bannerbannerbanner
полная версияДети иного мира

Ярослав Васильев
Дети иного мира

Полная версия

Глава 6. Большая встреча

Встречный поезд за окном купе прогрохотал и стих, так что можно было снова говорить. И Наташа с жаром продолжила спор.

– И всё-таки, на мой взгляд, завышать военные расходы сейчас – это глупость. Что, у нас в стране других забот не найдётся? А у нас начали самолёты заказывать, танки, вон учения пошли одно за другим. Куча денег на ветер.

Александр пожал плечами. Не сошлёшься же на доклады своих аналитиков, которые предрекают: конкуренты окончательно списали Россию как самостоятельного игрока, приготовились к её дальнейшему дележу. И самое большее через пять-шесть лет случится первая проба надавить военным путём. Наверняка понимают это и в новом руководстве страны, не зря спешно принялись вкладываться в армию.

– Ну, извини. Старая мудрость: кто не кормит свою армию, кормит чужую.

В это время с верхней полки свесилась Женя. Насмешливо посмотрела на подругу и её оппонента и поинтересовалась:

– Вам ещё не надоело? Из пустого в порожнее, как будто ваши споры хоть что-то изменят? Мы в город въехали, выходить скоро.

Наташа невольно покраснела… На взгляд Александра, вышло очень мило. И вообще, приятная девушка, умная. В «Прометей» стоило пригласить даже без учёта веса её отца в областной администрации. Так что полтора дня в поезде пролетели быстро. Надо будет дать указание, чтобы на обратную дорогу билеты тоже взяли в одно купе… А подруга пусть окажется в соседнем или вообще в другом вагоне. Удобный повод и возможность поухаживать. Впрочем, так далеко заглядывать ещё рано. Слишком уж много дел накопилось. Генерал Гальба хоть и был блестящим тактиком, истинно стратегическое мышление в политике проявлял далеко не всегда. Поэтому некоторые планы требовалось корректировать немедленно, чтобы избежать серьёзных неприятностей через пять – шесть лет, когда придётся выходить из тени. Так что запросто окажется: адмиралу понадобится задержаться, и в родной город он вернётся не раньше сентября.

Из коридора раздался голос проводницы:

– Ульяновск, прибываем. Приготовьтесь на выход.

В дверь раздался стук, проводница заглянула, повторила:

– Прибываем, приготовьтесь, Ульяновск.

И ушла. Наташа тут же торопливо попыталась достать из рундука чемодан. Пришлось её останавливать:

– Наташа, ну не торопись ты так. Стоим больше часа, успеем. И не уедет автобус без нас.

Девушка на слова попутчика опять порозовела, но суетиться прекратила.

Пятнадцать минут спустя Александр спрыгнул на перрон, помог спустить чемоданы и невольно поморщился: стоило только выйти из кондиционированного вагона, как рубашка мгновенно прилипла к телу. Увы, полностью закрытыми вокзальными комплексами с климат-контролем – нормой прежней жизни адмирала – в нынешнем времени могли похвастаться считаные столицы. В остальных городах приходилось вылезать сразу в пекло, рискуя получить по дороге к вокзалу солнечный удар или оставить каблуки в расплавившемся асфальте. Наташа спускалась следом и приняла гримасу насчёт своего чемодана. Как девушка жаловалась ещё в поезде, стараниями заботливой мамы тот вышел совсем уж неподъёмным. С завистью посмотрела на парня, который взял с собой туристический рюкзак. Попыталась перехватить ручку… Александр с самым серьёзным видом поспешил её успокоить:

– Не дёргайся. И нечего девушке тяжести таскать, если мужчина есть.

Стоило войти в здание вокзала, как непроизвольно стало зябко: здесь воздух кондиционировался. Впрочем, через минуту ощущения пришли в норму, и Александр принялся нашаривать глазами встречающих. Двое мужчин с плакатом «Прометей-2014» ждали в углу. Встречающие стояли в одиночестве: похоже, адмирал с Наташей и Женей прибыли самыми первыми.

