Владимир Замышляев
Паутинка на глобусе
Свернув лагерь, собрав байдарки, по озеру двинулись к устью реки Вожма, откуда начиналась активная часть маршрута. Моя партнёрша сидела на первом номере, то есть впереди. На её действия я смотрел критично: села в лодке очень низко, что делает положение более безопасным, но сила гребка резко уменьшается. Так и есть – только макает вёсла в воду, проводки никакой. Наверняка в своих крутых «пятёрках» (пятая категория –
высшая спортивная категория сложности) она была в качестве рюкзака.
Подошли к устью порожистой реки. Предстояло втаскивание байдарок в крутой порог. Моя партнёрша сразу категорично отказалась от этого мероприятия:
− Я не буду таскать байдарку! Я беременна!
− Как беременна? Тебя же муж на вокзале провожал. И что? Зная про твою беременность, так спокойно отпустил тебя?
− Я тоже не буду перетаскивать байдарку! Я, хотя не беременная, но хочу ею быть, − поддержала ее Галя.
− Интересно девки пляшут, − прокомментировал Коля.
− Так, беременные и жаждущие забеременеть, вылезайте из лодок, идите по берегу. А мы с тобой, Коля, вдвоём, по очереди, будем перетаскивать байдарки, − сказал я.
Режим дня был обычным для таких походов: утром – завтрак с обязательной кашей, в обед – перекус. Вечером − полный обед: суп, второе и, конечно, чай. Перед сном долго сидели у костра, сушили одежду, углублялись в воспоминания прежних походов, рассказывали анекдоты, пели песни под гитару.
По колено в воде протащили байдарки вверх по течению. Мужские экипажи почему-то отстали.
− Володя, смотри − памятник! – воскликнул Коля.
Метрах в семи от нас рядом с водой стоял недвижимо лось. Глаза словно стеклянные.
− Коля, мы около двух недель в пути и не встретили ни одного человека. Какой же тут может быть памятник?!
Присмотревшись, увидели на боку лося две больших кровоточащих раны. По их характеру поняли, что это медведь разорвал. Из ран капала кровь. Буквально перед нами медведь напал на лося, и наверно, увидев нас, убежал. Лось в состоянии болевого шока стоял, не двигаясь.
Некоторое время мы заворожённо смотрели на лося, а он – на нас. Потом сохатый медленно повернул голову и пошёл в лес.
− Володя, наши женщины в лесу одни, медведь может на них напасть, надо предупредить, чтобы возвращались.
− Баба с возу – кобыле легче, − пошутил я. − Ну, ладно, уговорил, давай вдвоём покричим, чтобы наши дамы вернулись.
Услышав отзыв и убедившись, что они возвращаются, мы продолжили разговор.
− Видимо, ты «не слежался» в своей палатке с Натальей.
− Всё-то тебе «видимо». Ты лучше с Галей «не слежись», а то уже все замечают, что у тебя с ней отношения несколько теплее, чем просто партнёрские. Сейчас ты нужен как рабочая лошадка, а к концу похода командир тебя обязательно зарежет.
− Любишь ты, Володя, всё усложнять. Она ведь ночует в палатке у мужа.
− Дурное дело – не хитрое. Грех сотворить можно не обязательно в палатке.
Мне казалось со стороны, что Коля к ней действительно холоден и не проявляет каких-либо чувств, но это на берегу, в лагере, а что происходит в лодке, когда они остаются одни – неизвестно. Может он соловьем заливается о своих чувствах к ней. На стоянках же Галина демонстративно показывала, что она неравнодушна к Коле. Возможно, у неё к нему возникло чувство, и она этого не скрывала. Но, скорее всего, хотела подразнить своего мужа, чтобы тот приревновал. Скучно ей жить без интриг. Виталий уже в открытую проявлял недовольство и даже прямо спрашивал Александра, почему он позволяет жене флиртовать, и к чему это все приведёт.
