тут ни при чем, – сказал ему понятливый Бенджамин, – это камень в мой огород.
Марти вежливо улыбнулась Бенджамину.
– Бенджи, вы с Квентином Домундом не желаете облагородить эту сцену более глубоким смыслом? – осведомилась она.
– Герой Джона влюблен в твою героиню, Марти, – сказал Бенджамин.
– Ну и что? Разве он теперь должен восхвалять ее и преклоняться?
– А ты что предлагаешь?
– Любить, Бенджи, это не значит постоянно дарить себя.
– Но он восхваляет не себя, а тебя, – возразил Бенджамин.
– Этими монологами он дарит только себя, – не согласилась Марти.
– А что надо делать? – Бенджамин со вздохом сложил руки на груди.
– Надо дарить весь мир, – улыбнулась ему Марти.
– Что ты под этим подразумеваешь?
Съемочная группа с большим интересом слушала их разговор.
– Ну… – Марти задумалась, – простые вещи, Бенджи. Начиная с личного пространства и заканчивая всем этим необъятным миром.
Бенджамин приподнял одну бровь.
– А более подробно?
Но Марти не стала развивать эту тему дальше.
– Ты же умница, Бенджи, – сказала она, – дальше все придумаешь сам.
И Марти вышла из трейлера. Съемочная группа по привычке поаплодировала.
Бенджамин подозвал Квентина Домунда, который тоже присутствовал на съемке.
– Ты пока подумай над этим вопросом, – сказал ему Бенджамин, – а я пойду себе еще сока налью.
Но дальше съемки вообще застопорились, потому что к Ричарду Дармеру приехала Холли. Таким счастливым Ричарда Дармера с начала съемок еще никто не видел.
Вот что происходит, если мир вокруг тебя начинает бежать не в ту сторону. И если человек, который собирался быть с тобой до конца дней, вдруг забывает о своем решении и уходит от тебя.
Холли смущенно улыбалась и гладила своего Ричарда. Он не сводил с нее влюбленных глаз и все-все ей прощал в эту минуту и навсегда.
Это была очень милая картина, и съемочная группа решила выпить немного шампанского по поводу примирения Холли и Ричарда. Но при такой жаре шампанское ударило большинству присутствующих в голову, и Бенджамин окончательно остановил на сегодня съемки.
Самих же примирившихся супругов Дармер в этот день больше никто не видел. Так же большинство людей не видели и друг друга, у всех нашлись какие-то важные дела в других местах.
Джим и Джордж Дозенталь, например, вместе с колоритными сестрами Кэтлин и Кэролайн Стоун наведались в соседний ресторан. Там они выполняли план по продаже соседним рестораном японской морепродукции на этот день и заодно раскрывали богатые внутренние миры друг друга.
– Несмотря на наш обычный и ничем не примечательный внешний облик, внутри мы – очень тонкие и деликатные натуры, – говорили братья Дозенталь, изрядно испробовав прохладного саке.
– Да-да, мы это давно уже поняли, еще с самого начала нашего совместного съемочного процесса, – вдохновенно кивали сестры Стоун. – И мы тоже хоть и очень большие на вид женщины, но внутри мы – достаточно тонкие и чувствительные, – кокетливо сообщали они.
Джим и Джордж воодушевленно кивали.
– О да, – вдохновенно врали они, – мы тоже это сразу заметили.
Квентин Домунд в своем гостиничном номере размышлял над фразой – «подарить весь мир». Но так как он был слишком молод, то он только открывал этот мир и свои чувства в этом мире.
А значит, о любовных перипетиях, ошибках, огорчениях и всеобъемлющем счастье между двумя влюбленными людьми он мог пока только догадываться. И поэтому Квентин совершенно не знал, что он может добавить в сценарий помимо того, что уже умудрился там написать.
Бенджамин Мортон размышлял над этой таинственной фразой на берегу океана. Все как положено, с неизменным стаканом сока в руке, сигаретой в зубах и мудростью во взгляде.
Может, он и пытался подарить Марти весь этот мир, но, наверное, как-то не так это делал. Раз Марти постоянно уходила от него в свою морскую ракушку и не принимала его даров богов.
