Владислава Николаева
Первый. Второй том
– Но они напали на нас, – рискнул напомнить Ахра.
– Не на вас, – усмехнулся Леогард, – а на Алцеста. А это, дорогие мои дети, большая разница.
Ночь заскреблась сверчками, проступили узоры созвездий. Опушка привлекала ещё больше людей в спецформе. Чтобы не путаться под ногами Алцест повёл студентов смотреть на гулей в факельном свете, излучаемом Агни, прежде чем тушки подберут лаборанты Бюро Эскамеруна.
В единственной комнате горела настольная лампа от аккумулятора, делая интерьер коричневым.
– Ты уговорил Веньку на изоляцию? Почему мне не сказали?
Маг поднял тёмные глаза от запятнанного кровью пола:
– Ты была очень убедительна, когда останавливала его, даже для тех, кто не знает, что ты боишься вернуться в Чертоги.
Мне не нравилось, что он говорит такие вещи при ведьме. И он почувствовал. Вита осматривала жилище без ложной слезливости, будто запоминала образ вещей и чужого быта.
– Ты знал, что Алцест нарвётся.
– Конечно…
– Ты знал, что мы его подстрахуем.
– Вита рассказала, что ты ведёшь Жриц в лес.
Я снова удивилась, не приятно.
– Я не знал, что это случится здесь, с этой бедной ведьмой. Злоумышленники думают, что их воля определяет всё, но судьба Алцеста сильнее. – На плечо мне легла рука. – Продолжай путь с ними, присмотри. Только пожалуйста спи иногда.
Дом остался позади. В окне горел свет, мелькали тени. Воздух сжимал на плечах и лицах холодные пальцы, циркали насекомые, комары противно пищали. Свет в окне растаял через десять метров лесной ночи. Студенты еле переставляли ноги.
– Не должны мы закончить эту практику, учитывая, что произошло?!
– Учитывая, что произошло, – хмыкнул Алцест, – ваши болтливые рты нужно отвести подальше от газет и прелестных родственников, пока Маг не сделает своё дело.
– Все имеют право знать!
– Ага. Особенно убийцы. А то вдруг спрятаться не успеют.
– Они, наверное, и так и так спрятались, – предположил Ахра, споткнувшись о корягу. Я поймала его под локоть, не дав упасть.
Холод втравливался в плоть, напоминая уже не пальцы, а клыки, но нужно было пройти ещё хотя бы пятьсот метров. Всё равно не было подходящего места для ночлега. Мы вели отряд в свете четырёх факелов.
– Заметили? – прошептала Каринка, студентка с отросшими неопрятными корнями. – Комары пропали!
– Они из-за неё пропали, – оборвал её Алцест, недовольный, что ей опять не хватило мозгов сделать вывод.
Студенты глянули на меня с уважением.
– А тебе Маг велел за нами присмотреть? – не удержалась от вопроса я. Слишком много в моей голове бродило неприятных мыслей, чтобы их там сдерживать.
Вита искренне удивилась:
– Как я могу присматривать за тобой? Он просто заглянул к нам. Ты же не просила молчать. Он сказал, что направит вам на подмогу ведьмаков. Я осознала, что ужасно долго не видела деда. И Жаклин отпустила меня со Жрицами. Они внушили ей доверие. Чем-то даже на ведьм похожи…
Алцест читал студентам отповедь о подслушивании, но они слишком устали и могли только кивать, как изнурённые ослы под грузом круп и воды, которую я могла достать где угодно, кроме Чертогов.
Братья сговорились за моей спиной, рациональный Маг с неуправляемым Зверем. Как будто в троице тяжелее всего сварить кашу именно со мной…
Меня накрывало обидой, разбавленной удивлением. Как непринуждённо Венька разыгрывал комедию! Выходит, он только ждал, когда я от него отстану, чтобы тихонько вернуться на квартиру, в место своего многолетнего заключения. Откуда я его вытащила на свою голову. Я думала, что он по-глупому подставляется, а он сидел под присмотром четырёх следователей…
– Я больше не сдвинусь с места! – ультимативно заявила студентка, угрожая истерикой.
– Окей, оставайся, – невозмутимо поддержал Алцест, шагая дальше.