По себе знаю, что находясь в походе, в первую неделю человек чувствует восторг от общения с природой. Радует щебет птиц, журчание воды, солнце или дождь. На второй неделе всё это становится малозаметным,
будничные дела поглощают полностью. На третьей неделе чувствуешь, что чего-то не хватает, усталость накапливается, раздражаешься по каждому пустяку, «внутренние тормоза» перестают работать, и тут уже недалеко до конфликта. У Виталия это проявилось раньше других. Александр со свойственной ему нордической стойкостью спокойно переносил возникшие неприятности. Но это только внешне, а что происходило у него с женой наедине, остается только догадываться. Утром, во время подъёма, Галина выходила из палатки напряжённой, чувствовалось, что и в эту ночь они с мужем опять «не слежались».
Сделали привал. Отдыхали на траве. Коля положил свою голову на бедро Галине. Я лег рядом с ними.
− Коля, тебе не кажется, что ты такой позой создаешь неудобство для Галины?
− Галочка, тебе так комфортно?
− Да, мне хорошо.
− Вот видишь, Володя, Галочке со мной хорошо. Мы даже решили, что у нас будет мальчик и девочка.
−Давай-ка я тебе, Коля, расскажу хрестоматийные истины. Такой женщине, как Галина, нужна большая квартира в престижном районе города, такие женщины любят драгоценности и отдых на море, им нравится часто ходить в рестораны, они любят носить дорогие вещи…они привыкли к такой жизни. А ты свою Галочку приведёшь к себе в общежитие? А по праздникам будешь водить в столовую?
−Ты мне завидуешь! И всё, что ты сейчас говорил − не про мою Галочку!
− Про твою, Коля, про твою. Вот Галина молчит, значит, она со
мной согласна.
− Ты, Володя, не романтик, − вдруг вступила в разговор Галина.
− Возможно и не романтик. Я по гороскопу Телец, и поэтому твердо стою на земле четырьмя своими копытами и реально смотрю на жизнь. Такой женщине, как Галина, нужен богатый муж и хороший любовник. Но любовники быстро надоедают, и их меняют. Поэтому, возможно, Галина и рассматривает тебя в качестве любовника, но это продлится недолго, с тобой, Коля, будет скучно, и тебе будет найдена замена. Да, и о романтике. В Риге выходила газета «Ригас Балсс», где писали объявления о знакомствах. И вот я прочитал одно такое объявление: хочу познакомиться с мужчиной, такого-то возраста, богатым, без вредных привычек и т.д. и добавление «палатки и байдарки не предлагать». Видимо, эта женщина уже наелась романтики и ей хочется нормальной человеческой жизни. Тебе, Коля, как, впрочем, и мне, надо жениться на простой клушке, чтобы смотрела на тебя, широко раскрыв глаза от восхищения, слушала с открытым ртом и была бы счастлива от одной только мысли, что ты принадлежишь ей.
Солнце припекало, говорить ни о чем не хотелось, и я от усталости задремал.
Плыли по озеру, правильно говорить «шли». Но это у моряков так принято. А глядя, как Наталья макает весла в воду, уместнее будет сказать «плывём». Не смог я уговорить её сесть выше, чтобы сила гребка была сильнее. Зачем ей это? Я выгребу за двоих. Да и на быстринах, и в порогах я один или с Колей перетаскиваем байдарки. В общем, для меня она лишний рюкзак. Вот так, по-стариковски, совсем не по возрасту, ворчал я.
− Наталья, если уж от тебя на маршруте толку мало, ты хотя бы в палатке меня не отвергала, услаждала мою плоть.
− Не могу, я ведь замужем. Как пушкинская Татьяна сказала: «Я другому отдана, и буду век ему верна».
− Так ты лучше за образец возьми Анну Каренину. Она успевала и с мужем, и с другом. Муж у тебя далеко, а я близко. Кто-то должен восполнить мои физические потери. А ты мой партнёр по лодке, тебе и флаг в руки. Тем более мы чувствуем взаимные симпатии.
− Каренина плохо кончила.
− Наш экипаж должен работать, как слаженный механизм, и здесь важна любая мелочь.