Марти Кейл издалека смотрела на Бенджамина, и ей было немного грустно. Она к нему по любому пустяку придирается, а он терпит ее со всеми капризами и заморочками. Надо хотя бы за последнюю сцену пойти извиниться.
Аманда Мур и Клоди Томас случайно оказались на соседних креслах в салоне красоты. И целых полдня они старательно делали вид, будто не только не знакомы друг с другом, но и вообще друг друга в упор не замечают.
А Билл Колман, Питер Голд и оператор Тони Блейк, как люди деятельные, не теряли времени даром и занимались дайвингом. Эти парни умели расслабляться, отвлекаться от работы и принимать жизнь во всем ее великолепии.
И потому, когда ближе к вечеру в город прибыл продюсер фильма Дэвид Кроу, то он не мог найти не только какие-то остатки съемочной группы, но и вообще никого, кто бы мог ему вразумительно объяснить, где в данный момент находится его жена Мадлен, по которой он безумно соскучился.
Встретившаяся на его пути Марти Кейл на свой страх и риск указала ему на один номер в гостинице для технического персонала. И Дэвид чуть позже действительно обнаружил там свою жену, стоящую сразу же около дверей в одной шелковой простыне.
– Радость моя, ты ждала меня? Ты знала, что я приеду! – вскричал обрадованный Дэвид.
– Я всегда чувствую твой приезд, – пролепетала растерявшаяся Мадлен, благодаря небеса за то, что она опять не попалась.
– Моя хорошая! Моя самая порядочная и верная жена! – причитал Дэвид.
Он подхватил на руки свою дорогую Мадлен и в который раз гордо подумал, что все его завистники, давно и прозрачно намекавшие ему на легкое поведение его дорогой жены, были как всегда сто раз неправы. Ведь вернее этой женщины просто не бывает, и Дэвид в который раз в этом убедился.
А Мадлен страстно молилась, чтобы сюда сейчас не пришел Бенджамин Мортон и чтобы ее муж никогда не узнал, что это номер Бенджамина Мортона.
Но о том, чтобы Бенджамин не пришел в свой гостиничный номер, позаботилась Марти. Она пришла к нему на берег и села рядом с ним. И попыталась извиниться за последнюю сцену, но опять стала ругаться на ровном месте.
А Бенджамин пил свой сок и улыбался.
– Бенджи, ты всю жизнь хочешь, чтобы все было по-твоему, – говорила Марти.
– Марти, этого все люди хотят, – говорил Бенджамин.
– Да, но ты хочешь, чтобы все было по-твоему в жизни других людей!
– Неужели я действительно этого хочу? – искренне удивлялся Бенджамин.
– А ты сам не замечал?
– Нет, не замечал.
– А надо было давно это заметить.
– Хорошо, я попытаюсь, – пообещал Бенджамин.
Но Марти знала, что это просто слова. Этот человек был настолько самодостаточен, что ему не нужно быть таким, как все, и делать то, что полагалось делать.
Бенджамин был хорош и интересен таким, каким он был. И этого у него действительно нельзя было отнять.
А потом Марти дотронулась своими тонкими пальцами до его шеи и стала делать ему легкий массаж.
Бенджамин улыбнулся и сказал:
– Второй шейный позвонок, Марти.
– Я уже лет двадцать знаю, что у тебя болит второй шейный позвонок, именно его я и растираю, – сказала Марти.
– О, спасибо, я и не заметил.
И он угостил ее своим соком и сигаретой. И они почти не разговаривали. Потому что этим людям можно было молчать сколько угодно в обществе друг друга, и это молчание ни одного из них не тяготило.
Эту ночь Бенджамин провел на соседней кровати в номере Марти. Она сказала, что сегодня ему лучше не идти в свой номер, если он не хочет увидеть там тех, кого не очень хочет видеть. И Бенджамин не стал настаивать.
– Хорошо, Марти, я уберу эту сцену, – сказал Бенджамин, уже засыпая, – если она тебе не нравится.
– Не в том дело, Бенджи, – сказала Марти, – просто в ней не там расставлены акценты.
– Все люди разные, – сказал Бенджамин, – каждый в этой жизни расставляет акценты как может. Ты должна давать людям вокруг тебя быть самими собой.
– Не только тебе решать, кто и где должен расставлять акценты! – возмутилась Марти.
