Владимир Стрельцов
Приговоренные ко тьме
Эпизод 4. 1653-й год с даты основания Рима, 14-й год правления базилевса Льва Мудрого, 4-й год правления франкского императора Арнульфа
(октябрь-декабрь 899 года от Рождества Христова)
Укрывшись за стенами Вероны, король Беренгарий очень скоро услышал отчетливый скрип колеса Фортуны, поворачиваемого прочь от него. Последствия тяжелого поражения под Бренте не заставили себя долго ждать. Королю Италии, за один день потерявшему весь цвет своего рыцарства, теперь оставалось только с бессильной яростью наблюдать, как никуда уже не торопящиеся венгры жгут поселения вокруг Вероны, Аквилеи и Фриуля. Был момент, когда их полчища подступили к самой Вероне, но, не имея опыта ведения долгой осады, венгры, погрозив веронцам и их королю копьями, скрылись за горизонтом.
Пришла беда – отворяй ворота, и вскоре Беренгарий начал получать печальные доказательства невысокой цены клятв верности своих вассалов и неблагонадежности союзников. Под разными предлогами его войско начали покидать мелкопоместные бароны, спешащие, по их словам, защитить свои земли от грабителей-варваров самостоятельно, раз их сюзерен оказался столь малосилен. Ну и, само собой, весть о разгроме Беренгария дошла до Рима. Тосканская партия вновь подняла голову и, за глаза осыпая упреками и насмешками Беренгария, достучалась-таки до сердца и разума папы Иоанна.
– Ввиду того, что Беренгарий, маркграф Фриульский, оказался, очевидно, неспособным удержать земли Италии в целости и сохранности от набегов неизвестных языческих орд, сей человек не может считаться достойным принятия из рук Римской церкви короны императора франков и римлян. Настоящим даю свое благословение на приглашение в Рим благородного и благочестивого короля Нижней Бургундии Людовика!
Но как отправить торжественную делегацию в Прованс, если по сути единственная дорога туда проходит через земли Лангобардии, по-прежнему подчиненной Беренгарию? Очевидно, что послов по дороге в Арль могли бы поджидать малоприятные сюрпризы. Выход из тупика был найден, когда Теофилакт предложил папе отправить послов морем, зафрахтовав несколько византийских кораблей. Папа с восторгом принял эту идею. И никого иного, как именно Теофилакта, знакомого с морскими путешествиями, папа и отрядил возглавить эту миссию.
Надлежало торопиться, ибо на дворе стоял уже октябрь, и погода демонстрировала все признаки своего ухудшения. Со всеми приготовлениями Теофилакт отплыл из Рима только 20 октября. Свита его составляла около пятидесяти человек, разместившихся на двух кораблях, в то время как третий корабль был под завязку набит подарками претенденту в императоры, среди которых с особым почтением на борт были доставлены мощи святого Трофима, между прочим, первого епископа Арля. Путь до устья Роны занял почти три недели, по пути флот Теофилакта попал в сильный шторм и вынужден был несколько дней укрываться в бухтах Корсики от непогоды.
Теофилакт в течение всей поездки пребывал в неспокойном расположении духа. Он сильно рисковал, оставляя вверенный его заботам Рим, памятуя о том, насколько непрочна ситуация в стране и с какой легкостью можно в результате чьих-нибудь черных и убедительных козней потерять все свои чины и достижения. С другой стороны, он понимал, что в случае успеха его миссии перед ним открываются широкие карьерные перспективы, ибо новый властитель не оставит без внимания его старания и особо оценит своими щедротами того, кто принесет ему сейчас столь сладостную весть. В своем багаже Теофилакт вез письмо от папы Иоанна, в котором, впрочем, было всего лишь приглашение посетить Рим на Пасху и, воздав необходимые почести святым и мученикам Вечного города, очистить свою душу пред Господом.
Наконец корабли достигли берегов Прованса, и путешественники, немало настрадавшиеся в последние дни от морской болезни, с облегчением ступили на землю. Предстояло еще совершить пару дней перехода от устья Роны до Арля, причем что на море, что на реке приходилось по-прежнему быть настороже, ибо они проходили в непосредственной близости от Джаляль-аль-Хиляля, более известного как Фраксинет, знаменитого пристанища сарацинских пиратов, сеявших страх и ужас в соседних областях. Однако святой Христофор, покровитель путешественников, проявил к гостям из Рима определенное милосердие, и 11 ноября путники подошли к крепостным стенам и рвам Арля, столицы Нижней Бургундии.