− Я не механизм. Это у тебя механизм для услаждения собственной плоти. Так что, решай свой вопрос в одиночку, без меня, − отрезала Наталья.
Профессия, как известно, накладывает определённый отпечаток на жизнь человека, его мысли. В палатке Наталья рассказывала мне о своей работе. Оказывается, она работает в школе учителем русского языка и литературы. Вспомнил, что и я учился в школе, как мне учителя ставили за сочинения тройки и даже двойки и писали рядом с отметкой «неправильно понята тема». Все негодование от своей ученической жизни я стал высказывать Наталье.
− Ты послушай меня, Наталья, почему школьные учителя трактуют литературное произведение однозначно, и никакое другое мнение они не принимают?
− Мы, преподаватели, учим детей правильно понимать классиков, чтобы школьники могли отличить хорошую литературу от плохой, правильно воспринимать идеи автора. Если ученик заблуждается, надо привести его мысли в нужное направление.
− Ну, а кто определяет что есть истинно, а что ложно? – не унимался я.
− Есть известные литературные критики, которые хорошо раскладывают всё по полочкам, помогают разобраться в том или ином произведении.
− Классика, потому и классика, что востребована во все времена. Нравственные понятия не меняются. Но меняется жизнь людей, меняются их отношения друг к другу. Поэтому то, что прописано критиками много лет назад, не может быть незыблемым, должны быть новые прочтения,−
продолжал я.
− И ты хочешь сказать, что, будучи школьником, ты делал новые прочтения литературных произведений? Не верю.
− Ну, давай, я приведу на примере пьесы Горького «На дне» некоторые свои измышлизмы в моём школьном сочинении. Учительница представила двух главных героев ночлежки так: Сатин – чуть ли не глашатай революции. И Лука – утешитель, уводит людей от решения социальных проблем. А я написал, что Сатин – молодой и сильный мужик, работать не хочет и призывает не работать других, живёт в ночлежке на пособие, семью заводить не желает. И кто он после этого? Просто бездельник, оправдывающий такое своё существование революционными лозунгами. А Лука, несмотря на свой старческий возраст, занимается общественной работой – успокаивает людей, отговаривает от необдуманных шагов. Вот, примерно такое сочинение я написал и за это получил «двойку». Люди разные. Почему мы все должны одинаково мыслить?
− Ну, и что ты хотел? Революция – это ломка всего старого, в том числе и понятий, и человеческих отношений.
− Ну, хорошо. Теперь можно свалить все на революцию. А возьмём толстовскую любимицу Наташу Ростову. Я не хотел бы, чтобы моя будущая жена была похожа на неё.
− Чем тебе Наташа Ростова не угодила?
− Она отправила своего друга на войну, а сама увлеклась другим. Она просто самка, и нет ей никакого оправдания. А возьмём другую его любимицу −Анну Каренину. Замужняя женщина, венчанная в церкви, мать своего сына, должна быть верной супругу, своей семье. А что делает она? Связалась с молодым офицером, запуталась в своих чувствах, забыла о долге
жены и матери, бросилась под поезд, пытаясь решить, таким образом, созданную ею же проблему. И за что я должен любить и уважать эту героиню романа?
− А ведь совсем недавно ты предлагал мне брать пример с Анны
Карениной!
− Мужчина состоит из противоречий. В этом его природная суть.
Наталья посмотрела на меня по-другому. Раньше, как мне казалось, я представлялся ей похотливым мужичком, а тут она увидела человека,
способного к рассуждениям, пусть ошибочным, примитивным, на её взгляд, слишком упрощенно смотрящего на жизнь, но пытающегося разобраться в возникающих вопросах.
Вот и закончилась «встречка». Под «встречкой» я имею ввиду протаскивание байдарок навстречу течению. Тут я хочу пояснить, что мы не всё время тащили лодки – были участки воды спокойные, встречались озёра, где двигались обычным ходом, с обычной греблей. А теперь нам предстоял волок в шесть километров по лесу и болоту. Сделали днёвку. В этот день нам нужно было разобрать, высушить и упаковать байдарки в специальные рюкзаки, постараться вкусно поесть и просто отдохнуть. Чтобы обед и ужин сделать праздничными, Виталий с Костей пошли ловить рыбу. Тушёнка уже изрядно надоела. Наталья в этот день мне активно помогала, навела порядок в палатке. Наши отношения с ней стали заметно теплее, напряженность исчезла, при общении со мной она все чаще улыбалась, шутила, напрашивалась на комплименты.
