полная версия

Ярослав Ганеш
Истории из комы

Полная версия

Глава 3

На следующий день Адам по обычаю в больнице. Кто-то сегодня открыл шторы, и комната встретила его непривычной светлостью. Он пододвинул стул и открыл книгу.

Позади раздался скрип.

– Добрый день, – прозвучал голос главного врача больницы. – По тебе можно часы сверять.

– Школа в двух кварталах. Пришел после уроков.

– Что читаешь?

– Рассказы.

– А, его истории? – кивает доктор. – Теперь понятно, почему с его мозгом произошли небольшие улучшения.

– Правда? – радостно округляет глаза мальчик. – Он поправится?

– Не могу тебе этого обещать – всего лишь небольшие улучшения, но такого прогресса не было за полтора года терапии.

– Я знал, что это поможет.

– Приходи почаще.

– Я не смогу приходить всю неделю, – Адам скорбно опускает глаза.

– У тебя что-то стряслось? – спрашивает доктор, хотя у него совсем не выходит сделать сострадательное лицо.

– Тетка умерла – придется ехать в другой город на всю неделю.

– Мне очень жаль.

– Ничего. Я совсем не знал ее, но мама говорит, что надо.

– Тогда до скорых встреч. И возвращайся поскорей, ты нам здесь очень нужен.

Мальчик радуется, когда доктор уходит. Он совсем не нравится ему. «У хорошего человека не может быть настолько угрюмых глаз», – думает Адам, открывая книгу.

***

Рассказ третий

Самолет идет на посадку. Температура внизу – тридцать четыре градуса. Мы в пути уже не менее двенадцати часов. Ладно еще первый перелет до Шаржи, там хоть были свободны четыре задних ряда, и я всю дорогу проспал на трех креслах. Но второй перелет – пытка: расстояние между сиденьями, не рассчитанное для моих длинных ног, турбулентность одна за одной, и этот маленький монстр ревет всю дорогу. Если бы не фляга с егермейстером от Глеба, сидящего через проход, – обломки моей крыши остались бы в салоне этого самолета.

Вера просыпается, только чтобы застегнуть ремень безопасности. Наверное, простудный жар помог ей справиться с перелетом лучше, чем нам алкоголь. Да уж, ну и парочка из них получилась. За последние два года они расставались уже больше раз, чем я с девушками за всю жизнь. После каждого разрыва она искала мое дружеское плечо. А я притворялся, что верю в ее «этот раз уж точно последний». Мне было жаль ее. Ее красота и нежность достойны гораздо большего. Потом я совсем не удивлялся, видя их вместе на очередной вечеринке. Она прощала, что и не странно, ведь девушки клюют на его скверный характер, как пираньи на свежее мясо.

Зачем я полетел с ними? Наверное, потому что за последний год рассорился со всеми друзьями. Да и очень не хотелось ехать на отдых в одиночку. Конечно, это все вранье – полетел я только ради нее.

Теперь все вопросы остались в снегах, на родине. Самолет приземляется, скоро мы вдохнем бриз побережья Индийского океана. Шри-Ланка. Страна слонов, чайных плантаций и джунглей. Мой первый океан.

– Сколько нам ехать до Хиккадувы? – спрашиваю я у гида.

– Часа три-четыре. Смотря какие пробки.

Еще четыре часа. Спасение откладывается.

В автобусе Глеб и Вера сразу засыпают. Я в одиночку вглядываюсь в заросли джунглей и рисовые поля. Здесь все совсем по-другому. Вот бы остаться и пожить тут хотя бы год. Мы сворачиваем на побережье, и я вижу пенные волны, разбивающиеся о берег. Желание остаться усиливается десятикратно. Невероятная страна.

Приехав к отелю, мы сразу же бросаемся к океану. Даже Вера, несмотря на температуру, окунается в воду подлинно изумрудного цвета. Океан – стихия, ни на секунду не ослабляющая свою мощь. Волны у берега настолько огромные, что сносят и швыряют тебя в песок. Но если пробраться за пороги, океан становится совсем спокойным и медленно покачивает тебя на своих соленых волнах.

Заселяют нас в один номер, мне достается односпальная кровать. Обед состоит из морепродуктов и риса, прямо на берегу, под успокаивающую мелодию океана. За четыре доллара здесь можно отобедать по-королевски. За десять подадут еще и бокал ледяного шампанского. Шри-Ланка теперь нравится еще больше.

После обеда Вера остается в номере, а мы с Глебом едем на тук-туке в салон проката. Оставив в залог документы, получаем два почти новых мопеда. Глеб отрывается вперед, а я с дрожащими руками плетусь далеко позади, пропуская вперед тук-туки, машины и автобусы, вечно сигналящие и пролетающие мимо на бешеной скорости. Да, трафик здесь просто сумасшедший. Кажется, одно неверное движение, и я навсегда останусь лишь тонким ковром на асфальте.

Когда я въезжаю на заправку, Глеб уже выезжает.

– Я поеду в аптеку, – кричит он. – Встретимся в отеле.