– Здесь самое лучшее место на километр, – сказала я через некоторое время.
Маги встали и попытались заснуть стоя, как лошади. Хлипкие. Мы с моими девицами вышли раньше, не делали привалов, а потом ещё дрались с гулями. До сих пор опалина в глотке стоит…
– О, это самые обычные фокусники, – махнул рукой Алцест, улыбаясь на моё выражение лица. – Дохленькие, слабенькие неумёхи.
Выпад не всколыхнул гордости. Некоторые лишь сели, где стояли, и стащили с плеч тяжёлые рюкзаки. Через пять минут были готовы каша и чайник. Студенты неубедительно зашевелились. Алцест уже устроился полусидя, завернувшись в оба одеяла поверх одежды и будто бы даже рюкзака. Пришлось уговаривать открыть глаза и принять прибор.
– Давно не ел настоящей еды, – сообщил он, попробовав пару ложек.
– Можно ещё попить? – жалостливо попросила Каринка, расчёсывая старые укусы.
Долив чая в термостакан, я наложила холодный компресс ей на ногу. Ахра молча удивлялся моей осведомлённости. Алцест лишь хмыкал в миску. Порез Ралло задумал гноиться. Я очистила ранку и заменила пластырь, укладывая использованный в пакет для синтетического мусора.
– А сегодня теплее, – порадовалась Каринка.
– Это она! – повторно фыркнул Алцест, раздражаясь.
– Адепты очень полезны в походах, – пробормотал Генрих, засыпая от тепла.
– Не адепты, а адепт, – цыкнул Алцест.
Утро наступало долго и медленно. Давно встало солнце, пробилось сквозь спутанные ветви чащи редким дождиком, падая на скорченные между стволами спящие силуэты. Птицы коротко спели утренние гимны, пока я добывала воду и разогревала её, зациклив испарение. Мы с Витой успели напиться чая со смородиновыми листьями, приготовить суп на крапиве. Алцест наблюдал за нами через приоткрытые щёлки век из своего кокона у широкого ствола дуба. Аймара с Фулани заплетали друг другу плотные косы, без коротковолосой Агни, играющей со всем подряд, проверяя как быстро сгорает то щепка, то листок. Закончив утренние необходимости, Жрицы занялись гимнастикой с элементами ударов Огня. Разминка не требовалась по нашим спартанским условиям, с переходами, тянущимися весь световой день, но делать было нечего, значит, пусть занимаются, без понуканий и напоминаний. В этом их принципиальное отличие от дружины.
Двое миновали девятьсот метров воздушных щупов, насторожив меня только на последних пятидесяти. Не знаю, кто задел молекулярный воздушный трос на сто пятьдесят. Я взяла себя в руки, выправив лицо, но почувствовала знающий взгляд Алцеста.
Вита вскочила через минуту, улыбаясь хмурой чаще, всё время, что потребовалось ведьмакам, чтобы из неё появиться. Ведьмочка кинулась в протянутые руки улыбающегося старшего. Молодой встал в поле видимости изваянием, не отвечая на кивок Алцеста. Маг не делал из формальных атрибутов своего достоинства повода для конфликта, хватит с него бесконечных внутриморальных принципов. Отвёл глаза и продолжил цедить из кружки крапивный суп.
Смотрящий мимо всех Жако оброс белыми, малость волнистыми волосами по подбородок. Длины всё ещё недоставало, чтобы сцепить пряди в хвост, но теперь можно было не приглядываясь сказать, что перед тобой ведьмак-альбинос. Белая борода росла как по лекалу. Сомневаюсь, что в лесу было куда воткнуть парикмахерский триммер. Одежда была та же, что выдал Маг, в некоторых местах во въевшихся нераспознаваемых пятнах, кое-где грубо подлатанная суровой нитью. Самой ценной в ведьмачьем гардеробе оказалась обувь, высокие кожаные сапоги по колено, прошитые куда аккуратнее висящей на похудевшем ведьмаке куртки. Оставалось только гадать, что за скотинку ведьмаки так выделали. Я плохо разбиралась в нечисти – не моя епархия, а горит при случае почти всё одинаково хорошо.