На следующий день начали пешее продвижение на реку Нюхча. Мой рюкзак весил примерно тридцать килограммов, байдарка с юбкой и фартуком − около тридцати пяти килограммов. Лодку я катил на тележке. Это было значительно проще, чем всё навешивать на себя. Легко катить тележку с байдаркой в городе по асфальту, а в лесу она постоянно переворачивалась, что тормозило продвижение, да и физических усилий требовалось значительно больше. Наталья подбадривала меня, помогала переворачивать опрокинутую тележку, предлагала бутылку с водой.
На нашем пути повстречалась избушка, сложенная из тонких бревен. В избе оказались мужчина и женщина лет тридцати пяти.
Познакомились. Его звали Павел, его жену – Полина. В разговоре выяснилось, что это сезонные рабочие по заготовке живицы. В этот день они сделали себе выходной. А обычный рабочий день у них начинается с раннего утра и длится до вечера. Вечер определяется по часам, а не по солнцу, потому что летом здесь период белых ночей. Работа состояла в том, что на хвойном дереве надо сделать по два надреза в виде перевернутой ёлочки, а внизу должна быть прикреплена металлическая воронка, куда и стекает живица. И таких деревьев за день надо обработать как можно больше. За летний сезон нужно собрать большую бочку этой смолы, каждая последующая бочка оплачивается по двойному тарифу, поэтому материальная заинтересованность велика. Живица недаром так называется в народе, она используется не только для приготовления канифоли и скипидара, но и в медицинских целях.
Сказать, что в Северной Карелии много комаров – это ничего не сказать, они роятся так, что заслоняют солнце, поэтому работать приходится в брезентовых костюмах, накомарниках и перчатках. Надрезы делают специальным инструментом. Я облачился в этот костюм и попытался сделать несколько надрезов – это очень тяжелая работа. Об этом я и сказал своим новым знакомым. Они согласились со мной. Вечером после работы, приходя в свою избушку, переступив порог, падают от усталости. Проспав час-два, они начинают готовить ужин. Людей в течение всего сезона не видят, поэтому нашему приходу они очень обрадовались. Им хотелось общения, но нам нельзя было долго задерживаться − у нас график продвижения по маршруту.
Поблагодарив, мы двинулись дальше. Но вдруг, Полина схватила
мою тележку и водрузила себе на плечи. Павел тоже взгромоздил на себя Колин рюкзак с байдаркой – им захотелось нам помочь. А путь предстоял сложный, по болоту. Ноги проваливались в мягкий сырой мох, и каждый шаг давался с трудом. Был большой риск упасть в болотную жижу.
Добравшись до реки, мы без сил рухнули на твёрдую землю и несколько минут лежали не шевелясь. Затем стали собирать байдарки. Павел и Полина помогали нам, им это было очень интересно. Мы все так расчувствовались, что командир вытащил из аптечки весь спирт в надежде,
что он нам больше не пригодится. Разгоряченный ужином и выпитым
спиртом, Павел поднял тост: «Ребята, мы долго не видели людей, нам с Полиной было очень приятно с вами общаться, вы нам устроили праздник! За вас! Чтобы этот маршрут и все последующие в вашей жизни заканчивались успешно!»
Только здесь, в лесу, я понял истинную ценность человеческого общения.
Подошли к порогу, который по техническому описанию маршрута надо осматривать с берега. Этого требовала техника безопасности. Шум бушующей воды стоял невообразимый. Вся наша группа пошла смотреть порог. Длина его была не более ста метров, но выглядел он внушительно. Ко мне подошёл командир и спросил:
− Ты как?
− Страшно, − честно сознался я.
