Владимир Васильевич Гриньков
Шоумен. Пирамида баксов
– Заинтересован – в чём?
Вместо ответа Мартынов выложил на стол передо мной фотографию. На фотографии был какой-то дядька. Мертвый. Фото с места преступления. Лицо дядьки показалось мне знакомым.
– Я хочу разобраться, кто может быть заинтересован в смерти вашего Дёмина, – сказал Мартынов.
– Но это же не Дёмин, слава богу.
– Не Дёмин, – кивнул Мартынов. – Этот человек был застрелен в подъезде жилого дома. В том самом подъезде, где ваш Дёмин и проживает.
Я медленно прозревал.
– Этого человека убили по ошибке, – продолжал Мартынов. – Не он должен был погибнуть. Кто-то другой. Мы стали этого другого искать. Намечать потенциальную жертву, так сказать. Прошерстили весь подъезд. И получается, что никто другой во всём подъезде не мог убийцу заинтересовать, кроме как твой администратор. Дело находится у нас на контроле. Я как только узнал о том, что там речь о ком-то из твоих людей идёт, сразу же тебе позвонил.
А до меня уже дошло, почему лицо покойника на снимке показалось мне знакомым. Усы у него пышные и лицо округлое – что-то общее с Дёминым действительно угадывается. Вот только у этого, на фотографии, небритость многодневная. Но мне никак не хотелось верить. Как будто мое неверие могло уберечь Илью от бед.
– А может, не по ошибке? – с жаром сказал я, тыча пальцем в фотографию. – Может, именно этого дядьку и хотели убить?
Мне очень хотелось, чтобы дело там было не в Илье. Но Мартынов покачал головой.
– Женя! Это бомж. Обычный бомж. Скорее всего он в том подъезде случайно оказался. Заночевал на чердаке. А утром из подъезда выходил, и его по ошибке шлёпнули. Просто перепутали с вашим Дёминым. А убивал его профессиональный киллер. Убивал из короткоствольного автомата, который находится на вооружении спецслужб. Очень редкая игрушка. У нас за весь прошлый год по всей России зафиксирован только один случай применения такого оружия. И вот теперь – второй. Женя, ты когда-нибудь слышал, чтобы рядовых бомжей убивали профессиональные киллеры, которые по тридцать тысяч баксов берут за выполнение заказа?
* * *
– Котик! Ну и что с того, что мы с тобой полгода не виделись? – говорил в телефонную трубку Илья. – У меня работы невпроворот …
Тут он увидел моё лицо и осёкся. Я прошёл через комнату, взял из рук Ильи телефонную трубку и бесцеремонно швырнул её на рычаг.
– Что случилось, Женька? – спросил Илья.
– Ты влип! – сообщил я ему пренеприятное известие.
Он не принял мои слова за шутку, потому что видел моё лицо. С таким выражением лица не шутят. С таким выражением приносят скорбные вести.
Зазвонил телефон. Я поднял трубку.
– Алло! – сказал в трубке томный женский голос. – Могу ли я поговорить с Иль ёй Дёминым?
– Не можете! – отрезал я. – Илья Дёмин погиб!
– Хам! – оценила женщина.
Я не стал её разубеждать. Просто оборвал шнур телефона.
– Это чтобы нам не мешали! – сказал я Дёмину.
Он смотрел на меня так, как смотрят на внезапно свихнувшегося человека. Наверное, я действительно выглядел неважно.
– Ты помнишь ту историю? – спросил я. – Ну, когда я прождал тебя всю ночь в твоей квартире.
– Женя! – быстро сказал Дёмин. – Я перед тобой уже извинился!
Он даже отстранился от меня. Похоже, решил, что я вспомнил былые обиды и сейчас отделаю его под орех.
– Илья, дело не в том, что ты тогда дома не ночевал. Оно и к лучшему, может быть. Там мужика какого-то убили. Помнишь?
– Ага. Я шёл, а он в целлофане уже лежал, упакованный. Меня ещё милиционер в подъезд не хотел пускать …
– К чёрту милиционера! Ты хоть знаешь, что в том целлофане ты должен был лежать, а?
Хорошо ещё, что он сидел в кресле, а не то завалился бы от внезапно подступившей слабости, чего доброго.
– Врё-ё-ёшь! – выдохнул Илья, а у самого глаза такие круглые сделались, что хоть вставляй в них металлические рубли советского образца.
