Яна Ветрова
Путь Холлана
Глава 7. Порядок не знает сна
– Значит, в Ромну идёте?
Холлан выдавил из себя улыбку. Со стороны могло показаться, что его лицо исказила судорога, но князь, по счастью, был слишком увлечён содержимым своего мятого серебряного кубка, чтобы вглядываться в выражение лица наёмника.
– А знаешь, откуда у монастырских деньги на все эти шмотки? – князь махнул пухлой рукой в сторону Шелли, которая стояла, опустив взгляд в пол и сжав пальцами заштопанный подол юбки. – На паломничества братьев и сестёр по землям, а?
Князь, одетый в балахон густого фиолетового цвета, развалился человекоподобным студнем на деревянном троне и мутным взглядом скользил по посетителям, как будто забыв, что только что собирался открыть Холлану тайну процветания монастыря последней милости. Он хлебнул из кубка и вдруг залился хрюкающим смехом, сквозь который Холлан различил слово «виноградники».
Фланова пустошь оказалась большим поселением, превосходящим размерами Стэн-Ноут. Местность здесь была специфическая: город был построен на каменистой почве, всячески противившейся любым попыткам ведения сельского хозяйства, зато на окрестных холмах отлично чувствовал себя виноград. Став символом богатства и процветания, узор из виноградных листьев и гроздей покрывал деревянные колонны княжеского дома, присутствовал в одежде и украшениях, был выбит на кубках и нанесён на керамическую посуду.
Холлан заговорил было со стражником на улице, но тот, ухмыльнувшись и дыхнув на наёмника перегаром, потащил их с монашкой прямо к князю Прико. Только теперь Холлан понял, какой это было ошибкой. Лучше бы они сразу отказались.
– Так вот, от Ромны вы слегка отклонились, скажу я вам. Западнее берите.
– Мы наткнулись на преступника по пути, – осторожно начал Холлан. – Мой помощник остался за пределами города. Мы не стали сразу вести его к вам.
– Что же так? – с пьяной непосредственностью удивился князь.
– Мы не знали, как вы к этому отнесётесь, ваше высочество. Всё же это не ваше дело.
– Это вы зря! – выкрикнул князь, привстав в троне и расплескав тёмное вино из бокала, но тут же тяжело рухнул обратно и с гордостью проговорил: – Дела земель – наши дела, а наши дела, это дела… Дела… В общем, да. Во Флановой пустоши есть представитель Порядка Объединённых Земель, вот это я к чему.
Монашка стрельнула взглядом в наёмника, и тот слегка кивнул – то, что нужно. Представитель не допустит произвола и сможет вытащить из культиста важную информацию. Князь вдруг наклонился вперёд, и Холлан испугался, что он рухнет. Но мужчина с удивительной пластичностью перетёк из сидячего положения в стоячее и, переваливаясь, добрался до двери сбоку от трона, открыл её и плаксиво позвал:
– Бирна! Что ты там возишься, гости устали! Уж не говоря обо мне!
Тучная женщина в серо-розовом платье молча выкатила на середину зала столик, на котором чудом умещались два бокала, тарелка с хлебом и сыром и высокая бутыль. Телохранитель князя, словно вырванный скрипом колёсиков из дрёмы, подтащил к столику стулья.
Стул опасно хрустнул, но выдержал, когда Прико опустил на него своё грузное тело. Служанка откупорила бутыль, а монашка попыталась отставить наполненный лишь на четверть кубок.
– Да брось скромничать! – раздражённо булькнул князь.
Монашка смиренно поставила бокал обратно, и служанка наполнила его до краёв тёмным вином.
– Я на работе, – сказал Холлан, рискуя вызвать неодобрение князя, но тот только качнул головой и приказал Бирне принести воды.
– Правосудие у нас на высоте, это я вам гарантирую. Представитель Порядка знает своё дело, да, оттого у нас и порядок. Даже при нашем разгульном образе жизни. Раз-два, суд-казнь, р-раз-два…
Князь снова засмеялся, а Холлан с опозданием растянул губы в вежливой улыбке. Монашка аккуратно подняла кубок и сделала приличный глоток вина.