И вот не страшно же ему ездить по этим дорогам. В полнейшем хаосе, где все обгоняют, сигналят и подрезают друг друга, он кажется абсолютно своим.

Ночью Вера остается в номере. Мы с Глебом направляемся к пляжному бару в трехстах метрах от нашего отеля. Людей много. Одни танцуют. Другие выпивают. Третьи без стеснения раскуривают косяки с гашишем прямо за столиками. Мы выпиваем по три порции местного рома и видим, как нам подмигивают две симпатичные европейки.

– Пойдем! Они пялятся на нас с того момента, как мы пришли, – предлагает Глеб.

– А тебя не смущает, что твоя девушка лежит в отеле с температурой?

– Она выпила таблетки. Завтра будет как новенькая, – в глазах Глеба не видно ни капли заботы.

– Похоже, я слишком старомоден в своих взглядах на отношения.

– Та ладно тебе. Мы же просто пообщаться.

Глеб покупает на баре бутылку рома, я беру четыре стакана. Подходим.

– Скучали без нас? – спрашивает он, поднимая вверх бутылку.

– Разве здесь можно скучать? – произносит блондинка, судя по смуглой коже, отдыхающая уже не первую неделю.

– Но с нами точно будет веселее, – говорит Глеб, устраиваясь рядом с ней.

Я ставлю стаканы на стол, он наливает ром. Присаживаюсь я рядом с брюнеткой, скромно сомкнувшей руки на груди.

– Ну, за знакомство! – кричит Глеб, поднимая стакан.

Все выпивают, брюнетка морщится от крепости рома. Она тоже очень привлекательна, с безупречной кожей и маленьким симпатичным носом. Изгибы ее фигуры великолепно подчеркнуты джинсовыми шортами и майкой с глубоким вырезом. Но блондинка гораздо развязней, в ее глазах блестит пошлая сексуальность. Наверное, мало встретишь мужчин, способных не ослепнуть от этого блеска. Они с Глебом показывают друг другу татуировки, которыми разрисованы все их руки, а потом она задирает юбку, демонстрируя бедро с вытатуированной коброй.

– Так откуда вы прилетели? – спрашиваю я, глядя на брюнетку.

– Из Норвегии, – отвечает она.

– Всегда мечтал побывать в Норвегии, – говорит Глеб, заигрывая с блондинкой.

– Может, ты хотел сказать в норвежке? – переспрашивает она, и его глаза лезут на лоб.

– Ты поняла все самым лучшим образом.

– Может, покурим? – спрашивает у меня брюнетка.

Я достаю пачку сигарет и протягиваю ей.

– Но я не курю сигареты, – улыбается она.

– Отлично, – кричит Глеб. – И где здесь можно купить дури?

– За два доллара бармен скрутит огромный джойнт прямо за нашим столом, – отвечает блондинка, которая уже закинула руку ему на плечо.

– Какое совпадение, – говорит Глеб. – У меня как раз есть два доллара.

Через пять минут огромный косяк проделывает круг по нашим рукам. Я смотрю на Глеба с блондинкой и очень соболезную Вере, видя, к чему все идет.

– Мы живем в соседнем отеле, – объявляет блондинка, допивая очередную порцию. – Предлагаю допить ром у нас.

– Лучшее предложение вечера, – говорит Глеб без малейших угрызений.

Через полчаса они закрываются в номере, а мы с брюнеткой располагаемся на пляжных шезлонгах.

– Чем занимаешься в Норвегии? – спрашиваю я, обрывая длинную паузу.

– Учусь на доктора, – отвечает она.

– Круто. Такая ответственная профессия.

– Заткнись, – говорит она, пронзая меня пристальным взглядом.

– Прости, что?

– Может, поцелуешь меня уже наконец?

Возвращаемся к себе в номер мы к трем часам. Вера сидит на кровати и что-то читает в телефоне.

– Быстро вы, – с укором смотрит она на Глеба.

– Немного погуляли, – с улыбкой отвечает он. – Не сидеть же в номере. Тем более, я думал, ты спишь.

Он подходит к ней и целует ее в щеку теми же губами, которыми полчаса назад целовал губы блондинки, а может, и не только губы. От этой мысли выпитый мною ром стал проситься наружу.

– Фу, какой же у тебя перегар, – говорит Вера. – Даже мой заложенный нос его слышит.

«Не был бы твой нос заложен, ты бы услышала и другие посторонние ароматы», – думаю я.

– Тебе лучше? – спрашивает Глеб.

– Да, спасибо. Таблетки какие-то чудотворные, думаю, завтра буду уже на ногах.

– Отлично. Значит, завтра днем поедем в Коггалу. Томас будет учить нас серфингу.

Глеб ложится спать, даже не приняв душ, чем вызывает во мне еще больше «симпатий».