Адмирал Рот чуть кивнул сам себе. Судя по фотографиям в присланных досье, кураторами в назначенный для них автобус Гальба выбрал новое воплощение майора Северина и одного из лучших его учеников в Младшей смене. Да и в сопровождающих машинах наверняка будут сидеть вооружённые люди. И пусть кто-то скажет, что у Гая взыграла профессиональная паранойя, Александр с заместителем был полностью согласен. Слишком часто за время его службы в отлаженный механизм операции вмешивалась песчинка случайности, и следом приходили неприятности.

– Наташа, Женя, нам туда, – и быстро зашагал, разрезая толпу.

Андрей узнал адмирала сразу. Старые друзья поздоровались, пожали друг другу руку. Но перемолвиться с Северином хотя бы парой слов не получилось. Объявили прибытие ещё двух поездов, вскоре начали подходить остальные участники. Их тоже надо было отыскать в толпе, организовать, погрузить багаж в автобус… Когда двери захлопнулись за последним пассажиром, и кондиционер выгнал остатки июньского пекла, Александр заставил себя уснуть. И пусть в поезде одним из главных занятий тоже был сон, лишний час не помешает. Особенно если точно знаешь, что следующие несколько месяцев отдыхать не придётся совсем: слишком много накопилось дел, требовавших личного вмешательства адмирала.

Тишина вместо ровного гула мотора заставила вырваться из липких объятий Морфея. Доехали. Когда Александр окончательно проснулся и выбрался из кресла, остальные пассажиры уже высыпали наружу, любуясь своим новым местом обитания. Кто-то при виде «древней крепости» сыпал восторженными возгласами, кто-то поругивал безвкусную имитацию. Александр присоединился к первым, хотя причина его восхищения и лежала в иной плоскости. Если откинуть бутафорию, строители умудрились воспроизвести лагерь разведчиков новых планет. Вспомнить, что на холмах по другую сторону заливчика расположился штабной бункер – с минимальными усилиями оба объекта формировали полноценный укрепрайон, прикрывающий промзону с юго-востока и со стороны реки.

«Не иначе как у Гальбы опять плохие предчувствия разыгрались. Наверняка и реку втихаря заминировал, перестраховщик», – мысленно хмыкнул адмирал и пошёл вместе с остальными гостями обустраиваться.

Домик, куда поселили адмирала, только снаружи выглядел как все. Внутри жилой номер лишь один, остальное – небольшой конференц-зал для совещаний. Причём расположено здание близко к забору, так что через запасную дверь приходить и уходить можно незаметно.

В конференц-зале уже ждал генерал Гальба вместе со штабистами.

– Здравствуйте, господа офицеры.

– Здравия желаем, мой адмирал, – хором отозвались остальные.

– Благодарю за службу. Присаживайтесь.

Рот сел во главе стола. Взял листок приказа, расписался и зачитал.

– Генерал Гальба назначается координатором…

Это была формальность – Гай в качестве первого заместителя адмирала устраивал, и все это знали. Но формальность важная: ведь одно дело слова, и другое – официальный приказ. Дальше тоже пошло сплошь утверждение приказов и решений. Бюрократическая рутина, без которой не может функционировать ни один сложный социальный механизм.

Закончили всё быстро: документы были согласованы заранее, лишь два случая пришлось обсуждать. Вышли на связь и приехали новые специалисты, и Гай предложил сменить руководителей групп. В одном случае адмирал согласился, во втором сказал «нет». А дальше офицеры попрощались, Александр же остался читать материалы по текущему состоянию дел. Защищённость линий связи двадцатого века оставляла желать лучшего, так что для завтрашнего брифинга слишком много секретной информации требовалось просмотреть на месте.

