Владимир Смирнов
Безблагодатность
– А может там и «Бином» есть?
– Какой бином? – не понял Николай.
– Рация. Железный ящик. У него в левом верхнем углу шильдик «Р-107».
Николай подошёл к столу.
– Есть Р-107. Только он уже пустой, от него один корпус остался.
– Пустой корпус… – повторил Иван. – Странно… А ведь я сейчас как раз по нему с тобой и говорю.
Николай опустился на табурет и уставился на разорённый остов «Бинома», осколок давно ушедшей эпохи. Мысли вертелись в голове, производя свою привычную работу – отбрасывали всё невероятное, выстраивая понятное объяснение необъяснимому.
– Этот метеоролог просто спятил. Что за пургу он нёс! Этого же не может быть. Иван явно бредил, ещё и меня чуть не заразил своим безумием.
Радость нежданного общения сменилась раздражением. Николай поднёс рацию к губам, вдавил до упора кнопку PTT и заорал в микрофон:
– Ты меня разыгрываешь?! Это что, шутка?!
– Хотел бы я чтоб это было шуткой, – ответил Иван. – Но с фактами не поспоришь. Мы с тобой в одном и том же доме, сомнений быть не может. Но, кажется, в разных временах. Или в разных реальностях.
11
Николай закашлялся, поперхнувшись морошкой. Вывод, конечно, напрашивался; но озвученный прямым текстом, звучал абсурдно.
– Ну ты загнул! – усмехнулся Николай. – В разных временах! Ты, случаем, не писатель-фантаст?
– Я метеоролог, – ответил Иван. – Я ведь уже говорил. А сам-то ты кто по профессии?
– Иерей, – вырвалось у Николая, но он тут же поправился, – бывший.
– Поп, что ли?
– Поп.
– Тогда я догадываюсь, о чём ты думаешь. Что мы умерли и попали в чистилище, или как там у вас это называется.
– Что ты умер, – хотел поправить его Николай, но сдержался и сказал, аккуратно выбирая слова, – или один из нас умер.
– Один из нас! – передразнил его Иван. – Ты думаешь, что это я мертвец? А ты живой? И ты не видишь вокруг ничего странного? Совсем ничего? Тебя выкинуло на камни, ты ударился головой, потерял сознание и упал в бурную реку. Очутился в каком-то странном месте, вокруг царит запустение – хотя я вижу это место уютным и обжиты́м. Из твоего окна видна река, но по ней никто не плывёт. И не проплывёт, сколько туда ни смотри. Ты говоришь по рации с человеком, которого считаешь умершим. И ещё – ты не можешь покинуть место, куда тебя занесло. Этого мало?
– Почему не могу покинуть? – удивился Николай. – Да запросто.
– А ты пробовал?
– Нет, но… – Николая вдруг осенило. – Ты потому и сказал «мы»? Ты не можешь выйти со станции?
Иван замешкался, как будто не хотел говорить об этом. Но всё же ответил:
– У меня дверь заклинило. Не открыть. А через окно мне с моей комплекцией не пролезть. Но тут и кроме этого много странного. Кстати, и наш разговор тоже не самый обычный.
– Не самый, – согласился Николай, – но это ведь ещё ничего не доказывает.
Иван хмыкнул – на этот раз совершенно отчётливо.
– А как ты себе представлял загробие? Думал, апостол Петр тебя встретит? Но раз его нигде не видно, то жизнь продолжается?
– Не богохульствуй! – одёрнул собеседника Николай.
И надолго умолк. Он понимал, что это не ответ, что он просто ушёл от ответа, разыграв нелепую обиду. Но сказать ему было нечего.
12
Николай задумчиво стёр пальцем пыль с шильдика «Р-107». Ему было над чем поразмыслить. Иван считал его мёртвым, и надо признать – не без оснований. Чудесное спасение, мрачная заброшенная метеостанция, мёртвый человек, общающийся по мёртвой рации – всё это действительно казалось странным. Но чувство реальности говорило другое; оно буквально вопило – живой! Живой!
– Был бы я атеистом, – думал Николай, – и вопросов бы не было, мыслю – значит, жив. Но тем, кто верит в жизнь после смерти, как узнать, жив ты или уже умер? Если вокруг ни одной живой души, лишь призрак давно погибшего человека.
В конце концов, решил Николай, в каком бы мире я не оказался, буду делать, что должно. Как всегда. Он взял рацию и связался с Иваном.