Утром Глеб, едва проснувшись, выкуривает половину косяка. Вера тоже делает несколько затяжек, и они, громко смеясь, бегут к океану. Наверное, если бы я не знал их отношения изнутри, они показались бы мне вполне влюбленной парой. Завтракая, я смотрю, как они купаются. Я вижу, как водную гладь бассейна, расположенного прямо у ресторана, пронзают капли дождя. Ливень начинается мгновенно, но это вовсе не заставляет их выбегать из воды. Теперь они радуются еще больше.

– Похоже, сегодняшняя поездка отменяется? – спрашиваю я у Глеба, когда они подходят к столу.

– Из-за дождя? – улыбается он. – Они не идут здесь больше десяти минут.

И вправду, ливень прекращается так же внезапно, как и начался. Через полчаса земля сухая, будто ничего и не было.

После завтрака мы садимся на мопеды.

– Ты точно уверена, что не хочешь обуть кроссовки? – спрашиваю я у Веры.

– Я же не за рулем, зачем мне кроссовки? – отвечает она, подкатывая вверх глаза. – В шлепках ведь не так жарко.

Климат здесь и вправду очень жаркий. Помимо этого он настолько влажный, что на второй день я все еще не привык к тому, что одежда постоянно кажется мокрой.

Мы заводим мопеды, и Глеб сразу летит вперед. Вера удивленно кричит, обнимая его двумя руками. Я медленно плетусь позади, привыкая к дорожному движению. Они ждут меня на первом повороте, съехав с дороги.

– Ты плетешься, как огромная белая черепаха, – кричит Глеб, вызывая у Веры смех, и снова уезжает вперед.

А мне спешить некуда. Я еду, рассматривая побережье. Соленый аромат обволакивает легкие. По пути я разглядываю местные лачуги, укрытые от солнца под пальмовыми рощами, и каменистый берег, останавливающий волны.

Вдали виднеется старинный голландский форт Галле, в котором мы намерены сделать остановку. Его высокие каменные стены величественно застыли на берегу.

Мне приходится остановиться. Я упираюсь в старый автобус. Он стоит напротив остановки, загораживая движение. Все люди из него вышли. «Этому динозавру пора было умереть в прошлом веке», – думаю я, понимая, что объехать не получится.

– Что случилось? – спрашиваю у ланкийца, выходящего из толпы к своему байку.

– Авария, – говорит он с азиатским акцентом.

– Кто-то пострадал?

– Двое белых.

Паника. Я вглядываюсь вперед, застыв на месте. Ничего не видно сквозь толпу. Я нагибаюсь, смотрю сквозь ноги зевак и вижу татуированные руки Глеба. «Хоть бы они были живы», – думаю я, расталкивая людей. Пробираясь к эпицентру, вижу перевернутый мопед. Глеб растерянно стоит над лежащей на траве Верой. Она бьется в конвульсиях. Ее руки и ноги покрыты кровью и грязью. Глеб вроде цел.

– Ты как? – спрашиваю его.

– Я в норме.

– Дайте воды! – кричу я толпе, и женщина протягивает мне бутылку.

Я сажусь на колени возле Веры. Ее глаза направлены на меня, но смотрят как будто сквозь. Толпа гудит, нагнетая и без того шоковое состояние. Веру трясет.

– Попей, – говорю я, протягивая воду и глядя в ее глаза, окутанные паникой. – Все в порядке. Слышишь?

– Пальчик, – кричит она мне, немного приходя в себя. – Очень больно. Что с ним?

Я смотрю на ее ноги и вижу, как с правой на коже свисает почти оторванный большой палец.

– Все в порядке, – вру я ей.

Гудит сирена, на обочину съезжает старая машина скорой помощи. Выбегают врачи.

– Можешь поехать с ней? – спрашивает Глеб, растерянно глядя на меня.

Я бью его кулаком в лицо.

– Быстро взял ее на руки и отнес в скорую!

– А кто присмотрит за мопедами? – спрашивает он. – В прокате остался мой паспорт.

Я замахиваюсь еще раз, но Глеб подчиняется. Он на руках заносит Веру в машину, и они уезжают. Я остаюсь на месте и ссорюсь с подоспевшей полицией. Они забирают разбитый мопед на штрафстоянку, а я, прождав два часа на солнцепеке, уезжаю в отель. Спустя час Глеб заносит Веру в номер на руках. На нем ни царапины – она вся в бинтах.

– У меня больше нет пальца, – рыдает она, увидев меня. – Я теперь калека, – показывает она перебинтованную ногу.

– Прости меня, – говорит Глеб с полным сострадания лицом. – Этот автобус слишком резко остановился.

До конца отдыха я путешествую один. Глеб ухаживает за Верой, нося ее к океану и на перевязки.

Я езжу на чайные плантации, в слоновий питомник, любуюсь водопадами и горными изгибами на пике Адама.

Глеб и Вера все это время не покидают отель. Вернувшись на родину, они продолжают жить вместе. На очередной вечеринке я вижу их обнимающимися и счастливыми. Если бы я не знал их отношения изнутри, они показались бы мне вполне влюбленной парой.

***

Адам закрывает книгу.

– Я вернусь через неделю, – говорит он, кладя ладонь на руку старика, покрытую татуировками.