– Вы ешьте, ешьте. А, ну да, ты – не обязательно, а сестре закусывать надо! Ты же знать должна!
Князь толстыми пальцами отрывал куски хлеба и запихивал в рот. Губы его окрасились в фиолетовый оттенок под цвет одежд. Монашка сделала ещё пару глотков и взяла кусочек сыра. Может, не так уж и неправ князь насчёт Ромны…
– А ты, наёмник, – обратился князь к Холлану, – после Ромны возвращайся. Нам во Флановой пустоши свежая кровь не помешает. Оплату хорошую гарантирую, харчи и вино, опять же, а? У меня наследник подрастает, его учить надо. Мой начальник стражи сейчас в Римерфаре хорошего воина присматривает, но это, понимаешь, не то, не то-о-о…
Бирна куда-то запропастилась, князь попытался добавить вина себе в кубок и пролил часть на тарелку. Хлеб тут же промок и стал розовым. Мужчина махнул рукой и присосался к бутылке.
– Я тебя лично вижу, и ты мне лично нравишься, ясно? Бери своего этого… помощника. Чувствую, он мне тоже понравится, а, а?
Князь всхрюкнул, а монашка тут же ополовинила свой кубок. Холлан едва сдерживался, чтобы не забарабанить пальцами по столу. Наступил вечер, низкое солнце золотило деревянные стены княжеского дома, серебряные кубки отбрасывали яркие блики. Где-то на краю виноградников Базиль сейчас сторожит культиста. Наверное, отвлёкся, раскидывает свои камушки. В этот раз Холлан решил взять с собой монашку, а парнишку оставил с пленником – в окрестностях было гораздо больше людей, и наёмник не хотел, чтобы монашка в чувствах ляпнула лишнего. По легенде они сопровождали её в Ромну, а по пути им попался преступник, которого они смогли задержать. Ни слова о наследнице Стэн-Ноута и убитых сёстрах последней милости – иначе Холлана и Базиля задержат на неопределённый срок в качестве свидетелей, а им нельзя больше терять ни дня.
Князь громко икнул и бросил пустую бутылку на пол. В проёме сбоку от трона показалось щекастое лицо Бирны и тут же скрылось, не найдя повода для беспокойства.
– А пойдём-ка проведаем нашего представителя Порядка! – воскликнул князь и бодро вскочил, уронив стул. – Вот ты и убедишься, что с порядком у нас всё в порядке, Хо… Хе… Как там тебя.
Монашка загребла с тарелки сыр и хлеб и рассовала по боковым карманам юбки. Холлан воздержался от комментария, готового сорваться с его уст – не хватало ещё, чтобы князь заметил.
Сразу за стеной, окружавшей дворец князя Флановой пустоши, располагался район местной знати. Солнце ещё не село, и было светло, но тут и там уже коптили небо смоляные факелы. Князь Прико, пошатываясь, перетекал от двери к двери и наконец остановился у дома, стены которого были покрыты толстым слоем алой краски. Телохранители, тенями двигавшиеся сбоку и сзади, остановились в отдалении. Князь заколотил в дверь.
– Алуин, зараза! Открывай!
Дверь приоткрылась, и старушечий голос проскрипел:
– Господин Алуин не принимает! О-ох! Ох, простите, ваше высочество, не признала в потёмках! Ох, уже бегу, уже зову!
Князь довольно хрюкнул, подмигнул Холлану и прислонился к косяку. Буквально через минуту дверь распахнулась, и представитель Порядка оглядел сначала Холлана, потом монашку и в последнюю очередь удостоил вниманием князя. Мужчине было не больше тридцати. В высоком молодом человеке с длинной шеей и смоляными волосами длиной до подбородка, аккуратно отстриженными, было что-то неуловимо женственное. Возможно, узкое лицо с мягкими чертами создавало это впечатление или густые ресницы, обрамлявшие чёрные глаза, а может, тонкая фигура, облачённая в фиолетовый балахон, перехваченный на талии широким поясом. Полукровка, понял Холлан. Может быть, мать согрешила с матросом с континента Шу, или папаша притащил из плаванья экзотическую красотку. Но неужели только поэтому он торчит в этой дыре?