Я выдернул из кармана бумажный листок и положил его на стол перед Дёминым. Он даже не сделал попытки взять бумагу в руки и вообще смотрел на неё так, будто в этой бумаженции его, Дёмина, погибель как раз и заключалась.
– Что это? – сиплым голосом осведомился Илья.
Я плеснул в стакан минералки. Илья протянул было руку за стаканом, но воду я выпил сам.
– Это повестка, – сказал я. – Тебе вызывают в прокуратуру. Я сегодня был у Мартынова … Ты Мартынова-то помнишь?
– Помню.
– Вот он тебя и вызывает.
– Зачем?
– Посмотреть на тебя хочет. До сих пор не верит, что ты живой.
– Женя! – просительно произнёс Дёмин. – Не надо так шутить! Пожалуйста!
У него был такой умоляющий взгляд, что, будь у меня нервишки послабее, я бы разрыдался от жалости к нему, честное слово.
– Мартынов говорит, что того мужика в твоём подъезде убили по ошибке. Он, тот бедолага – никто, полный ноль, бомж.
– Бомж?
– Именно! И все проблемы у него оттого, что он немного похож на тебя. Усы, комплекция. Ну, и ещё он в то утро из подъезда выходил аккурат в то время, когда ты обычно на работу отправляешься. Теперь ты понял, что к чему?
Я налил минералки и протянул стакан Илье. Он выпил воду жадными глотками висельника, которому была оказана последняя милость.
– Илья! – сказал я внушительно, глядя ему прямо в глаза. – Ты должен вспомнить, кому за последнее время дорогу переходил! Кто может на тебя зуб иметь? Обязательно должен вспомнить! И рассказать Мартынову, когда завтра будешь у него в прокуратуре!
– Ну, не знаю я! – застонал Дёмин. – Кому моя жизнь нужна? Ты спятил, что ли? Я обычный завхоз, если разобраться …
– Мартынов говорит, что это из-за хозяйственных дел. То есть из-за финансовых. Платёжки, «откаты», наличка и прочая дребедень.
– Женька, но за такие суммы не убивают!
Дёмин подхватился с места, сгрёб одну из папок на моем столе, раскрыл её.
– Ты посмотри! – предложил он мне с жаром, демонстрируя при этом платёжки. – Какие тут суммы! Тысяча баксов, две тысячи, три, пять! Ну не убивают за такое!
Он плакать был готов от того, что на него обрушилось. Не мог понять, за что ему такая напасть. Я был с ним согласен – он смерти заслуживал не более, чем окружавшие его люди. А убить вот именно его собирались. Несправедливо. Тут кто хочешь расстроится.
– Ты должен вспомнить! – упрямо повторил я. – От этого, может быть, зависит, сколько ты еще на этом свете проживёшь.
– Не знаю я!
– Я тебе попробую подсказать. Нарисовать портрет твоего врага. Это кто-то из тех, с кем ты имел дело на протяжении последних месяцев. Ты сделал что-то такое, что ему, этому человеку, очень и очень не понравилось. Ну и еще … он должен распоряжаться немалыми деньгами, чтобы иметь возможность нанять дорогого киллера.
– Богатый, значит? – переспросил Дёмин.
– Вот именно.
– И я ему бяку сделал?
– Что-то вроде того.
– Ёлы-палы! – пробормотал потрясённый вдруг открывшейся ему истиной Илья. – Кто бы мог подумать!
– Ты его знаешь? – быстро спросил я.
– Ты понимаешь, Женька, – бормотал Илья и качал головой. – Я же не поверил просто. Я думал, что это пустой трёп, понты. Она мне ещё тогда сказала …
– Кто?
– Ну, какая тебе разница! – поморщился Илья.
– Любовница? – не отставал я.
– Да я с ней всего-то пару раз и переспал, – отмахнулся Илья. – Какая же это любовница? Так, недоразумение одно. И вот она мне говорит, что хахаль её нас рассекретил и грозился мне башку открутить. Вместе с прочими выступающими частями тела. Ещё она сказала, что он мужик очень крутой. А я тогда посмеялся только. Откуда же мне было знать, что он действительно убить меня захочет?
* * *
Мы даже не стали дожидаться следующего дня. Я позвонил Мартынову и сказал, что есть важная информация. Ещё я сказал, что могу привезти к нему Дёмина прямо сейчас. Он не возражал.