– И странно же прийти на стоянку адептов и не увидеть огня, – улыбаясь сказал Виталий, и это были первые произнесённые с утра слова.
Студенты недовольно завозились во сне.
Ведьмак по-свойски расположился у котла, Вита засуетилась подавая ему суп и сухари. Старик не тихарился, не пытался подстраиваться под спящую молодёжь, намеренно будить тоже не стал. Накидал в миску сухарей и принялся есть извлечённой из-за пазухи блекло-серебристой ложкой.
Я кивком указала Вите покормить Жако, но она мой знак проигнорировала.
– Он сам должен готовить, – ответил на наш немой диалог Виталий. – Ступай, – бросил он ему.
Только тогда бывший следователь двинулся. В движениях его не скользило никакой эмоции, будто им распорядились как автоматом. Стоять так стоять, идти так идти, готовить так готовить. Он стал выглядеть суровее, кожа плотнее стянулась на лице, пропал вид загнанного поручениями следака, будто он в жизни в руках бумажки не держал и не пачкал рук чернилами.
Алцест гулко пнул ближайшего студента в бок:
– Иди! Посмотри, как настоящий ведьмак пропитание добывает!
Повезло Генриху. Заодно с ним вскинулся Ахра. Оба заспанных студента без спора подчинились, как в юннатском походе, будто Алцест велел им посмотреть, как бабочка собирает нектар. Впрочем, Жако на наблюдателей-натуралистов реагировал не больше, чем могла бы бабочка. Какое-то время потоптался с умным видом и пошёл к источнику. Значит, ведьмаки чуют воду. Запомним.
Виталий задержал на Алцесте взгляд, положив ложку в миску.
– Не нечисть, – буркнул маг в чашку с гущей от супа. Будто избавлялся от ненужного внимания.
– А что это у тебя над головой?
– Сам посмотри.
– Так смотрю, – бесконфликтно кивнул старый ведьмак, снова берясь за ложку, и наперекор своим словам отворачиваясь.
Алцест тоже изменился с того времени, как я запомнила его образ. Такой же ядовитый и трудноперевариваемый, но больше шрамов. В этот раз убежал от сопровождающих Мага, в тот раз нет – и сорвался с троса. В этой жизни он получил те же шрамы уже не из-за падения с высоты, а просто-напросто от миски салата. Ещё и схлопотал заражение из-за её содержимого. Бесцветные русые волосы не подвергались профессиональной стрижке, но обкарнывались из раза в раз во время оказания медицинской помощи. Щетина попыталась превратиться в бородку, но потом мужчине сильно ссадило подбородок при падении шкафа, и Маг обрил его. Теперь корка потемнела, и её уже толкала изнутри щетина. Алцест не чесался, хотя я видела, как ему хочется. У меня был подобный опыт, я знала значение этого блеска в глазах. И спать он стал меньше не просто так. Я пересела к нему под предлогом лучшего обзора и стала незаметно шлифовать большую ссадину молекулярной водной пилкой. У Алцеста переключилось дыхание. Маг покорно размяк по стволу, запрокинув голову.
Завозившиеся наконец студенты вздрагивали натыкаясь взглядом на пришедших. Часто поглядывали на Алцеста, ожидая, когда он поведает о двух колоритных фигурах, дополнивших отряд. Воспитатель молчал. Пока студенты собирали завтрак, для нас подступало время обеда. Виталий не отказался перекусить второй раз за компанию с нами, пока Жако хлебал вегетарианский кулеш из своего котелка.
Вышли очень поздно, в начале одиннадцатого. Ведьмаки встали в конце отряда, с ними конечно же держалась Вита, а Алцест пёр впереди, задавая темп.
– Это ведь тот ведьмак? – неуверенно спросил Ахра.
Алцест сплюнул под ноги, пробормотав нечто труднослышимое, на что из конца строя донесся хрипловатый смешок.
– Де-ед, – протяжно позвала Вита с интонацией, сформированной длительной привычкой, – чего он сказал?
– Ругался. Изощрённо.
– Это на каком языке?
– Уж не говорят на нём.
– Ты же говорил, что научил меня всему, что знаешь…
– Зачем же я буду учить тому, чего нет?
– Нечисти же учил.