Оторвался от документов Александр только под утро, заставил себя вздремнуть хотя бы час-полтора. Ведь первую половину дня, прежде чем перед расширенным совещанием получится урвать часок-другой на сон, придётся старательно изображать из себя заученного «ботаника», восхищённого поездкой и знакомством со светилами российской науки. Скрыть зевоту за завтраком всё равно не получилось, хотя молодой организм после нескольких чашек крепкого кофе и справился. Но заинтересованные взгляды попутчиц Александр чувствовал на себе всё первую половину совместных заседаний. Да и в следующие дни Наташа несколько раз пыталась его поймать, явно собираясь предложить совместный вечер…

Александру на порывы молодости оставалось только грустно улыбаться. В прошлой жизни начало Большой войны совпало с его сто тридцатилетнем юбилеем. В новом времени Роту всего девятнадцать… Сумма души и тела оказалась где-то посередине, лет на сорок. Пропасть возраста с двадцатилетней Наташей, поэтому её нынешние развлечения по дискотекам были давно не для него. Да и выкроить время поухаживать для собственного удовольствия не получалось совсем. В лагере, в столице области и в замаскированных цехах промзоны собрали всех, кого смогли отыскать. Пять тысяч человек… Людей всё равно не хватало. Как ни старалось обученное уже в двадцатом веке пополнение, практического опыта в технологиях будущего у них не было. И потому пришельцам из завтра приходилось работать на износ. Корпус психологов, как старшее поколение, так и младшее, каждый вечер спешно обрабатывали данные, чтобы составить психопрофили участников «Прометея» и скорректировать занятия на следующий день. За месяц нужно было получить точные «слепки» тех, кто окажет влияние на жизнь страны в следующем поколении. Военные занимались с подразделениями, торопясь хотя бы на макетах и тренажёрах передать боевой опыт и навыки обращения с новым оружием, которое вскоре сойдёт с конвейеров. А инженеры вместе с молодыми помощниками старались запустить производственные линии. Без отдыха работал и штаб в бункере под холмами.

– Итак, господа офицеры, – начал очередное совещание адмирал, – сегодня прошу подвести общие итоги.

– Служба разведки – в график укладываемся. Полные профили будут готовы через неделю, потом можно начинать выборочное программирование.

– Армейские подразделения – в график укладываемся. В следующем году, как только получим современное оружие, за две недели готовы довести подразделения до уровня, примерно соответствующего нормам ополченцев и резервистов довоенного времени. Этого хватит, чтобы выдержать лобовое силовое столкновение с любой из нынешних армий. Защитные системы промзоны проверены, насколько это возможно без подключения полноценного источника энергии.

 

– Техническая служба – в график укладываемся. Первая производственная линия работает. Вторая и третья готовы и ждут запуска главного реактора – двух термоядерных не хватает даже для пробного пуска. Ориентировочная ёмкость полного цикла до двух термоядерных реакторов в месяц или трёх «внутрисистемников» в год. Запасы сырья от шести до девяти месяцев.

Рот повернулся к старшему энергетику:

– Господин Эрман, поясните, пожалуйста.

Полковник встал, и все невольно улыбнулись: вот уж наглядный пример о форме и содержании. В прошлой жизни это был невысокий, полный и нескладный человек, рядом с которым вечно терялись всякие мелочи вроде ручек и записных книжек – таким же он остался и здесь. Разве что стал моложе в несколько раз. Так же, как и там, мямлил и панически боялся высказываться на всякого рода собраниях. И становился несгибаемым железом, едва оказывался в родной стихии машин и реакторов.

– М… мы действительно отстаём от расписания. Почти…м… на неделю. Но этому есть объективные причины. Качество выполнения тэта-сердечников в нынешних условиях оставляет желать лучшего, потому… м… калибровка фокусирующих пар и заняла столько времени. Но в течение ближайших двух-трёх дней всё будет готово.

– Вы используете гиперреактор? А почему не гравитационный, это в планетарных условиях безопаснее? – раздался голос с противоположного края стола.