– Скажи, какой у вас сейчас год?
– Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой. А у вас?
– Две тысячи двадцать третий. А сколько тебе лет?
– Тридцать девять.
Николай быстро прикинул – Ивану сейчас было бы за девяносто; что бы с ним ни случилось в далёком шестьдесят восьмом, вряд ли он дожил бы до двадцать третьего. Мертвец, с какого бока ни посмотри. Несчастный мертвец, много лет ожидающий помощи.
– Знаешь, как это выглядит со стороны? – спросил Николай. – Как будто тебя что-то не отпускает. Не даёт уйти.
– Да, есть такое чувство, – нехотя согласился Иван. – Но не представляю, что это может быть.
Николай помолчал, раздумывая.
– В академии мы шутили: «Что можно попросить у Бога? – То, чего не хватает. – А если всего хватает? – Тогда прощения». Мне кажется, у тебя именно такой случай.
– Я должен просить прощения?! – удивился Иван. – За что?
Николай пожал плечами, хотя его собеседник не мог этого видеть.
– Тебе виднее. Вспоминай.
– Пошёл ты! – огрызнулся Иван.
Николай терпеливо ждал.
– Мне не в чем каяться! – голос Ивана звучал уже менее уверенно. – Я честно прожил свою жизнь. Всегда был честным. Вот только… Зажигалка… Эта проклятая зажигалка!
В динамике что-то булькнуло.
– Да, – сказал Николай, – это оно. Хорошо, что ты вспомнил.
– Я никогда и не забывал, – ответил Иван.
И заговорил быстро, сбивчиво, как будто боясь передумать.
– Я пустил на ночлег студента, он сплавлялся по реке на каяке. Накормил, обогрел, налил спирта. Полночи мы говорили обо всём на свете, а утром я проводил его в путь. Хороший был парень, правильный. У него была зажигалка – красивая, американская, отец с войны привёз. Очень она мне понравилась. В руке лежала как влитая. И я её… Не то, чтоб украл… Она на столе лежала, а я её на буржуйку переложил; надеялся, что студент не заметит. Он и не заметил…
Иван снова замолчал.
– А потом? – осторожно спросил Николай.
– Потом его каяк напоролся на камни и затонул, а студент пошёл по берегу. Хотел дойти до моей метеостанции, бедняга. Не дошёл, замёрз. В начале октября тут ночи холодные, без костра не выжить.
– Откуда ты знаешь, что он замёрз? – спросил Николай. – И что каяк утонул?
– Не могу этого объяснить, – ответил Иван, – но точно знаю. Я же говорил, здесь много странного.
Он помолчал немного, потом добавил:
– А к зажигалке я с тех пор ни разу не притронулся. Она так и стоит на печке.
Николай невольно скосил глаза на буржуйку. Полированный корпус Зиппо сверкнул стальным блеском. Непонятно, как можно было не заметить его раньше; но Николай даже не удивился. Он подошёл к печке и взял зажигалку. Она лежала в ладони как влитая. Красивая игрушка, приятная тяжесть. Не хотелось выпускать её из рук.
– Так вот как это работает!
Николай накинул куртку и вышел из дома. Дойдя до берега, он разжал ладонь и в последний раз взглянул на про́клятую вещицу. Потом размахнулся и кинул зажигалку в тёмную воду.
– Харги! Подавись своим даром, злобный дух!
Стальной корпус блеснул в лунном свете и исчез. Николай вернулся в дом и взял рацию.
– Иван! Ты на связи?
В динамике что-то прошуршало, затем послышался знакомый голос.
– Коля! У меня тут… дверь… она открывается… там… свет… Отбой.
– Отбой.
Николай отложил рацию и замер, уставившись на пустой корпус «Р-107».
– Я что, действительно освободил Ивана? Но растрига-поп не может отпускать грехи, нет у меня такой власти. Тогда что это было? Мои глюки? Прикол отмороженного пранкера? Или это просто какой-то больной ублюдок? Как он там сказал – мертвец не может покинуть место, в которое его забросило? Вот завтра и проверим.