– Эта не исчезла, а заснула…
Багровые глаза кисло со знанием дела посмотрели на лес по левую руку. Жако проследил за его взглядом, но предполагаемой угрозы не увидел.
– Смотритель, – по-своему обратилась к Алцесту сбитая с толку Фулани. – Почему ты злишься на своего ученика?
Алцест смерил её взглядом от оплетённой черноволосой головы до маленьких ступней. Жрицы ни с кем, кроме меня не заговаривали, немудрено было забыть, что они способны к речи в принципе. Проклятый заговорил:
– Потому что он думал, что слушает, залепив уши воском. Читал книги и не видел за знаками смыслов. Потому что годами просиживал чужое место и скоро скажет про себя, что образован, чего-то достиг и достоин большего!
Ахра сник от злобы Алцеста, ещё и Виталий одобрительно хмыкнул.
Жрица сделала выводы:
– Смотритель, не злись так, это плохо для здоровья.
– Вы презираете нас, – через минуту неодобрительно заметил Ралло. – Что же вы вообще связались с нами? В поход пошли, принимаете нашу еду, позволяете нести вещи? Разве честно пользоваться услугами людей, которых презираешь?
– Пользоваться как раз можно только теми, кого не уважаешь, – хмыкнул Алцест, быстро шагая по чаще.
Ралло запнулся и едва не грохнулся, изумлённый откровенным бесстыдством преподавателя этики.
– Я тебя впервые встретил, маг, – проговорил Виталий. – И уже никогда не забуду. У тебя абсолютная память. Ты острый интуит. В тебе древняя кровь. И у тебя есть причина никого вокруг не жалеть. Но даже я не понимаю, почему ты злишься сейчас – может, ты хочешь от своих юнцов слишком многого?
– О! то, что ты не понимаешь – вообще не удивительно! Ты же не слушал Шпигеля целый бездарный год жизни! – плевался желчью Алцест. – Эти инвалиды слушали курс о последней обороне Эскамеруна от нечисти!
Виталий удивлённо дёрнул бровями.
– Забыли. Чего тут такого?
– О, конечно! Все только и делают, что забывают историю! Но двое живы по сей день. Всего двое! Не запомнить двоих за год!
– А кто второй? – позеленел от стыда Ахра.
– Вторая, – поправил Виталий. – Жаклин.
– Мда-а, – протянул старый ведьмак, смотря и не видя багровыми глазами. – Говорил я с каким-то магом…
Он не пояснил, но Жако знал, что старший удивляется, что его биографию оказывается проходят в Академии, и его жизнь стала объектом магической категоризации и упорядочивания. Довольно странное ощущение для того, кто даже не знает, сколько ему лет. Виталий знал теперь только, что должен был умереть двадцать один год назад. Возраст внучки отпечатывался в его памяти, хотя день её рождения никогда не праздновали – как и рождение Жако, навсегда завязанные со смертями родителей даты. Жако однажды приснилось, как Виталий идёт по лесу с другим – молодым уверенным ведьмаком. Старший знает, что доживает последние месяцы, прощается со всем, что видит. Ему не очень грустно быть индикатором прихода новой жизни. Он умрёт, упадёт, как скошенный сноп, и сын поймёт, что сам стал отцом. У него на глазах, это будет неприятно, но от этого никуда не деться. Виталий видел это прежде. Наверное, жалко, что некогда навестить некоторых знакомых… Виталий обернулся, чтобы в который раз ободряюще улыбнуться сыну – улыбка не успела пропасть с его лица. Как скошенный сноп упал младший.
Жако едва не нарушил обет, подкинувшись из сна, но подавил, запер крик ужаса в груди. Ведьмак осознал, что ему повезло начинать цикл. В его жизни горе Виталия было невозможно. Он только прикоснулся к нему, попробовал его горечь и навсегда отпрянул.
В отличие от студентов, Жако помнил, что читал об обороне Эскамеруна. Была книга, посвящённая защитникам города, практически единственная, отнёсшаяся к ведьмакам, как к личностям, а не как к массовке. Впервые ведьмаков и ведьм называли по именам, и там было родное для Жако имя. Мужчина мог бы сказать Виталию, что читал, как он рубился с карниволами, как не дал вилентам сожрать заклинателя… но к тому времени Жако уже дал обет и ничего не мог сказать легендарному ведьмаку, которого Маг достал как джокер из колоды. Когда они играли детьми… если Маг когда-то действительно был ребёнком, его ловкие руки часто вытаскивали сильные карты в подходящий момент.
