Владислав Белик
Осколки разума
Глава пятнадцатая: Срыв
Два года пролетели, как месяц. Я работал, виделся с женой, наблюдал, как растет мой ребенок. Маленький Женя бегал по квартире и радовался. Его маленькие ручки хватали все, к чему только могли притронуться. Жизнь шла по рельсам и не думала сходить с пути.
В какой-то момент я поймал себя на том, что сзади машины, на пассажирском сидении, лежит мой ребенок, укутанный в три одеяла. Он совершенно не понимал, что вокруг него происходит. Как и жена.
Вика забилась в угол машины. Она смотрела в окно и тряслась, как наркоман под скоростями. Я ехал так быстро, насколько мог. Стрелка спидометра чуть ли не выпрыгивала из салона.
– Паш, ты в лечебнице?
– Нет, – быстро ответил доктор. – Что случилось?
– Я тебя очень прошу приехать. Умоляю!
– Ты мне объяснишь?
– В лечебнице.
– Выезжаю, – коротко ответил Павел Анатольевич и кинул трубку.
Еще пару улиц – и я окажусь рядом с лечебницей. В салоне стояла тишина и невероятная духота. Я выключил печку и немного приоткрыл окно. Рука потянулась к пачке сигарет. Она уже месяц лежала в подлокотнике, закрытая. Я притрагивался к сигарете, только когда безумно нервничал.
Вика молчала. Я не понимал, почему она молчит. Все прошло, сын в безопасности, а она в прострации. Щелчок. Тлеющий огонек сигареты помаячил в окне машины. Затяг. Дым проникал в легкие. Никотин попадал в кровь и накладывал чудодейственный пластырь на все болезненные точки моего организма.
Прошло десять минут, затем еще пятнадцать. Я выкурил три сигареты. За это время ребенок ни разу не шелохнулся. Я оборачивался в надежде, что он увидит мое лицо и скажет: «Пап, ты чего?». Увы, этого не произошло.
Я не хотел нарушать тишину. Боялся, что Вику снова обуяет приступ. Безумно переживал за нее и за ребенка.
Раздался звонок.
– Да? – я поднял телефон.
– Ты где и с кем? – спросил врач.
– В машине сижу. С женой и ребенком.
– На парковке лечебницы?
– Да.
– Я сейчас подойду. – Павел Анатольевич бросил трубку.
Я потянулся за следующей сигаретой. Голова уже кружилась, но я хотел еще. Желал залечить нервные раны. Они впивались в мое тело, доставляя невероятную боль.
В окне я увидел Павла Анатольевича. Положил сигарету в пачку и вышел из машины. Он протянул руку. Я ее пожал.
– Что произошло? – спросил Павел и стал вглядываться в заднее окно машины.
– Мрак произошел.
– Поподробнее, Миша.
– Помнишь, я очень давно тебе говорил про силуэт.
– Да, помню. Рецидив?
– Ты даже не представляешь, какой.
– Об этом позже. Давай их в лечебницу. Я возьму на руки малыша, а ты Вику.
Павел Анатольевич зашел с другой стороны машины и достал Женю. Я вытащил Вику и взял ее на руки. Ее глаза смотрели сквозь меня. Как будто там кто-то был. Где-то вдали. Это меня пугало. Я боялся, что она опять закричит, начнет искать Женю или еще хуже – убежит.
Мы с доктором зашли внутрь лечебницы. Нас встретила медсестра и проводила нас в ординаторскую. Принесла воды Вике и несколько ампул с препаратами.
– Что делать? – спросил я. – Вообще ничего не понимаю. Как будто здравый смысл вылетел из головы.
– Для начала сделаем по уколу. Им нужно поспать. А завтра будем думать. Только сначала ты мне расскажешь, что именно произошло.
– Хорошо, Паш. Только давай в первую очередь поставим им по уколу. Мне страшно на них смотреть. Выделишь им палату?
– Конечно, только они будут спать в разных палатах.
– Почему? Вдруг она ночью проснется и не увидит Женю? Ее может хватить удар. Паш, пожалуйста. В одну палату. Очень прошу.
– Она ночью не проснется. Даю слово.
– Умоляю, Паш. Я буду за ними следить.
Павел Анатольевич строго посмотрел на меня. Я увидел, как его взгляд резко изменился. Стал мягче и чувственней.
