Владимир Владимирович Колесников
Почему Древняя Русь не знала Украинский язык
Ключевский довольно красноречиво указал на свидетельства перетока населения с юга на север: «Далее встречаем признак, прямо указывающий на то, откуда шло население, наполнявшее эти новые суздальские города и великие сёла. Надобно вслушаться в названия новых суздальских городов: Переяславль, Звенигород, Стародуб, Вышгород, Галич, – всё это южно-русские названия, которые мелькают чуть ли не на каждой странице старой киевской летописи в рассказе о событиях в южной Руси; одних Звенигородов было несколько в земле Киевской и Галицкой. Имена киевских речек Лыбеди и Почайны встречаются в Рязани, во Владимире на Клязьме, в Нижнем Новгороде. Известна речка Ирпень в Киевской земле, приток Днепра, на которой, по преданию (впрочем, сомнительному), Гедимин в 1321 г. разбил южно-русских князей; Ирпенью называется и приток Клязьмы во Владимирском уезде. Имя самого Киева не было забыто в Суздальской земле: село Киево на Киевском овраге знают старинные акты XVI столетия в Московском уезде; Киевка – приток Оки в Калужском уезде, село Киевцы близ Алексина в Тульской губернии. Но всего любопытнее в истории передвижения географических названий кочеванье одной группы имён. В древней Руси известны были три Переяславля: Южный, или Русский (ныне уездный город Полтавской губернии), Переяславль Рязанский (нынешняя Рязань) и Переяславль Залесский (уездный город Владимирской губернии). Каждый из этих трёх одноименных городов стоит на реке Трубеже. Это перенесение южнорусской географической номенклатуры на отдалённый суздальский Север было делом переселенцев, приходивших сюда с киевского юга».
«Наконец, встречаем ещё одно указание на то же направление колонизации, и притом там, где всего менее можно было бы ожидать такого указания, – в народной русской поэзии. Известно, что цикл былин о могучих богатырях Владимирова времени сложился на юге, но теперь там не помнят этих былин и давно позабыли о Владимировых богатырях. Там их место заняли казацкие думы, воспевающие подвиги казаков в борьбе с ляхами, татарами и турками. Эти думы, следовательно, отражают в себе совсем другую историческую эпоху – XVI и XVII вв. Зато богатырские былины с удивительною свежестью сохранились на далёком Севере, в Приуралье и Заонежье, в Олонецкой и Архангельской губерниях, откуда вместе с переселенцами проникали и в дальнюю Сибирь. О Владимировых богатырях помнят и в центральной Великороссии, но здесь не знают уже богатырских былин, не умеют петь их, забыли склад былинного стиха; здесь сказания о богатырях превратились в простые прозаические сказки. Как могло случиться, что народный исторический эпос расцвёл там, где не был посеян, и пропал там, где вырос? Очевидно, на отдалённый Север эти поэтические сказания перешли вместе с тем самым населением, которое их сложило и запело. Это перенесение совершилось ещё до XIV в., т.е. до появления на юге России литвы и ляхов, потому что в древнейших богатырских былинах ещё нет и помина об этих позднейших врагах Руси».
Мы привели здесь столь обширные выдержки из лекций профессора В.О. Ключевского, так как в двух трёх предложениях невозможно передать всю картину происходящих в то время событий. Указание Ключевским на русский былинный эпос представляется нам очень красноречивым. Никто из противников гипотезы Погодина не смог высказать по этому поводу ничего вразумительного, ведь если не было опустошения южной Руси в XII-XIII веках и новой колонизации этих земель с запада, то как могло получиться, что в памяти южнорусского народа совершенно отсутствуют песни и думы о былинных временах домонгольской Руси? В памяти народа не сохранилось ни одного имени былинного богатыря, ни одной песни о пирах князя Владимира.