Упёршийся своей угловатой гордостью Жако не мог отказаться от наставничества ведьмака – вдвойне от наставничества Виталия, спасавшего и спасённого Жаклин.
Внук злился на бабку – так хотела ему помочь, что лишила того, что было почти в руках. Жако посмотрел на сестру Мага, убеждаясь, что может сделать это спокойно. Виталий не глядя дотянулся до плеча граблеподобной рукой, похлопал слегка.
Ведьмак покорно отвернулся. Не смотреть значит выкинуть и из мыслей. Паства вздорного пастыря с адским клеймом над головой двигалась со скоростью дошкольников. Ведьмакам пора было спать, но маги и адепты об этом не ведали. Внучка Виталия пересыпала ему в карманы семечки, после разлуки обоих тянуло поболтать, но они привыкли к уединённости, а вокруг было много магов и адептов. Жако почти спал на ходу, не рискуя полностью отрешиться и довериться автопилоту. Маг просил проследить, чтобы с группой, возглавляемой проклятым, не случилось ничего фатального. Алцест уже помог найти нитку, за которую можно развернуть клубок, дальше его таланты лучше держать подальше, а значит нужно отвести от места провокации. Вероятность происшествия была высока. Маг упомянул, что Алцеста атаковали озверевшие от мертвечины гули, но даже не ранили. Такие промахи проклятье подстёгивали – если удар не приносил серьёзного вреда, если, например, должна была покусать нечисть, а в итоге даже не поцарапала – должно было произойти что-то гораздо хуже укуса нечисти.
Жако подавил зевок. Васса шла по левую сторону от группы, следя за каждым. Практика старшего курса выглядела весьма смешно с таким количеством нянек в пустом лесу. Нечисть бежит на запах магии, но её никто и не использовал. Всё, что могло бы прибежать, прибежало бы на Алцеста. Он торопился впереди, опережая следующего на семь метров. Выглядел он не лучшим образом. Можно представить, сколько у него нашлось возражений против работы с людьми. Тяжело ему пришлось. Интересно, Маг велел Вассе присматривать за приятелем или это её инициатива?
– Может, пообедаем наконец?
Нытьё. Снова-здорово. Как бы ни был тяжёл обет ведьмака, Жако представить не мог, насколько тяжек он может стать в компании неподготовленных к переходам людей. Адепты за всё время почти не обмолвились друг с другом парой слов, зато недоученные маги только и ныли, и придумывали новые причины для проволочек… как будто в упор не видели метку, крутящуюся над головой пытающегося сбежать Алцеста. Он и сейчас не среагировал, а только ускорился, не собираясь никого ждать и терять время на уговоры.
– Я не могу идти дальше! – пискляво заныла мелкая девчонка с неопрятным хвостиком.
Вокруг неё завертелась Васса. Девица не унималась, всхлипывала, крутила круглой башкой. Толку добиться было сложно. Создавалось впечатление, что случились что-то стыдное, но слушателей в итоге такого поведения стало только больше. Короткий хвостик летал в воздухе вторя движениям раскачивающейся головы. Васса выяснила, что девчонка не может идти по буквальной причине – развалился кроссовок, отошла передняя часть подошвы, от носка почти до пятки и наружу выглядывал розовый промокший носок.
Кто-то встрял басовито, что нельзя было дешёвку покупать. Девчонка почувствовала себя ещё более униженной и заныла ещё некрасивее. Сестра Мага ползала на карачках, решая проблему, пока молодые маги бестолково толпились вокруг. Алцест вычихнул ругательство и почесал дальше в лес, уводя начальные звенья отряда. Середина провисла, не зная, куда податься. В хвосте застряли сочувствующие ноющей девчонке. Когда Васса выпрямилась, кроссовок уже не разваливался. Девчонка непонимающе настаивала на своём. Высший Адепт смотрела ей в глаза, пытаясь донести, что никакой проблемы нет…
Нельзя было идти в конце отряда. Из чащи закричали.
