Эдуард Павлович Петрушко
Ховринка 2
Интернет был полон фотографиями школьников на фоне торчащей арматуры, разбитого окна, немыслимых граффити. В основном у этих детей экстрим похода сводится к перескакиванию через забор больницы и беготни от ментов. Если их ловили, то они включали дурачка и плакали: «Не знали, отпустите, пожалуйста!». Но, вследствие полной доступности и формализма охраны, это место привлекало школоту со всего города и не только. Приезжали блогеры, сталкеры и прочие «туристы» со всей России, которые впоследствии описывали свои приключения с подробными фото-видео-отчетами в духе «это жесть» или «жуть». Эти посты заставляли лезть туда все больше и больше подростков, некоторые из которых не возвращались. Но вот об этом информации было мало.
III
Павел постепенно изучил всю историю Ховрино, найдя массу бумажной литературы и ненаучных трудов, но особых подвижек это не дало. Общие данные о владельцах села, многие из которых были известными людьми. Обо всем этом думал Павел, гуляя по ночному городу. Москва была словно покинута – одинока и безлюдна. Несколько машин промчались по большому проспекту, который в дневное время заполняют гигантские пробки. В ночном городе можно делать все, что хочешь, плакать и смеяться, и никто тебя не осудит и косо не посмотрит, так же, как никто не упрекнет Павла за то, что он опять шел к Ховринке.
Бензиновый ветер редко пролетающих мимо машин трепал его волосы. Проглядывающие сквозь тучи редкие мутные звезды с интересом рассматривали одинокого путника. Ночные походы в Ховринку стали обычным делом, но больница не приоткрывала перед ним свои тайны и секреты.
Идя по улице, Петрунин, казалось, видел жителей Ховрино в прошлых веках, которые пасли коров, собирали фрукты и занимались своими незамысловатыми делами. Павел, как настоящий краевед, ознакомился со всеми легендами и приданьями Ховрино с момента ее образования до сегодняшнего дня. Оказалось, что название района Москвы произошло от старинного села Ховрино, которое, в свою очередь, было названо по фамилии своих первых владельцев – представителей состоятельного московского рода Ховриных, известных еще с XV века. Прозывали их Ховра, что означало неопрятный, нечистоплотный – хавроньями еще называли свиней.
Этой информаций он с удовольствием делился с Данилой, который сначала без интереса слушал друга, а потом сам проникся этим загадочным местом и стал изучать факты вокруг Ховринки. Часто друзья дискутировали и делились новыми данными о поселке:
– В 1700 году владение Ховра, как выморочное (не имеющее наследников), перешло в государственную казну. Согласно описанию того времени, хозяйство было крепким и процветающим. В этом же году Петр I пожаловал имение своему близкому соратнику. Потом землей завладела дальняя родственница М.Ю. Лермонтова. Позже Ховрино превратилось в дачный поселок, который летом наводняли москвичи. Кстати, поселок был неопрятный и грязный.
– Да-да, – подержал Паша. В XIX веке в поселении бывал П.И. Чайковский, который отозвался о Ховрино: «Грязь и мерзость. О, милое Отечество, как ты нечистоплотно!». Странное, убогое и замызганное место с момента образования.
– А сейчас больница усыхает, съёживается, мумифицируется, как мёртвый плод, но живет и жрет людей, – добавил Данила, опасно сидя на подоконнике седьмого этажа больницы. Махов резко и бесповоротно заразился от Петрунина Ховринкой и часто с ним посещал это злополучное место. Данила глубоко наклонился и что-то рассматривал на заросшем травой дворе больницы. Казалось, вот-вот он сорвется и полетит на бетонные плиты.
К необдуманному риску со стороны Данилы Паша привык давно. Петрунин помнил теплый летний день, когда они пьяные сидели на подъемном кране, на невообразимой высоте, курили дурь, плевали вниз, пытаясь попасть в птиц, которые летали ниже. Тогда Данила встал на железную лестницу без перил и, ни за что не держась, опасно пошатываясь, помочился вниз.