13
Ночью Николаю приснился жуткий сон. Он шёл по тайге, собирая боровики в свой самодельный котелок. Вдруг мох перед ним начал расползаться и из него показалась блестящая шляпка огромного гриба. Николай наклонился, чтобы сорвать его, и отпрянул – то, что он принял за шляпку, оказалось лысиной маленького уродца. Голая голова высунулась из-под земли, посмотрела на Николая и ухмыльнулась, обнажая острые клыки хищника. Николай выронил котелок, отступил на шаг, споткнулся обо что-то, полетел вниз и проснулся. Небо на востоке уже начинало светлеть.
Дальше оставаться на метеостанции не имело смысла. Николай снова попытался связаться хоть с кем-то, и снова безрезультатно. Надел куртку и разгрузку, кинул последний взгляд на своё временное пристанище и пошёл по берегу вниз по течению. К вечеру он заметил дым над деревьями. Это могло быть только стойбище оленеводов – туристы не забирались так глубоко в тайгу, предпочитая устраивать стоянки на берегу.
Николай пошёл в сторону дыма, но вскоре потерял его из виду. Он поднялся на небольшую сопку и замер – конский череп, насаженный на обрубок дерева, уставился на него пустыми глазницами. Вряд ли это можно было считать добрым знаком. Обычно Николай доверял предчувствиям и знакам, особенно плохим; но в этот раз выбора у него не было – он и отправился в это путешествие, чтобы найти ороченов.
Сверху открывался прекрасный вид на тайгу. Несколько островерхих чумов, покрытых берестой, располагались примерно в километре к западу от сопки. На пути к ним стояла высокая берёза, ветки которой были украшены красными и желтыми лентами. Николай подошёл ближе, и умолкнувшие было предчувствия поднялись в нём с новой силой.
К берёзе была привязана девушка с растрёпанными чёрными волосами. Из одежды на ней была лишь длинная рубаха из грубой холстины, осунувшееся лицо покрывали разводы грязи. Голова девушки слегка подёргивалась, с губ слетали невнятные слова.
– Неужели эпилептичка? – подумал Николай. – Не откусила бы себе язык.
Он срезал ветку осины, очистил её от коры и обрезал с двух сторон. Затем двумя пальцами надавил девушке на щеки, раздвигая челюсти. Вставил ей в рот осиновую палочку и нажал на подбородок, зажимая свой самодельный фиксатор. Девушка так и не пришла в себя, она продолжала что-то мычать сквозь плотно сжатые зубы.
Николай попытался развязать узлы, но пальцы не слушались. Тогда он достал нож и разрезал верёвки. Тело девушки осело безвольной тряпичной куклой. Николай подхватил её на руки и понёс к стойбищу. Видимо, ороченка долго голодала – первую сотню метров она казалась почти невесомой. Потом, конечно, вес стал ощутим – но не настолько, чтобы останавливаться на отдых.
Вскоре между деревьями показались чумы. Николай увидел несколько детей, играющих в высокой траве. Его тоже заметили. Дети исчезли, не проронив ни звука. Из чумов на площадку у очага вышло несколько мужчин. Увидев девушку, они о чём-то оживлённо заговорили, быстро перейдя на крик. Старик скинул с плеча карабин и передёрнул затвор. Николай остановился, ожидая развязки.
Внезапно откуда-то сбоку выскочил Шаман и встал перед ороченами, высоко подняв руки. Он что-то крикнул старику, и между ними завязалась оживлённая перепалка. Николай молча ждал, чувствуя, как затекает всё тело, но не решаясь опустить девушку на землю.
Наконец Шаман закончил разговор и повернулся к нему.
– Пойдём!
Он махнул рукой и направился к чуму, стоявшему в стороне от остальных. Перед входом торчал берёзовый кол с надетым на него узлом из конского волоса. Николай пошёл за Шаманом, спиной чувствуя неприязненные взгляды ороченов. Войдя под берестяную крышу, он с облегчением опустил девушку на оленью шкуру.
– Кузя с тобой?
– С ней всё в порядке, – успокоил друга Шаман, – ты бы лучше о себе подумал.
– А что со мной не так? – спросил Николай. – Что здесь вообще происходит?
Шаман с сожалением посмотрел на него.
– А ты не догадываешься?
– Нет. Просвети, если можешь. Но сперва скажи – теперь-то уже всё? Инцидент исчерпан?
Шаман покачал головой.
– Всё только начинается. Ты хоть понимаешь, что ты наделал?
14
Николай удивлённо посмотрел на него.
– Я спас девушку. А что я должен был делать?
Шаман выразительно постучал себя по лбу.