Рот слегка улыбнулся – Тамаш тоже не изменился. Разве что, родившись второй раз в Якутии, внешностью теперь напоминал уроженца окраины Свободных Миров. Один из величайших учёных Империи, частый эксперт на обсуждении различных военных новинок, автор теории времени. В конвое беженцев – главный инженер флагмана. Дисциплинированный на войне… и совершенно не понимающий иерархии за пределами сражений. Штабные совещания Тамаш всегда рассматривал как разновидность научной дискуссии4, где для выяснения важной детали разрешения «председателя» можно и не спрашивать.

– М-м-м… – ещё больше растерялся энергетик. – Дело в сроках. Мы рассчитываем заменить на гравитационный, как только будет запущен основной цикл производства. А пока и так пришлось упрощать внешнюю защиту. Нет-нет,– постарался опередить он следующий вопрос, – это безопасно. Я… Я в своё время интересовался, даже до теоретических разработок ещё больше двухсот лет. А первые эксперименты пройдут только через триста. Сейчас же даже сама идея о существовании субквантов противоречит всей теории физики. И даже если кто-то случайно заметит подобное явление, оно просто останется без внимания. Поэтому углублённую защиту от резонанса можно не ставить…

Следом пошли остальные доклады, но высидели их офицеры с трудом. Всем было ясно, что сегодня пойдёт обсуждение следующего этапа. Если в зале появился профессор Чарский – значит, он готов предоставить рекомендации. Когда после отчёта финансовой службы на трибуне появился профессор, атмосфера в зале уже была наэлектризована до предела.

– Итак, господа. Исследовательская группа закончила обработку, и я готов изложить результаты. Согласно нашим расчётам, для получения гарантированного необходимого воздействия, мы должны обеспечить резкий взлёт космических технологий, а также создать в ближайшее время ещё два политических полюса силы. Это предупредит череду кризисов, вызванных окончательным вырождением нынешней перекредитованной модели потребительской экономики. Для этого требуется появление в следующем году где-нибудь в Южном полушарии – предпочтительно в Австралии – технологии промышленного термоядерного реактора. Сразу после этого должна выйти из тени подконтрольная нам корпорация «Стелвия», а в России в течение следующего года осуществится строительство нормального космодрома. Тогда можно будет анонсировать для общественности разработку внутрисистемного челнока класса «Стриж». Самое позднее через пять лет от сегодняшней даты будет реализована программа первых лунных шахт. С учётом того, что в основной ветке истории они были построены лишь на сто восьмидесятом году информационной эры…

Глава 7. Катастрофа – часть первая

Михаил Янович Зарецкий работал с Ральфом Хофманном пятнадцать лет, и до сих пор коллега не переставал удивлять математика. Немец был очень хорош собой, типичный «ариец» – хоть сейчас на плакаты Третьего Рейха. Молоденькие лаборантки вешались на него с недвусмысленными намёками с завидной регулярностью, а Ральф водить их к себе на ночь никогда не отказывался. Очень любил детей, каждый Новый год пропадал на праздниках – играл Деда Мороза в школах и детских садах… И в пятьдесят до сих пор ни разу не женат. В быту и повседневной жизни заядлый педант – в работе воплощение хаоса. Может произвольно менять график исследований, если в голову пришла оригинальная идея. Забывает где попало карандаши и листочки с записями, не помнит завтрашнее число и легко потребует начать новый эксперимент в выходной. Впрочем, персонал к такому стилю давно привычен. За исключением самого Михаила Яновича, который начинал работу вместе с Хофманном ещё в девяностых, остальные – вчерашние студенты и аспиранты, влюблённые в науку. Горят возможностью посмотреть за край, куда не заглядывал ещё никто в мире. Потому, когда последние и самые сложные испытания были назначены на воскресенье тринадцатого июня, никто слова не сказал против.