– Хорошо, только всю ночь ты не спустишь с них глаз. До шести утра, пока не придут другие медсестры.
– Обещаю, – сказал я.
Наверное, в этот момент я почувствовал себя намного лучше. Павел Анатольевич взял два шприца, сломал горлышко ампулы и поставил Вике и Жене по уколу. Спустя пять минут их глаза закрылись. Я услышал спокойное сопение любимых до глубины души людей.
– Пошли перенесем их в палату, и ты мне все расскажешь.
Через десять минут мы с Павлом сидели в темной палате. На одной кровати лежала Вика с Женей, а на другой сидел Павел Анатольевич. Я устроился на стуле.
– Мы с Викой сидели на кухне, разговаривали о чем-то. Не помню уже. Она хотела устроиться на работу. Говорила, что скоро сыну в садик пора. Может, об этом говорили. Но это не так важно. Дальше было страшно.
Павел Анатольевич внимательно меня слушал. Он ни разу не отвел взгляд, даже не двинулся. Сидел в одном положении, как статуя.
– На самом деле я уже забыл о ее проблемах. Столько времени прошло. Ты мне сам говорил, что это может пройти. Так вот. Сын забежал на кухню. Веселый, в маленькой футболке и в трусах. Она обратила на него внимание, а потом резко остановилась. Я ничего не понял. Вика смотрела вперед некоторое время, а потом резко подорвалась со стула и начала подходить к сыну. Она кричала, что сына не отдаст. Что он принадлежит ей. Я даже не представляю, что у нее было в голове на тот момент. Вика кричала на пустое место. Я ей говорил, что там никого нет. Женя испугался матери и убежал.
Павел даже бровью не повел. Он внимательно меня слушал. Создавалось ощущение, что я общаюсь сам с собой. Передо мной сидел не Паша, мой друг, а доктор, психотерапевт с многолетним стажем – Павел Анатольевич.
– Я встал и прошелся к коридору. Как только я обернулся, Вика молнией побежала в комнату, схватила ребенка и закрылась на балконе. Я старался уговорить ее. Просил открыть, но она не хотела. Боялась. Я взял стул и стал бить по окну. Главное, что я успел разбить стеклопакет. Она чуть не прыгнула с пятого этажа, Паш. Мне страшно. Что будет дальше, если сейчас происходит такое? Я забрал у нее сына, укутал во все, что нашел, и привез свою семью к тебе.
Только сейчас Павел Анатольевич пошевелился. Он сменил позу, поставил ногу на ногу и сказал:
– Давай подождем до завтра. Я сейчас поеду домой, мне нужно немного вздремнуть перед сменой, хотя бы часа два, и мы с тобой разберемся. Сейчас все хорошо. Твоя семья спит, а ты находишься рядом с ними. Главное, не переживай. Я найду выход. Завтра Вика проснется, я с ней поговорю и пойму, что с ней происходит. А сынок твой испугался. Ему нужно время прийти в себя.
Он завтра проснется, обнимет мать, поймет, что она не представляет для него угрозы, и мы его отправим домой, через недельку, максимум две. Насчет Вики… Мне кажется, ей придется задержаться у нас подольше. Но об этом мы узнаем завтра, а сейчас приглядывай за семьей. Как только придет медсестра, она сменит тебя, а ты поспи. Я тебя разбужу в двенадцать. Договорились? – Павел Анатольевич встал с дивана и протянул мне руку.
– Спасибо большое, Паш, – я тоже встал, как и доктор. Пожал ему руку и обнял его.
– Только давай без соплей, – улыбнулся врач. – Главное, не нервничай. Все будет в порядке.
– Надеюсь.
Павел покинул палату. Я сел на кровать рядом с Викой и Женей. Они так мило спали. Я их поцеловал. Как будто ничего не произошло. В воздухе царило спокойствие. Оно появилось неожиданно. Мне казалось, что утром все будет хорошо. По крайней мере, я очень сильно на это надеялся.
***
Шум мешал мне спать. То медсестры общались между собой, то пациенты кричали. Хоть я и находился в палате, вдали от всевозможных разговоров – это не мешало мне слышать абсолютно все, что творилось в лечебнице.
Я открыл глаза. Голова болела, а мышцы ныли. Недосып – отвратительная штука. Я посмотрел на часы. Через пару минут ко мне должен зайти Павел Анатольевич. Я решил не дожидаться его прихода. Сам встал и вышел в коридор. Сегодня слишком оживленно.
