Владимир Сергеевич Курин
Без вести

Врач осмотрел Полину, измерил давление, оно оказалось весьма пониженным, сделал какой-то укол и написал на листочке неразборчивым почерком таблетки, которые ей будет необходимо пропить. Перед уходом он сказал, что если матери станет хуже или состояние в течении следующего дня не изменится, то нужно обратиться в больницу. Антон поблагодарил доктора, проводил до ворот, а когда вернулся в дом мама уже спала. Антон с облегчением выдохнул.

«Сон, как и горячее, всегда полезен» – подумал он.

Антон прошел в кухню, заварил крепкий чай и понял, что обессилен. Кружка чая казалась неподъемной, словно молот Тора, руки не крепче швейной нити, а голова пустой бочкой из-под протухшей рыбы, где ничего, кроме отвратительности. Происшествие с матерью на какое-то время выбило из головы мысли об отце. Даже ни на секунду о нем не вспомнил, будто и не было в жизни такого человека. Может так и лучше было бы, меньше проблем и головной боли. Может уже так и есть. Может, отца уже и нет, ни как человека, ни как головной боли.

От этих мыслей, гоняемых по внутренностям черепа усталостью, Антону стало совсем не по себе. И где-то в глубине души проснулся стыд за измотанное сознание. Да, иногда события складываются так, что кончина близкого человека кажется не таким уж и трагическим исходом. Сколько еще предстоит переживаний, страданий, слез, прежде чем правда выйдет из тени? А когда выйдет – станет ли легче, закончатся ли терзания или в довесок к старым прибавятся новые?

Мрак в сознании Антона каким-то волшебным образом выбрался наружу и встал прямо перед глазами, от чего тем едва хватало энергии держать веки открытыми. Несмотря на дообеденный час, Антон начал отключаться. Столько дней без привычного сна сказывались на всем организме. Да и те часы, которые он провел сне, отдыхом не назвать. Сотни кошмаров за пару часов сна в сутки вряд ли могут привести мозг в более-менее похожее на нормальное состояние. Свежести мыслей катастрофически не хватало даже на формулировку адекватных вопросов следствию. Да что там вопросы, даже имя следователя запомнить не хватало памяти.

Антон опустошил половину кружки, отодвинул ее на середину стола, покачиваясь встал и поплелся в спальню. Нужно вздремнуть.

Глава 2

Снова кошмары. Мебельный цех с разбитыми стеклами окон, со скрипучими дверями, с запахом отсыревшей мебели и клочками диванной обшивки. Пустыри с высохшей и пожелтевшей травой. Облезлые кустарники с колючими иглами, только иглы, будто не иглы растения, а острые, окровавленные зубы зверя. Темный лес, сырой и ветвистый, сплетающиеся ветви деревьев, легкая дымка, там, где должна расти трава. И всюду обрывки окровавленной одежды. Отцовской одежды. Клочки тянутся тропинкой в глубь леса, туда, где нет ни единого отблеска света, где лес превращается в ветвистую стену, в которую врезается полупрозрачная дымка и поднимается по ней вверх.

Тишина. Ни звука природы, ни птичьего трепа, ни хруста сушняка. Есть только место, в котором, кажется, само время остановилось. Здесь начало начал или финал всех концов. Раздается крик. Пронзительный и дикий. Нечеловеский, хоть и отцовский. Крик долетает до Антона. Стучит сначала об одежду, потом о кожу и затем пробирается внутрь, в самое сердце, где сжимается до небытия. Но в следующий миг расширяется и упирается в стенки сердца, от чего оно едва не разрывается и начинает пульсировать все чаще и чаще, разгоняя по телу волну ужаса. Глухие удары сердечной мышцы сбивают дыхание. Кажется, что сердце сорвалось со своего места и попыталось найти выход из организма через глотку, но в середине пути застревает, зацепившись за кадык.