– Едем! – объявил я Илье.
Спустились вниз, к машине. Нам навстречу шла женщина. Я её знал. Видел неоднократно на телевидении. Кажется, она работала в одной из аппаратных. Дёмин вдруг спрятался за меня и даже прикрыл лицо рукой, как будто у него внезапно разболелись зубы. Замаскировался. Когда мы сели в машину, я спросил:
– Это твоя пассия?
– Женька! – сказал он с непередаваемой тоской в голосе. – Ну почему все они считают, что вечер в ресторане и последующая ночь, проведённая вместе, дают им право на что-либо надеяться? Ну, мало ли у кого что и с кем когда-то там было! Ну, вот собачки, к примеру …
Он ткнул пальцем в направлении двух дворняжек, с неспешной обстоятельностью обследующих уличную урну.
– Допустим, случилась у двух псин собачья свадьба, прямо тут, на улице – никто никого ведь после этого в загс не тащит. Отряхнулись и разбежались в разные стороны. Потому что природа! Только в этом дело. Ну почему же люди всё обставляют плотным частоколом условностей?
– Потому что люди, – пояснил я, – а не собачки.
– То-то и оно, – загрустил Дёмин. – Прямо и не знаешь иногда, что делать.
– Жениться.
– «На всех жениться – паспорта не хватит». Русское радио. Там такой прикол озвучили.
Мы остановились на светофоре. И справа от нас машина остановилась, и слева. Дёмин завертел головой. Стекла у нас были тонированные, не очень-то снаружи разглядишь, кто тут в машине находится, а всё-таки Илья ощутил беспокойство.
– А ведь ты рискуешь! – наконец осенило его. – Если меня действительно хотят убить, а ты находишься рядом, тебе ведь башку в два счета открутят на пару со мной.
– Не дрейфь! – посоветовал я. – И всё обойдётся.
Когда мы приехали в прокуратуру, обнаружилось, что пропуск выписан только на фамилию Дёмина. Я оценил предусмотрительность Мартынова. Он отсёк меня от Дёмина в необидной форме. Не дал возможности присутствовать при его разговоре с Ильей. И там, в своём кабинете, в разговоре с глазу на глаз Мартынов с его опытом и профессионализмом раскрутит Дёмина в два счёта.
– Ты там держись, – напутствовал я Илью. – Тебе жарко придётся.
– А, чепуха! – отмахнулся он.
После того как он узнал, что его хотят убить, всё остальное, наверное, казалось Илье малозначимым.
* * *
Он вышел из здания прокуратуры через несколько часов. Был уже поздний вечер. Стемнело, и включили уличное освещение. В сумраке лицо Дёмина казалось серым и старым. Или он действительно так неважно выглядел?
– Ты здесь? – удивился Дёмин, увидев меня и мою машину.
– Где же мне ещё быть? – отозвался я. – Как у тебя дела?
– Нормально. Идём ко дну.
Когда Дёмин так шутит, это значит, что дела у него – хуже некуда.
– Расскажешь?
– Не хочу, – буркнул Дёмин.
Мы сели в машину.
– Куда едем? – спросил я.
Дёмин посмотрел на меня так, словно мой вопрос поставил его в тупик.
– Они посоветовали мне не возвращаться в свою квартиру.
Всё логично. Если его там не убили в первый раз, то никто не может гарантировать, что именно там не будет предпринята повторная попытка.
– Едем ко мне, – определился я. – Переночуешь, а там решим, что будем делать дальше. Может быть, завтра тебе вообще уехать из Москвы? Хотя бы на время.
– Ты спятил? – встопорщил усы Илья. – У нас же съёмка! Про тараканов! Забыл?
Я не забыл. Просто Илью жалко. Убьют ведь, как пить дать.
* * *
Письмо было как письмо. К нам на передачу таких приходят сотни. Жена предлагала разыграть своего мужа. Он у меня хороший, писала женщина. Давно хотела, чтобы его по телевизору показали. Вот увидите, писала женщина, вам самим понравится. Да и денежки придутся очень кстати. «Денежки» – это тот гонорар, который мы выплачиваем за участие в нашей программе. Люди знают об этих выплатах, и иногда предлагают разыграть кого-нибудь из своих близких только из желания подзаработать.