Медсестры бегали то в одну сторону, то в другую. Я прошелся по коридору к общему залу. Весь персонал лечебницы и пациенты столпились, образовав круг. Я протиснулся между людьми и сразу понял, кто стал объектом такого пристального внимания. В середине круга сидел Женя. Он играл машинками и вечно требовал внимания.
– Пить хочу, – говорил Женя.
Медсестра дала ему стакан с водой.
– Спасибо, – мило сказал сын, выпил воды и отдал стакан. – Кушать хочу.
Медсестра побежала в другую сторону.
– Папа, привет, – сынок подбежал ко мне и кинулся в объятья. – Где мама? Я соскучился.
Пациенты не спускали глаз с маленького гостя лечебницы. То конфетку дадут, то потискают за щечки. Девушка с синдромом Дауна подарила Жене маленькую машинку. Теперь у него четыре машинки в коллекции.
– Пойдем поищем маму, – я аккуратно вытащил его из толпы и пошел по коридору к ординаторской.
Странно, но Павла Анатольевича там не было. По дороге я встретил Лизу, медсестру. Она сказала, что Паша сейчас на сеансе, и я могу последить за ним. Я заинтересовался. Она провела нас с сыном в комнатку с компьютерами.
– И давно у нас камеры в кабинетах?
– Недавно поставили. Вы же в отпуске были.
– Понятненько, – тихо сказал я и включил монитор.
На мониторе появилась картинка. Обычный кабинет, а в центре небольшой стол. Слева от стола сидел Павел Анатольевич, а справа…
– Это мама? – спросил Женя, показывая пальцем в экран.
– Да, сынок. Это мама.
Я прибавил звук.
– Как часто вы его видите? – спрашивал Павел Анатольевич.
– Не было еще ни дня, чтобы он не появлялся.
– Ваш муж, года два назад, рассказывал мне о вашей галлюцинации. К вам ночью приходил силуэт. Увы, на следующий день случился страшный инцидент с пациентом.
– Да, я помню, – тихо сказала Вика.
– Вы после этого ни разу не просили мужа посмотреть куда-то и вообще не показывали, что видите черный силуэт?
– Ни разу. Я считаю, что смерть его пациента – целиком и полностью моя вина.
– Почему вы так считаете? В психиатрической практике происходит множество инцидентов. Не все мы можем пресечь. И вам обвинять себя глупо.
– Вы мне не докажете обратное, – чуть повысила голос Вика. – Из-за меня он не выспался и из-за меня он наговорил гадостей пациенту. Моя вина!
– После этого вы решили не говорить о своей проблеме Михаилу?
– Да, – Вика положила руки на стол. – Ему не нужно знать, что творится в моей голове.
– Он такой же психотерапевт, как и я. Он мог вам помочь. Или я мог вам помочь. Вы понимаете, что запустили болезнь? Избавиться от этого возможно только на начальных этапах! Два года вы молчали, Виктория!
– Я прекрасно это понимаю! – слезы начали течь по щекам Вики. – А что мне нужно было делать? Он не покидает меня! Сидит в голове, прям тут! – Вика указательным пальцем надавила на лоб.
Доктор промолчал.
– Вот и я об этом же, – сказала девушка, вытирая слезы тыльной стороной ладони.
– Как вы справлялись с галлюцинациями?
– Просто пыталась себя убедить, что его не существует. Он всегда был где-то далеко. Смотрел в окно или выглядывал из-за угла. Но вчера… Он был прямо передо мной, в двух шагах от сына. Мне стало очень страшно, вы даже не представляете, насколько. Мне показалось, что он схватит Женю и унесет как можно дальше от меня, и я никогда его не увижу. Вот что произошло вчера!
– Вы останетесь у нас на какое-то время. Я выпишу лекарства и проведу с вами несколько сеансов. Постараюсь научить вас, как нужно действовать в таких ситуациях.
– Хорошо, – проговорила под нос Вика.
– В детстве или юношестве у вас были такие проблемы? Может, воображаемые друзья или странные люди на улицах? – спросил доктор и что-то себе записал в блокнот.
– Как и у всех, были воображаемые друзья. Насчет странных людей на улицах… Не помню такого.