Причалив в городском порту и передав письма папы в руки слуг короля Людовика, Теофилакт с небольшой свитой был вскоре допущен в пределы города. Большая же часть его отряда, согласно обычаям того времени, разместилась вне крепостных стен, чем привела в восторг хозяев пригородных питейных и увеселительных заведений, ибо гости с юга оказались, по меркам бургундцев, горазды на веселье и щедры на кошелек.
Король принял послов папы в оружейной зале дворца арелатских графов, на месте которого ныне находится дворец Подеста. Всем своим поведением Людовик и его вельможи постарались вызвать у гостей почтительное уважение к воинственности своего народа, для чего вся свита Людовика облачилась в кольчуги и звенела мечами, как будто опасалась подвоха со стороны незваных гостей. Вошедшие же гости в выборе своей одежды тоже ошиблись, в Бургундии температура в эти дни едва поднималась выше нуля, в замке короля Людовика слуги явно не справлялись со своей обязанностью прогнать сырость, и потому Теофилакт и его свита входили в залу, поеживаясь от непривычного холода.
Королю Людовику недавно исполнилось двадцать три года. Это был достаточно представительный, хотя и весьма невысокого роста, немного полноватый мужчина с длинными светлыми волосами, в жестах и словах которого наблюдалось сочетание некоторой мягкотелости и тщеславной пафосности. С десяти лет он стал королем Нижней Бургундии, страны не так давно образовавшейся на развалинах Срединного королевства Лотаря. Впрочем, бургундские короли и герцоги во все времена стремились приписывать своим ленным владениям связь с древним королевством бургундов, существовавшим еще во времена античной империи и основанным их вождем, бравым королем Гундиохом15. Зная эту слабость, Теофилакт обратился к королю, как к наследнику этой славной, но давно исчезнувшей страны.
– Святейший епископ Римской кафолический церкви, викарий Создателя и Промыслителя Вселенной, благочестивый папа Иоанн, с милосердия Небес и волеизъявлением Господа нашего, моими устами шлет привет тебе, великий король Нижней Бургундии и Прованса, достойнейший потомок Гундахара16 и Гундиоха, продолжатель славного бургундского королевского дома, во многие века верного идеалам христианства, рыцарства и верноподданического долга!
Выстрел попал в цель. Королю явно понравилось льстивое вступление Теофилакта, да и в целом, в процессе всей церемонии настроение короля все более улучшалось, пока не достигло стадии полного восторга. Теофилакт внимательно изучал этого человека, который решениями никогда не видевших его людей из далекой страны вдруг был призван на роль правителя доброй половины Европы. От его наблюдательного глаза не укрылось, с каким алчным удовольствием принял король подарки от римского епископа, с какой любовью бургундский монарх гладил рукой шелковые византийские ткани и золотую утварь. Святые реликвии король принял с заметно меньшим интересом и любопытством, хотя для приличия прикоснулся к ним своим лбом и устами, и произнес дежурные слова о том, что это именно то самое главное и лучшее, чего он мог жаждать от понтифика и его послов.
– Мы с благодарностью и радостным трепетом принимаем приглашение святейшего папы Иоанна, да продлит ему Господь его земные дни, в течение которых, как и до сего дня, епископ Рима, несомненно, будет приумножать авторитет святой Церкви и быть нам всем примером святости и смиренности!
После этого Теофилакт попросил разрешения у короля о частной аудиенции для себя. Людовик быстро сообразил, что самое главное папа велел передать Теофилакту на словах. Все посторонние были немедленно и не слишком дипломатично удалены, и Людовик с нетерпеливым любопытством уставился на Теофилакта. В продолжние речи последнего лицо короля начало уже и вовсе кривиться от безуспешных попыток удержать себя в рамках приличий и не демонстрировать заранее столь явный восторг. Шутка ли, папа Римский устами этого грека предлагал ему, по сути, корону мира! Людовик даже попросил Теофилакта еще раз повторить сказанное, ибо, как он выразился, он не вполне доверяет своим ушам, которые донесли до его разума мысль, что понтифик остановил свой святейший взор на столь недостойном этой чести христианине.