− Что делать будем? Обносить? Проходить? − спросил Александр.
− А что люди говорят?
− Они сказали, что надо обносить. А твои предложения?
− Ну вот, всё и разрешилось – вещи и две лодки переносим по берегу, а мы с тобой будем проходить порог. Народ, чтобы почувствовал сопричастность, встанет на страховку – один экипаж страхует с воды, другие наши товарищи − с суши. С берега видно, что в одном месте надо повернуть направо, в другом − налево. Когда будем проходить, с воды эти точки можно не увидеть, поэтому, на мой взгляд, надо поставить на берегу регулировщиков, которые и укажут куда двигаться. Проходить будем без вещей, пустая байдарка лучше слушается. Ты посмотришь на мое прохождение с берега,
скорректируешь свои действия и пойдешь тоже один.
− А, может, вместе в одну лодку сядем?
− Не стоит, мы с тобой вместе не ходили, не сработались, не будем рисковать. Да и мне спокойнее, если я буду знать, что ты на страховке. Если
не пройдем порог, нам маршрутно-квалификационная комиссия не зачтёт
категорию. Я, по твоей просьбе, высказал свои соображения, но принимать решение тебе – ты руководитель группы, отвечать будешь ты. Так что, собирай группу и выноси своё решение.
− Хорошо, так и поступим, − заключил Александр.
Мне понравилось, как провёл собрание командир. Спокойно разъяснил ситуацию, рассказал, кому что делать, как поступить в случае переворота байдарки и как проводить спасательные работы. Указал на меня, что я должен буду первым входить в порог, затем он.
Я сел в байдарку и почувствовал, что психологический маятник во мне качнулся в другую сторону. Страх был замещён желанием ринуться в непроходимую часть порога. Но я себя сдержал, сделал несколько маневров на гладкой воде, чтобы почувствовать лодку в одиночном прохождении, увидел от своих товарищей знак готовности… и пошёл. Бросил взгляд на кипящую воду, на регулировщиков, стоящих на берегу, ощутил радость от преодоления бурлящих потоков. Из-за стоячих валов действительно было сложно увидеть два поворота. Азарт прохождения затмевал сознание. Хотелось кричать, чувствуя кайф. Всё получается! Всё идёт как надо! И даже от мысли, что товарищи, стоящие на берегу в этот момент, завидуют мне, хотелось выглядеть красиво и вдохновенно.
Командир наш, со свойственной ему природной уравновешенностью,
прошёл порог спокойно, без суеты и азарта, так показалось со стороны. Я контролировал его прохождение, идя по берегу параллельно движению байдарки и готовясь, в случае переворота, начать спасательные работы. Но всё обошлось.
После прохождения порога, чтобы не укладывать вещи в байдарку и не вытаскивать их снова через два часа, решили остановиться на ночлег. Место было красивое.
Вечером я сидел на камне возле реки и смотрел на бурную воду. Никто не отвлекал, все мои товарищи были в лагере у костра. Захотелось побыть одному, посидеть, помечтать. Солнце уже почти скрылось за горизонт. Ветер утих. Природа успокаивалась и готовилась к ночи. Только шум порога диссонировал с умиротворяющей картиной. Под грохот воды в голове зазвучала красивая спокойная мелодия, которая приводила меня к психическому равновесному состоянию. Я назвал её «Карельским ноктюрном». Жаль, что не знаю нотной грамоты, а то бы записал на бумагу. Моё восхищение природой воспринималось через музыку. Природа как бы входит с музыкой в унисон, становясь единым целым, приводящим меня к состоянию безмятежности.
Прошло три месяца после завершения похода. Командир пригласил всех участников к себе домой, чтобы выдать справки о прохождении спортивного похода, обменяться фотографиями и отметить успешное завершение путешествия. Пришли все, кроме Коли. Его не пригласили. Наталья пришла с уже наметившимся животиком. Я увидел взгляд Виталия, который смотрел на живот Натальи и на меня, и в этом, как мне показалось, он улавливал определенную связь. Но никаких комментариев ему я не дал. В этот вечер всем было весело. Чувствовалось, что у Александра и Галины всё хорошо. С Натальей за столом мы сидели рядом, легко и свободно разговаривали, договорились даже в будущем поддерживать общение. Александр мне, единственному из группы, подарил отчет о прохождении маршрута.