– Но я же режиссер!
– Я не только о фильме.
– А я о фильме.
– Сейчас подойду и столкну тебя с кровати на пол, – пригрозила Марти.
– Лучше ложись рядом, места всем хватит.
– Не дождешься, Бенджи.
– Как скажешь, Марти, как скажешь, – улыбнулся Бенджамин.
22
На следующий день снимали, как в съемках фильма был перерыв и ненастоящая «съемочная группа» отдыхала, а герои Билла Колмана и Питера Голда ныряли в океан и искали для героини Марти Кейл раковину исполнения желаний. Тому, кто найдет эту раковину, Марти должна была в шутку исполнить желание.
Обновленные, перекрашенные в другие цвета, с шикарными прическами, важные и счастливые Аманда Мур и Клоди Томас тоже с утра пораньше явились на съемочную площадку. Но минут через пять они уже были удалены оттуда Бенджамином.
– На сегодняшних съемках как-нибудь обойдемся без вас, – сказал он, – а к завтрашнему дню я бы попросил вас вернуть прежний вид.
– Но мы так великолепно выглядим, – обиделись Аманда и Клоди, – не все только Марти Кейл блистать на съемках.
– Бог мой, вы же второстепенные героини, и я не собирался менять ваши неповторимые внешние облики! – в сердцах сказал Бенджамин. – Вы хотя бы посоветуйтесь со мной в следующий раз, когда опять захотите больших перемен в своей жизни.
Разъяренные Аманда и Клоди отправились в салон красоты и потребовали восстановить их прежний облик. И весь персонал салона красоты целый день только этим и занимался.
Ближе к обеду на свет божий показались две счастливые супружеские пары – Дармеры и Кроу. Но если Дармеры были счастливы обоюдно, то в паре Кроу был счастлив только Дэвид, а глаза Мадлен метали молнии.
Ее жизнь отныне была остановлена, все ее выкрутасы в отношении Бенджамина Мортона откладывались в долгий ящик, а то и вовсе могли перенестись до лучших времен. И вообще неизвестно, наступят ли когда-нибудь эти самые лучшие времена.
Ведь теперь Мадлен должна была ежесекундно радостно улыбаться своему мужу. А она уже давно не хотела ему улыбаться.
Один Бенджамин был спокоен и невозмутим. Его фильм продвигался по задуманному пути, и силы небесные никакие палки в колеса этому фильму пока вставлять не собирались.
А потом Бенджамин и Тони Блейк сняли в это утро, как сначала Питер Голд долго нырял и нашел красивую раковину. И как он тут же уронил ее обратно в океан.
А потом Бенджамин и Тони Блейк сняли, как почти такую же прекрасную раковину нашел Билл Колман, но он потерял ее, когда почти уже приплыл с ней к берегу. И даже на такой мелкоте ее никто так и не нашел.
Но героиня Марти все равно поцеловала в щеку сначала героя Питера, а потом – героя Билла. Она уже понимала, что у всех людей есть какие-то недостатки и почти у всех бывают всякие оплошности, и потихоньку принимала людей в своем мире со всеми их недостатками.
А потом Холли Дармер увела Марти со съемочной площадки, ей нужно было многим поделиться и о многом рассказать.
– Я была такая глупая, Марти, – рассказывала Холли в кафе на берегу.
– Да, я знаю, – говорила Марти, потягивая прохладный коктейль.
– Я была безмерно глупая, – настаивала Холли.
– Все мы иногда такими бываем, – улыбалась Марти.
– Как можно было не видеть своего счастья, ведь мое счастье – это только он.
– Хорошо, что ты это поняла.
– Нет, вроде я всегда это понимала. – Холли немного подумала. – Просто в какой-то момент как будто кто-то завесил мои глаза пеленой.
– Франк завесил?
– Какой Франк?
– К которому ты уходила.
– Ах нет, никакие Франки тут вообще ни при чем. Просто наступает такой момент, когда тебе кажется, что твоя жизнь должна быть какой-то другой. И ты начинаешь искать что-то лучшее. А лучшего не бывает. Все хорошо и так.
– Но только, чтобы понять это, нужно совершить какую-нибудь ошибку, – задумчиво сказала Марти.