Ничего особенно интересного в том письме не было, и оно запросто могло бы осесть в нашем архиве, если бы не Светлана.
– Ну, что ж, – сказала она, – очень даже неплохо. Людям деньги нужны. Получат! Но не сразу.
– А что будет сначала? – спросил я у неё, уже понимая, что Светлана что-то там придумала.
– А сначала к ним придёт Оглоедов!
Мне и самому было жаль, что простаивает наш актёр, игравший не так давно роль Оглоедова-отца, того самого работника с Рижского рынка, который дохлым курам головы откручивал. А вот Светлана для него новую роль придумала. Только потому этот наш сюжет про тараканов и состоялся.
Фамилия нашего будущего героя была Бузукин. Было ему уже за пятьдесят, трудился он на одном из московских заводов, деньги получал относительно небольшие, из коих пропивал не так уж мало, если, конечно, жена не успевала экспроприировать его получку, прежде чем Бузукин раздаст её осетинским водочным королям. В один из дней его жена, проинструктированная предварительно Светланой, сказала со вздохом:
– А тараканы нас, Гриша, совсем одолели. Скоро по квартире и не пройдёшь.
Бузукин на это ничего не ответил, поскольку тараканов у них было не больше, чем у других, а потому он сделал вывод, что просто супружница его заблажила, а уж как заблажила, так про свою блажь и забудет уже к завтрашнему дню, не первый это раз и не последний, дело-то привычное. Но Бузукина жена не отступилась и уже ближе к ночи втолковала муженьку, что терпеть ей эту живность в квартире нет никакой возможности и необходимо срочно вызвать специальных людей, которые за короткое время и за совсем небольшие деньги их квартиру превратят в конфетку.
Зная, что спорить с женой – себе дороже, Бузукин промямлил в ответ нечто нечленораздельное, и в результате через пару дней, когда его супруги дома не было (как мы и предусмотрели в своём сценарии), на пороге бузукинской квартиры материализовался здоровенный мужик с чемоданчиком в руках. Лицо у мужика было такое зверское, что Бузукин даже подумал, что напрасно он дверь-то открыл, не спросив, кого это принесла нелёгкая, да поздно уже было.
– Бузукин? – осведомился здоровяк. – Г.Е.?
– Ага! – на всякий случай не стал отпираться присмиревший Бузукин.
– Я насчёт вызова! По уничтожению тараканов, в общем!
– А-а, – с облегчением произнёс Бузукин. – Как же, как же! Ждём-с!
И фальшиво улыбнулся.
Здоровяк вошёл в прихожую.
– Ну, где эти гады?
– Везде! – честно признался Бузукин.
– Р-р-разберёмся, едрёна вошь! – пообещал гость.
Бузукин посмотрел на его двухпудовые кулаки и подобострастно захихикал.
– Звать как? – осведомился здоровяк.
– Кого? – обмер Бузукин.
– Королеву английскую! – оскорбился на его непонятливость истребитель тараканов. – Тебя, ясный сокол!
– Григорий! – торопливо пискнул Бузукин.
– Гриша, значит, – наконец-то определился гость. – А меня зовут Оглоедов.
– В смысле?
– В прямом. Фамилия у меня такая.
– Ну, надо же! – уважительно произнес Бузукин.
– Давай, Гриша, показывай свои хоромы.
– А вот! – засуетился Бузукин. – Здеся, значитца, у меня туалет …
– Что же ты, едрёна вошь, с сортира начинаешь! – оскорбился Оглоедов. – Разве ж так с гостями можно?
– Нельзя! – признался Бузукин. – Я очень извиняюсь!
Прошли на кухню.
– Фиговенько живёшь, – оценил Оглоедов.
– Это как?
– Ну, пейзаж, в смысле. Обои там, линолеум – не фартит тебе по жизни, вижу.
– Да уж, – закручинился Бузукин. – Не «новый русский», это точно.
– Ладно, не моя это забота. Ты как насчёт промочить?
– Это как? – не посмел поверить Бузукин, который не пил с позавчерашнего дня и по этой причине уже почти дошёл до ручки.
Оглоедов открыл свой чемоданчик и выставил на стол непочатую поллитровку.
– Ах ты, господи! – прижал руки к груди Бузукин.
Всякий он сервис видел, но чтоб вот так вот – это впервые.
– Любая работа должна начинаться с хорошего перекура! – веско провозгласил Оглоедов. – Ты как?
