Владислав Владимирович Тарасов
Сказки про нас
На этот раз Бездухова снова собралась было набрать телефон психолога, но почему-то позвонила своему новому воздыхателю Игорю. Он приехал за ней на машине и увез в ресторан. Игорь хоть и работал аппаратчиком на заводе, но был при деньгах. Он получал их от брата, о котором никогда ничего не говорил, хотя был в общем-то любящим.
Вскоре «психованный козлина» Сергей Иванович надоел Полине. Она согласилась на развод, хитростью оттяпав у его сестры все мебельные заводы. Последнее, что она слышала в квартире Бездухова, (когда передавала таксисту последний чемодан), был очередной монолог бывшего мужа с самим собой. «Какое же горе у моих друзей! Боже, я обещаю отцам этой девочки и этого мальчика, что когда-нибудь тварь, распространившая в городе ЭТО, сдохнет не своей смертью…». Далее пьяный «в хлам» спикер рухнул на пол и захрапел. А Полина пошла разорять его заводы.
Обещание, со всей силой чувств данное людям, всегда сбывается. Но не сразу. Сначала Бездухов ушел из своего черного бизнеса, затем анонимно слил все «органы» созданного им когда-то «организма» Наркоконтролю. Его заместитель по «гнусному делу», авторитет Автомат, мог не выдержать допросов оперов и сдать Бездухова. Ну и что? Сергей Иванович все равно решил повеситься.
В момент залезания на табурет был включен телевизор, и Бездухов узнал, что Автомат был застрелен при задержании. «Зачем же я опять выиграл?» – подумал Сергей Иванович. Он убрал веревку и мыло на место, написал заявление о снятии с себя должности спикера и, взяв с собой банковскую карточку и документы, направился подавать это самое заявление в Думу. Затем, сосредоточенно нахмурив брови, он побрел к вокзалу, чтобы поехать «куда глаза глядят». Исчезнув в неизвестном направлении, бывший спикер дал очередной повод для вдохновения корреспондентам газет и редакторам местных телеканалов. Пресса навязчиво сообщала, что горожане потеряли чуть ли не единственного своего «кормильца»…
В другом городе, сняв себе квартиру в неприглядном районе, Бездухов кое-что четко себе определил. Чувство накопившейся в нем вины настолько велико, что его надо как-то изливать. Он начал писать и публиковать стихи под псевдонимом Никодим Никчемный. Со временем у него появилась небольшая группа последователей из среды эмо-панков, ведь он даже здесь продолжал оставаться лидером. Никчемный так красочно «выплевывал» свою вину в виде загадочно-трагических метафор, что многие из эмо ночами напролет писали стихи нового жанра. На съемной квартире устраивались поэтические вечера. Мероприятия эти так опостылели соседям Никодима, что они нажаловались хозяину жилья. Никчемный был изгнан оттуда и стал встречаться с молодежью на территории недостроев, со временем эволюционировав в бомжа.
Лирический гуру выражался иносказательно. Никто из подростков и подумать не мог, что творчество поэтического кумира – попросту его биография. Никто из них не узнавал в Никодиме исчезнувшего из далекого города депутата, про которого как-то показывали сюжет по телевизору… Мало кто запомнил новость, касающуюся расположенного в 800 километрах отсюда города. Земляки Никчемного, приезжающие сюда по тем или иным делам, никогда бы не приняли худого, патлатого, морщинистого уже мужика с сизым носом и покрашенными в черный цвет ногтями за Сергея Бездухова – главного политического персонажа их малой Родины, концентрировавшего в своих руках все минусы и плюсы родного города.
Вскоре, к Никчемному и здесь пришла популярность, но лишь из-за того, что четверо из его последователей выбросились из окон. Поэта показали по одному из государственных телеканалов.
В результате тяжести от заново образовавшейся в душе вины Сергей Иванович Бездухов, а вернее уже Никодим Никчемный поймал себя на одной мысли. Он снова жаждет покончить с собой. Суицидальный лидер шел к мосту – прыгать в реку. Дальнейшую его историю вы знаете.
СКАЗКА ДЕСЯТАЯ
Часто кажется, что с рождения все дети одинаковые. В какой-то мере так и есть. Каждому, кто приходит в этот мир, дается весь набор положительных качеств. Отрицательные же мы приобретаем в ходе получения жизненного опыта.
Сначала Петруша был веселым мальчиком, в общем-то создающим, однако в школе его часто били и он замкнулся. Родители не смогли должным образом внушить ему необходимость самообороны… Над мальчиком издевались сверстники, чувствуя свою безнаказанность. Обычное дело. Со многими такое происходит. Затем все выравнивается. И действительно, в училище Петя мог уже постоять за себя, стал сильным и смелым.
И все же осадок от школьной жизни остался, эту самую яркую пору в памяти человека труднее всего позабыть. Петр часто был угрюм и недоверчив, в словах каждого выискивая обидный намек. Он и представить не мог, что одногруппники вот так просто могут к нему хорошо относиться. Часто он оборачивался, если слышал за спиной торопливые шаги, (А вдруг меня, как раньше, ударят сзади?). Когда он был в коллективе, то переживал какое-то напряженно-сосредоточенное состояние. Он никогда первым не начинал разговора, при этом с огромным удовольствием его поддерживал, отвечая на все вопросы. У него в училище даже аппетит был плохой.