Я так понял, что это был жест благодарности.
Я сидел и пытался понять: почему Александр посадил свою жену в байдарку к Коле? Почему не реагировал, когда она с ним флиртовала? Даже, когда Виталий давил на него, чтобы тот как-то среагировал, он оставался внешне спокойным и не давал воли эмоциям. Я мог только предположить, что раскол между Александром и Галиной произошёл ещё в городе («семейная лодка разбилась о быт»). И, чтобы выйти из создавшегося положения, они решили сменить обстановку, окружающих людей. А если бы на виду у команды командир попытался заняться разборками, то на семейных отношениях можно было поставить крест. Все его действия оказались верными, он отстоял свою жену, и я сейчас наблюдал за двумя счастливыми людьми.
А какие итоги могу подвести лично я? Поход состоялся, все участники довольны, никаких трагедий не случилось. В этом была и моя маленькая заслуга.
По окончанию встречи я шёл один через парк Лесотехнической академии к станции метро «Лесная». Нахлынувшие воспоминания, тихая погода, уснувшие деревья вернули моё душевное состояние в тот вечер, когда я сидел один у реки и смотрел на воду. Сейчас, как и тогда, в моей голове зазвучала мелодия, которую я в то время назвал «Карельским ноктюрном».
2018 г.
Экзамен
− Вы зачем белые тапки обуваете?
− А чтобы у моих родственников меньше хлопот было.
− А как же я? – инспектор, принимающий экзамен по автовождению, посмотрел на свои чёрные ботинки.
− А вы не думаете о своём будущем.
− Неужели всё так серьёзно?
− Думаю, что да.
− Почему же вас допустили до экзамена? – инспектор нервно поёжился.
− Если бы инструктор, готовивший меня, не допустил до экзамена, он расписался бы в своём непрофессионализме.
− Что же делать? – на лице экзаменатора читалась тревога.
− У вас же дублирующие педали есть. Поехали!
− Поворачивайте вот в тот переулок,− инспектор показал рукой.
− Как скажете, начальник.
− А теперь остановите машину у того киоска, я забыл сигареты купить.
−Там нельзя останавливаться – правила запрещают. И вообще курить вам вредно, совсем дохлый, а всё туда же.
− Время покажет кто есть кто… Вы куда машину направили? Там же разбитая дорога!
− Так вы же командуете: поверните направо, поверните налево. А держаться близко к бордюру не могу – там открытый люк.
− Теперь прямо.
− Не повезло мне: учился ездить летом, а экзамены сдаю в первый день гололёда.
− Вы что же, только летом будете ездить?
− Тсссс.
− Вы куда?! Там же открытый люк! – инспектор закрыл глаза ладонями.
− Сами говорили, чтобы я не ездил по разбитой дороге, зачем тогда скомандовали сюда повернуть?!
Люк благополучно проехали. Вдруг справа из переулка выскочил легковой автомобиль и закрутился волчком на обледенелой дороге. Экзаменуемый включил сигнал поворота и объехал неуправляемую машину, потом вписался в правый ряд.
− Стоп! Вы не сдали экзамен!
− А что я неправильно сделал?
− Вы создали аварийную ситуацию – оказались на встречной полосе.
− Я увидел, что на встречке никого нет, дал сигнал и объехал машину, а если бы затормозил, то врезался бы в неё. Вы же видите – не дорога, а сплошной лёд.
− Вы не сдали, но есть варианты.
− Догадываюсь – надо набить морду.
− Нет, другой вариант.
− Ещё раз набить морду?
− О третьем варианте не спрашиваю, будем считать, что экзамен сдан успешно.
− Я был уверен, что два интеллигентных человека смогут договориться.
− Вот ведь как оказалось, в автошколу пришёл учиться Homo sapiens intelligentes.
