Владимир Сергеевич Курин
Без вести

Полина с жадностью опустошила стакан. Запах валерианы наполнил комнату.

«Господи, как она это выпила?» – мелькнула мысль у Антона. Наверное, он и сам выпил бы и не такую смесь, допусти к себе мысль, что мама может не перенести этот приступ.

Он присел к ней, обнял за плечо и прижал к себе. Ее дыхание было прерывистым, всхлипы не прекращались, но, казалось, слезы уже текли не таким потоком.

Минут через пять ей стало легче. Конечно, вряд ли ей стало легче буквально, скорее она стала просто спокойнее в проявлении своих эмоций.

– Что случилось, мам? – прошептал Антон и поцеловал материнский лоб.

В ответ она лишь слабо мотнула головой.

Антон расспрашивал, но делал это аккуратно, чтобы не вызвать излишней эмоциональности матери. Валериана, конечно, успокаивала, но Антон не был медиком, чтобы знать наверняка, не вылезут ли эмоции каким-то иным способом и не отразится ли это на психике, например, случится нервный срыв или паралич.

Краснота материнского лица сошла на нет, настолько, что приобрело оттенки мертвенно-белого. Губы посинели, а зелень глаз разбавилась желтизной.

«Все плохо!» – подумал Антон. Но посчитал, что все гораздо хуже, чем плохо. Он обернулся по сторонам, выискивая глазами свой мобильный. В голове загудело, будто там расчехлили колокол и проверили его работоспособность. Он встал, чтобы поискать телефон, но в тот же миг опустился обратно на диван, голова закружилась и потемнело перед глазами. Сделав несколько медленных и глубоких вдохов, Антон взял в руки мамину сумочку, отыскал в ней телефон и набрал 112.

Из динамика телефона раздался женский голос. Голос этот тараторил вопросы, а Антон, растягивая звуки, мямлил ответы. Ему показалось, что женщина пообещала скорую в течении пятнадцати минут. Антон надеялся, что ждать придется не дольше, а гораздо меньше. Как минимум, ему будет спокойней, если мама будет под присмотром врачей.

Антон вдруг подумал, а бледность матери никак ли не связана с дозой валерианы. Может он, желая лучшего сделал хуже. А сколько накапал? Не считал злосчастные капли, не до того было. Он напряг память, чтобы вспомнить как долго держал пузырек перевернутым вверх ногами, как быстро падали в стакан капли, так он надеялся примерно посчитать, ведь медики спросят, а что ему ответить, пожать плечами?

Он повернулся к матери. Она сидела на диване, слегка склонив голову и смотрела в одну точку.

– Мам, скорая скоро приедет.

Но матери, кажется, уже было все равно. Валериана в полном выпитом объеме принялась наводить спокойствие в стрессовом организме.

Антон присмотрелся к груди матери. Поднимается ли она или замерла, прекратив свой жизненный цикл. Глаза Антона заслезились. Он протер глаза ладонями, но сиреневая материнская кофта никак не приобретала отчетливых границ и рисунков.

– Мам? Ты как?

Он подошел к ней, опустился на колени и прислонился щекой к груди. Его учащенный пульс громко отдавался в ушах. Не разобрать – ее ли сердце стучит, или его – одно за двоих так ухает. Попытался успокоиться, медленно выдохнуть и прислушаться. Вроде жива. Облегченно выдохнул.

«Не хватало еще и тебя потерять, мам».

«Заберут тебя в больницу или просто укол сделают и дома оставят? Подготовить кое-какие вещи или не стоит? А где вещи-то? За что все это с нами происходит?».

Антон прошел в кухню и поставил чайник. Отчего-то посетила мысль, что горячий чай не повредит матери. Горячее всегда полезно. Чайник уже закипел, когда ко двору подъехала скорая помощь. Антон поспешил навстречу медикам.

Врач – мужчина лет тридцати пяти с глубокими залысинами и модной бородкой прошел к Полине, присел на край дивана и приступил к осмотру. Он начал задавать вопросы, но Полина, будучи телом в гостиной, разумом летала в какой-то другой, известной только ей одной или неизвестной, вселенной. Она смотрела пустым взглядом на врача, иногда поглядывая на сына. Поэтому Антон взял на себя смелость в ответах. Он рассказ все как было, сколько примерно накапал валерианы. Но ответить на вопрос в чем причина ухудшения самочувствия не смог. Конечно, сказалась ситуация с отцом, но он пропал не час назад, а вот что с ней произошло в этот самый час не знал никто. По крайней мере, Антон не знал мог ли кто-то быть в курсе. Ведь с того момента, когда мама вернулась домой она не произнесла ни слова.