Теофилакт повторил. К концу его речи «недостойный христианин» наконец взял себя в руки, успешно примерил маску спокойного величия и благоразумия, и, тщательно подбирая слова, изрек:
– Своим выбором нового императора Запада святейший папа Иоанн осчастливил не меня, грешного правителя, но саму славную землю великой Бургундии, которая постарается доказать всему миру, что сей выбор был не случаен и правилен.
После этого целый водопад благости и щедрот, правда, большей частью пока только обещанных, обрушился на Теофилакта. Впрочем, затем король все-таки осязаемо расщедрился и приказал слугам подарить гостю свои парадные рыцарские доспехи и вооружение, а кроме того, повел в конюшню, чтобы посол смог выбрать себе лучшего коня, которого он пожелает. Под занавес аудиенции Теофилакту, в довершение всего, растроганный король преподнес в подарок серебряный кубок со своим личным вензелем.
– Сегодня эта вещица вам будет к месту, мессер Теофилакт. Вечером будет торжество в вашу честь, ибо вы проявили в этом деле отвагу, решительность и велеречие, и вы навсегда останетесь в памяти Бургундии как человек, принесший ей счастье!
Теофилакт решил немного остудить пыл короля, а заодно поинтересоваться его возможным поведением при возникновении у того в будущем серьезных проблем:
– Ваше высочество, благородный король, путь к счастью бывает долог, тернист и даже может быть в итоге ложным. События, происходящие в Итальянском королевстве, требуют присутствия сильной, энергичной и расчетливой руки, и все это папа Римский видит в вашем облике!
– Поверьте, друг мой, а я теперь буду называть вас именно так, на что испрашиваю вашего разрешения, поверьте, что в Бургундии мне приходилось также разматывать невероятные клубки графских интриг, и мой конь редко когда бывает расседлан!
Теофилакту понравились эти слова, и он почтительно склонился перед королем.
Трое суток подряд король Бургундии устраивал днем диковинную для грека корриду в прекрасно сохранившемся римском амфитеатре, а вечером роскошные пиры, на которых знакомил Теофилакта со своими вассалами, многих из которых он планировал взять с собой в Рим. В числе прочих Теофилакту был представлен долговязый юноша четырнадцати лет с длинными руками, длинным лицом и весьма надменными манерами.
– Вашей милости и благоволению представляю вам Гуго, графа Вьеннского, сына Теобальда и Берты, ныне являющейся супругой Адальберта, графа Тосканского.
Теофилакт с любопытством поглядел на сына Берты от первого брака, как смотрят на человека, который, сам не ведая того, решением своей матери, по всей видимости, должен был сыграть важную роль в ее многоходовой комбинации. Гуго вежливо поклонился, но, узнав, в свою очередь, с кем он в настоящем имеет честь говорить, немножко презрительно дернул подбородком, мгновенно поставив Теофилакта в своем рейтинге на ступень ниже себя. Впрочем, с таким поведением люди менее благородных родов частенько сталкивались что тогда, что и сейчас, с той только разницей, что благородство рождения сегодня все чаще уступает балансу банковского счета, как самой объективной оценке человеческой особи.
На четвертый день король провел совет, на который были приглашены крупнейшие вассалы и, конечно же, папский апокрисиарий17. На нем король объявил о предложении папы, на что совет знатных сеньоров Бургундии ответил таким же ликованием, как давеча сам их правитель. Наконец-то бургундцам предоставляется шанс вернуть себе роль великого народа, а также земли, утраченные бездарными наследниками Лотаря Первого, создателя Срединного королевства!
Было решено начать подготовку к походу, который, видя успешный опыт Теофилакта, также запланировали осуществить морским путем. А Теофилакт был осчастливлен еще одной порцией подарков, на этот раз от вассалов короля. На следующий день, 16 ноября 899 года, он покинул Арль.