− Как погляжу, образованность инспекторских кадров неуклонно возрастает – уже по латыни изъясняются.
− Хорошего дня.
− И вам не хворать.
2022 г.
Китовая охота
«Пристегнуть ремни, вернуть кресла в исходное положение, через двадцать минут мы совершим посадку в международном аэропорту имени Юрия Рытхэу города Анадырь. Температура воздуха ─ плюс восемь градусов Цельсия», ─ прозвучало в салоне самолёта.
Начало августа, мы едем отдыхать к морю. Здесь не Сочи, искупаться не получится. Чукотка ─ край земли, суровый, пронизываемый холодными ветрами Арктики и омываемый ледяными водами Берингова и Чукотского морей. Тут проходят сто восьмидесятый меридиан и линия перемены дат, отсюда начинается новый день. Если быть точнее, между американским островом Крузенштерна и российским ─ Ратманова менее четырёх километров. Их ещё называют «остров Завтра» и «остров Вчера». Если американцам захочется заглянуть в будущее, им надо только посмотреть в сторону российского острова, и они увидят будущий день, а 31 декабря ─ следующий год.
В зале аэропорта нас, сборную группу из двенадцати человек, встретил приветливой улыбкой гид. Знакомиться между собой туристы не стали, бесполезное это дело, сразу все имена не запомнить. Погрузили чемоданы и рюкзаки в два микроавтобуса и поехали на паромную переправу. Странным показалось расположение города Анадырь: добираться до него надо через лиман, но ведь здесь очень часто бывают штормы. В межсезонье, когда лёд весной уже слабый для проезда, а осенью ещё не окреп, город оказывается как бы в блокаде. Не проще ли было разместить на одном берегу город и аэропорт? Кому-то мои размышления покажутся наивными. Наверняка были веские причины этого не делать. Так можно и о Санкт-Петербурге сказать: зачем построили город в дельте реки на болоте? Вот если на десять километров выше по течению Невы, то не было бы в городе частых наводнений. Но именно благодаря своему расположению Санкт-Петербург с его островами, каналами и мостами стал одним из красивейших городов мира.
Паром оказался совсем маленьким, поместились только два наших микроавтобуса. Дул резкий ветер, судно сильно раскачивалось. Я стоял на палубе и с тревогой смотрел на рождающиеся волны-барашки. Подумалось: это же плоскодонка, не перевернуться бы.
Поселили нас в гостинице «Анадырь» в самом центре города. Это не единственный отель, есть еще «Чукотка» ─ более дорогой. Но мы планировали провести здесь всего одну ночь, так что особый комфорт не обязателен. Оказалось, что и в нашем отеле номера очень даже приличные, как принято теперь говорить «европейского уровня».
Мы с попутчицей Надеждой бросили вещи в номере и сразу пошли знакомиться с городом. Вместе мы путешествуем уже около десяти лет. Надежда рассказывала:
─ В Анадырь приезжала известная писательница Татьяна Устинова, здесь разворачивались события её очередного детектива. В семнадцатом доме по улице Отке,─ Надежда указала рукой, ─ проживала главная героиня.
─ Странные люди эти писательницы.
─ В чём ты находишь странность?
─ Женщина создана природой для любви: к мужчине, к детям, вообще ко всему миру. И женщины-писатели, как тонко чувствующие натуры, должны отображать любовь. А что получается на самом деле: читаешь их романы, и создаётся впечатление, что у современной женщины есть всё, всем она довольна, не хватает только трупов.
─ Какой ну-у-удный, как только жёны тебя терпели?
─ А они долго и не терпели.
Люди, приезжающие на отдых, обычно сразу идут к морю, мы тоже не исключение. Вышли к бетонной набережной, а она совсем не похожа на черноморскую, это просто причал для небольших судов. Над морем низко висели свинцовые тучи, поэтому вода казалась чёрной. Волны с грохотом и брызгами обрушивались на причал. Недалеко от берега мы увидели три тёмных головки нерп, торчащие среди волн. Рядом с ними появилось на секунду белое тело белухи. Биологи относят их к китам, хотя чисто внешне они очень похожи на дельфинов. Белоснежные тела ещё двух китов одновременно вынырнули из чёрных волн лимана и тут же исчезли.