– Отлично.
– А что такое? – испугалась Вика.
– Шизофрения может передаваться по наследству. Я очень надеюсь, что у Жени все будет хорошо.
– Вы меня очень пугаете, Павел Анатольевич, – с дрожью в голосе сказала девушка.
– С этого момента я ваш психотерапевт. Если что-то будет происходить – звоните мне или связывайтесь через мужа. Миша очень много знает, но лечить свою семью от такой болезни… Не пожелал бы я такого никому, – сказал доктор. – Договорились?
– Да, – сказала Вика.
***
Мы встретились с Павлом Анатольевичем в коридоре. Вика забрала у меня ребенка, а доктор попросил пройтись с ним по лечебнице.
– Вика останется тут на месяц.
– Я слышал.
– Наблюдал за сеансом? – спросил Паша.
– Да, Лиза показала, что у нас появилась новая техника.
– Значит, ты все знаешь, и нет смысла все пересказывать.
– Паш, после всего услышанного мне стало не по себе. Если она не сможет контролировать свою болезнь? Что тогда? Прописка в психушке?
– Давай ты лучше настроишься на позитив. Не нужно об этом думать. Живи сегодняшним днем и немножко смотри в будущее, но не так далеко, чтобы расстраиваться. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы Вика вернулась домой с четким пониманием, как жить дальше.
– Спасибо большое, Паш.
– Пока еще рано благодарить, – твердо сказал доктор.
– Тем не менее… Ты приехал ко мне ночью. Помог добрым словом. За это спасибо.
Павел Анатольевич как будто не слышал моих слов:
– По поводу Жени. С ним все прекрасно. Как будто вчерашнего происшествия вообще не было. Давай, он еще одну ночь проведет в лечебнице, и можешь его забирать домой.
– Хорошо. Тогда свяжусь с мамой Вики. Нужно с кем-то ребенка оставлять.
– Еще, – сказал доктор и немного замялся. – Не говори никому про диагноз. Пусть ее мама не переживает. Советую тебе оставить все в лечебнице. Многие люди не умеют адекватно реагировать на психически больных людей. Если хочешь, я могу поговорить с начальством и сделаем так, как будто Вики тут не было.
– Будь добр. Я даже не подумал об этом.
– Главное, что я подумал.
Павел Анатольевич приложил все усилия, чтобы Вика вернулась домой спокойной и уравновешенной. Я еще долгое время не мог смириться с ее диагнозом. Для меня это было очень странно, родной человек чуть ли не утопал в галлюцинациях. Изо дня в день я жил с Викой, видел ее счастливое лицо, ее заботу и любовь, но не мог заметить главного – болезнь, которая душила ее все эти годы.
Глава шестнадцатая: Отчаяние
Время шло, а болезнь никак не отступала. Вика все чаще видела черный силуэт. Я наблюдал в ее глазах страх и ненависть к самой себе. Она пыталась скрыть это, однако я все видел. Каждый раз, когда она залипала в одну точку – я понимал. Он снова к ней приходит.
Я пытался вывести ее из этого состояния. Вечно паникующая, иногда истеричная, иногда совершенно невозмутимая. Ее образы менялись чаще, чем на спектакле одного актера. Я с ней разговаривал, проводил терапию. Какое-то время таскал препараты из лечебницы. Ничего не помогало. Ей нужно было настроить себя. Как бы это страшно ни было – прогнать его. Она наотрез отказывалась. Я просил ее ради ребенка, ради наших отношений, но она ни в какую.
Как бы я не любил Женю, мне не хотелось проводить время дома. Вика не шла на контакт и не хотела ради семьи переступить ту грань, которая отделяла ее от нормальной жизни. Я стал все чаще проводить время в барах, часто общался с различными девушками. До близости не доходило, но мне так хотелось почувствовать ласковую и нежную руку на своей груди.
С Викой мы уже не спали. Я не мог переступить через себя. Мне было отвратительно, когда во время секса она закрывала глаза, отворачивалась и просто плакала. Я спрашивал, что с ней, а она кратко отвечала: «Он следит за нами. Я не могу».
Я терпел. Говорил себе, что это пройдет. Нужно ее вылечить и все пойдет своим чередом. Но Паша лишь подливал масла в огонь. «От этого не лечатся. Нужно принять свой дефект и жить с этим!» Чертов психиатр. Она не могла принять его! Не могла выйти из этого состояния!