– Ваше высочество, вы же знаете, я по вечерам… – недовольно проговорил Алуин.
– Ой, брось! – князь фамильярно потрепал молодого человека по щеке.
Тот буквально на мгновение сощурил глаза и напряг челюсть, но наёмник успел заметить.
– Это вот Хален… или что-то там такое, в общем, учить сынулю моего будет. А с ним, представляешь, сестра последней милости, конкурирующий производитель, так-то, – князь залился смехом, обхватив ладонями живот. – Я им хочу продемонстрировать порядок в нашей пустоши, а?
– Рад знакомству, – сдержанно произнёс Алуин, нервно потирая пальцы, – однако, в столь поздний час…
– Да чтоб тебя, твой князь приказывает! Прошвырнёмся до площади и обратно! – князь потянул молодого человека за балахон.
– Майян! – крикнул тот служанке. – Не смей засыпать, пока я не вернусь!
Сквозь открытые окна слышался звон столовых приборов и разговоры. Прико немного проветрился на свежем воздухе, и его язык перестал заплетаться. Он бодро шёл впереди, с удивительной лёгкостью неся свое огромное тело на коротких ножках. Алуин обнял себя за талию и мягко скользил по брусчатке, ловко уворачиваясь, когда после очередной шутки князь предпринимал попытку ткнуть его под рёбра. Холлан пытался погасить раздражение – хотелось быстрее сбежать из этого города, бросить монашку, культиста – сами пускай разбираются, и заняться уже заданием.
По мере того, как они отдалялись от дворца, улицы становились оживлённее: из питейных заведений доносился смех и пение, а молодёжь так вообще устраивалась на крылечках и потягивала вино прямо из бутылок. При виде князя компании затихали, горожане вскакивали на ноги и кланялись. Тот благодушно махал рукой, проходя мимо.
Из переулка раздавалось пьяное пение на два голоса и тихое хихиканье. Прико шаловливо приложил палец к губам, забежал в переулок и завопил следующий куплет песни. Телохранители не отставали от него, в том числе и в пении. Холлан прошёл в переулок следующим и застал умилительную картину: двое мужчин хлопали в ладоши, а князь обхватил за талию юную рыжеволосую девушку, прижал к своему желеобразному пузу и танцевал не в такт, выкрикивая слова. Девушка хихикала, держалась за шею его высочества и старалась не разлить вино из бутылки, которую держала свободной рукой. Князь, запыхавшись, остановился, и девушка со смехом начала махать на него подолом юбки. Князь отобрал у неё бутылку и стал пить, как будто это был виноградный сок, а не вино.
Вдруг смех оборвался. Мимо Холлана с лёгкой улыбкой проплыл представитель Порядка, и тогда только наёмник понял, что и ранее жители замолкали не от того, что завидели князя. Девушка отступила, спрятала руки за спину и согнулась пополам в глубоком поклоне.
Алуин подошёл к одному из мужчин и сделал манящий жест двумя пальцами. Мужчина, не поднимая головы, вытянул руку ладонью вперёд. У него не хватало пальцев, а на запястье розовели два шрама.
– У тебя уже две штрафные полосы, – произнёс представитель Порядка с улыбкой, – после третьей станет не до веселья.
– Алуин, зараза, не порти людям отдых, – расхохотался князь. – Вечера не для работы, расслабься!
– Порядок не знает сна, – почти беззвучно прошептал Алуин, вновь потирая пальцы. Холлан знал, что это одна из тех фраз, которую представители Порядка Объединённых Земель часто выбивают на левой стороне груди, у сердца, наряду с изображением кукушки или цветком ночного плюща. Но наёмник почему-то был уверен, что на теле молодого человека татуировок нет.
– Ах, Алуин! – вздохнул князь и запрокинул голову, позволяя последним каплям вина стечь по стенкам бутылки в его ненасытное горло.
Он отбросил бутылку и потянулся всем телом к беспалому мужчине:
– Ну-ка, порядочно будет отдать своему князю и вторую бутылку! Ну, идите отсюда, – добродушно замахал Прико притихшим людям.