– Поддерживаю! – тотчас же признал его правоту Бузукин.
– Стаканы есть?
– А как же!
– Закуска?
– В наличии!
– Красота! – оценил Оглоедов.
Не таким уж он страшным мужиком оказался. Даже вроде бы наоборот, если присмотреться.
– А там и к работе приступим, – посулил Оглоедов.
– Как же тебя угораздило? – совсем по-свойски поинтересовался Бузукин, градус настроения которого уже рвался в заоблачную высь.
– Ты о чём?
– Ну, по работе, в смысле. Чтоб тараканов, значит, морить – это случайно ты так попал, да?
– На нашей работе случайные люди не задерживаются, – сообщил Оглоедов. – У нас только по призванию.
– Неужто?
– А ты как думал?
Оглоедов разлил водку по пыльным стаканам. Водочная бутылка пряталась в его огромной ладони, так что её и не видно было.
Бузукин был готов выпить и без всякого тоста, так он исстрадался за последние два дня, но у Оглоедова тост был припасён.
– Ну, в общем! – объявил Оглоедов, поднимая стакан.
И замолчал. Значит, это тост и был.
– Согласен! – благодарно сказал Бузукин и выпил.
– Только бы он его не споил! – вздохнула Светлана.
Мы с ней сидели в фургоне, припаркованном во дворе бузукинского дома, и на мониторах наблюдали за происходящим в стенах квартиры. Миниатюрных камер мы понатыкали по всей бузукинской квартире ещё накануне.
– Вот я и говорю – призвание, – произнёс Оглоедов, закусывая краюхой чёрствого хлеба. – Без призвания на нашей работе делать нечего. Чтобы этих тараканов эффективно уничтожать, их надо ненавидеть.
Он ударил кулаком по столу. Жалобно звякнули стаканы.
– Да, – уважительно подтвердил Бузукин. – Без этого, как я думаю, нельзя.
– «Нельзя»! – саркастически сказал Оглоедов. – Без ненависти вообще ничего не получится. Вот я только увижу таракана … У-у-у! Гром и молния! Всемирный катаклизм! Последний день Помпеи! Всё сровняю с землёй!
– Надо же! – пробормотал Бузукин, не ожидавший от своего собеседника такой экспрессии.
– Он же, тварь такая, думает, что умней меня! – процедил Оглоедов сквозь зубы. – Прячется, блин, и вообще – убегает! А от меня не убежишь!
Он хлопнул ладонью по столу, но попал по колбасному колечку, которое под тяжестью оглоедовской длани расплющилось до совершенно плоского состояния, так что стало похожим на рисунок на нечистой клеенке.
– Я его, гада, нюхом чую! Вот поверишь? Он мне хоть в карман залезь, а я его и там вычислю! И чтоб это чёртово семя – под корень! Чтоб после меня было как после Мамаева побоища – одни трупы!
– Да, – поддакнул Бузукин. – Это правильный подход. Уважаю.
А сам косил взглядом на бутылку.
– Ну что, по второй? – сказал догадливый Оглоедов.
– Угу. А то несерьёзно как-то.
Выпили ещё. У Бузукина непрерывно улучшалось настроение. Ему даже подумалось, что неплохо это жена придумала – с тараканами-то. Вишь как оно повернулось. И тараканов изведут, и со всем остальным полный ажур.
– А у тебя ничего работа, – оценил он. – Я бы так тоже смог.
– Ты? – дохнул на собеседника сивушным духом Оглоедов. – Не-е-е, кишка у тебя тонка!
И скрипнул зубами.
– Он вроде и маленький, а живучий, падла! Будь моя воля, я бы для такой работы огнемёты выдавал. Зашёл в квартиру, полыхнул огнём – и все дела.
– А квартира? – подал голос Бузукин.
– Э-эх! – в сердцах сказал Оглоедов. – Мягкая у тебя душа! Податливая! Говорил же я тебе – не каждый сможет!
И осерчал так, что налил себе полный стакан водки, да и махнул его шутя, так что только слёзы из глаз брызнули. Обойдённый третьим тостом, Бузукин только теперь понял, насколько сложные у его собутыльника отношения с тараканьим племенем. Доказательство собственной догадке он получил практически сразу же.