В восемь утра воскресенья Михаил стоял в контрольном зале и зевал, глядя, как сидевшая в дальнем углу зала перед бронированным окном четвёрка лаборантов стучала по клавиатуре и дёргала джойстики манипуляторов, готовя оборудование к эксперименту. Через несколько часов остальные экраны, компьютеры и огромная видеостена на противоположном конце управляющей комнаты оживут, в воздухе повиснет гул разговоров и запах озона, два десятка помощников начнут обрабатывать данные, рассчитывать графики… А над всем этим будет аки Зевс-олимпиец возвышаться профессор Хофманн со свой неизменной трубкой. Курить на территории Центра нельзя, поэтому трубка всегда или выглядывает из кармана рубашки, или крутится в руках. Либо Ральф будет её грызть незажжённую – если эксперимент даст необычные результаты или что-то пойдёт не так. Сумасшедший дом начнётся ближе к полудню, а пока Михаилу делать нечего. Вот только многолетнюю привычку наблюдать за любым делом с самого начала никуда не выкинешь – и потому он здесь. Но спать всё равно хотелось… Михаил посмотрел на своё отражение в одном из экранов. Да-а-а, видок ещё тот: мешки под глазами в дополнение к лысине и наметившемуся брюшку красоты не добавляют даже в молодости, а уж к пятидесяти – тем более. Быстро кинув аккуратный взгляд на лаборантов, с головой ушедших в дело, Михаил отошёл к видеостене, где в обход всех правил в первый же день поставил столик и кофемашину. Даже пришлось выдержать «бой» с инженером по технике безопасности, мол, не положено. Но Михаил своё желание отстоял: в конце концов, он начальник и имеет право на маленькое нарушение. Зато теперь можно спокойно наслаждаться ароматным напитком, а не стоять над душой у операторов и не глазеть в окно экспериментального зала на установку. Да и смотреть там пока не на что – двухметровый металлический куб, крошечный с высоты третьего этажа. Вот когда включится эффект «мерцания» и за бронестеклом всё заполнят цветные миражи, сполохи и молнии – это действительно впечатляет. Если остаётся время смотреть.

Три часа спустя, вспомнив о желании «полюбоваться», Михаил усмехнулся – глупость от безделья. Установка впервые заработала в режиме радара на полную мощность, и потому сейчас на видеостене отображались данные с основных датчиков и карта, где медленно ползла красная окружность с цифрами километров радиуса. Внутри зоны охвата сразу же загорались значки обнаруженных самолётов и кораблей.

– Ну что, Михаэль, можно считать, что всё получилось? – Ральф показал в сторону одной из ЖК панелей на боковой стене, где в увеличенном масштабе отображался участок космоса над Тюменью. – Вот этих двух спутников нет ни в одном каталоге, и даже наши военные о них не знают – а мы видим.

– Получилось. Только мне не нравится обратный прирост.

Михаил показал на монитор, куда выводилась картинка с камеры из помещений «разрядника». Устройство для поглощения энергии были вынуждены построить, когда через полгода после первых пусков неожиданно обнаружили «эффект обратимости» – установка сначала как губка впитывала электричество, а потом начинала отдавать. После того как первый макет взорвался, едва не разнеся в клочья лабораторию, глубоко под землёй смонтировали устройство «сброса». Там излишняя энергия тратилась на расплав чугунных чушек и создание искусственных молний.

– Ральф, поток растёт быстрее расчётного. Слишком быстро…

Договорить он не успел – одну из видеокамер залил ослепительный белый свет каскада молний, и почти сразу она вышла из строя. Поток обратной энергии вырос гигантским скачком, генератор молний не справлялся, а глыбы металла плавились одна за другой с ужасающей быстротой.

– Расширяйте зону охвата на максимум! Начинайте эвакуацию всего незанятого персонала! – приказал Хофманн. Поймал растерянный взгляд Михаила и пояснил. – Сам знаешь, выключать сейчас – взлетим на воздух вместе с половиной города. Надо попытаться повысить расход энергии, тогда успеем…

Несколько минут тревожные столбики росли, обгоняя красную окружность, кадры из «разрядника» транслировали сплошные потоки огня и лавы расплавленного металла… Как вдруг один из операторов радостно закричал: «Прирост ноль!»