– Ты не понимаешь! Даймунга не просто девушка. Она будущая удаган, чёрная шаманка. И сейчас она проходит шаманское посвящение. Её душа блуждает по иным мирам. Даймунгу потому и привязали к берёзе, чтобы душа могла найти тело и возвратиться обратно.
– Так давай вернём это тело на место, – предложил Николай. – В чём проблема?
Шаман только рукой махнул.
– Поздно! Её душа уже заблудилась и скитается сейчас неизвестно где. А тело без души долго не протянет.
– И что же делать? – спросил Николай. – Это можно исправить?
– Орочены считают, что можно. Они хотят убить тебя, чтобы твоя душа ушла в нижний мир и помогла девушке вернуться.
Николай понял, что Шаман говорит серьёзно; всё так и есть.
– А ты с ними согласен?
– Я сказал, что ты сильный. И твоя сила позволит тебе совершить это путешествие в духе, без смертоубийства. Но они не уверены. Как раз сейчас у них сход. Принимают решение.
Николай криво усмехнулся.
– А знаешь, я ведь был уверен, что после Одессы мне уже никогда не попасть на небеса. Даже таким странным образом.
– Ты и не попадёшь, – Шаман удивлённо посмотрел на него. – С чего ты решил, что пойдёшь наверх?
– Что-то такое слышал, – ответил Николай. – Восхождение, лестница, семь небес… Или девять?
– Это для белых шаманов. Белые поднимаются на небо, чёрные опускаются под землю. Но право выбора есть только у мужчины. Женщина может стать лишь удаган, чёрной шаманкой. Так что извини, но тебе вниз. В Хэргу бугу.
– Это плохо?
– Это жутко. Там расчленяют и вновь собирают, могут при этом что-то вживить в тело. Могут прокипятить кости и скрепить их железом. И всё это реально.
– В смысле – реально?! – не понял Николай. – Это же не на самом деле!
– Не уверен. Вот когда ты просыпаешься, тогда да – у тебя есть чёткое понимание, что ты вернулся в реальность, что всё пережитое – только сон. А когда возвращаешься из магического путешествия, такого чувства нет. И здесь реальность, и там. И эта нисколько не достовернее той.
– Гонишь! – не поверил Николай. – Если принимать расчленение как реальность, загнёшься от болевого шока. Тогда бы никто обратно не возвращался.
– Там другая реальность, – пояснил Шаман. – Когда мою голову отделили от тела, она лежала в стороне, смотрела на духа, орудующего тесаком, и смеялась. Но всё было реально; так же реально, как этот наш разговор.
– Всё равно не понимаю, – сказал Николай, – как это может быть реальностью? Тело же остаётся тут, его здешние санитары даже фиксируют верёвками.
– Это путешествие в духе. Когда-то шаманы действительно умели летать, могли подниматься в небеса и спускаться в преисподнюю в своём теле. Но мир изменился, в нём осталось совсем немного силы. Поэтому теперь шаманы путешествуют только в духе.
– И что же случилось?
– Мир состарился и обветшал. Но об этом не любят говорить. Есть даже красивая легенда, её рассказывают всем неофитам.
15
Николай молчал, ожидая продолжения. Шаман прикрыл глаза и заговорил нараспев:
– В начале времён шаман Хара Гиргенн поспорил с Эксэри, хозяином неба. Гиргенн хвалился, что превзойдёт бога. Все знают, что спорить с богами – плохая идея; но шамана обуяла гордыня. Эксэри предложил ему доказать свою силу, освободив душу юной девушки. А сам спрятал эту душу в бутылку и заткнул горлышко пальцем. Тогда шаман обернулся осой, опустился на лоб Эксэри и ужалил его. Бог дёрнулся, поднял руку, чтобы прихлопнуть осу – и душа девушки освободилась. Гиргенн одержал победу в споре о могуществе – как и обещал. А бог одержал победу в реале, отняв у шаманов большую часть их могущества. С тех пор никто не может подниматься в небеса и нисходить под землю в своём теле. Только в духе. И даже обитателей иных миров мы уже не можем видеть физическими глазами – только духовными.
Николай облегчённо выдохнул.
– В духе – это уже легче.
– Не скажи, – возразил Шаман, – многие оттуда не возвращаются.
У входа в чум послышались чьи-то сердитые голоса. Шаман выглянул наружу.
– Что там? – спросил Николай.
