Вячеслав Анатольевич Егоров
Одиночество
– Абакапщимари сана?
Что это значит, главарь выяснять не стал, молча, как и остальные заглотил свою небольшую долю мяса и также молча уставился на костер.
– Чо за стихи, – ни как ни унимался бугай. Встретив соперника круче него, бугаю хотелось поговорить.
– Желтый круг настольной лампы
разделяет свет и тьму.
Так истоки мирозданья
подчиняются ему… – возвышенно продекламировал малец. – Это только начало. Дальше я не придумал.
Бугай захлопал глазами силясь понять, что только что сказал пацан. Небритый скривился, словно проглотил целиком лимон. – «Надо уходить», – подумал главарь, – «Еще немного и Истукан останется с ним». Главарь заметил, какое неизгладимое впечатление произвел на бугая малец. – «Без Истукана мы не потянем», – резонно решил главарь. Бугай был основной и единственной неодолимой до сегодняшнего дня силовой единицей.
– Уходим, – коротко бросил главарь, вставая и, тем не менее, не делая резких движений. Ему все больше не нравился взгляд мальца. Что-то изменилось в них, сейчас это был голодный зверь. Небритый успел сделать только два шага, как услышал за спиной неясный шум. Повернув голову, он застыл от невероятности происходящего. Малец одной рукой держал за шею бугая, другой выкручивал его голову, словно какую-то лампочку. От хруста шейных позвонков небритого затошнило. Рядом пятясь, прошел главарь, и на его абсолютно белом лице не было ни кровинки. Так они шли пока голова бугая, с чавкающим звуком не отделилась от головы. Малец перевел на них взгляд и улыбнулся. Вид невысокого улыбающегося пацана держащего в руке оторванную голову недавнего кореша послужил спусковым крючком. Не сговариваясь, двое ринулись в сторону, откуда еще час назад зашли в эту страшную чащу. Одновременно оба споткнулись о лежащий на земле ствол деревца и упали. Скорость инерции была еще велика и упавшие выкатились за невидимую границу, возле которой стоял малец с головой бугая в руке и жутко улыбался окровавленными губами. Только сейчас главарь заметил клыки в полуоткрытом рту пацана. Малец же не делал попыток переступить невидимую черту и просто стоял и смотрел на них своими пустыми глазами.