Путь назад занял по причине плохой погоды больше месяца. Только 18 декабря он прибыл в Рим, где его, как сына после долгой разлуки, принял Иоанн Девятый. Бывают такие исключительные дни, когда у человека сбываются одномоментно его самые смелые мечты и желания, и мир, как ему кажется, падает к ногам его. Именно таким выдался этот день для епископа Рима, ибо спустя всего несколько часов после возвращения Теофилакта, в город Льва, что на Ватиканском холме, прибыл запыленный и до смерти уставший гонец из Германии, который принес весть настолько долго ожидаемую, что поначалу в нее теперь даже отказывались верить – десять дней назад, 8 декабря 899 года в своем замке в Регенсбурге скончался император Арнульф Каринтийский.
Эпизод 5. 1654-й год с даты основания Рима, 15-й год правления базилевса Льва Мудрого
(900 год от Рождества Христова)
Как пастырь христианского мира, как добропорядочный христианин, папа Иоанн Девятый отслужил заупокойную мессу по скончавшемуся, называя того исключительно королем восточно-франкского королевства, правителем саксов и тевтонцев, и в словах своих выражая скорбь по поводу ухода выдающегося человека своего времени. Однако как политик, действующий на итальянской политической арене, Иоанн с трудом скрывал радостное волнение. Впервые после смерти Ламберта Иоанн вновь поверил, что сможет при жизни устранить весь хаос с престолонаследием в Италии, воцарившийся благодаря стараниям – о да, чего уж там скрывать, – его учителя, покойного папы Формоза. В смерти Арнульфа папа увидел очередной знак благоволения Небес к произведенному им решению и последующему выбору. Из рассказов Теофилакта папа Иоанн заключил, что претендент на императорскую корону, бургундский король Людовик обладает несомненными достоинствами, а что касается обнаруженных недостатков, то папа счел их незначительными и свойственными человеку его положения. По всем прикидкам выходило, что новый император сможет установить на Апеннинах долгожданный порядок.
Оставалась, конечно, еще проблема в лице Беренгария Фриульского. Беренгарий, узнав о смерти Арнульфа, буквально не находил себе места. Совсем немного, самую малость не хватило ему, чтобы прибрать к рукам вожделенную императорскую корону. Если бы не проклятые венгры, не иначе как присланные Врагом рода человеческого, он мог бы сейчас с осознанием своего права и силы идти на Рим, где сумел бы вытрясти из папы согласие на коронацию, тем более, что прямых конфликтов с понтификом у Беренгария не возникало. Однако теперь фриульский маркграф и в очередной раз непризнанный король Италии вынужден был отбиваться от венгерских варваров, будучи запертым в своей Вероне, и униженно соглашаться на уплату дани тому самому, в пыльных и потных мехах, дьюле Бурсаку, с которым он три месяца назад так высокомерно разговаривал на реке Бренте.
Пролетели рождественские праздники 900 года. Как всегда, в Рим съехались тучи гостей и паломников, папа с воодушевлением провел эти дни, не отказывая никому ни в помощи, ни в аудиенции. К круглым датам тогда отношение было самое спокойное, пройдет еще целых четыреста лет, прежде чем Бенедетто Каэтани18, увлеченный нумерологией, привлечет внимание общественности к особому празднованию юбилейных дат. Порядок в Риме отлично поддерживался префектом Теофилактом и его помощниками, в городе были устроены празднества с приглашением музыкантов и циркачей, которые щедро оплатил граф Тосканы Адальберт. Имея таких помощников в хозяйственных и финансовых делах, папа Иоанн чувствовал себя на вершине блаженства и с нетерпением ожидал весны, когда исполнится его главная мечта. Он уже планировал, как вместе с благонравным королем Людовиком первым делом займется составлением закона, упорядочивающего и систематизирующего принцип престолонаследия, который не даст права на претензии незаконнорожденным отпрыскам. Именно в неразборчивой плодовитости Каролингов видел он главное зло, до крайности запутывающее порой политическую обстановку в европейских королевских домах. А ведь как раз с сильных мира сего обыватель берет пример поведения и нравов! Как можно тогда требовать от христиан-простолюдинов смирения, благочестия и разумного воздержания, когда на их глазах сеньоры творят разврат и беззаконие?
Но, видимо, какой-то злой рок довлел над всеми начинаниями папы Иоанна. Ничем иным не объяснить тот факт, что во время праздничной мессы накануне Крещения Господня19 в базилике Святого Петра с папой Иоанном Девятым случился сердечный приступ. Врачи того времени с их уровнем знаний ничего, кроме регулярных отворений крови, понтифику сделать не смогли. Бессильной оказалась и Теодора Теофилакт со своим мавром-лекарем, которых призвали помочь папе в надежде на потаенные премудрости восточной медицины.