– Это Кенкар, – ответил Шаман, – он хочет твоей крови.
– А ему-то я что сделал?
– Кенкар должен был стать земным мужем Даймунги.
– Земным?
– Да. Обычное дело. При посвящении Даймунга должна вступить в брак с духом-покровителем, а вернувшись – в земной брак с Кенкаром.
– В брак с духом? – не поверил Николай. – Так они там и… У неё и дети от этого брака будут?
– У неё вряд ли; разве что она решит остаться в нижнем мире. Хотя всё возможно. У мужчин с этим проще – у меня, например, три сына от земного брака и два от небесного. Так часто бывает.
– Небесного? – переспросил Николай. – Так ты белый?
Шаман кивнул.
– Да. Поэтому я не смогу проводить тебя вниз. Расскажу, что знаю.
– А мне обязательно надо идти? – спросил Николай. – Я могу отказаться?
– Можешь, – ответил Шаман. – Отказаться ты, конечно, можешь. Но идти всё равно придётся. Вопрос лишь в том, какое тело ты оставишь здесь – живое или мёртвое.
– Понятно, – вздохнул Николай, – Ладно, разберусь на месте.
– Только не задерживайся между мирами, – предупредил Шаман, – у тебя мало времени. Иди на запад и как только увидишь проход, сразу ныряй. Если Даймунга погибнет…
– Убьют? – спросил Николай.
– Нет. Но племя не может без шамана. Если они потеряют удаган, тебе придётся занять её место. А это, поверь, не самая завидная судьба.
16
Только теперь Николай начал понимать, насколько всё серьёзно.
– Мне надо идти прямо сейчас?
– Часа через два, – ответил Шаман, – Акивуль уже готовит отвар для тебя.
Уточнить, что за отвар, Николай не успел. В чум ворвалась разъярённая Кузя.
– Какого рожна ты полез к Даймунге?! Шёл бы себе мимо! Но нет, ты ведь ни одной юбки пропустить не можешь!
– На ней же не было юбки, – возразил Николай.
Это взбесило Кузю ещё больше.
– Издеваешься?!
Она схватила Николая за грудки и с силой тряхнула. Потом обняла и прижалась к нему всем телом.
– Какая же ты всё-таки скотина! Ты ведь сюда за мной шёл. Ты ведь меня искал. А увидел молоденькую девку и обо всём забыл!
– Не мог же я её там оставить, – попытался оправдаться Николай, – ночь она бы не пережила. Посмотри на неё – кожа да кости, в чём только душа держится.
– Ничего бы с ней не случилось, – возразила Кузя, – с телом, по крайней мере. То, что может её убить, совсем не здесь.
– Я же не знал… – начал Николай, но Кузя закрыла ему рот ладонью.
– В этом твоя проблема. Лезешь куда попало очертя голову. Орочены – народ суровый, мог бы сначала узнать об их обычаях. Или тебя уже и в гугле забанили?
– Некогда было, – ответил Николай. – Мы же сразу сорвались, как только Бестия про вас рассказала.
Кузя не смогла сдержать довольной улыбки.
– Да всё я понимаю. Ты, конечно, грубый солдафон, но ты всё равно лучше всех.
Она встала на цыпочки и поцеловала Николая в уголок рта.
– А где Макар? Он с тобой?
Николай отрицательно покачал головой.
– Нет. Он подвернул ногу и остался в Софийске. Ничего страшного, через две недели будет как новенький. Мы договорились, что он встретит нас в Усть-Ургале.
– Так ты в одиночку пошёл через пороги?! – восхитилась Кузя. – Полкан, ты мой герой!
И она снова поцеловала Николая. Шаман недовольно кашлянул.
– Хватит обжиматься! У нас мало времени. Ты же ни к чему не готов!
– Конечно, – согласился Николай. – Такому меня точно не учили.
17
Шаман усмехнулся одними губами.
– Думаешь, этому можно научиться? За полчаса пройдёшь курс молодого бойца и начнёшь шляться по иным мирам, как по супермаркету? Забудь; внизу тебе во всём придётся разбираться самому. Я дважды спускался под землю – но у себя, на Аляске. Здешней географии я не знаю. А Кузя, наоборот, знает матчасть, она подготовилась к нашей поездке. Но практического опыта у неё нет. То есть её знания могут оказаться или не совсем точными, или совсем неточными. Отнесись к ним как к примерным ориентирам; внизу всё может оказаться иным.