Парень рос, а я не знал, как ему все объяснить. Наши с мамой проблемы и неимоверно большие шансы заболеть тем же, чем болеет его мама. Я переживал за Женю. Хотел отгородить его от этого, но нельзя из жизни выбросить мать. Она его любила не меньше меня. Может, даже больше. Она старалась принести в жизнь Жени счастье, хотя у самой была масса проблем и вечные галлюцинации.
Как-то летом Вика предложила провести день в кругу семьи. Я решил взять на себя инициативу и купил три билета в аквапарк. Женя никогда не был в аквапарке, так что для него это было что-то новое. Малыш закончил второй класс на отлично, и ему нужно было поощрение. Когда я зашел в квартиру и вручил билеты, он бегал и кричал как бешеный. Ему безумно нравился его подарок. Он уже представлял, как катается на горках. Вода маленькими каплями залетала в его открытые улыбающиеся глазки.
Аквапарк находился за городом. Так что от нас требовалось всего-то загрузить машину и отправиться в путь. Как я не люблю дальнюю дорогу, но что только не сделаешь ради собственного сына!
***
На дорогу мы убили часа три, может, четыре. Я старался ехать аккуратно. Обычный водитель доехал бы быстрее, но безопасность семьи намного важнее времени, потраченного на дорогу.
Я подъехал к аквапарку. Большая очередь тянулась от кассы и до парковки. Толпа людей пыталась как можно быстрее зайти внутрь. Все друг друга расталкивали, ругались.
Дверь распахнулась, и Женя вылетел из машины, я следом за ним.
– Ты куда побежал?
– Пап, никуда. Я просто хотел быстрее выйти и посмотреть на горки.
– Мы пока с мамой вытащим вещи из багажника, а ты очередь займи. Договорились, сынок?
– Хорошо, пап.
Женя подошел к краю очереди и стал за толстым мужчиной в плавках, который держал в одной руке громоздкий надувной матрац, а в другой – ладонь девочки лет пяти в смешном маленьком плавательном костюмчике розового цвета.
– Вик, ты чего сидишь?
Я сразу обратил внимание на ее сконцентрированное лицо, на глаза, которые смотрят в одну точку. С ней опять что-то не то.
– Да так, задумалась, – ответила Вика и вышла из машины.
Мы подошли к багажнику. Я вытащил надувной круг в форме фламинго и нарукавники для Жени. Я их взял на всякий случай, если он захочет поплавать в бассейне. Мало ли что может случиться.
– Пойдем, любовь моя, – я приобнял Вику и поцеловал ее в щечку.
Она никак не отреагировала. Ее взгляд был прикован к огромной очереди. Я решил не спрашивать ни о чем. В такие моменты я привык не обращать внимания. Она не шла со мной на контакт, и я решил не залезать в ее внутренний мирок.
Мы подошли к Жене. Он не отпускал из рук надувной круг с фламинго. Очередь испарялась на глазах. Может, поставили еще одного кассира. Я не заметил, как наша семья оказалась рядом с турникетом.
– Ваши билеты, – сказал кассир.
Я предоставил ему билеты. Он оторвал корешки и нацепил каждому на руку по браслетику. Как только мы пересекли турникет, Женя отдал мне круг и словно заведенный побежал к первой попавшейся горке.
Мы с Викой прошлись по территории аквапарка. Я сразу обратил внимание на ресторанчик. Длинная барная стойка, а на заднем плане неимоверное количество разнообразных напитков. Бармены делали вкуснейшие коктейли, а отдыхающие поглощали их как обыкновенную воду.
Если бы не машина, я бы сейчас засел напротив бармена и навернул несколько коктейлей, а затем шлифанул бы лучшим односолодовым виски этого бара. Почему я такой ответственный?
Через весь аквапарк тянулась широкая дорожка. Указатели показывали все самые интересные места.
– Пойдем устроимся на лежаках. Оттуда видно все горки. Мне так будет спокойней. Если что – увижу Женю, – говорила Вика.
– Пойдем, только давай заскочим и возьмем по освежающему коктейлю. Я возьму безалкогольный, ты бери, какой захочешь.
– Только за! – улыбнулась Вика.
Давно я не видел ее улыбки.