Папа прожил еще пятнадцать дней. В течение этого времени он не сказал ни слова, только по сухим щекам его время от времени текли слезы сожаления, что он так и не довел свои планы до их фактического воплощения. Достойный пастор христианского мира, папа Иоанн Девятый, сын Рампоальда из Тибура, скончался 21 января 900 года, спустя ровно три года после Трупного синода, в чем многие суеверные люди узрели определенную связь. Сразу вспомнили, что после совершения суда над Формозом по Риму начали витать слухи о том, что почитаемый франками Лев Руанский20, как только узнал о таком оскорблении основ Церкви, напророчил скорую смерть всем грешникам, причастным к Трупному синоду. И хотя Иоанн был чуть ли не единственным, кто, как мог, противился осквернителям, а став папой, официально признал преступным это судилище, все равно, рассуждали римляне, он косвенно пожал его плоды.
Против другого аргумента, почему до сих пор жив и благополучно здравствует отлученный Иоанном Сергий, сплетники ничего внятного сказать не могли, разве что ссылались на долготерпение Божие и на то, что Господь готовит сему хулителю особую кару. А сей персонаж, между тем, объявился в Риме незамедлительно. Будучи реалистом, он понимал, что шансов на выборах папы у него нет, тем более, что отлучение продолжало действовать, и он, от греха подальше, лишний раз не показывался на улицах Рима. И все же возвращение Сергия в Рим стало, как бы выразились сейчас, знаковым событием.
Выборы состоялись чрезвычайно быстро. Давние враги, Теофилакт и Адальберт, сработали на удивление слаженно, каждый по своему профилю, и уже 1 февраля состоялась интронизация ближайшего соратника Иоанна, священника Бенедикта, сына Маммоло. Рим с восторгом принял нового папу по причине его по-настоящему дружеских отношений с Иоанном Девятым, о котором Рим горько скорбел, а также по причине того, что сам папа был родом из Рима. Как-то очень быстро забылось, что предыдущий папа-римлянин, а именно Стефан Шестой, навлек на себя и весь город Божий гнев, инициировав и возглавив отвратительный Трупный синод.
Папе Бенедикту Четвертому было уже за пятьдесят лет. Карьеру священника он вершил не торопясь и не проявляя обычно собственной инициативы. Его скромность и позитивное восприятие жизни привлекали к нему людей, благодаря чему он долгое время смог воздерживаться от открытых проявлений своих симпатий во время многолетней вражды сторонников и противников папы Формоза, поддерживая хорошие отношения с обоими лагерями. В конце концов этот выбор ему все-таки пришлось сделать, в чем была немалая заслуга Иоанна Девятого, к которому Бенедикт всегда чувствовал глубокое уважение без лишней примеси политических расчетов и независимо от сложившегося мировоззрения. После того как умерли один за другим Романо Марин и Теодор, Бенедикт стал лучшим другом и правой рукой Иоанна Девятого. Рим это знал, и Рим не пришлось долго уговаривать.
Прежде всего новый папа объявил миру о продолжении всех начинаний Иоанна Девятого. Послание Беренгария Фриульского, окрыленного внезапной надеждой на то, что новый папа признает его королем и будет рассматривать его кандидатуру при выборе императора, получило отрицательный отклик. Папа Бенедикт заверил Беренгария в своем теплом к нему отношении как к доброму христианину и славному правителю земель Северной Италии, а заодно прямым текстом известил его о том, что им призван бургундский король Людовик, которого он считает своей главной надеждой на сохранение мира в Западной Империи. При этом Бенедикт выразил уверенность, что Беренгарий с достоинством и смирением одобрит выбор нового понтифика. Более писем от Беренгария в папский Город Льва не поступало.
Зато более удачлив оказался Сергий. Бенедикт снял с него отлучение, равно как и с кардинала Христофора. Не сказать, что Риму сильно понравилось это решение папы, но в поисках оправдания его поступка горожане пришли к устроившему всех выводу, что новый папа в своих действиях руководствовался поистине христианскими намерениями, прощая врагов своих.