– Благодарим, – пискнула напоследок девчушка и бросилась следом за двумя мужчинами, которые первыми последовали приказу князя и уже скрылись за углом.
– Говорю тебе, воин, с порядком у нас в городе всё в порядке, – хохотнул князь. – И сейчас ты увидишь прямое тому доказательство.
Летние сумерки накрыли Фланову пустошь. На главной площади стоял, освещённый не менее чем двумя десятками факелов, невысокий помост с виселицей. Монашка ахнула, начертила перед собой скорбный круг и зашептала слова милости к ушедшим. Холлан подошёл ближе. Две женщины – одна совсем старая, четверо мужчин, подросток. У каждого не хватало пальцев на руках, у одного из мужчин рука была отрублена по локоть. На помосте темнело пятно, в глянцевой поверхности которого отражался дёргающийся свет факелов. Возможно, он потерял сознание от кровопотери раньше, чем его повесили.
– Ну? – с гордостью поинтересовался вновь захмелевший князь. – Я ж говорю: суд-казнь, суд, казнь, раз-два, раз-ик!-два…
– Но не каждый сразу рассказывает правду, – подал голос представитель Порядка.
Наёмник отвернулся от помоста. Тяжёлым взглядом Алуин смотрел в лицо Холлану.
– Я хотел бы послушать твои истории, Загнанный. От местных меня давно мутит, как от плохого вина. Князь говорит, ты поймал нарушителя порядка?
– Мой помощник ждёт на вершине холма за виноградниками, – соврал Холлан. – Мы сейчас поднимемся туда, а утром доставим преступника в город.
– Нет-нет-нет! – вмешался князь. – Прямо вот иди, хватай их двоих и возвращайся! Я т-тебе такие комнаты подготовить прикажу! Ух! Ты в таких в жизни не ночевал! Сестре вообще нечего в ночи тащиться по холмам, давай, р-раз-два, туда-обратно…
– У меня там вещи, – вдруг выкрикнула монашка.
Князь непонимающе вперился в неё глазами, а потом захрюкал и никак не мог остановиться, пока вновь не приложился к бутылке.
– Спасибо за приглашение, князь. Мы придём утром, – поклонился Холлан и за локоть привлёк к себе разнервничавшуюся монашку.
– О-хо-хо! – воскликнул князь и подмигнул Холлану. – Она без него не останется, понял, Алуин, понял?
Алуин потёр губы тонкими пальцами и улыбнулся.
– До встречи.
Холлан так и не отпустил локоть монашки, пока они не вышли за пределы каменной окружной стены.
– Наёмник, – начала она.
– Тихо.
– Да послушай! – взвилась женщина.
– Потом поговорим. За нами идут.
Сразу за стеной располагалось городское кладбище, среди деревьев по каменистому руслу с холма сбегал узкий ручеёк. Нужно было взять налево – там остался Базиль, но Холлан намеренно свернул в другую сторону, поднялся до вершины холма, где сразу за рядами виноградных посадок торчал островок невысоких деревьев, и развёл костёр.
– Зачем мы здесь остановились? – громко прошептала монашка. – Кто за нами идёт? Охрана князя?
– Люди представителя Порядка, я полагаю, – ответил Холлан. – Жди здесь.
Наёмник прокрался к краю зарослей. Как он и предполагал, их преследователи были уже навеселе, и у них плохо получалось скрывать своё присутствие. Они, почти не понижая голосов, спорили, можно ли уже возвращаться к Алуину или стоит покараулить, чтобы удостовериться, что наёмник с монашкой и правда заночевали именно здесь.
– Ты как хочешь, а я пошёл! – раздражённо выкрикнул один из мужчин.
– Да и пошёл ты, – огрызнулся второй, но не прошло и минуты, как он выругался и последовал за своим товарищем.
Для верности Холлан с монашкой подождали ещё с полчаса и только потом отправились на настоящее место стоянки. На последок наёмник накидал побольше веток в костёр, чтобы тот горел дольше. К счастью, Базиль рассудил, что раз Холлан не вернулся до темноты, то дело нечисто, и огонь разводить не стал. Он сидел, прислонившись к дереву недалеко от культиста, и перебирал в руках камушки. Наёмник коротко объяснил ситуацию. В город утром возвращаться нельзя: как Холлан и говорил раньше, быть свидетелями против культиста им некогда. Монашка испуганно замотала головой и отвергла предложение остаться.