Я взял себе безалкогольный напиток, а Вика решила пойти тяжелым путем… Она взяла Лонг-Айленд.
Мы устроились на лежаках. Я потягивал из трубочки коктейль и наслаждался горячим летним солнцем. Вика как ястреб наблюдала за Женей. С ее зрением ей только спасателем работать. Мальчик резвился с одногодками на площадках и горках. Как мне казалось, даже не стоит за него переживать.
Солнце так обжигало, что Мохито не могло помочь. Тогда я встал с лежака и решил поплавать в бассейне. Вика осталась наблюдать за сыном. Я нырнул рыбкой с бортика и ушел под холодную хлорированную воду. Она успокаивала мое разгоряченное тело. Солнце больше не жарило, только слегка согревало.
Я вышел из бассейна. Холодная вода стекала по моей груди, животу, ногам. Уже не помню, когда я себя так хорошо чувствовал. Хотелось провести тут всю свою жизнь. Греться на лежаке, купаться в бассейне, может, прокатиться на нескольких горках. Хотя один коктейль с небольшой дозой алкоголя заменит мне все горки аквапарка.
Подойдя к лежакам, я не заметил Вику. Я судорожно стал смотреть по сторонам. Ее нигде не было. Я пробежался по аквапарку. Никак не мог ее найти. Может, вышла в туалет? Я вернулся обратно. Сел и стал ждать. Никто так и не пришел. Что произошло? Жени тоже нигде не было. Я залпом выпил свой коктейль. Мне безумно захотелось виски.
Мысли били по рассудку. Может, опять приступ? Галлюцинации? Что она могла сделать с ребенком? Я еще раз прошелся по аквапарку. Дети резвились на горках. Взрослые выпивали. Как же я им завидовал…
Градус безумия в моей голове повысился до максимального показателя. Еще один круг по аквапарку. Я заметил закономерность. К одной из горок подходило все больше людей, а очередь не уменьшалась. Что-то произошло? Я рванул к горке. Подошел к очереди и стал распихивать людей. Они меня обкладывали добротным матом. Один парень попытался меня ударить, но быстро получил по уху. Я пробрался в конец очереди и заметил, как моя женушка орет на парня.
– Ах ты сука! Ему нет десяти лет, а ты его пустил на горку! Он мог умереть! Из-за тебя, тварь!
Я подошел ближе. Вика, как только меня увидела, кинулась в объятья. Рядом с ней стоял Женя и плакал.
– Что произошло? – спросил я и взял Женю за руку.
– Он чуть не захлебнулся. Эта мразь пустила его на горку.
Я посмотрел на предупреждение: «10+».
– Жень, сколько тебе лет?
– Восемь, – проговорил мальчик и истерически зарыдал.
– Ты говорил мужчине, что тебе восемь лет?
– Нет, – тихо проговорил сын.
– А он спрашивал тебя?
– Нет, – так же тихо ответил Женя.
– Бери его и быстро к машине. Мы едем домой.
– Но… – вырвалось у Вики.
– Иди говорю! – закричал я.
Вика взяла руку Жени и повела его прочь от горки.
– Ты видел табличку? – спросил я у мужчины.
– И что? – дерзко ответил он.
– Ты отвечаешь за людей, которые спускаются с горки.
– И что? – снова повторил мужчина.
– Вот что! – прямым ударом в подбородок я выбил его из колеи.
Парня повело. Я развернул его. Одной рукой взял за пояс, второй за шкирку. Перекинул мужчину через заборчик, и он камнем полетел вниз. Горка находилась метрах в двадцати от земли. Мужчина уцелел, упав в бассейн.
Мне было плевать, куда он упадет. В бассейн или на плоскую твердую землю. Из-за него чуть не погиб мой ребенок. Я спустился вниз по лестнице и пошел в сторону выхода. Персонал кричал, охрана пыталась меня держать, но спортивное прошлое давало о себе знать. Я раскидал двух щуплых охранников и пошел дальше. Перепрыгнул через турникет и через минуту оказался в машине.
***
Мы приехали часам к шести. Женя, измученный и уставший от плача, заснул на заднем сидении. Я аккуратно вытащил его и перенес в удобную кровать. Мальчик разлегся на кровати и перевернулся на живот. Я увидел на его ногах тонкие красные следы.
– Ну ты и напугал маму, сынок, – тихо сказал я и поцеловал его в темечко.