Жако метнулся, не дожидаясь знака Виталия. Следом неслась Вита. Они вдвоём должны были опередить остальных, но Васса уже была там.
Алцест висел в руках мускулистого главаря, сгрёбшего его за грудки. Светло-русый в нагруднике магического доспеха поверх серой толстовки, преувеличивающей размеры торса.
Один из студентов, крепыш с золотой цепью аккумулятора, умудрился схлопотать по башке до своего воспитателя и лежал в куче листьев.
– Вы какого рожна здесь делаете?!
– Идём, – нарывался Алцест, не сводя взгляда от встречного набыченного. – Вы куда тащитесь? С клетками?
Студентов взяли бы в кольцо, если бы хвост отряда не остался где-то за деревьями. Оттуда долетали первые неуверенные «ау», воссоединение группы в окружении будет минутным делом.
Жако выдвинулся из леса, чтобы попасть в поле зрения. Обыкновенно маги расходились в стороны с тропы ведьмаков, не задавая вопросов. Но сегодня что-то не работало. Жако не был уверен, что его узнали. Поднял подбородок, чтобы отросшие пряди слетели с лица и открыли бордовые глаза, знак рода. Добился не очищения дороги, а личного окружения, а о лопатки задела загнанная спиной к спине Вита. Чужих было около тридцати, и десятеро стояли вокруг них двоих, не считая других за угрозу.
Маг отбросил Алцеста, и он бы упал на неровном грунте, если бы Васса не придержала.
– Для чего клетки? – настойчиво повторила Адепт, мельком глянув, что охрану спокойно оттеснили. – Силуар. Что опять замыслил ваш беспокойный босс?
Маги молчали.
– Одно дело притворяться, что пришли спасать своего, – почти умиротворённо говорила Васса, гипнотизируя тоном, – но то, что вы здесь делаете с клетками, трудно оправдать…
– О чём ты? – нахально сыграл удивление маг в нагруднике.
Его поддержал другой, тощий, с зачарованными наплечниками:
– Мы ставим ловушки. На нечисть. Что, нельзя?
– Условно можно, – допустила Васса. – Есть какой-то фокус, заставляющий нечисть идти прямо в клетку?
– А как же? – один из встреченных поднял высоко чёрный здоровый мешок, от которого прянуло мясной тухлецой. Не очень сильно, недавно тронулось.
Вассе пришлось сделать вид, что она поверила. Жрицы собрали отряд. Те, другие, насмешливо следили, не трогаясь с места.
Жако не имел возможности задать вопрос и только топтался рядом с бессознательным парнем.
– Что с ним?! – ахнула недавно нывшая из-за кроссовка девчонка, бросаясь к телу.
– Вперёд меня полез, – неохотно пояснил Алцест, отирая надбровье, показывая каким местом студент полез.
Так-так, проклятие одурачено уже дважды. Алцест заметно мрачнел.
Виталий наблюдал обходящую лагерь Вассу, не делая из этого малейшего секрета, как перископ провожая её поворотом головы, куда бы она не пошла. Жако отдавал себе отчёт, что это может выглядеть пренебрежительно и оскорбительно для кого-то уровня Высшего. Кого-то – неудачное слово. Таких «кого-то» всего три на свете, и быть к ним пренебрежительным – невоспитанность, граничащая с идиотизмом. Но Жако знал о непосредственности старого ведьмака. Когда он как-то по-особенному смотрел – так это делалось, чтобы лучше разглядеть, а не в каких-то саркастических целях.
– Тише-тише, – неожиданно велел Виталий, посмотрев ему в глаза. – Не нервничай. Лучше-ка поспи…
Лес был не спокоен, над Алцестом нависло проклятие с двойным оттягом, студенты-маги будто не чувствовали ни единого сучка-заусенца на своём пути и тем налагали на интуитов двойной груз ответственности… Жако бесспорно подчинился.