– Что-то в этом роде, – улыбнулась Холли. – Хорошо, что Ричард меня простил.
– Он очень ждал тебя. Мы все этого ждали.
– Когда я одумаюсь?
– Что-то в этом роде, – улыбнулась Марти.
– Хорошо еще никому не приходит в голову меня осуждать.
– Что ты, мы с тобой уже в таком возрасте, когда нам наплевать на всякие осуждения.
Они посмеялись.
– А как у вас с Бенджи?
– Все хорошо. Я – актриса, он – режиссер.
– Я не об этом.
– А я об этом.
– Когда ты пустишь его в свою жизнь?
– Умоляю тебя, Холли, он и так торчит в моей жизни постоянно.
– Он не в твоей жизни, Марти.
– Интересно, а где же он?
– Он – где-то рядом.
– Пусть будет так, как есть.
– И большего тебе пока не нужно?
– С чего ты взяла, что мне нужно что-то большее?
– Я твоя подруга, я вижу многие вещи, которые не видят окружающие.
– Бенджи – просто друг. Очень хороший друг. К которому я могу в любой момент прийти и выплакаться в пиджак.
Холли покачала головой.
– А если у него в шкафу не останется свободных пиджаков?
– Значит, буду справляться своими силами, – сказала Марти. – И давай лучше сменим тему.
– Тему-то мы сменим, но от проблемы не уйдем.
– Не вижу тут проблемы, – пожала плечами Марти. – Лучше скажи, как Полли поживает.
– Решила не разводиться, – улыбнулась Холли.
– Да ну?
– Будет получать уроки жизни именно с этим человеком.
– Это хорошо.
– Пока в очередной раз не надоест.
– Ха-ха.
– А как Ребекка?
– Терпеливо ждет, когда ее матрос станет капитаном.
– Тоже хорошо.
– Наши дети уже давно в самостоятельном плавании, – вздохнула Марти.
– Да, – тоже вздохнула Холли. – А мы все никак не можем к этому привыкнуть.
Во второй половине дня Бенджамин Мортон и Тони Блейк снимали, как «режиссер» Билл Колман снимал в своем «фильме», как героиня Мадлен Кроу уговаривала героя Питера Голда станцевать с ней танго на теннисном корте так же, как он танцевал это танго с героиней Марти Кейл.
Из динамиков была слышна музыка, солнце заливало теннисный корт, на деревьях пели птицы, а герой Питера говорил героине Мадлен:
– Нет.
На что героиня Мадлен сильно обижалась.
– Но почему? – не могла понять она.
– Я не могу танцевать с тобой этот танец. Этот танец можно танцевать только с одной женщиной, – говорил герой Питера.
– Это же просто танец, – говорила Мадлен.
– Нет, это был не просто танец. Это был символ любви, – говорил Питер.
Мадлен возмущенно округляла глаза и сильно сердилась.
А неподалеку от теннисного корта стояла героиня Марти Кейл, и ей было приятно, что герой Питера Голда не стал разбрасываться по пустякам и танцевать с другой женщиной, это ей о многом говорило. Это говорило о том, что в сердце героя Питера Голда отныне живет только героиня Марти Кейл.
А «режиссер» Билл Колман наблюдал за Марти. Ведь это якобы он снимал весь этот фильм ради нее. И все слова о музыке любви якобы придумал он и тоже только для нее.
А Бенджамин Мортон, который на самом деле все это и придумал, снимал свой фильм не спеша, серьезно и профессионально. Ему просто было хорошо от того, что было хорошо Марти. От того, что ей нравилось сниматься в этом фильме на берегу океана, и от того, что у нее хорошее настроение.
Дэвид Кроу восхищенно наблюдал за съемками и за тем, как блистательно справлялась со своей отрицательной ролью его дорогая жена Мадлен. Он тоже был рад, что она теперь не скучает и что он отпустил ее на съемки этого фильма.
К вечеру Ричард Дармер бросил пить. Он не сводил глаз с Холли, держал ее за руку даже во время съемок фильма и был радостен и счастлив.
К слову сказать, он и так не особо помогал Бенджамину во время съемок. Поэтому Бенджамин не возражал, чтобы Ричард сидел теперь в обнимку со своей Холли.
Ради бога. Пусть только больше не страдает и не пьет спиртное, а то это давно разлагает всю съемочную группу.