– Внизу кто-то ходит, – сказал Данила, – или подростки, или большие собаки. И плюнул вниз.
– Разбитые окна, просевшие пролеты, дырки в полу, завалы на лестницах, разруха привлекает в это место сумасшедших. Любят они такие места, тянет их побродить среди руин, – заявил Петрунин и бросил вниз камешек. А сумасшедшие знают, что они сумасшедшие? – ни к кому не обращаясь, спросил он, наблюдая за полетом камня, который позже громко ударился о бетонную плиту.
– Мы все немного сумасшедшие – кто-то больше, кто-то меньше. Вот мы, опять сидим в этой Ховринке, вместо того чтобы пить коктейли в барах. Мы все в той или иной мере ненормальные, а ты особенно, долбанулся на своей Ховринке! – сказал Данила, поднимаясь. Поехали по Манхеттену бахнем в баре, я тут знаю одно местечко новое. В этот вечер Паша сильно напился. Познакомившись с двумя девушками, он их жарко обнимал и обещал отвезти в Ховринку. Имен девушек никто не запомнил, Павел помнил лишь свою спутницу с серыми глазами и бархатными бровями, похожими на шмелиную шерсть.
Девчонки оказались не робкого десятка, и в полночь вся компания выдвинулась в заброшенную больницу. Правда, отрезвев и сняв туфли на каблуках, новые подружки заныли – они постоянно сбивали ступни о невидимые камни и царапались. Галантные кавалеры взяли на руки плаксивых спутниц и понесли их по многократно изученному маршруту в поисках приключений.
Поднявшись на четвертый этаж, они услышали громкое мяуканье кошки. Паша подумал, что это выходит хмель, и началась легкая галлюцинация. Посмотрев на своих спутников, он понял, что они тоже слышат эти звуки, так как все остановились и стали прислушиваться. Данила приложил указательный палец к губам, призывая всех к тишине.
Компания тихо пошла на звук, пока не увидела трех девчонок пятнадцати-шестнадцати лет, освещаемых фонариком, стоящим на полу. Они окружили кошку, висящую на ремне, связывающем ее задние ноги. Передними лапами животное искало себе опору и жалобно мяукало. Одна из девушек подошла к кошке и вылила на нее какую-то жидкость, та начала извиваться и шипеть.
Шерсть кошки слиплась, с нее капала вода. Вторая девушка с безумной улыбкой бросила в кошку зажженную спичку. Все кошачье тело моментально вспыхивает огнем, как тонкая бумага, и душераздирающий вопль жертвы загулял эхом по стенам больницы.
Спутницы Данилы и Паши, взвизгнув, убежали, но, потеряв ориентиры в темноте, остановились и стали жалобно звать своих кавалеров. Участвующие в кровавом ритуале девушки не услышали шум или сделали вид, что им все равно. Они одновременно упали на колени перед горящей кошкой и начали что-то шептать, то опуская, то поднимая головы. Их состояние было неистовое, казалось, они полностью отключились от действительности.
– Ведьмы! – прошептал Данила, наблюдая за отвратительной картиной. Огонь прошелся по всему телу дергающейся кошки, которая, умирая, издавала булькающие предсмертные звуки. Она стала извиваться медленно, как земляной червяк на палящем солнце.
– Давай им дадим по шее! – сказал Данила и попытался выйти из-за укрытия. Павел почему-то его остановил и продолжил наблюдать за сатанинским обрядом. Через некоторое время одержимые девчонки посмотрели в сторону Паши и Данилы, хотя в темноте ребят точно не было видно. Быстро собрав свои вещи, они растворились в темноте. Друзья подошли к месту, где в муках умерло животное. Под кошкой образовалась кроваво-черная лужа, с облупленного тела начали свисать путаным клубком кишки.
