Владимир Владимирович Колесников
Почему Древняя Русь не знала Украинский язык
Ещё одним заметным фонетическим отличием украинского языка, является переход древнего звука ( л ) в , постепенно сформировавшийся, звук ( в ). Например: толстый – товстий, полный – повний, колбаса – ковбаса, пришел – прийшов, молчание – мовчання и т.д.. На письме данные особенности проявились в письменных памятниках не ранее XV века, но сложились по-видимому несколько раньше. Но опять здесь перед нами встаёт вопрос распространённости этой фонетической особенности. Украинские филологи дают нам такой ответ: « Особенностью этого фонетического явления является то, что оно охватило не все древнерусские говоры, а локализовалось только в юго-западном ареале: его и унаследовали украинский и белорусский языки, а также крайние западные говоры русского языка». Вероятнее всего в этом юго-западном ареале родилось и само слово «мова» (р. язык), так как «мова» это видоизменённое слово «молва». Изменения очевидно происходили следующим образом: молва – моулва – моуува – мовва – мова. По сути украинская мова имеет своей родиной этот самый юго-западный ареал древней Руси. Все остальные говоры, включая древний Киев, данной фонетической особенности не знали и говорили вполне по-русски, как и мы сейчас говорим: толстый, полный, молчание, пришел и т.д., что и отражено в древнерусских летописях.
Одной из основных отличительных фонетических черт украинского языка, является его икавизм. Икавизм это явление перехода этимологических (то есть первоначальных) звуков ( о ) и ( е ) в звук ( i ). Напимер: конь – кiнь, двор – двiр, кот – кiт, печь – пiчь и т.д..Украинские филологи относят это явление к позднейшим фонетическим изменениям в украинском языке. Они отмечают следующее: « Эволюция этимологичных ( о ) и ( е ) в ( i ) составляет одну из важнейших специфических черт украинского вокализма. Удлинённых ( о ) и ( е ), развившихся из этимологичных ( о ), ( е ) ещё на древнерусской почве в следствии упадка редуцированного в следующем составе, украинский язык не сберёг. В подавляющем большинстве говоров, касаемо ( о ) и ( е ), независимо от их позиции в слове, употреблеется теперь громкий ( i ). Он составляет норму современного украинского литературного языка.». Мы тут может заметить, что украинский язык не сберёг древнерусских ( о ) и ( е ), но русский язык прекрасно их сберёг, и мы сегодня говорим одним языком с древней русью: конь, двор, кот, стол, печь и т.д.. Далее украинские филологи добавляют: « Очевидно, возникновение монофтонга ( i ) из ( о ), ( е ) в основном массиве южных говоров украинского языка можно датировать концом XIV-XV в., поскольку в XVI в., несмотря на традиционную орфографию, памятники отражают его уже достаточно часто». « Процесс распространения ( i ) из ( о ) шёл с юга на север». Энциклопедия « Украинская мова» так же даёт нам пояснения: « Икавизм – одна из характерных черт звуковой системы украинского языка, которою он определённо выделяется среди других славянских языков …» Хотя у поляков есть, например: волк-п. wilk, молчание-п. milczenie. Здесь мы можем заметить, коли уж икавизм является одной из основных характерных черт украинского языка, то, следовательно, и отсутствие этой черты в древнерусском языке говорит нам и об отсутствии украинского языка в древней Руси.
Украинские филологи отмечают множество фонетических отличий украинского языка от фонетики языка древней Руси и указывают, что много чего не сбереглось в современном украинском языке с тех далёких времён, как, например: « Древнерусский язык последовательно различал фонемы ( и ) – ( ы ): питати, пытати, бити, быти. Такое их различие от древнерусского унаследовали русский и белорусский языки. Но в украинском языке древние фонемы ( и ) и ( ы ) не сбереглись…». И в конечном итоге укринские лингвисты отмечают существенную пропасть между современным украинским языком и языком древней Руси: « Фонетическая система древнерусского языка конца X начала XI веков количеством звуков, и их дифференциальными признаками, функциональными нагрузкой и диапазоном сочетаемости ещё значительно отличалась от фонетической системы собственно украинского языка». Мы здесь можем сказать по-другому – фонетическая система собственно украинского языка значительно отличается от фонетической системы языка древнерусского. И, следовательно, эти значительные отличия дают нам право полагать, что о существовании украинского языка в древней Руси и в древнем Киеве говорить не приходится. Собственно, об этом и писал М.П.Погодин.
