Эдуард Павлович Петрушко
Лелек и Болек в Испании
Я сижу, нервно постукивая пальцами по липкому столу. На душе, как коровы навалили. Неуверенно встал, подошел к зеркалу, откуда на меня смотрел страшный человек с мутными глазами и бледной кожей, красавчик, и скорее отошел от зеркала.
Крик радости:
– Какие мы мудаки! Год рождения тети Зины (моей мамы) – решетка – ввод. Сигнализация побежденно пикнула и сдалась.
Пошли есть остывший омлет, Хеннесси закончился, но было два ящика сухого вина – красного и белого. Начали, как эстеты, с белого. Пустые бутылки стремительно пополняли ряды осушенных собратьев.
– Надо Николашке набрать, пусть пакеты для мусора купит и кого-то привезет порядок навести. Ты чемодан с порога убери, полицейский чуть нос не разбил о него ночью, третьи сутки на входе лежит.
– Уберу-уберу, – отвечаю и заливаю в себя вино из большой чайной кружки. Вино было тонкое и легкое, причмокнув губами, продолжаю. – Знаешь, есть такая картина «Завтрак на траве» некоего француза Клода Моне, так вот у нас «Завтрак на помойке», – глядя по сторонам, заканчиваю я.
В обед общими силами наводим порядок, Николай сам взялся помочь и тут же попросился переночевать – «жена достала». Достала – так достала, места много. Собираем мусор, моем, драим – по итогу три здоровенных черных пакета с бутылками и Эверест немытой посуды, которую партиями закидываем в мойку. Я больше изображаю участие в уборке и на правах хозяина даю советы, которые никто не слушает. Единственное – оттащил чемодан с порога, чтобы было удобней вынести мусор в контейнеры.
Бессмысленно бродя по первому этажу, нахожу в углу пакет с тремя литровыми бутылками BlackLabel, крик радости – вина много не выпьешь – мочевой пузырь треснет, уборка прекращается. Садимся за относительно чистый стол – кока-кола, пара нарезок и готовые салаты.
За окном глухо завывал ветер, словно страдая от невозможности разорвать обшивку дома и добраться до прячущихся за ней людей.
Разговоры о тяжелой жизни в Испании, Николай жалуется:
– Разъехались все русские – не сезон, денег не заработать. Ни массажей, ни аренды, ни продать, ни купить, – сетовал на жизнь подвыпивший прибалт.
– А тебя как занесло в испанские края? – интересуется Сафрон.
– Родители русские, остались на ПМЖ в Эстонии, но там работы нет, все заводы и предприятия позакрывались – Евросоюз велел. Европейцам конкуренты под боком не нужны, они хотят, чтобы их продукцию потребляли. Николай помолчал. Блин, один завод «Двигатель» чего стоил – 5.000 рабочих мест, делали все: от фильтров до запчастей для ракет. Там мой отец работал. Закрыли, на офисы поделили. Даже рыбоперерабатывающие заводы по указке закрыли, – жаловался Николай. Выпили. Опьяневший Николай продолжал сетовать на жизнь:
– Вот и понесло в поисках лучшей доли – сначала в Израиль, потом по Европе. Вот в Испании осел. Вид на жительство, небольшая квартирка. Жену привез, а она… гадина не ценит…
Николай тяжело задышал, стиснув в пальцах вилку, на глаза накатили слезы.
– Ну ты не убивайся, – то ли серьезно, то ли шутя, успокаивал хохол прибалта, наливая вискарь по стаканам.
На мгновение ветер утих, словно вконец утомившись. Каждый думал о своем. Я начал играть с креветками, изображая из них собак, при этом дико лая на весь дом. Николай улыбнулся, Лесик потянулся за второй бутылкой виски.
Когда окончательно потемнело, в дверь позвонили. В легком недоумении пошел открывать. На пороге в обнимку стояли два щуплых мужика в почтенном возрасте, в яркой одежде, как будто им было по 15 лет. Хелло, понимаю, что соседи, но в лицо не помню. Понимаю, что они бухие, как бомжи, шатаются и смеются, как ненормальные. Сам веселый и добрый – приглашаю названых гостей за стол, те воробушками залетели в дом.
На полу, чуть в стороне, продолжал валяться открытый чемодан с моими вещами, в нем блестели пять банок красной икры, взятой для угощения. Я сразу вручил им по банке икры – гости запищали, как будто я им подарил по «Мерседесу».
О чем говорили и на каком языке, не помню. Отфиксировал, что незнакомые соседи показывали на майки, с которых улыбался ВВП и постоянно говорили «гуд», глотая журавликом халявное виски. Не помню, какой они были национальности и вообще не понял, были ли они моими соседями. Я просто сидел с деревянной улыбкой и прикидывал, не гомосеки ли они. Сафрон кидался китайскими фразами и откровенно глумился над сильно пьяными иностранцами.
– Ну что, вы любите друг друга или дружите? – спрашивал Лесик, на что гости кивали головой и смеялись.
Николай, почирикав с ними на английском, проводил шатающихся, как шаланды в шторм, соседей до двери. Счастливые иностранцы, вытянув руки вперед, несли перед собой по банке икры, как выигранные на тяжелых соревнованиях кубки.