Поздно вечером Мадлен и Дэвид Кроу удалились в свой новый номер в гостиницу, где был размещен технический персонал. Счастливый Дэвид ничего такого необычного в этом не заметил.
А Бенджамину пришлось незаметно переселиться в гостиницу, где остановился актерский персонал. И он сладко выспался на новом месте.
А Марти, наоборот, не могла заснуть до рассвета. И совсем не потому, что ей многое в своей жизни надо было переоценить и обдумать.
А потому, что прямо под ее окном колоритные братья Джим и Джордж Дозенталь ворковали с колоритными сестрами Кэтлин и Кэролайн Стоун. И их счастливый басовитый смех разносился по всей округе чуть ли не до самого утра.
На следующий день снимали, как танцевали танго герои Билла Колмана и Марти Кейл. И все зрители должны были видеть, что это именно те мужчина и женщина, которые должны были танцевать этот танец. И они должны были танцевать его только друг с другом и ни с кем больше.
Снимали, будто в фильме, снимаемом «режиссером» Биллом Колманом, был перерыв, и он подхватил Марти, и их закружила музыка любви. Любви, которую каждый из них нес в своем сердце по-своему. Герой Билла – открыто и всерьез, а героиня Марти – боясь даже самой себе в ней признаться.
Бенджамин Мортон и оператор Тони Блейк снимали, как герой Билла держал героиню Марти своими крепкими руками. С невыразимой нежностью, но властно и Надежно, каждый изгиб ее тела, плечи, руки.
Несколько раз Билл еле заметно касался губами ее лица, а Марти так же еле заметно отклонялась.
Но было видно, что эта женщина все равно существует во власти этого мужчины и что весь мир может для нее уместиться лишь в этого мужчину. Да только она по каким-то своим скрытым причинам ни этому миру, ни даже самой себе не хочет признаваться, что это так.
Марти чуть ли не падала на Билла, потому что она совершенно не выспалась в эту ночь, но Бенджамин не останавливал съемки, ведь все было так, как надо.
Герой Билла любил эту женщину и принимал ее такой, какая она есть. И в этой жизни ему была нужна только эта женщина, и никакая другая.
– А разве она не должна показывать ему, что она его любит? – спросил Ричард Дармер.
– Нет, не должна, – ответил Бенджамин.
– Как это не должна, когда ты все время твердишь, что она любит его, но тайно и секретно? – не понял Ричард.
– Зрители это и так видят с самого первого мгновения, Ричард, мы все это уже давно показали.
– Как это вы все это уже давно показали? А я где был?
Бенджамин вздохнул и не стал рассказывать Ричарду, что тот половину съемок страдал и пил спиртное. Ричард так и остался в полном недоумении.
А к обеду на съемочную площадку явились видоизмененные сестры Кэтрин и Кэролайн Стоун. Так как у них с утра не было съемок, то они успели не только прекрасно выспаться, но даже сгонять в местный салон красоты.
И теперь они были тут самые красивые, ухоженные и счастливые. С пышными прическами, яркими румянами и огромными накладными ресницами. И они томно хлопали этими ресницами в сторону братьев Дозенталь.
Аманда Мур и Клоди Томас возбужденно ждали, что Бенджамин тут же выгонит Кэтлин и Кэролайн Стоун со съемочной площадки, ведь они были всего-навсего какими-то второстепенными героинями и никто не собирался менять их внешний облик.
Но Бенджамину так понравились эти метаморфозы, что он тут же бросил все запланированные сцены и стал снимать, как нарядные «костюмерша» и «гримерша» снимаемого фильма томно хлопали огромными накладными ресницами в сторону «оператора» и «звукооператора» в исполнении рыжих братьев Джима и Джорджа Дозенталь.
Аманда и Клоди от обиды даже в трейлер-столовую на обед в этот день не пошли.
А после обеда снимали, как Питер Голд и Марти Кейл лежали на пляже и между их героями находилось все больше и больше общего. Дни стояли яркие и солнечные, по небу плыли белоснежные облака, и съемочной группе было легко и радостно работать.
Для съемок ограждали большую часть берега. Любопытные отдыхающие могли наблюдать за процессом съемок из-за ограждений.