– Завтра встанем до рассвета, оставим нашего лысого друга у того кострища, а сами пойдём в Римерфар.
Культист молчал, а монашка ходила между деревьев, грызя ногти. Потом вспомнила, что у неё в карманах припрятан сыр и хлеб с княжеского стола, и предложила Холлану и Базилю. Сама есть не стала, сидела и задумчиво смотрела на культиста.
Была и вторая причина, которую Холлан не озвучил. Он боялся, что князь вцепится в него не хуже клеща, только чтобы оставить учителем при своём сыне. Наёмнику представился свиноподобный, недалёкий и избалованный увалень, и он порадовался, что Базиль соображает, а последние дни даже не пристаёт с обучением. Тут же мальчишка подошёл к наёмнику и поспешил развеять его заблуждения.
– Холлан…
– Что ещё, – чуть не простонал наёмник, который только устроился на земле и смотрел на звёзды. Ему хватило на сегодня общения.
– Он рассказал мне про Илор-Дей и Луну-у-Ворот. Сказал, что знает тебя.
Холлан приподнялся на локте и, не скрывая злости, отрезал:
– Он меня не знает.
– Он тебя видел во дворце.
Холлан оглянулся на культиста. Тот сидел боком к дереву – Базиль связал его руки по-другому, веревку обернул несколько раз вокруг ствола. Не так надёжно, как за спиной, но пока мужчина вёл себя тихо. Он смотрел перед собой. В пустоту. В ту пустоту, куда годами отправлял невинных людей, которых должен был лечить.
– Он сказал, что тебя все знали.
– Я собираюсь спать. Следи за склоном, через два часа разбудишь.
Холлан лёг и закрыл глаза. Он слышал, как Базиль вздохнул и отошёл туда, где деревья заканчивались и открывался вид на виноградники.
Когда же это было? Больше двадцати, скажем, двадцать пять лет назад? Этому ублюдку должно было быть лет пятнадцать, а Холлану около двенадцати. Илисар к тому времени уже пару лет как вернулся из путешествий и правил племенем. Тогда Союз племён не был однородной мощной силой, но многие уже начали переходить под предводительство Серого князя. Ещё была надежда.
Вряд ли нынешний поклонник культа Пустоты жил в одной из столиц. Иначе Холлан запомнил бы его: он столько бегал по поручениям сначала старого князя, а потом и Илисара, что знал всех жителей что старой, что новой столицы. Земли Племени-под-Луной тянулись широкой полосой с юга до самого Северного предела, и воины не давали Серому князю соединить войска. Но полоса всё сужалась под давлением неравных сил, а потом случился прорыв, и северные земли были отделены от южных. Илисар пребывал на тот момент в исторической столице у Северного предела, в деревне Луна-у-Ворот. Племя, и без того ослабленное бесконечным отступлением, быстро разбили на отдельные островки, дольше всех из которых сопротивлялся северный – только лишь благодаря присутствию там князя. Те, кто знал правду, считали, что если бы Илисар в то время находился на юге, в Илор-Дее, всё могло бы сложиться иначе: пограничные княжества поддержали бы его, а может Серое войско и вовсе не решилось бы напасть. Да даже если бы напали! Даже если бы Илисар погиб так же, но в другом месте, Союз Племён никогда не решился бы подделать подпись князя и предоставить Объединённым Землям свою лживую, отвратительную версию, в которую Земли вынуждены были поверить ради какого-никакого мира…
Холлан скрипнул зубами и встал. Если он не утопит воспоминания в алкоголе, то они утопят его. Но пить сейчас нельзя. К удивлению Холлана, Шелли тоже не спала. Она сидела совсем рядом с культистом и что-то говорила шёпотом, спрашивала, а что ещё удивительнее, позволяла культисту ответить.
– Если завтра собираешься продолжить с нами путь, то иди спать, – бросил Холлан, но Шелли проигнорировала его.