Вдоволь надышавшись морским воздухом и подмёрзнув на пронизывающем августовском ветру, мы возвращались в отель другой дорогой, шли по улице Южной. До Северного полюса рукой подать, а тут вдруг ─ улица с таким курортным названием. Я предполагал, что все топонимы в городе связаны с именами героев-полярников или с Севером. На Шпицбергене, например, я увидел плакат на доме «Следующая остановка ─ Северный полюс». Но люди мечтают о южном солнце. На одном из домов красовались рядом две вывески: «улица Южная» и «Редакция газеты «Крайний Север». В этот сумрачный день яркие пятна разноцветья домов украсили милый северный городок, напоминающий мне итальянский Мурано.
На завтра по программе планировалось продолжить знакомство с городом, послезавтра мы уже должны вылететь в посёлок Лаврентия, а оттуда на внедорожниках доехать до Лорино, где предстояло принять участие в охоте на серых китов.
Три дня просидели в аэропорту. Вылет задерживался. Кто-то сказал, что в районе посёлка Лаврентия был сильный дождь, и посадочную полосу размыло, требуется время на её восстановление, потому что на лётном поле ─ грунтовка.
Эти три дня не были для меня в тягость: аэропорт современный с буфетами и киосками сувениров, и всегда свободными местами для сидения, несмотря на нелётную погоду. Ночёвку нам предоставили в отеле посёлка Угольные Копи. Номера, как и в Анадыре, вполне комфортные. Возможно, для того, чтобы привести наше психическое состояние в равновесие, гид Роман презентовал к ужину две бутылки дагестанского коньяка и каждому по миске лососёвой икры, а для адаптации к местной кухне – копчёное китовое мясо. Видя, как я столовой ложкой уминаю икру, он выдал мне ещё одну порцию в качестве добавки.
Уже в номере я спросил Надежду:
─ После сегодняшнего вечера ты сможешь сделать умозаключение, что жизнь удалась?
─ Женское счастье не в еде.
─ А-а …
─ И не в этом.
─ В золоте и бриллиантах?
─ Дожил до седых волос и не знаешь.
─ Женщина ─ это загадка, и как только мужчина её разгадает, то сразу отношения заканчиваются, и случается развод. В чём же женское счастье?
─ Книжки читать надо, ─ Надежда засмеялась.
─ Неужели в труде?
─ Да ну тебя!
На четвёртый день нас, наконец, пригласили на посадку. Самолёт оказался маленьким. Я сидел во втором ряду и видел перед собой открытое багажное отделение, в проёме хорошо просматривалась кабина пилота с приборной доской. И взлёт, и посадка прошли очень мягко.
Здание аэропорта в посёлке Лаврентия совсем маленькое – входишь, делаешь лишний шаг и …оказываешься на улице. А там нас уже ждали гид Михаил и две «буханки» – УАЗы-внедорожники. До Лорино нам предстояло проехать на них около тридцати километров.
В пути наш водитель вдруг остановил машину и попросил всех выйти. С гордостью, словно огородник, вырастивший необычные огурцы на своём участке, он указал: «Посмотрите на эти облака! Я побывал во многих местах, но нигде в мире не видел таких необычных облаков. Только у нас на Чукотке можно насладиться этой красотой». Мы с интересом рассматривали небо. Никогда не задумывался, что в разных районах мира облака могут резко отличаться.
Поселили нас с Надеждой в новом двухэтажном доме в однокомнатной квартире со всеми современными удобствами. Спустились вниз, в ближайшем магазинчике закупили продукты, и с приготовления обеда началось наше освоение Севера.
─ Владимир, ты почему не собираешься? Завтра рано вставать. Не забыл, что идём на китовую охоту? На море будет холодно, приготовь тёплую одежду.
─ Не хочется ехать, никогда никого не убивал.