– С ними по-доброму нельзя, – хриплым голосом сказал Оглоедов. – Они хорошего не понимают. Их можно только так – под корень! Давай, показывай свою ярангу! Где тут они у тебя прячутся?
Бузукин заглянул ему в глаза, и смутные подозрения наполнили его душу. Ему почему-то вдруг подумалось, что добром эта история не закончится.
– Э-э, – пробормотал он неуверенно. – Торопиться тоже не следует …
– А?! – грозно глянул Оглоедов.
– Я говорю, что, может, не сегодня, – смалодушничал Бузукин, цепенея под тем страшным взглядом.
– Так ты с ними заодно? – Оглоедов сгрёб собеседника за шиворот, и Бузукин вдруг подумал, как хрупка и коротка, если разобраться, человеческая жизнь. – Укрываешь, да?
– Нет! – поспешно ответил Бузукин, поняв, что он умрёт прямо здесь и сейчас, если не выдаст пароли и явки. – Пойдёмте, я вам всё покажу!
– Да-да! – нехорошим огнем загорелся оглоедовский глаз. – Пора бы уже и начать!
Он раздувал ноздри и рвался в бой. Бузукин окончательно расстроился. Он даже подумал, что совершенно напрасно оказался сегодня дома. Лучше бы его тут не было. Ну, в вытрезвитель его, к примеру, забрали бы. А он вот дома оказался. С глазу на глаз с Оглоедовым этим. И что за фамилия такая, прости господи!
– Они тут где хошь, – сообщил диспозицию Бузукин. – Любой шкафчик открываешь, а они оттуда прямо сыплются. Да вот хоть даже здесь, к примеру.
Он открыл дверцу шкафчика.
– Есть, едрррёна вошь! – прорычал Оглоедов.
Бузукин ещё хотел спросить у него, чем травить будут и не вреден ли сей препарат для человеческого организма, да не успел. Оглоедов своими огромными ручищами легко сорвал шкафчик со стены и швырнул его на пол, после чего принялся крушить ногами, обутыми в тяжеленные ботинки пятидесятого размера. За пару минут шкафчик вместе со всем своим содержимым превратился в груду мусора. Прямо на глазах у потрясённого Бузукина.
– Вот так с ними надо! – сказал Оглоедов, тяжело дыша. – Огнём и мечом! До последней капли крови! Ни секунды покоя врагу! Давай, показывай ещё!
Бузукин обмер и потерял дар речи. Мебель вся в квартире была, конечно, старая, а всё равно жалко.
– А здесь? – осведомился Оглоедов, заглядывая внутрь кухонного стола.
– Там нет! – пискнул Бузукин.
– Как это нет? – не поверил непримиримый борец с тараканами.
Отступил на шаг и принялся пинать стол своими огромными ботинками. Полетели щепки.
– Ненавижу! – бормотал сильно нетрезвый Оглоедов, круша мебель с одержимостью спартаковского фаната, любимая команда которого только что продула матч какому-нибудь раменскому «Сатурну» со счетом ноль-три. – Как же я их ненавижу!
Несчастный Бузукин пятился прочь из кухни. К телефону поближе. Он ещё не знал, куда звонить – в милицию или в «Скорую», но рука уже тянулась к телефонной трубке.
– Ага! Это ты правильно подсказываешь, – обрадовался Оглоедов. – В телефонах их обычно тьма-тьмущая!
Вбежал в комнату, схватил телефонный аппарат и об стену – шварк! Брызнули пластмассовые осколки. Очумевший от страха таракан не успел далеко уйти. Оглоедов расправился с ним быстро и жестоко, даже мокрого места не осталось.
– Та-а-ак! – бормотал Оглоедов, скользя окрест полыхающим огнём ненависти взглядом.
Взгляд скользил-скользил, да и упёрся в телевизор. Телевизор был отечественного производства и довольно старый, а всё-таки цветной.
– Нет! – со всей возможной твёрдостью, на которую он только был сейчас способен, сказал Бузукин. – В телевизоре тараканов нет! Это точно!
И даже встал на пути Оглоедова, пытаясь своим тщедушным тельцем прикрыть нелепое создание отечественной радиопромышленности.
– Их там полно! – прошептал Оглоедов, сверля телевизор взглядом.
Это был взгляд безумца. Точно, в «Скорую» надо было звонить. Никаких сомнений. Жалко, что так поздно всё раскрылось.
– Нет! – проскулил Бузукин.
