Владислава Григорьевна Биличенко
Попраздновали. Сборник рассказов
– Света? Ну и как она? Там же работает?
Лицо вытягивается.
– Это я тебя спрашиваю. Света – твоя сестра.
– А я думал, это твоя жена…
«А как его жену зовут?.. Нет, все-таки откуда он обо мне так много знает. Досье, что ли, мое читал?.. Наверное, я с ним в детском садике учился… Тьфу, совсем не то. В садиках не учатся, а это… воспитываются. Это оттого я ничего вспомнить не могу, что у меня квартиры нет. Пятый год живем с Наташкиными родителями, и каждый день по двадцать раз на дню теща меня пилит, что я денег домой не приношу, и еще оттого у меня такая память, что я ничего со вчерашнего утра не ел. Яичницу хочу!»
– С сестрой всё в порядке: она убита… То есть совсем всё не в порядке… Словом, я спутался…
«Когда-то я слыл за хорошего оратора… Только и говорить красноречиво, когда продежуришь два дня ночи, то есть две ночи. Позор, высшее образование – и сторож… Я есть хочу и спать хочу!»
– Как?! – воскликнуло заинтересованно лицо. – Когда же это произошло? Кто ее убил?.. Да-а, наше время…
– Да, время никуда не годится, – продолжаю я. – Совсем убита. Нищетой. Безработная она.
– Что же ты меня путаешь. Так она жива? – огорчается оно. – Да-а, нищета, нищета, – сочувствует из вежливости лицо. – Не всем так повезло, как мне: выйти за… э-э, то есть жениться на дочери бизнесмена. Денежный папаша попался.
– Не всем, – вздыхаю я.
«Вот каким образом ты ожирел!»
– Ну передавай привет всем своим.
– И ты также всем своим, – на всякий случай говорю я.
Расходимся. Как одет! Всю жизнь мечтал так одеваться… Брр, осень, а так холодно… Где я его видел?.. Какие листья желтые… Где взять тридцать тысяч? Может, сесть на мост и протянуть руку, как эта старушка? Если б их найти… Красивая рябина. Какой грязный асфальт, заплеванный, бумажки валяются. А денег нигде не видно. О, вон обрывок десятитысячной купюры. Вот буржуи проклятые, деньги рвут. Много у них, видите ли… Да, нет у меня блата да и воровать я не умею, оттого у меня и денег нет… А этот магазин снова на ремонте, пять лет ремонтируют, никак не отремонтировать не могут.
– Вспомнил! – воскликнул я.
«Это же родной брат моей жены, Вовка. Мы его два года не видели. Теща всё к нему звонит, а он и на звонках экономит…»
5 октября 1995 г.
Гололед
Наш человек завсегда спешит и преграды ему нипочем. Впереди газон – прет через газон, бетонное заграждение – через бетонное заграждение! Железо – прекрасно, и это по зубам нашему человеку! Стена – ха-ха! Красный свет? А нам красный свет – тьфу! Хоть ослепи нас этим светом. Мы спешим! А куда? Остановите-ка иного на улице: «Ты спешишь?» – «Спешу» – «Куда?» – «А черт его знает…» – «Поговорим?» – «Давай» – «Но ты же спешишь?» – «Спешу, но с хорошим человеком чего ж не поговорить…»
Конечно, спешить, когда дорога ровная, птички на каждом шагу поют, машины изредка показываются, пустые автобусы вовремя ездят, милое дело. Но когда гололед…
Однажды в длиннейшей очереди, такой длинной, что пока до тебя дело дойдет можно очень просто забыть за чем стоял, заговорили о гололеде. Заговорили совсем мирно и даже лениво, и вдруг разносится по адресу этого самого гололеда святое русское словцо, не взирая на то, что в очереди в основном дамы. Дамы, конечно, не удивились (они и более святые слова слышали, даже сами подчас их употребляют, чтобы показать свою святость) и сочувственно поглядели на сказавшего. Сказавший – Василий Терентьевич Бесчасный, немолодой уже, сутуловатый, в рыжей старой ушастой шапке, из-под которой выглядывали его серые косматые брови, увидев сочувствие, решил горем поделиться:
– Главное, что обидно: у меня в тот день, понимаете, выходной был. То есть выходить надо только в магазины. А я, дурак, с напарником поменялся. Кто ж знал, что в тот день морозец ударит. Вчера был дождь, слякоть, а наутро мороз, и всё как есть закоченело и обледенело. А мне дорога на работу – с горы да на гору. Раньше, бывало, песочком дороги посыплют, а еще раньше – так даже соли не жалели, сыпали, чтобы труженик голову себе, не дай Бог, не проломил. А теперь кувыркайся, мол, дорогой и страстно любимый человек, вволю, заместо утренней зарядки, может, пока докатишься до работы и проснуться успеешь, если скорая помощь не подберет. Что делать? Я из дому поздновато вышел, времени в обрез. Тихонько идти – не поспею, а мне опаздывать на работу нельзя. Я очень ответственный работник: дверь решетчатую отворяю, людей на работу пропускаю. Оно, конечно, решетка там такая, что любой толстяк пролезет, а в двух шагах лаз имеется. Так через тот лаз вагон целый можно протащить.
Лечу, значится, я на работу (хотя зачем я туда лечу, когда мне пятый месяц зарплаты не плотят)… Ну не платят. Не перебивай, мальчик. Вот взял и сбил. О чем я? Ах да! Лечу я на работу, дорог не разбирая, по сторонам смотреть некогда да и невозможно. Вдруг что-то слева от меня мелькнуло. Глянул я – на дороге зеленая бумажка валяется. Я чуть не упал. Ну, думаю, он! Доллар, значит. Никогда в жизни его не видел. Слышал только, что зеленый.
Люди вокруг ходят, машины ездят, и всем как будто глаза залепило: никто не видит. Я, конечно, очень спешил на работу, но не до такой степени, чтобы валяющиеся на дорогах доллары не поднимать. А он, гад, лежит на проезжей части, и машины по нему катаются. Я хочу подойти и взять его, а боязно: лед, машины – еще упаду прямо под колеса. Остановился я, выжидаю, когда машин не будет. А они едут и едут. И тут моя бумажечка возьми да и приклейся к колесу. Меня в жар кинуло. Думаю, раз в жизни повезло: доллар нашел. Я кинулся бежать за машиной. Тут ощутил необычайную легкость, заглотнул холодного свежего воздуха, и мир вверх тормашками обернулся. Вижу – сижу я на скользком тротуаре, а вокруг меня крупа какая-то рассыпана.