Сквозь лёгкую пелену сна долетали звуки. Кто-то из этих неумёх тащил с собой гитару. Но не умел на ней играть. Инструмент менял хозяина, кочуя вокруг походного костра, выпрошенного у Жриц «для настроения». Через куртку чувствовалось сухое тепло сидящего Виталия. Он с внучкой пил чай, пользуясь бесконечностью воды, которую Васса сколько угодно добавляла в общий котёл, и большим запасом заварки, прихваченной магами. Дымом пахло привычно. Дым выходил чистый, без горчинки, но комаров всё равно не было. Студенты шумели, горячась, пугая зверьё. Кому-то вошло в голову просить сыграть Алцеста. Через минуту лес наполнился криками и топотом устремившихся в чащу ног.
Виталий посмеялся, впечатлённый изобретательностью мага. Если магия ведьмака – это топор, то магия магов – резак скульптурный. Жако не вникал, что именно у них случилось, но назад они вернулись достаточно быстро, чтобы его это и не заинтересовало.
Гитара утратила интерес аудитории. А может Алцест что-то сделал с ней, что больше никому не хотелось брать её в руки. Васса развращала идею студенческой практики гостиничным сервисом. Студентам уже не казалось, что их переход тяжёлый изнурительный труд, когда их не сбивал с ног валежник, не вцеплялись в одежду колючки, когда из их волос выбрали все репьи, когда их не жрал гнус, и в придачу не приходилось тащить на спине запас воды. Теперь они даже имели возможность помыться в тёплой воде.
Они были за городом и как будто оставались в городе. Сегодня в них нашлись неуёмные силы для вечернего досуга. Из рюкзаков были извлечены карты, на землю зашлёпал ламинированный картон. Не самое раздражающее времяпрепровождение. Жако глубже провалился в забытье.
Старшекурсники уже были не такие дети, чтобы проиграть на пустой интерес всю ночь. Карты были убраны в рюкзаки, последние чашки опрокинуты в горло или небрежно в землю – очень легко забылось про экономию воды. Последние засидевшиеся побежали в уже запримеченные в гуще места. Бежать в новом направлении было бы опрометчиво после гитарной ответки Алцеста.
Что-то долго они не возвращались. Жако открыл глаза. Месяцами ночь была его временем бодрствования и сейчас странно было спать, даже такому усталому. Но студенты пришли. Перебдил. Двое сразу легли, а третий сначала прошёл мимо Жриц.
Жако вскочил, собираясь выяснить, что за дрянь запеленала лица четырёх девушек. На него кинулись. Бывший следователь не ожидал наткнуться на такое серьёзное маскировочное заклятье, его даже грабители музеев не так уж часто использовали, а он специализировался на тяжких и больше изучал оружие. Грубый удар в спину опрокинул его на землю, в позвонок вдавилось колено, правую руку заклинили… и надели магический кулак?!
Его продумано и технично лишали возможности ответить магией. После кошмара о трагедии Виталия это был второй случай, когда Жако мог нарушить обет и закричать. Ему сворачивали вторую руку, а он пытался совладать с перемкнувшим горлом…
По лагерю сновали тени. Жако перестала занимать дилемма между клятвой и долгом – глотку сковали, и не какой-то тряпкой, а маской, из тех, с помощью которых некоторые из прежних орденских мастеров затыкали рот самым несносным послушникам.
Оставалась надежда, что они недооценили Алцеста… и они недооценили Алцеста. Над головой шваркнуло. Для Жако на этой острой вспышке всё равно что стояла подпись мага. Большую часть времени Алцест обходился без пафоса, но на определённой мощи индивидуальность было не спрятать. Нападающие перестали играть в немых. Раздались ругательства, кто-то после удара Алцеста просто кричал. Жако не видел, он оказался придавлен весом человека, который прежде вдавливал ему в спину только колени.
Ведьмак вывернулся. Вскочил на ноги, приготовился дать волю своим металлическим кулакам…
Фигуры застыли перепуганными шахматными костяшками.
Не потому что испугались вскочившего в путах ведьмака или даже неусмирённого Алцеста.
В центре лагеря стоял легко одетый Повелитель, и его ласковая улыбка была доходчивей всего, что могли бы сделать Жако и Алцест вместе взятые. На границе лагеря теряясь в темноте, не оттягивая на себя внимания, стоял Маг. Ведьмак нашёл его только по Ирене, которая предпочитала выделяться, а не теряться. Из-за стволов ненавязчиво скалились почти человеческие лица. Бегство нападающих обречено. Вениамин пришёл с компанией.