– Да! – эхом отозвался Оглоедов. – У меня заказ!
Выдернул из кармана наряд-задание на уничтожение тараканов и ткнул его под нос Бузукину. Сам он на Бузукина не отвлекался, а просто теснил его, одновременно приговаривая:
– Заказчик уплатил – должен получить хорошую работу! У меня с гарантией! Ни одного таракана! Ещё ни разу рекламаций не поступало! В чём хочешь меня могут обвинить, но не в том, что я к этой сволочи милосердие проявил!
Бузукин в последний миг ещё попытался воспрепятствовать, но не смог. Оглоедов подхватил его как пушинку одной рукой, а другой легко опрокинул телевизор на пол и принялся его крушить.
– Там атмосфера теплая! – рычал он. – Они к теплу лезут, гады! Я им покажу тепло! Они у меня горючими слезами плакать будут! Пощады просить! А пощады не будет!
– Женька! – сказала мне Светлана. – Пора бы его остановить!
– Это невозможно, – ответил я. – Наш договор с бузукинской женой должен быть выполнен полностью. Оглоедов разбирает на запчасти старье – мы потом покупаем им новое. Что там у нас ещё по списку?
Я придвинул к себе бумажный листок.
– Ага, еще сервант, диван производства Краснохолмской мебельной фабрики, две люстры, радиоприемник «Иволга» и стиральная машина «Малютка».
– Пока этот кошмар закончится, Бузукина кондрашка хватит.
– Зато потом, – я заглянул в список. – Телевизор «Сони», стиральная машина «Занусси» … За всё в жизни надо платить. Что же тут поделаешь!
* * *
– Мы навели справки, – сказал Мартынов. – Очень многое совпадает.
Мы с ним сидели в кабинете прокуратуры. Мартынов сам позвонил мне и предложил приехать. Дело касалось этой нехорошей истории с покушением на Дёмина. И я примчался сразу же.
– Твой товарищ рассказал нам о человеке, который мог бы быть заказчиком убийства. Косинов Эдуард Петрович. Владелец и директор крупной оптовой фирмы. Купи-продай, в общем. Считается, что он ворочает немалыми суммами. И ещё по роду своей деятельности иногда пересекается с представителями преступных группировок. Так что криминальный мир для него не что-то чуждое и незнакомое. Теперь об этой истории с его женой. Что эта дамочка нашла в твоем приятеле, я не знаю, но у неё с Дёминым некоторое время назад действительно начинался бурный роман. Очень скоро об этом стало известно Косинову. То ли влюблённые были слишком уж беспечны, то ли Косинов присматривает за женой в профилактических целях – я не знаю. Но он довольно быстро их вычислил. Случился скандал. Косинов пообещал своей ветреной супруге, что её ухажеру он непременно открутит голову. Тому есть свидетели. И вот ведь какое странное совпадение, Женя. Очень скоро Дёмина действительно попытались убить. Но и это ещё не всё. В момент покушения господин Косинов находился в деловой поездке в Испании.
Мартынов выразительно посмотрел на меня. Наверное, я как-то должен был на это отреагировать. Но я не знал – как.
– Это обычное дело, – просветил меня Мартынов. – Когда заказчик на время совершения убийства уезжает за границу. Во-первых, так он обеспечивает себе хоть и дохленькое, но всё-таки алиби. Во-вторых, для собственной безопасности. Накладки ведь всякие случаются. И такое бывает, что недотёпу-киллера ловят на месте преступления. От него ниточка через посредника может потянуться и к заказчику. Редко, но такое случается. Так что для собственного спокойствия иногда лучше пересидеть все эти события вдали от дома. И когда мы навели справки и выяснилось, что Косинов за два дня до того расстрела в подъезде вылетел в Испанию, я ещё больше укрепился в мысли, что он к этому причастен. Есть признаки и обстоятельства, которые сами по себе о многом говорят.
– Значит, это он?
– Стопроцентной гарантии я не дам, но с большой долей вероятности говорю тебе: очень похоже, что это он.
– И что теперь?
Мне хотелось услышать, как Косинова будут ловить и когда же наконец весь этот кошмар закончится.
– Что теперь? – переспросил Мартынов. – А ничего, Женя.
– То есть как? – опешил я.
Я видел глаза Мартынова и понимал, что он нисколечко не шутит.