Здесь к повествованию Ключевского следует добавить, что в 1299 году после очередного татарского нашествия на Киев, митрополит всея Руси Максим решил перенести русскую митрополию на север, во Владимир на Клязьме. Как говорит летопись – «не терпя насилья татарского» и «седе в Володимере и со всем клиром своим», в другом месте говорится, что митрополит переехал во Владимир «не терпя насилья от татар… и весь Киев разыдесь». Примерно в это же время к Московскому князю Даниилу и его сыну Ивану Даниловичу Калите пришел на службу знаменитый Киевский боярин Родион Несторович с сыном (родоначальник бояр Квашниных) и привёл с собой весь свой двор в 1700 человек. Надо полагать, что митрополит Максим переехал на север не просто так, он уехал туда куда стекался русский народ со всей Руси, и с другой стороны вслед за своим митрополитом ехали из южной Руси и остатки русских людей, кто ещё не покинул разоренные земли. После смерти митрополита Максима новым главой русской церкви был поставлен митрополит Пётр (родом коренной Волынец, причислен к лику святых русской Церковью), который в 1308 году прибыл в Киев. Но пробыв год в Киеве уже в следующем 1309 году он так же как и Максим переезжает во Владимир на Клязьме. Событие то же довольно показательное, свидетельствующее о том, где сосредотачивалась и собирала свои силы древняя Русь. В 1325 году митрополит Пётр переезжает в Москву и завещает похоронить его именно здесь. Все вышеизложенные исторические события вполне точно согласуются с исторической стороной гипотезы М.П. Погодина.
Теперь давайте посмотрим, что можно сказать о населении древнего Киева и какие сведения о племенном составе Киевщины сохранили для нас наши древнерусские летописи. Эти сведения имеют непосредственное отношение к сути нашего исследования, так как родственность или близость проживания разных древнерусских племён может указывать и на близость диалектных особенностей их языка. В связи с этим, Алексей Шахматов в своих работах постоянно касался вопроса движения русских племён, освоения ими новых пространств для жительства и закрепления на новых местах обитания (строительство городов, поселений, военных укреплений). По свидетельству Нестора в окрестностях Киева обитало племя полян, но уже с приходом из Новгорода в Киев князя Олега, в южной Руси начинается совершенно другая жизнь, что может быть ознаменовано и словами Олега о Киеве: «Се буди мати городом русскымъ». С этого времени в Киев начинает стекаться торговый и рабочий люд из северных городов Руси. Завязываются более тесные связи севера и юга, что было обусловлено развитием торговых отношений, о чём мы имеем множество летописных свидетельств. По Днепру проходил знаменитый путь из варяг в греки, и Киев здесь выступал как большой торговый город. По Днепру осуществлялось движение товаров с юга на север и обратно, а вместе с торговыми судами двигались и купцы, ремесленники, воины, простые переселенцы. Благодаря этому Киев становился средоточием торговых, культурных и народных связей. Всё вместе это сильно сближало разные русские племена и способствовало объединению их в единую народную общность. Никоновская летопись под 867 г. сообщает: «В лето 6372. <…> Того же лета оскорбишася Новгородци, глаголюще: «яко быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его». Того же лета уби Рюрик Вадима храбраго, и иных многих изби Новогородцев съветников его. <…> В лето 6375. <…> Того же лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много Новогородцкых мужей». То есть уже во времена княжения Рюрика в Новгороде много новгородцев перебралось на жительство в Киев, и надо полагать, что приходили они со своими семьями, слугами, рабами. Далее, «Повесть временных лет» рассказывает нам как Владимир святой старался обустроить южные рубежи Руси: И рече Володимеръ: «Се не добро есть: мало городовъ около Кыева». И нача ставити городы по Деснѣ, и по Устрьи, и по Трубешеви, и по Сулѣ, и по Стугнѣ. И поча нарубати мужи лутши от словенъ, и от кривичъ, и от чюдии, и от вятичь, и от сихъ насели и грады…». Опять мы видим, что князь Владимир набирал лучших людей из северных русских племён: словены (новгородские), кривичи, вятичи. Далее. Обширные пространства с восточной стороны Днепра были заселены многочисленным племенем северян. Они расселились на довольно огромном пространстве. Их города были: Переяславль, Чернигов, Новгород-Северский, Глухов, Стародуб, Путивль, Рыльск, Козельск, Курск, Белгород. Их поселения были в современных Брянской, Тульской, Калужской, Орловской, Курской, Белгородской областях. Если вы посмотрите на карту древней Руси, то увидете, что Черниговское княжество доходило почти до Москвы. По свидетельству Нестора племя северян составилось из переселенцев пришедших от северного племени кривичей. Таким образом, северяне это бывшие кривичи, которые получили на новых местах обитания новое имя, так как для южной Руси они были переселенцами с севера. Кроме того, из северных русских городов, желая послужить великому князю, в Киев стали стекаться и русские богатыри, имена многих из них известны нам по русским былинам. Это происходило до самого разорения Киева войском монголо-татар, где и полегли все славные богатыри за родную землю. Историк Александр Нечволодов пишет, что летописи сохранили для нас имена ростовских богатырей: Добрыни Резанича по прозванию «Золотой пояс», Александра Поповича и его оруженосца Торопа. Ростовский богатырь Александр Попович собрал на совет всех ростовских богатырей, на котором было решено, чтобы не участвовать в княжеских усобицах, всем пойти служить великому князю в Киев, где они и были приняты с большой честью Мстиславом Романовичем Киевским. Мы приводим здесь все эти данные для того, чтобы показать, что население Киевщины складывалось как совокупность разных племён. Это были местные поляне, новгородские словяне, кривичи, вятичи и пришедшие на юг северяне. Но ведь большинство этих племён стало основой русского населения и северо-восточной Руси, а с появлением в южной Руси опасного врага, в лице степных кочевников, население Киевщины так же стало тянуться к северо-востоку в более безопасные места и таким образом так же влилось в северо-восточную народную общность.(см. выше выдержки из Ключевского). Отсюда мы можем сделать вывод, что племенной состав населения северо-восточной Руси был очень близок к таковому составу древнего Киева и прилегающих к нему земель. Поэтому, исходя из всего вышесказанного, можно заключить, что утверждение Погодина о том, что великороссияне жили в древнем Киеве, не выглядит таким уж бредовым, как кому-то хочется представить. Отсюда же и близость языка древнего Киева к языку северо-восточной Руси, да и вообще можно сказать и к современному русскому языку.