В украинском языке есть аффриката (дж) (аффриката – согласный звук, представляющий собой слитное сочетание смычного со щелевым того же места образования), например в словах: ходжу, сиджу, саджу, вместо – хожу, сижу, сажу и т.д.. Такой фонетики никогда не было в древней Руси. По свидетельству украинских филологов, написание (дж) засвидетельствовано в украинских памятниках не раньше XVI ст.. По вопросу образования аффрикаты (дж) мнения филологов разделились. Украинские филологи склоняются к давнему времени образования аффрикаты (дж), что аффриката (дж) берёт своё начало ещё в общеславянском времени славянского языка. Но так как в древней Руси на аффрикату (дж) не было даже намёка, то это только подтверждает гипотезу Погодина – предки современных украинцев пришли с югозападных украин (окраин) на опустошенные кочевниками земли былой Руси уже имея свою фонетику отличную от фонетики древних русичей. Из множества фонетических отличий украинского языка от языка древней Руси упомянем ещё, как характерную особенность укранского языка, переход звука (е) в звук (э) и переход звука (и) в звук (ы). От всех этих особенностей от фонетической системы древнерусского языка в украинском языке по сути почти ничего не осталось. В русском языке напротив, фонетическая система древнерусского языка сохранилась почти без изменений.
Следует ещё сказать, что написание в древнерусских летописях прилагательного «руський» никакого отношения к украинскому языку не имеет. В летописях встречается разное написание; руский, русский, руський, русьский и даже русъкий в надписях (граффити) Софийского храма. Как известно грамматическое написание не всегда соответствует фонетическому произношению. У древних летописцев не было ещё чётких правил как писать правильно. Одни писали на слух – руский, другие могли считать, что грамматически правильнее к слову «русь» добавлять суффикс «к» или «ск». Здесь нет украинского суффикса «ськ». Тоже самое мы видим со словом «рать». В летописях встречаются разные формы – ратьник и ратник, ратьный и ратный.
Как указывал в своих работах академик Шахматов: «Сделанные выводы должны быть проверены и согласованы с показаниями истории русского народа.». Обратимся и мы в своём исследовании к свидетельствам исторической науки. Чтобы не пересказывать выводы известных учёных, приведём здесь некоторые отрывки из работ уважаемого историка В.О. Ключевского. Повествуя о событиях в Киевщине XII века он писал:
«Читая летопись того времени, мы найдём в ней сколько угодно ярких красок для изображения бедствий, какие испытывала Русь со степной стороны. Нивы забрасывались, зарастали травою и лесом; где паслись стада, там водворялись звери. Половцы умели подкрадываться к самому Киеву: в 1096 г. хан Боняк «шелудивый» чуть не въехал в самый город, ворвался в Печерский монастырь, когда монахи спали после заутрени, ограбил и зажёг его. Города, даже целые области пустели. В XI в. Поросье (край по реке Роси, западному притоку Днепра ниже Киева) с Ярославова времени является хорошо заселённой страной. Здесь жило смешанное население: рядом с пленниками ляхами, которых сажал здесь Ярослав, селились русские выходцы и мирные кочевники, торки, берендеи, даже печенеги, спасшиеся от половцев и примкнувшие к Руси для борьбы с ними. Эти мирные инородцы вели полукочевой образ жизни: летом они бродили по соседним степям со своими стадами и вежами (шатрами или кибитками), а зимой или на время опасности укрывались в свои укрепленные становища и города по Роси, составлявшие сторожевые военные поселения по степной границе. Русские в отличие от диких половцев звали их «своими погаными». В конце XI столетия Поросье стало особой епархией, кафедра которой находилась в Юрьеве на Роси, городе, построенном Ярославом и названном по его христианскому имени (Ярослав – Георгий или Юрий). Обитатели Поросья жили в постоянной тревоге от нападения из степи. В 1095 г. юрьевцы подверглись новому нападению и, наскучив постоянными опасностями от половцев, все ушли в Киев, а половцы сожгли опустелый город. Великий князь Святополк построил для переселенцев новый город на Днепре ниже Киева Святополч; скоро к ним присоединились другие беглецы со степной границы. Ещё большие опасности переживала также соседняя со степью Переяславская земля: по тамошним рекам Трубежу, Супою, Суде, Хоролю происходили чуть не ежегодные, в иные годы неоднократные встречи Руси с половцами; в продолжение XII в. эта область постепенно пустела. Под гнётом этих тревог и опасностей, при возраставших усобицах князей почва общественного порядка в Киевской Руси становилась зыбкой, ежеминутно грозившей погромом: возникало сомнение в возможности жить при таких условиях. В 1069 г., когда Изяслав, изгнанный киевлянами за нерешительность в борьбе с половцами, шёл на Киев с польской помощью, киевское вече просило его братьев Святослава и Всеволода защитить город своего отца: «а не хотите, – прибавили киевляне, – нам ничего больше не остаётся делать – зажжём свой город и уйдём в Греческую землю».
«…С половины XII в. становятся заметны признаки запустения Киевской Руси, Поднепровья. Речная полоса по среднему Днепру с притоками, издавна так хорошо заселённая, с этого времени пустеет, население её исчезает куда-то»… В 1159 году князь Святослав Ольгович отвечал князю Изяславу Давидовичу: «Господи, ты видишь моё смирение, сколько я поступался своим, не хотя лить крови христианской, губить своей отчины; взял я город Чернигов с семью другими городами, да и то пустыми: живут в них псари да половцы». В 1167 г. Мстислав Изяславич волынский старался подвинуть свою братию князей в поход на степных варваров. Он указывал на бедственное положение Руси: «Пожалейте, – говорил он, – о Русской земле, о своей отчине: каждое лето поганые уводят христиан в свои вежи, а вот уже и пути у нас отнимают», – и тут же перечислил черноморские пути русской торговли, упомянув между ними и греческий».