– У нас ничего против него нет, Женя. Только косвенные улики. А этого мало. У нас в руках нет ни киллера, ни посредника, а без них Косинова и Дёмина никак не свяжешь.
– Ну не может такого быть! – пробормотал я. – Есть человек, который угрожал Илье убийством, и есть какие-то, пусть даже и не прямые, улики против него. И вы хотите сказать, что с этим человеком ничего нельзя поделать? Припереть его к стенке …
– Зажать пальцы в дверь, отдубасить хорошенько по почкам, – вздохнул Мартынов. – Так, что ли, по- твоему? В том-то и дело, Женька, что при отсутствии прямых улик против Косинова позиции у него железобетонные. Неприступные, как линия Маннергейма. Ну, признается он в том, что слышал о таком человеке, как Дёмин. Ну, действительно грозился ему голову открутить. Обидно ведь рогоносцем быть, вот и не сдержался, угрожал. Но это в сердцах. А потом охолонул, пришёл в себя и решил: а гори оно всё огнём! Чёрт с ним, с этим Дёминым! Уж лучше делами заниматься. Окунуться в работу. Вот и в Испанию поехал, чтобы побыстрее о неприятностях забыть.
– Но ведь враньё!
– Враньё, – легко согласился со мной Мартынов. – А доказательств всё равно нет. И ничего ты ему не сделаешь.
– Значит, Илья обречён?
Всем известно, что на Дёмина открыта охота и имя его врага, похоже, ни для кого не секрет. А поделать вот ничего нельзя. Только и остаётся, что ждать, пока Дёмина убьют и вся эта неприятная история завершится сама собой.
– А ты знаешь, что во всём этом самое неприятное? – Мартынов смотрел на меня так, будто решал, можно ли сказать мне то, что он, Мартынов, знал. – Если вдруг окажется, что мы ошибаемся. Если выяснится, что Косинов тут вообще ни при чём, а чёрную метку Дёмину прислал кто-то другой.
У меня вытянулось лицо. Я-то думал, что Мартынов с главным Дёминским врагом уже определился, и даже мысли не допускал, что дело могло быть совсем не в Косинове.
– Вообще-то с этим Косиновым мы можем разобраться, – сказал Мартынов. – Он возвращается в Москву послезавтра. Я вызову его на допрос и в ходе допроса дам понять, что мы его подозреваем. После этого он станет тише воды, ниже травы. Даст своему киллеру отбой. Потому что неприятности ему совсем не нужны. И твой Дёмин сможет вздохнуть свободно. Это в том случае, если действительно именно Косинов всё и организовал. А если нет …
Мартынов выразительно посмотрел на меня. Вот на этот раз я его понял без дополнительных пояснений. Если версия Мартынова неверна и Косинов тут совсем ни при чём, то хоть пугай ты Косинова, хоть не пугай, а Илью всё равно убьют. Убьют те, о ком мы пока ничего не знаем.
– Вы это серьёзно? – спросил я.
– А какие могут быть шутки, когда речь идёт о жизни человека? – вопросом на вопрос ответил мне Мартынов. – Нам надо твоего Дёмина спасать.
– Да! – воодушевился я. – Есть же какая-то программа защиты свидетелей или как там оно называется …
– Ты насмотрелся американских фильмов, Женя, – невесело засмеялся Мартынов.
– Неужели это невозможно?
– Ну что ты предлагаешь? Выделить Дёмину вооруженную охрану? Десяток милиционеров, которые будут день и ночь его стеречь? Вот у нас несколько раз в году для милиции объявляется усиленный режим несения службы. Ты знаешь, что это такое? Для всех сотрудников отменяются выходные и отпуска. Работа – каждый день. По двенадцать часов. По двенадцать! Это официально. На самом деле они работают ещё больше. Я к чему это говорю? Людей и без того не хватает. Где уж там каждого гражданина защищать.
– Но не на каждого ведь покушаются!
– Ну, хочешь, я специально для твоего Дёмина пробью разрешение на ношение оружия?
Уж если речь идет об этом …
– Значит, на охрану рассчитывать нельзя?
– Нет, – сказал Мартынов. – Мы можем его спрятать, конечно. Укроем на конспиративной квартире. Но сколько он высидит взаперти?
Да, в конце концов Илье это надоест и он сбежит. Я-то знал Дёмина и потому нисколько не сомневался, что всё именно так и будет.
