Влас Дорошевич
Призовая горячка

– Так ты вот про какие призы?!

– «Вот про какие»! Газет, что ли не читаешь? Тут человек вторую неделю бьётся, костюм для свояченицы выдумывает, а он вдруг её с лошадью сравнивает. Не ожидал!

– Да я…

– Да уж довольно! Знаем мы вас, друзей. Пётр Петрович, например. Сколько лет друзьями считались. Хлеб-соль водили, в винт играли. И вдруг! Мог ли я ждать такой гадости!

– Что ж такое?

– Бархатное платье жене шьёт. Не низость?

– Да что ж тут такого?

– «Что такого»? А зачем оно птицами заткано? У моей жены птицами заткано, так чтоб и у его тоже было. Не гадость? Где ж тут, как тут приз взять, ежели все дамы с птицами придут? Ведь это птичник какой-то, а не бал будет. Соперничай, – кто говорит, – но соперничай честно, а не делай гадостей! Нет, брат, шалишь! Я этого так не оставлю! Пусть, пусть покажется на балу в платье с птицами! Полицию позову, протокол составлю…

– Иван Иванович!

– Я давно Иван Иванович! Я, брат, знаю. Я с адвокатом советовался. Говорит, – притянуть можно! Даже пятьдесят рублей вперёд взял. Значит, уж верно…

– Иван Иванович!..

– Я вам покажу, какой я Иван Иванович! Под суд, в тюрьму, на поселение! Адвокат говорит, что ежели по закону…

– Да в каком же таком законе о фасоне дамских платьев написано? Ну, посуди ты, возможно ли это?

– Значит, возможно. В законе про всё есть. Не беспокойся! Адвокат говорит, что это наравне с похищением изобретения. «Плагиат», что ли, чёрт там его знает, как это называется, но только вообще тюрьма. Руки не подам при встрече! В физиономию плюну! Векселя скуплю!

– Иван Иванович!

– На дуэль вызову! В живот целить буду. Пусть умрёт, – перед смертью мучается. Я, брат, человек по этой части опытный! Я бретёр. У меня двое знакомых были, которых чуть-чуть на дуэль не вызвал. Я человек отчаянный, мне жизнь не дорога, я детей у него зарезать могу!..

– Иван Иванович!

– Ты посмотри, какой у меня склад головы. Каторжник, совсем каторжник! Сильное развитие затылочных костей. Преобладание низких инстинктов, кровожадность. Мне всё равно на каторге быть, – но уж и его жене в платье с птицами на балу не бывать.

Иван Иванович был страшен.

Глаза налились кровью. Лоб вспотел. Мокрые волосы прилипли к вискам.

В общем, он напоминал мокрого воробья, в состоянии крайнего бешенства.

– Убью!

– Иван Иванович, да выпей воды.

Он залпом выпил стакан, стуча зубами о края.

– Спасибо! Ещё минута – со мной случился бы удар. Спасибо. Дай, я тебя поцелую. Фу-у! Ты не поверишь, брат, как трудно призовые костюмы придумывать…

– Да зачем тебе?

– Как зачем? Все делают. В газетах пишут. Слава, чёрт побери! Да ты читал ли, призы-то какие? Веер, которым только слониху во время тропической жары обмахивать; гребень в 600 рублей, сервизы, картины! И вдруг всё это зацапать! А? По стенам картины, веера, в волосах гребни, на столах сервизы, и по комнатам призовое семейство ходит. А? В газетах читают. Кто взял веер? Жена Ивана Ивановича. Кто взял сервиз? Свояченица Ивана Ивановича. Кто картины взял? Дочь Ивана Ивановича. Слава-то, слава какая! Отец призового семейства! Первый человек во всём городе! Популярность! Известность! В городские головы могут выбрать!