Разорение южной Руси довершило нашествие монго-татарских полчищ. Ключевский далее сообщает: «Запустение днепровской Руси, начавшееся в XII в., было завершено в XIII в. татарским погромом 1229—1240 гг. С той поры старинные области этой Руси, некогда столь густо заселённые, надолго превратились в пустыню со скудным остатком прежнего населения. Ещё важнее было то, что разрушился политический и народнохозяйственный строй всего края…Вскоре после татарского погрома, в 1246 г., проезжал из Польши через Киев на Волгу к татарам папский миссионер Плано-Карпини. В своих записках он замечает, что на пути из Владимира Волынского к Киеву он ехал в постоянном страхе от литвы, которая часто делает нападение на эти края Руси, но что от Руси он был вполне безопасен, Руси здесь осталось очень мало: большая часть её либо перебита, либо уведена в плен татарами. На всём пройденном им пространстве южной Руси в Киевской и Переяславской земле Плано-Карпини встречал по пути лишь бесчисленное множество человеческих костей и черепов, разбросанных по полям. В самом Киеве, прежде столь обширном и многолюдном городе, едва насчитывали при нём 200 домов, обыватели которых терпели страшное угнетение. С тех пор в продолжение двух-трёх веков Киев испытал много превратностей, несколько раз падал и поднимался. Так, едва оправившись от разгрома 1240 г., он в 1299 г. опять разбежался от насилий татарских. По опустевшим степным границам Киевской Руси бродили остатки её старинных соседей, печенегов, половцев, торков и других инородцев».
«Около половины XII в. начинает понемногу прокладываться и прямоезжая дорога из Киева на отдалённый суздальский Север. Владимир Мономах, неутомимый ездок, на своём веку изъездивший Русскую землю вдоль и поперёк, говорит в Поучении детям с некоторым оттенком похвальбы, что один раз он проехал из Киева в Ростов «сквозь вятичей»… На пространстве между верхней Окой и Десной от города Карачева до Козельска и далее к северу, т.е. в значительной части нынешних Орловской и Калужской губерний, тянулись дремучие леса, столь известные в наших сказаниях о разбойниках под именем Брынских (Брынь – старинная волость, ныне село Жиздринского уезда на Брынке, или Брыни, притоке Жиздры, Калужской губернии). Город Брянск на Десне в самом своём имени сохранил память об этом тогда лесистом и глухом крае: Брянск – собственно Дебрянск (от дебрей). Вот почему Суздальская земля называлась в старину Залесской: это название дано ей Киевской Русью, от которой она была отделена дремучими лесами вятичей. Эти дремучие леса и стали прочищаться с половины XII в. Если Мономах ещё с трудом проехал здесь в Ростов с малой дружиной, то сын его Юрий Долгорукий во время упорной борьбы со своим волынским племянником Изяславом (1149—1154) водил уже прямой дорогой из Ростова к Киеву целые полки».
«В то время когда стали жаловаться на запустение южной Руси, в отдалённом Суздальском крае замечаем усиленную строительную работу. При князьях Юрии Долгоруком и Андрее здесь возникают один за другим новые города. В 1134 г. Юрий строит город Кснятин при впадении Большой Нерли в Волгу (под Калязином). В 1147 г. становится известен городок Москва. В 1150 г. Юрий строит Юрьев «в поле» (или Польский, ныне уездный город Владимирской губернии) и переносит на новое место возникший около этого же времени город Переяславль Залесский. В 1154 г. он основал на реке Яхроме город Дмитров, названный так в честь Юрьева сына Дмитрия-Всеволода, родившегося в том же году во время «полюдья», когда князь с женой объезжал свою волость для сбора дани. Около 1155 г. Андрей Боголюбский основал город Боголюбов пониже Владимира на Клязьме. Известия об основании городов сопровождаются в летописи известиями о построении церквей. Оба князя, отец и сын, являются самыми усердными храмоздателями в Суздальской земле. Появление перечисленных городов отмечено в древней летописи. Из других источников узнаём, что тогда же возникло много других городов в Суздальской земле. По летописям, Тверь становится известна не раньше XIII в.; но она является уже порядочным городом в сказании о чудесах владимирской иконы божией матери, составленном при жизни Андрея, т.е. до 1174 г. Татищев в своём летописном своде говорит, что с княжения Юрия Долгорукого в своих источниках, теперь исчезнувших, он начал встречать целый ряд других новых городов в северной Руси, которые не были известны до того времени: таковы, например, Городец на Волге, Кострома, Стародуб на Клязьме, Галич, Звенигород, Вышгород при впадении Протвы в Оку (под Серпуховом) и др. Сам Андрей Боголюбский хвалился своею колонизаторскою деятельностью: «Я всю Белую (Суздальскую) Русь городами и сёлами великими населил и многолюдной учинил».