Он отступил назад и кивнул Кузе:
– Начинай!
Девушка машинально поправила волосы и заговорила с интонацией учительницы начальных классов.
– Буга́, мир ороченов, имеет трехчастную структуру: верхний мир – Угу буга, средний – Дулин буга и нижний – Хэргу буга. Через все миры проходит центральная ось – Мировое древо.
– Тебя напоят отваром и привяжут к берёзе, – вмешался Шаман. – Она и станет для тебя Мировым древом. Оттуда ты и начнёшь своё нисхождение – в духе, естественно, как я и говорил.
Он виновато посмотрел на Кузю.
– Извини, перебил. Продолжай, пожалуйста.
Кузя ничего ему не ответила, просто начала с того места, на котором остановилась.
– Наш мир – Дулин буга – имеет всего один уровень; он прост и понятен. У верхнего мира три уровня, но про него тебе знать не обязательно, туда ты всё равно не попадёшь. У нижнего мира также три уровня. Самый глубокий – Буни, земля умерших предков. Там тебе тоже делать нечего – Даймунга до него не дойдёт, туда и опытному шаману не добраться. Второй ярус – Тунето, река обломков. Ты все пороги прошёл?
– Почти, – ответил Николай. – На «Атлантах» я потерял плот и сам чуть не погиб.
– Помню «Атлантов», – улыбнулась Кузя, – коварное место. Но Тунето ещё хуже – и по всей длине, без передышек. Немногие шаманы, вступившие в его воды, смогли вернуться назад. Надеюсь, Даймунге хватит ума не соваться туда. Скорее всего, искать её надо на самом верхнем ярусе – в царстве Харги. Это злобный и коварный дух, тебе лучше обходить его самым дальним путём. Одно хорошо – его ни с кем не спутаешь. Ноги у него сгнили до колен, а руки… Ты всё равно не поверишь; но если увидишь его, сразу узнаешь.
– Постой, постой! – остановил Кузю Николай. – Как ты сказала? Харги? А ведь я, похоже, уже успел его оскорбить.
– Как?! – вскинулся Шаман.
– Я говорил с одним человеком… Вернее, с духом. У него была нехорошая история с зажигалкой. Так что я кинул эту зажигалку в реку, крикнув: «Подавись, злобный дух!» или что-то вроде того.
– Ну, это его вряд ли обидело, – начал Шаман, но Кузя перебила его.
– А у тебя после этого не было странных видений? Тебе не казалось, что из земли торчит чья-то голова?
18
Николай уставился на Кузю, не в силах сказать ни слова.
– Я угадала? – спросила она.
– Почти, – ответил Николай. – Той же ночью мне приснился сон, в котором из земли высунулась чья-то лысая голова. Она смотрела на меня и скалилась.
– Это был Бальбука, – сказала Кузя. – Не знаю, хорошо это или плохо, но в своём сне ты познакомился с правой рукой Харги.
– Помощником? – уточнил Николай.
– Нет, именно рукой. Я же говорила, что руки у Харги не совсем обычные.
– И, судя по всему, Харги не воспринял твой дар как оскорбление, – добавил Шаман, – иначе тебе пришлось бы познакомиться и с его левой рукой. А она куда опаснее.
– Но помощник у Харги тоже есть, – продолжила урок Кузя. – Его зовут Кандыкак и вместо головы у него огромная пасть.
Николай брезгливо поморщился.
– Славная компания! Один другого краше. И как только Даймунга согласилась спуститься к этим монстрам?
– А как она могла отказаться? – ответил Шаман вопросом на вопрос. – У неё просто не было выбора. Она с отрочества была отмечена шаманской печатью, и с тех пор последовательно шла к своему посвящению. Все были уверены, что проблем у неё не будет. Пока ты не вмешался и всё не спутал.
– Но я же хотел как лучше! – воскликнул Николай.
Шаман пожал плечами.
– Благими намерениями вымощена дорога в Хэргу бугу.
– Спасибо, успокоил, – огрызнулся Николай. – Кузя, кого ещё я могу встретить на этом уровне?
– Там обитает множество духов, о которых я ничего не знаю, – ответила девушка. – Самые известные – Мамонт Сэли и Змей Дябдар. По одним сведениям, они стражи ворот, по другим – помощники и психопомпы.