В отношении Сполето Рим при Бенедикте занял нейтральную позицию и не вмешивался в дела герцогства. А там в итоге произошло то, чего, в принципе, все ожидали. Король Беренгарий ради укрепления своего союза с Альберихом и благодаря за крепкое и верное плечо его, не покинувшее короля даже после катастрофы под Бренте, утвердил Альбериха в качестве герцога Сполето. Последнее препятствие к этому в лице Радельхиза было устранено силами Атенульфа Капуанского, который все-таки отобрал у брата Агельтруды Беневент и заключил Радельхиза в монастырь. Папе Бенедикту ничего не оставалось, как заставить свою канцелярию поднапрячь фантазию и отыскать в узурпаторах их не слишком видимые миру качества и доблести, каковые необходимо было отразить и приукрасить в приветственных письмах обоим.
Ну и, конечно, Бенедикт не мог не направить письмо в Арль, к королю Людовику, который, узнав о смерти папы Иоанна, безутешно горевал о том, что его звезда, видимо, закатилась, так и не взойдя толком над горизонтом. Бенедикт в своем письме подтвердил Людовику, что все обещания своего предшественника относительно него он исполнит. Воодушевленный Людовик возобновил прерванную было подготовку к своей поездке в Рим. Понятно, что теперь не могло быть и речи о том, чтобы прибыть в Рим на Пасху, и было решено перенести сроки поездки к другому главному празднику христиан – Рождеству. Еще одно существенное изменение, которое Людовик внес в свои первоначальные планы, состояло в том, что он все же решил добираться до Рима посуху, через Альпы, Павию, Тоскану, благо теперь ему не нужно было опасаться ни сторонников Арнульфа, занятых дележом обширного наследства умершего, ни Беренгария, по-прежнему в буквальном смысле запертого венгерской проблемой и недавно потерявшего контроль над Павией. На словах же свита Людовика горделиво поясняла, что избранному папой государю не пристало появляться в Риме тайком, минуя своих мало о чем осведомленных подданных. Те же, по их мнению, должны воочию лицезреть путь своего монарха к императорскому трону и приветствовать его.
В конце лета Бургундию покинуло двухтысячное войско, которое должно было сопровождать своего короля в Рим. С успешной предосторожностью обойдя Фраксинет, бургундское войско спустилось в густые леса Иврейской марки в середине сентября. Маркграф Адальберт Иврейский, наследник недавно скончавшегося Анскария, присоединил к войску Беренгария еще пару сотен своих вассалов. Первого октября король Людовик вошел в столицу итальянских правителей Павию, где на устроенной ассамблее местной знати, возглавляемой в очередной раз переметнувшимся на сильную сторону графом дворца Сигифредом, и согласно договоренности с Бенедиктом, Лиутард, епископ Комо, через четыре дня совершил над Людовиком обряд коронации итальянским королем. Первый шаг был сделан, Италия могла плакать или смеяться, но у нее теперь снова было два короля!
После долгих до утомления празднеств, где бургундцы удивили местных жителей, показав им захватывающие состязания на копьях среди рыцарей, войско Людовика продолжило свой путь на юг. Беренгарий в своем веронском замке мог только до крови кусать себе локти, наблюдая, как его невесть откуда взявшийся, но такой удачливый конкурент неспешно дефилирует в непосредственной близости от его владений. Но у Беренгария не было теперь ни войска, ни средств на его создание, ни авторитета – все растащили безжалостные венгры.
На въезде в пределы Тосканского маркграфства войско Людовика встретили правители Тосканы, Адальберт и Берта. Людовик тепло облобызался со своей очаровательной родственницей, а сводные братья Гуго и Гвидо, сыновья Берты от разных мужей, впервые встретили друг друга. Хозяева настойчиво приглашали Людовика задержаться в Лукке, но Людовик, оказавшись в непосредственной близости от Рима, любезно отказался, заявив, что непременно посетит тосканскую столицу во время своей обратной дороги из Рима в Павию, где Людовик рассчитывал, согласно традициям, обосноваться, как повелитель сих земель.
Король Нижней Бургундии и Прованса Людовик увидел стены Вечного города холодным туманным утром 15 января 901 года. Италия вступила в Десятый век.