Не мое дело, сказал себе Холлан. Завтра это всё забудется, как о дурной сон. Он отправил мальчишку спать, а сам сел, прислонившись к дереву, и стал считать звёзды. Огрызок луны медленно полз от макушки ближайшего дерева на середину небосвода.
Глава 8. Смерть под луной
– Мы всё решили, – отрезал Холлан, но монашка не отставала.
Судя по звёздам, прошло часа три с тех пор, как он заступил на дежурство. Он не стал будить Базиля – всё равно не уснуть, а мальчишка пускай отдохнёт. Шелли, как оказалось, всё это время проговорила с культистом.
– Мы не можем оставить его во Флановой пустоши, – дрожащим от злости голосом повторила женщина.
– Мы можем, и мы оставим.
– Ты что, не заметил цвет его пальцев? Или хочешь сказать, что запах не узнал? Да он же курит жёлтую агонию! – закричала женщина.
– И что? – огрызнулся Холлан.
Конечно, он заметил. Серые кончики пальцев представителя Порядка говорили сами за себя, а его манера потирать руки, медленная плывущая походка – хоть не главные признаки, но те, которые заставляют знакомых, а в особенности работодателей внимательнее присмотреться к изменяющемуся поведению человека. Как только Холлан разглядел пальцы Алуина, ему сразу стало понятно, почему молодой человек прозябает у южных границ. Должно быть, когда-то он был хорошим работником, раз его не выгнали со службы, а просто отправили подальше. Но представитель Порядка всё равно как-то доставал жёлтую агонию, а судя по поведению князя, ему было об этом известно.
– Он мучитель! – прошипела Шелли.
Это происходило постепенно. Сначала человек становится вялым, медлительным, и тем страшнее выглядят короткие вспышки агрессии. Потом он вроде бы приходит в норму, и в этот момент родственники и знакомые расслабляются – подумаешь, может, проблемы на работе или в любовных делах, с кем не бывает? Зря. На этом этапе ещё можно вмешаться, остановить распад личности. Через некоторое время соседка за чашечкой чая жалуется, что у неё пропала кошка, прохожие с радостью замечают, что на этой улице их перестала донимать стая диких собак… Тогда знакомые начинают подозревать, но уже поздно – жертву жёлтой агонии не вернуть. К тому моменту человек убеждён, что вокруг него одни враги, и уже не может жить без порошка, который на короткие минуты дарит яркий всплеск эмоций. А что до кошек… Жёлтым курителям нужна боль, потому что своей они больше не чувствуют. Они вообще больше ничего не чувствуют.
– А чем, ты думаешь, занимаются представители Порядка? Дружелюбно беседуют с преступниками за бокалом вина? Этот представитель или другой – у культиста один конец, – Холлан сам не заметил, как повернулся к монашке правой щекой со знаком войны.
– Наверное, я всю жизнь заблуждалась, – заявила женщина, разглядывая стрелу наконечником вверх. – У меня уже два доказательства перед глазами.
Холлан раздражённо тряхнул волосами и не ответил, а монашка после паузы продолжила:
– Давай отведём его в монастырь, я клянусь тебе, настоятель Лорен вытащит из него что угодно без пыток! Он же знает о расположении других культистов, надо его допросить по-человечески! Куритель его просто замучает!
– Я иду в Римерфар.
– Отлично. Мы пойдём в Римерфар вместе.
– Тащи тогда ублюдка сама. Я на эту работу не нанимался, – зло ответил Холлан. – И бесплатно не работаю.
– Что ж, – закричала в ответ монашка, – тогда я тебя нанимаю!
Она сорвала с шеи серебряный треугольник и кинула наёмнику в лицо. Тот успел перехватить кулон в воздухе. Монашка открыла поясную сумку, вытащила два мешочка с монетами и кинула к ногам наёмника.
– Надеюсь этого хватит, чтобы сопроводить мою скромную персону в Ромну и не дать местным жителям прикончить культиста. Текущие расходы возместит монастырь, мы ведь отлично зарабатываем на продаже вина, – язвительно заключила Шелли и, больше не проронив ни слова, ушла вглубь островка деревьев.
