Влас Дорошевич
В аду

Черт. Это которые в рождественскую ночь под родительский кров возвращаются? Отложены.

Потапенко. А хороши?

Черт. Не извольте беспокоиться! Народ испытанный. Они каждый год к Рождеству под родительский кров приходят – после святок опять из дому бегут.

Потапенко. Кажется, все? (Вынимает записочку.) Двадцать два святочных рассказа для Петербурга, восемьдесят восемь в Москву, четыреста двадцать семь в провинцию. Думаю, провизии хватит?

Черт. Покойничков с пяток еще останется.

Потапенко. Ну ничего, я их для будущего года замариную.

Входит дама.

Дама. Дайте мне Наполеона.

Черт. Наполеона, изволите, нету-с. Сами понимаете: Наполеон один, а беллетристов много. Наполеон занят-с.

Дама. Ну ничего! Дайте мне в таком случае небольшого щенка. У меня хороший сюжет был – как Наполеон в Корсике в рождественскую ночь чуть-чуть не замерз. Ну да я Наполеона на щенка переделаю. Скелеты у вас есть?

Черт. Скелет есть хороший. Выдержанный скелет. Столетия три в стене лежал.

Дама. Вот такой мне и нужен. Покойников дайте с десяток, только пострашнее каких!

Черт. Покойник будет первый сорт! Страшенный!

Дама. Вы не поверите, г. черт, сколько с детьми возни. Я, надо вам сказать, пока покойник муж был жив, ничего не делала – только дети каждый год родились. А как осталась вдовой без всяких средств – ну и пришлось литературой заняться!