Васса убрала тряпку с лица и встала.
– Я спала, – сказала она Магу, – по твоему совету.
– Вы не отправились ловить преступников, а просто продолжили следить за нами.
– Естественно. У вас же Алцест.
Проклятый кисло посмотрел на Мага, Повелителя и их сопровождающих. Никто уже не таился и не скрывал, ни от студентов, замерших в сторонке брошенными игрушками с ужасом в глазах, ни от задержанных в лесу магов. Ни от группы поддержки Веньки. Четырнадцати кровопьющих. Так их называло существо-сказитель.
Несмотря на тщательную подготовку, экипировку и адский замысел, диверсантов-провокаторов разметало выпадом Алцеста. Трёх отлучившихся по нужде студентов зачаровали и отправили вывести из строя нас со Жрицами. Эти виновато смотрели в землю, значит, совестливые. Ведьмаков успели повязать по рукам и ногам, даже надели повязки, закрывающие низ лица, чтобы они ничего не могли сказать. Напоминало судебные маски-шельмы, только половинчатые. Больше ничему не позволили случиться.
Маг как раз допрашивал Силуара при перепуганных свидетелях. А ведь после осады расстались по-дружески.
– …восстановления энергии для перемещения, вынуждены были продолжать движение пешком, в целях исполнения контракта. Проходили ночной лагерь. Вроде бы нечисть заметили. Решили помочь. Отпустите – контракт горит.
– В чём заключается контракт? – пропустил ахинею Маг.
– Это финансовый договор, имею право не разглашать, – Силуар нагло улыбнулся.
Тимур слабо ответно улыбнулся.
Смеющий смотреть ему в глаза Силуар вдруг понял, что не может отвести взгляд от тёмных зрачков. Он дёрнулся, но что он мог сделать? Чёрные туннели надвигались, незаметно слившись в единый. Туннель стал огромным. Боевой маг был поглощён им, всё увеличивающимся, от самолётного ангара до чёрной космической дыры. И в какой-то момент это стало больно – уместить во всё уменьшающейся голове всё увеличивающийся объём…
Силуар поперхнулся и пустил слюну:
– Нужно было… обеспечить больше жертв… как можно больше… убедительных. Приняли решение усыпить адептов и унести с собой. Магов и ведьм обездвижить, открыть клетки и проконтролировать…
Не думала, что Силуар такой отморозок…
– …проконтролировать, чтобы нечисть их умерщвила… и чтобы остались характерные следы…
Леогард ещё фотографировал обитателей клеток своим подвижным устройством, так что Венька их пока не выпустил. Я не знала названия существ– вот сюрприз, четвероногих, горбатых, хвостатых, килограммов по шестьдесят веса, в жалкой лежалой шерсти, будто мокрой, но они выглядели голодными и на этой почве на взводе. Других, трёхпалых, узкомордых, кроваво-глазых с частой щёткой зубов тоже не знала, но они в отличие от первых практически виляли Веньке куцыми хвостами, чувствуя его внимание.
Вокруг расхаживали улыбчивые рожи, ловящие какой-то кайф в выставлении на обозрение своей натуры. Они были во всём люди, кроме утрированных белоснежных клыков. Этих я представляла как назвать. Следователи их особо не боялись, зато студенты не скрывали ужаса. Или не умели его скрывать. Ведьмаки в связи с присутствием четырнадцати особей были напряжены. Надо думать, в любой другой ситуации фольклорные элементы уже бы друг друга резали.
Кровопьющие были как на подбор. Мужчины одного роста, женщины одного роста, соответственно схожей комплекции. В похожей аккуратной одежде чёрных цветов, в галстуках и с эталонно-высунутыми из кармашков чёрными уголками платков. В лесу. Они были бледными, их волосы были уложены, так что ни один не выбивался из причёсок. Их безудержно радовала ситуация. Например, помешавшийся от ужаса и боли Силуар, ползающий по хвойному насту на четвереньках с вытаращенными пустыми глазами и не отёрший слюну.