От поцелуя Женя прижался к подушке.
Я зашел на кухню. Там уже сидела Вика. Она держала стакан с красным напитком. Ее рука дрожала. Она старалась успокоиться, но ничего не получалась. Я залез в шкафчик над раковиной. Достал оттуда бутылку виски и налил себе в стакан.
– Чем ты его ударила? – спросил я и сел напротив нее.
– Длинной тонкой веткой. Мне было страшно, Миш. Он чуть не захлебнулся. Благо я вовремя его увидела. Он бултыхался в бассейне, как котенок в глубоком озере. – Вика дрожащей рукой приставила стакан к губам.
– Главное, что сейчас с ним все в порядке, – сказал я и глотнул виски.
– Извини меня, – тихо проговорила Вика.
– За что? – удивился я.
– За то, что ударила его. Я перенервничала. Мне было страшно, ты же это понимаешь?
– Понимаю.
– Тогда почему ты так отрешенно себя ведешь? Всю дорогу домой ты молчал.
– Я не знаю. Со мной происходит что-то странное.
– Что, Миш? Мне нужно знать. Я боюсь за наши отношения, – говорила Вика и медленно тянула свою трясущуюся руку к моей.
– Я не могу этого объяснить. Сложно очень. Я люблю Женю. Тебя люблю… Но мне очень сложно находиться рядом с вами… С тобой, Вика.
Она резко отдернула руку.
– Я не виновата в моей болезни. Я тут не причем, ты же знаешь, Миш!
– Знаю, но ничего не могу с собой поделать.
– Ты хочешь от нас уйти? – с дрожью в голосе спрашивала Вика.
– Нет, не хочу. Ты даже не представляешь, как иногда я мечтаю вернуть все назад, когда я не знал о твоей болезни. Когда мы с тобой первый раз встретились. Продлить этот миг до бесконечности. Но этого я сделать не в состоянии. Время идет вперед и каждый день дает мне под дых. Каждый день я вижу, как тебя плохо, как страдает от этого наша семья. Ты не можешь переступить через себя и сделать так, как я тебя прошу.
– Что мне сделать, чтобы наша семья была нормальной? – она поставила стакан с напитком на стол. – Я готова! Я это сделаю, Миш, только ради нашей семьи.
– Ты его сейчас видишь? – спросил я и допил остатки виски.
– Его? Нет, пока не вижу.
Она смотрела сквозь меня. Я понимал, что она врет. Нагло врет. Она всегда его видит. Не было дня, чтобы силуэт не нарушал ее покой.
– Ты уверена?
– Да, уверена, – сказала она и постаралась улыбнуться.
Ее натянутая улыбка меня вывела из себя. Чтобы не разбудить ребенка, я вышел на балкон и закурил. Она видела мои эмоции. Все понимала, но так и осталась на своем месте. Твердолобая! Как она сможет все изменить, если вранье льется из ее рта?!
Раньше Вика бы побежала за мной куда угодно, но он не выпускал ее из кухни. Я чувствовал, как она хотела подорваться, но осталась на месте. Когда я вернулся, бутылка вина была пуста.
– Извини меня, – говорила она.
Вика встала со стула и медленным шагом шла ко мне, шатаясь. Она хотела быть ближе, обнять, может, поцеловать. Но мне было так противно. Я спиной пятился назад. Вышел из кухни и ждал, когда она пересечет порог. Она осталась там. Даже не попыталась сделать шаг.
– Скажи мне честно, он за моей спиной? Ты боишься подойти? Боишься, что он схватит тебя и растерзает?
Она молчала. Вика опустила голову, и я все понял. Так оно и было. Мои слова колом ударили в ее сердце. Она расплакалась. Тянула свои трясущиеся руки ко мне, но я стоял на месте.
– Подойди, если тебе нужна наша семья.
Она стояла.
– Так я и думал. Если Женя проснется ночью и спросит: где папа, ответь ему, что на ночном дежурстве. Я ухожу, извини. Мне нужно побыть наедине с самим с собой.
Я обувался и слышал ее истерику. Она слезно просила меня остаться, но я не мог. На мгновение мне стало безразлично все, что с ней связано. Ее диагноз больше не бил по моему самолюбию. Я закрыл дверь и на одну ночь потерялся в большом городе.