Здесь необходимо добавить свидетельства зарубежных авторов, побывавших на землях древней Руси после разорения её монгольским нашествием. Например, посол папы Римского итальянский францисканец Джовани Плано Карпини, побывавший в 1246 году на землях киевщины, сообщает об увиденном, следующее: «Они (татары) пошли против Руссии и произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие на поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве. Подвигаясь отсюда, они сражениями опустошили всю Руссию.»
Другой иностранный свидетель, фламандский рыцарь Жильбер де Ланнуа, совершал своё путешествие по землям южной Руси в 1421 году. Из его свидетельства так же можно почерпнуть сведения о состоянии земель, заселённых русскими людьми в дренюю домонгольскую пору: «Из Монкастро я отправил часть моих людей и моих драгоценностей морем в Каффу, а сам с другими поехал сухопутью, направляясь из Валахии, чтобы ехать в упомянутое место – Каффу, по обширной татарской пустыне, которую я проехал только в 18 дней. Я переехал через Днестр, Днепр, на котором я нашел одного татарского князя, друга и слугу великого князя Витольда, а также большую деревню, населенную татарами, подданными Витольда. Мужчины, женщины и дети не имели домов, а располагались просто на земле. Этот князь, по имени Жамбо (Jambo), предложил мне много рыбы осетрины и дал мне сок из лугового ранункула, чтобы ее приготовить, и хорошо угостил меня. Потом он переправил меня, моих людей и мои повозки посредством своих татар на другой берег реки, имевшей лье в ширину, удивительным образом, в маленьких лодках, из цельного куска дерева». Как видим оба автора говорят о разорении и опустошении Руси, об исчезновении русского народа с этих земель после монгольского нашествия. Плано Карпини прямо говорит, что почти все жители Руси были убиты, а Жильбер де Ланнуа сообщает о обширной татарской пустыне в землях бывшей Руси, да об татарской деревне на Днепре. Спустя время началась постепенная колонизация этих пустующих земель. Колонизация шла с юга-запада Руси, с юго-западных окраин (украин), которые меньше пострадали от монгольского нашествия. В начале XVII века французский инженер картограф Гильом де Боплан, в своей работе «Описание Украины», написанной по итогам его пребывания на землях современной Украины, в частности замечает: « Пользуясь же на досуге плодами моих трудов, созерцая из своих кабинетов эту прекрасную и редкостную страну, большая часть которой была заселена при мне, и заполнена городами и крепостями, планы коих составлял я …».
Любопытным подтверждением колонизаторского движения переселенцев с юго-запада на восток является так же появление и распространение украинских прозвищ. Украинскими филологами отмечается следующее движение: «Самые первые записи славянских антропонимов на -чук, -юк – засвидетельствованы на Закарпатье, в латинских источниках XIII-XIV века (Teluk, Hustugk, Buchuk, Suluk, Vanchuk, Zowchuk, Marochuk). С XV века образования с суффиксом – юк -, – чук – , кроме Закарпатья известны также на Буковине, над Сяном, а также на Волыни. А с XVI-XVIII века патронимические и метронимические образования с суффиксом – юк -, – чук – фиксируются уже почти по всей Украине». (Історія української мови. Лексика і фразеологія. К., 1983. С. 605, 611).