Холлан сунул кулон и монеты за пазуху и последовал за ней. Небо на востоке уже начало светлеть. Нужно быстрее уходить, пока князь не протрезвел и не послал своих воинов на поиски вчерашних гостей, отвергнувших его гостеприимство. Представитель Порядка и так уже проявил слишком большой интерес к их компании. Холлан разбудил Базиля, который спросонья никак не мог сообразить, почему они берут культиста на ярмарку. Попробуй объясни то, чего сам не понимаешь, хмуро думал Холлан, первым шествуя в сумерках среди рядов виноградников в обход Флановой пустоши. Эту дуру с лысым ублюдком нужно будет сбагрить какому-нибудь наёмнику в Римерфаре. Когда Холлан найдёт наследницу, времени тащиться до Ромны не будет.
Они потеряли несколько часов, потому что Холлан решил вернуться на дорогу, ведущую от переправы к ярмарке. Люди князя и представителя Порядка не знают, что они идут в Римерфар, и первым делом направятся в Ромну. Однако, если они решат проверить и этот вариант, то скорее всего выберут путь напрямую от Флановой пустоши, не выходя на дорогу.
Шелли отдала культисту свой плащ, чтобы тот накрыл голову капюшоном. На жаре это выглядело странно, но не привлекало столько внимания, сколько привлекли бы растительные татуировки на лысом черепе мужчины. Холлан распустил волосы. По пути стало попадаться всё больше поселений, и монашка спорила с наёмником: она пыталась убедить его, что культисту надо развязать руки. На неё не действовали никакие аргументы, и Холлан просто ушёл вперёд, чтобы не слушать эту чушь. По его мнению, достаточно было того, что запястья культиста прикрыты плащом.
Они дошли до окраин Римерфара уже к вечеру. Здесь, на равнине, дул пронизывающий ветер, собрались тучи и роняли на путников крупные капли дождя. Поиск ночлега был задачей не из лёгких: местные стражники патрулировали окрестные леса, чтобы гости ярмарки не ночевали под открытым небом. На время ярмарки разрешалось жить исключительно в гостиницах или у местных жителей, которые обязаны были регистрировать любого постояльца. Естественно, все приличные места ближе к территории ярмарки были забиты ещё до начала, а опоздавшие ютились по нескольку человек в маленьких комнатушках фермерских домов.
Пришлось обойти все окрестности, прежде чем хозяин одной из ферм не предложил уставшим путникам уютное местечко в коровнике по цене княжеских комнат. В стоимость входило парное молоко и свежеиспечённый хлеб, за остальную еду нужно было платить отдельно. Холлан скрепя сердце отсыпал довольному хозяину приличную горсть монет.
– Мне надобно записать ваши имена, откудова вы и род занятий. Для порядку, – деловым тоном произнёс довольный мужчина, убирая монеты в поясной мешочек.
– Холлан из Порт-Акара, Дом наёмников Акруса. Базиль из Стэн-Ноута, помощник. Шелли, монашка из Ромны. И её сопровождающий… Кассар, – Холлан и сам не знал, почему первым пришло на ум имя начальника стражи Стэн-Ноута.
Фермера это вполне удовлетворило, и он не стал даже пытаться познакомиться с гостями лично – Холлан каждый раз оставлял спутников на подходе к очередной ферме.
– Вход на ярмарку открывается каждый день в девять, – счёл нужным напоследок проинформировать наёмника фермер. – Платишь на один день, вышел – так и всё, обратно захотел – нетушки, плати сызнова цельную сумму. Тут один схитрить хотел – схоронился за стрельбищем, думал, ночь там провести да утром как ни в чём не бывало выйти, ан нет, стражники бдят! Отловили хитреца!
В коровнике предсказуемо стоял тяжёлый кислый запах. Недельный телёнок недовольно мычал басом, требуя молока, а ему за компанию вторил молодой бычок. Несколько коров расположились на соломе, лениво обмахивались хвостами от жирных чёрных мух. Холлан покачал головой, глядя на то, как Базиль привязывает культиста к хлипкой перекладине. Шелли устроилась в уголке и дрожала, завернувшись в жилетку, которую ей отдал Базиль – женщина промокла и замёрзла, пока они ждали Холлана. Мальчишка сгрёб в угол побольше соломы, но ложиться не стал, вышел на улицу. Холлан последовал за ним.