– Вот так сказывается отсутствие практики, – вмешался Шаман. – Источники могут быть противоречивы; а потом сталкиваешься с тем, чего совсем не ожидал.
– Зато ты практик, – раздражённо сказал Николай, – вот и объясни, если в Хэргу буге множество разных сущностей, как я смогу найти там душу удаган?
– Не сможешь, – согласился Шаман, – в нижнем мире ты будешь гостем, а сил у гостей там совсем мало. Но за чертой ты встретишь духов, спросишь у них.
– Духов умерших? – уточнил Николай.
– И их тоже, – кивнул Шаман.
Кого ещё, Николай узнать не успел. В чум вошли орочены. Молчаливо и сосредоточено они подняли и вынесли бесчувственное тело Даймунги.
– Куда её понесли? – спросил Николай.
– А сам не догадываешься? – ответил Шаман. – Её привяжут к дереву рядом с тобой.
– Зачем?
– Чтобы вам легче было возвращаться. Потом сам поймёшь. Если вернётесь.
Это «если» совсем не понравилось Николаю. Но задать вопрос он не успел – орочены во главе с Тогоном уже стояли на пороге. В руках у старика была чаша с мутной зеленоватой жидкостью. Шаман осторожно принял её и передал другу.
– Пей!
Николай проглотил жидкость как лекарство, стараясь не прислушиваться к ощущениям. Почти сразу мир вокруг него стал расплываться.
– Бестия! – позвал он. – Где ты? Помоги…
Ответа не было. Николая подняли на руки, вынесли из чума и привязали к стоящей неподалёку берёзе, украшенной красными и желтыми лентами.
19
Срединный мир начал заполняться туманом, и вскоре Николай уже не мог видеть собственных рук. Он помнил, что надо идти на запад, но определить направление не было никакой возможности. С телом тоже произошло что-то странное, оно преобразовалось в какую-то новую форму. Внезапно Николай почувствовал чьё-то лёгкое прикосновение, как будто тёплая ладонь коснулась его левого плеча. Он повернул голову – или то, что у него сейчас было вместо головы – и увидел Горностая. Зверёк сидел на его плече, обернув лапы пушистым хвостом.
– Привет! – сказал Горностай. – Что стоим, кого ждём?
– Я не знаю, куда идти, – признался Николай.
– Иди вперёд!
Николай шагнул вперёд – потому что других идей у него всё равно не было. Дорога была на удивление гладкой, и он ускорил шаг. Постепенно глаза привыкли к туману, и Николай смог наконец разглядеть место, в которое его занесло. Слева и справа темнел мёртвый сгоревший лес. Дорога шла под уклон и сужалась; широкая полоса превратилась в тропинку, отливающую холодным металлическим блеском.
Вскоре впереди показалась пропасть. Николай подошёл к её краю и вздрогнул – дна не было видно, где-то в глубине клубился густой туман. Оттуда явственно тянуло холодом. Тропинка сжалась, превратившись в узкое лезвие; казалось, через пропасть перекинули острую саблю.
– Для безгрешных это, наверное, обычный мост, – подумал Николай. – Они же лёгкие. Кузя бы по нему легко прошла. А меня с моими грехами сразу разрежет пополам.
Но отступать было некуда, и Николай осторожно поставил ногу на режущую кромку. Боль пронзила ступню, но кожа – или что у него было вместо кожи – выдержала. Он сделал шаг, потом второй и третий. Где-то на середине пути мост превратился в горку, и Николай заскользил вниз, крича от боли.
Он скатился на выжженную площадку у края пропасти, сбив несколько обгорелых веток и подняв облако пепла. С трудом поднялся, осторожно ступая на израненные ноги. Несколько фигур, едва различимых в тумане, замерли, прислушиваясь; затем двинулись в его сторону. Их контуры казались размытыми, нельзя было даже сказать, люди ли они. Одна из фигур приблизилась, и Николай напрягся – кто он, этот незнакомец? Помощник или враг?
Лицо призрака было гладким, как поверхность шара. Но по мере приближения на нём стали проступать черты – когда-то, в другой жизни, уже виденные. Николай узнал духа – это был Тарас Онуфриенко, убитый им в Одессе. Призрак тоже узнал Николая. Он глухо рассмеялся, оскалив в улыбке редкие зубы.
– А, москалик! Бачил, что больше меня не увидишь? А бог-то не фраер, попустил нам встретиться! Готовься, москаль, сейчас резать тебя буду!