В это же мгновение за тысячу километров к западу в контрольном зале над главным реактором заревели тревожные сирены…

Заместитель перехватил Александра прямо на выходе из домика. Занятия для участников «Прометея» начинались с десяти утра, и обычно Рот шёл туда сразу после завтрака. Но сегодня вспомнил, что оставил папку с выполненными «домашними заданиями» от руководителя секции. Адъютант занёс бумаги вчера в разгар малого совещания с профессором Чарским и генералом Гальбой, так что Александр машинально положил всё в общую стопку текущих документов и тут же забыл.

– Адмирал. У нас оранжевая тревога. Машина уже ждёт у ворот.

В салоне автомобиля заместитель поделился скудной информацией, которая была известна на момент его отъезда из бункера.

– Реактор самопроизвольно перешёл в резонанс с положительной обратной связью. Предположительно из-за направленного волнового удара со стороны. Руководитель дежурной смены энергетиков вызвал аварийную смену из старшего поколения и объявил оранжевую тревогу.

Александр молча кивнул: всё понял, он согласен. По оранжевой тревоге штаб эвакуировался в центральный бункер, подразделения оперативного реагирования переводились в готовность один. Только откуда по промкомплексу могли нанести волновой удар? Техника двадцатого века на подобное неспособна. Из космоса тоже атаковать некому: по данным археологов будущего две расы предшественников людей в Галактике к третьему тысячелетию от Рождества Христова уже вымирают… И даже в самые активные годы до окрестностей Солнца никогда не долетали.

Машина обогнула залив и холмы, свернула с асфальта на боковую дорогу и сразу же захрустела гравием. Ради маскировки покрытие из бетонных плит засыпали подушкой из песка и щебня, имитируя просёлок. Вскоре показался щит^ «Частная собственность. Пасека «Шустрая пчела». Въезд запрещён». За ним простиралось огромное поле, где стояли ульи, вдалеке у самого холма приткнулся десяток домов: там жил персонал – на самом деле внешняя охрана бункера. А дальше трасса упиралась в склон. Перед машиной на несколько секунд кусок холма приподнялся, открывая ворота, и тут же снова захлопнулся. В гараже адмирал выскочил, не дожидаясь, пока заглушат двигатель автомобиля. И вместе с сопровождающим побежал в центральный оперативный зал.

Адмирал прибыл самым последним. Видеостена была отключена, но полукруг из двадцати аналитиков напротив неё сидел на своих местах и отслеживал происходящее. Пятеро заместителей тоже уже расположились на возвышении в конце зала. Пустовали лишь кресла главного энергетика – полковник Эрман отправился к реактору, и генерала Гальбы – по оранжевой тревоге второй координатор уезжал в резервный командный центр на окраине Ульяновска. Александр занял своё место на подиуме, нацепил гарнитуру. Вывел на экран картинку из контрольного зала главного реактора и подключился к аудиоканалу, по которому посты информировали начальника смены.

 

– Стабильность?

– Реактор по-прежнему в резонансе. Положительную обратную связь удалось погасить.

– Продолжаю сбрасывать избыточную энергию в хранилище. Хранилище заполнено на шестьдесят процентов.

– Температура в реакторном зале в норме. Сверхпроводимость не нарушена.

– Пучок тэта-субквантов удалось временно зафиксировать в гравитационном коконе.

– Прогноз состояния: риск повторного срыва реактора в положительную связь – сорок процентов.

– Гиперлинза прогибается под воздействием гравитации. Разрушение линзы – двадцать минут. Стабильность линзы восемьдесят пять процентов. Восемьдесят. Семьдесят! Прогноз разрушения – пятнадцать минут!

В это время полковник Эрман заметил, что на связь вышел адмирал и коротко сообщил суть происходящего.

– Мой адмирал. Немодулированный источник тэта-излучения один мегаметр восток. Что-то странное, будто в одной установке запустили энергогенератор и масс-сканер, и направили пучок через линзу свёрнутого гиперпространства. Защитные системы такой дикий гибрид даже не увидели.

И тут же полковник отключился. Продолжил отдавать приказы подчинённым.