***
С каждым месяцем мне становилось все хуже и хуже. Я не хотел возвращаться домой после смены и каждый раз заходил в бар. Домой я приходил в состоянии овоща. Вика все терпела. Я не понимал, почему она до сих пор меня не выпроводила. Может, боялась остаться одна?
Паша продолжал стоять на своем. Он предлагал поселить ее в лечебницу и привести в порядок голову, но я не мог насильно взять ее и привезти. Она сама не хотела прощаться с болезнью, что тогда я мог сделать? Все что мог – уже сделано. Мои руки опущены.
Единственный человек, который греет мое сердце – Женя. Мальчик растет, как на дрожжах. За последний год он прибавил сантиметров двадцать в росте и поздоровел на килограмм десять. Я гордился своим сыном и старался сделать максимум до того момента… Пока не сорвусь.
Сосуд терпения постепенно наполнялся. Еще немного, и вода огромным напором вырвется из чаши, и полетят оскорбления, ругательства, обвинения и банальная обида. Я старался сдерживать себя насколько мог. Она больше не была тем человеком, которого я полюбил.
***
– Как ты, Миш? – спросил бармен, наливая мне виски.
– Как всегда, все замечательно, Альберт.
– Почему тогда такой загруженный? – бармен пододвинул мне стакан с напитком.
– Да небольшие проблемы в семье.
– Может, я могу чем-то помочь? – спросил парень. Может, из сожаления или просто хотел подать мне руку помощи.
– Если бы ты мог мне помочь, я бы давно к тебе обратился, друг. – Я сделал глоток виски.
– Ссоритесь часто? – Альберт перешел к делу.
– Очень часто. Даже не представляешь, насколько.
– Может, вы устали друг от друга? Семейная жизнь – она такая. Вы находитесь всегда в одном и том же помещении, ни с кем не общаетесь. В вашей жизни только вы двое. Может, тебе следует пообщаться с девушками? Часто это спасает браки. Ты же сам прекрасно понимаешь, нельзя пользоваться только одной дыркой. Хочется разнообразия.
Как же я хотел пройтись кулаком по его длинному носу! Ты, парниша, даже не представляешь, как давно я не чувствовал тепло своей некогда любимой женщины, не то что какой-то другой.
– Может, ты и прав, – холодно сказал я.
– Ты только не обижайся. Я говорю со своей колокольни. Когда мне Машка надоела, я решил загулять. Попробуй, надеюсь, тебе это понравится.
Я осмотрелся. В баре было очень много девушек. На любой вкус: высокие, низкие, с большой грудью, с маленькой, большой попой, дрыщавые, как щепки. Похоть охватила мое тело. Я присмотрел пару девушек, что сидели за столиком рядом с окном.
– Знаешь их? – спросил я у бармена, показывая на столик у окна.
– Да, знаю. Они тут часто сидят. Не понимаю, почему ты с ними еще не знаком?
– Как зовут?
– Ту, которая ближе к окну – Анна. Она в банке работает. А та, что рядом с ней, ближе к нам – Виолетта. Если я не ошибаюсь – она психолог в компании «Жизнь».
– Что они обычно пьют?
– Как и все бабы – вино.
– Какое? Что заказывают? Альберт, соображай быстрее.
– Вот такое, – сказал Альберт и вытащил из винного шкафа бутылку французского красного сухого.
– Внеси мне в счет.
– Секунду. – Бармен что-то сделал на небольшом компьютере рядом с кассой и поставил вино на бар. – Если хочешь, могу тебе помочь.
– Каким образом? – удивился я.
– Смотри.
Альберт достал из-под бара белую тканевую салфетку, идеально выглаженную и выстиранную. Я не понимал, что он хочет сделать. Он подошел к столику. Я внимательно наблюдал за его действиями. Парень взял в руку салфетку, а на нее аккуратно положил бутылку вина этикеткой к девушкам.
Начал им что-то говорить, потом поставил бутылку на стол и с помощью маленького ножичка срезал верхнюю часть этикетки. Аккуратно вонзил штопор в пробку и с помощью двух быстрых движений вытащил ее из бутылки. Дамы внимательно за ним наблюдали, не отводя глаз. Он налил каждой вина и показал на меня рукой. Я улыбнулся девушкам. Они застеснялись. Стали переговариваться друг с другом, а потом подняли бокалы и жестами выразили мне благодарность.
