winter
Песчаный берег и уличные коты
Это учит ее любить свое же искусство, которое не подлежит исправлениям – ведь оно не бывает ошибочным. Даже если написать слово «корова» через «а» – это будет акцентом, а не опечаткой.
В нижнем ящике бежевого комода с потертостями по бокам она хранит старые фотоаппараты матери. Под пляжными накидками цвета раннего заката, ненужными корсетами с птичками и розами и шляпками от солнца. Матери в живых нет давным-давно, и память о ней такая же старая, какой она могла бы быть. И до сих пор она не знает, что думать о женщине, породившей ее. У нее нет семьи – и не по той причине, что они бросили ее, умерли или отказались. Просто у нее нет семьи. Матери она не помнит, отец пробыл с ней лет до пяти, а после – исчез. И она никогда не пыталась найти его. Ей не важны были ответы на вопросы: «почему он оставил маленькую дочь одну?», «почему так горевал по жене?», чьи фотографии сжигал на заднем дворе в дырявой бочке в их крохотном загородном домишке. Слово «отец» для нее ничего не значит, как и «мать». Но фотоаппараты – вещь единственная, которая осталась от «семьи». То, что отец не сжег, не выкинул, не продал и не отдал бедным. То, что любил и отец. Их всего семь штук, какие-то уже не заработают никогда, потому что она в детстве по невнимательности сломала их, какие-то делают снимки раз через раз, а нести в ремонт – нет ни смысла, ни лишних денег. Но парочка фотоаппаратов все же могут сохранять моменты, любимые ею.