– Начинайте поляризацию субквантов. Дробление пучка через три новых гравитационных линзы диаметр треть базового. Фокус базовой линзы оставить прежний. Седьмой пост, дайте привязки новых фокусов.

– Линза один орбитальный телескоп над источником. Линза два наш реактор. Линза три в Тихий океан по блуждающей привязке.

Чтобы не мешать энергетикам наблюдением «через плечо», Рот отключился от реактора и вышел на связь с Гальбой.

– Гай, что скажете?

– Это невозможно, мой адмирал… Но судя по всему, разработки по теории гиперполя начались на триста лет раньше, чем нам известно. Я так понимаю, в нашем варианте истории всё закончилось взрывом и гибелью исследователей. А тут удар принял наш реактор.

– Согласен с выводами. Ваши действия, генерал?

– Я уже отправил под Тюмень лейтенанта Юргиса. Мой лучший специалист, к тому же в одиночку он сумеет всё выяснить, не привлекая внимания. Оперативная группа и группа силового прикрытия наготове.

– Не возражаю. И ещё. Будьте готовы при необходимости возглавить расследование лично.

– Слушаюсь, мой адмирал. Разрешите покинуть резервный центр? Необходимо подготовить внешние дела к моему возможному отсутствию.

– Не возражаю.

Борьба за выживание длилась больше двух часов, когда, наконец, удалось совладать с грозящей вырваться неподконтрольной стихией, и Эрман радостно доложил:

– Мой адмирал. Ситуация взята под контроль. В реакторе отрицательное потребление энергии.

Внутри пучков, образовавших неустойчивые в поле тяготения каналы, ещё шла свистопляска законов физики, но даже неспециалистам было понятно: минут сорок – и возникшие искажения континуума без поддержки извне распадутся, всё прекратится. Могло закончиться взрывом не хуже ядерного… Но энергетики свою задачу выполнили.

Такое же радужное настроение царило в лаборатории под Тюменью, где люди с облегчением почувствовали, как безжалостная рука костлявой перестала держать их за горло. Некоторое время ещё ждали – не изменится ли ситуация, не произойдёт ли новый скачок. Но едва стало понятно, что установка стабильна и исправно «пьёт» электричество со всё большей скоростью, Хофманн приказал отключать питание. После этого оглядел остальных, с удивлением посмотрел на обломки трубки в руках и громко произнёс:

– Ну что ж! Поздравляю всех с удачным завершением эксперимента.

– Это ты называешь удачным?! – взорвался Михаил. – Мы чуть не взлетели на воздух, и половина города вместе с нами!

– Не надо, Михаэль. Я согласен, всё прошло на грани. Но мы живы и получили такие уникальнейшие данные, про которые не могли и предположить. Я согласен, что следующий эксперимент надо проводить на полигоне и дистанционно. И только после того, как осмыслим…

– Следующий эксперимент!..

Какое-то время Михаил ругался, но увидев, что коллега его аргументы попросту не слышит, громко хлопнул дверью и вышел на улицу. Следом в задумчивости уехал домой и Ральф, бросив на ходу, что кое-что надо обдумать и ближайшие три дня его не беспокоить. Покидая лабораторию, оба ещё не знали ни об огненном шторме, который, сметая всё на своём пути, прошёл по орбите, ни о чудовищном цунами, ударившем по Тихоокеанскому побережью Северной Америки, ни о землетрясении в европейской части России и странном Туманном куполе, накрывшем Ульяновск и большую часть области. Также как оба не знали, что спустя шестнадцать лет подарят человечеству совершенно новую физику. Физику, которая сначала откроет путь к планетам солнечной системы, а потом даст возможность дотянуться до звёзд. История изменилась – Человечество сумело покинуть колыбель на четыре столетия раньше… Вот только для оказавшихся внутри Туманного купола пришельцев из будущего события на Земле уже не имели значения.

4Рассказ «Дознание» (сборник «Кафе на лесной улице»)
Рейтинг@Mail.ru