Над Римерфаром всё ещё висели тучи, но полноценный дождь так и не пошёл. На горизонте небо было чистым. Догорал закат, узкой красной полосой вырисовывая силуэты холмов. Холлан не мог отделаться от плохих предчувствий. Всё складывалось не так, как он рассчитывал. Мальчишка устроился на траве, положил палочку – Холлан знал: нижняя часть обозначает мир людей и настоящее, верхняя – мир духов и будущее. Смешно. Базиль подкинул камушки.
– Длинный путь, – произнёс мальчишка, и наёмник ушёл под крышу.
Но и в коровнике не было покоя. Культист сначала молча наблюдал, как Холлан устраивается в соломе, а потом вдруг сказал:
– Спасибо, что не отдал меня представителю Порядка.
– Если ты ещё раз откроешь рот, я сдам тебя первому же патрулю, – пригрозил Холлан.
Вопреки его ожиданию, культист не опустил голову, не уставился в пол, как обычно, а резко сказал:
– Не тебе судить меня, Холлан. Ты не видел того, что видел я! Моего учителя, моих друзей, моё племя убивали на моих глазах!
Холлан хотел остановить его, пока собственные воспоминания не пробудились и не начали терзать душу, но было поздно. Наёмник сжал челюсти и закрыл глаза, а культист всё не затыкался:
– А потом нас, тех, кто остался в живых, потащили в северную столицу, чтобы мы лично увидели смерть последнего князя Племени. Ты жив, а значит, Илисар отослал тебя из Луны-у-Ворот до того, как войска Серого князя захватили деревню. Ты не видел его смерть! В нас всех тогда умерла надежда. Я умер с его последним вздохом! Когда в деревню пришёл Культ Пустоты, им не составило труда обратить меня и других подростков в свою веру. В веру, что в конце концов всё плохое и хорошее закончится в Пустоте.
Холлан дышал, как учил Тимар Акрус: раз – вдох, раз, два, три – выдох. Не помогало. Слишком близко подобрался тот яркий день, та светлая ночь под полной луной.
– Ты не прав, – тихо сказал Холлан, – я потерял не меньше тебя. Я видел, как умер Илисар. Дважды.
Базиль стоял у входа, подперев косяк, не решаясь зайти. Шелли приподнялась на локтях и таращилась на наёмника своими огромными глазами, как будто увидела кого-то другого.
Каждое полнолунье в пьяном мареве он рассказывал тысячи других историй случайным собутыльникам. Но не эту. Как Холлан ни старался, он ни разу не напился достаточно, чтобы поведать о последнем дне случайным слушателям: пьяным в стельку матросам, захмелевшим конторским служащим в тесных костюмах, постоянным клиентам питейных заведений без определённого места работы. Сегодня он не был пьян, но вся эта история с наследницей, путь через лес, события последних дней – всё это взбудоражило Холлана, как будто пыталось вывести его из многолетнего пребывания в тупике, в который он сам себя загнал, предпочитая прятаться там от воспоминаний. Непонятно как оказавшаяся на пути сестра последней милости, этот странный, словно тень из прошлого, культист, мальчишка со своими духами… Будь Холлан пьян… Но нет. Он заговорил медленно, с длинными паузами, тщательно подбирая слова. Несколькими сухими фразами он описывал хронику событий, расходящуюся, впрочем, с официальной версией, в то время как перед внутренним взором разворачивались яркие сцены.
– Союз племён захватил деревню, и остатки войска князя скрылись в пещерах.
Холлану было семнадцать, а Илисон – девятнадцать, когда это произошло. У племени не было шансов. Союз племён напал на них внезапно. Племя-под-Луной отстаивало свою независимость все последние годы, но силы постепенно таяли, и каждому было ясно, что этот момент когда-нибудь наступит. Они надеялись, что у них будет ещё одна зима, но войска пришли до первого снега.