Зато дома он расслаблялся и погружался в мир своих фантазий. Здесь он был авторитетным, уверенным в себе человеком, к нему тянулись. При этом все хохотали, потому что Петя представлял себя жизнерадостным ироничным человеком…
Вскоре он осознал, что в мечтах соответствует характеру одной преподавательницы. Ирина Ивановна половину занятия посвящает тому, чтобы привлечь внимание не столько к теме занятия, сколько к самой себе. Только после этого она добивается стопроцентной тишины в аудитории и аккуратно впихивает в головы студентов учебный материал. Забавные случаи из жизни, шутки, анекдоты, просто интересные факты совершили чудо. На ее уроки являлись даже больные учащиеся.
Сначала Петя шутил только в обществе Ирины Ивановны, задерживаясь с ней после уроков. Так делали почти все, ведь Ирину Ивановну почитали не только за учителя, но и за друга. А с приятелем многим можно было поделиться… Она заразительно хохотала над шутками Петра, а как-то даже захлопала, чем привлекла к Петру внимание остальных…
Петр понял, что его звездный час настал. Он забивал голову десятками увиденных или услышанных историй, фантазировал на злобные темы дня, цитировал забавные афоризмы и анекдоты. Позже к ним добавились сцены из комедийных фильмов и даже мини-скетчи. Он почувствовал, что является желанным гостем во всех знакомых ему тусовках. Правда некоторые их завсегдатаи, надрывая животы, иногда желали рассказать всем о чем-то серьезном и умоляли их пощадить, хотя бы на несколько минут… Но доморощенный Вуди Аллен не щадил никого. Фамилия у него Смеянов.
Смехом заканчивались так и нерешенные проблемы, поставленные родителями, девушками. Смехом начинался и тут же заканчивался секс…
То, что родилось в жизни студенческой, пригодилось и после – в завязывании новых романов, в разрядке напряженной обстановки, в завоевании статуса «своего парня» на рабочем месте. На критику и важные жизненные вопросы Смеянов отвечал шутками, в лучшем случае – крылатизмами великих людей.
Со временем никто никаких проблем с ним уже не обсуждал, никто не признавался в своих чувствах. Его последняя девушка даже заявила «Уж лучше бы я осталась с Кешей Призраковым, он хотя бы слушать умел».
Со временем Петр заметил, что обижается сам на себя, если вовремя не вспоминает одну из заготовленных им для компании шуток. Попытки вспомнить портили ему всю вечеринку. Во время очередной посиделки он постоянно ковырялся в своей памяти, некрасиво морща лоб, но тщетно…
Возникшая патология отнимала внимание, а, учитывая рассеянность Смеянова, это обстоятельство очень мешало ему сосредоточиться на поставленных начальством задачах. С годами он заметил, что не успевает производить некоторые виды быстрых действий – управляться с автомобилем, некоторыми инструментами, играть в футбол…
В организации, где работал Петр, ему также радовались, как и ненавидели. С ним было безумно весело, но его работа, выполнявшаяся активно, тем не менее, пестрела недочетами. Повышения в карьере не шло, зарплата оставалась маленькой, приходилось подрабатывать на стройке.
Сегодня как раз был «строительный» день. Все происходило как обычно – со смехом. Вчера в конце рабочего дня Петр отвлек каменщика анекдотом, и тот забыл посадить последний кирпич на раствор. Он его просто положил на краю кладки. Сейчас Петр с напарником Ильясом, пользуясь большой тяжелой лестницей, кое-что подкрашивали в этом же месте. Смеянов слез с лестницы по какой-то надобности и, как обычно, занялся тем, что вспоминал. Искал в памяти вторую часть прикола, уже наполовину рассказанного Ильясу. Через какое-то время Ильяс начал невнятно кричать, раскачиваясь на лестнице. Петр по привычке этого даже не заметил, во время своих «мнемонических приступов» он отводил глаза в сторону. Очнувшись, юморист, наконец, успел поймать падающую лестницу. При этом Ильяс, не рассчитывая уже на помощь, схватился за кирпич. Как вы догадались, это был тот самый «не приклеенный» кирпич, он просто выдвинулся из кладки и сорвался вниз, упав на голову одному из разговаривающих внизу коллег.
СКАЗКА ОДИННАДЦАТАЯ
Как-то в бригаде, где летом трудился Никчемный, назвавшийся здесь Валентином, появился плиточник. Он был молчаливым и хмурым. Его дочь некоторое время назад выбросилась в окно под действием своих же стихов. Строчки были написаны в духе творчества Никчемного. Хотя бывший поэт уже не был похож на себя, (Валентин был лысым, смыл с ногтей черный лак и одевался в спортивные штаны и футболку), он как-то инстинктивно съежился… А зря. Плиточник Саня, как и вся бригада, не узнал бы Никчемного в любом случае. Мало кто смотрел передачу, в которой «Предвестника смерти» показывали в первый и последний раз. А вот Валентин-Никодим-Сергей сразу узнал безутешного отца. Эльвира, так звали несчастную девушку, показывала ему семейные фото из своего телефона.