Владимир Николаевич Радына
Механизм мира
Сон был беспокойным. Когда она проснулась и осмотрела комнату, в окне крутился волчок с косыми ярко-красными и белыми полосами, началось – сразу пришло в голову Надин. Пауло добавил её в игнор-лист.
Акварель.
Приходит такой момент цивилизации, когда кажется, вот оно, всё, наступил пик прогресса, больше человечество уже ничего не сможет придумать. Но находятся светлые головы, которые взрывают общественность новым изобретением, будь оно для науки, культуры или искусства. Когда была придумана акварель, этого никто практически не заметил, были введены некоторые спецификации по её использованию, пару стандартов и санкции, подводящие под уголовный кодекс при их нарушении. Ещё одна забава для молодёжи, ворчало старое поколение, ещё кое-что, для того чтобы украсить нашу жизнь.
В 2123 году малые города обретали силу столицы. Нельзя было каждый город назвать малой столицей или южной, или северной. Названия были более специфичные, столица угля, связи, нефти, золота, воды, химическая столица, атомная столица и так далее. Был городок на юге страны, столица энергетики, отличался своей размеренной жизнью и красотой. Несколько поколений мэров приводили благополучие города к общему балансу городов страны. Сады, парки, красивые современные здания, всё это было. Город был молод во всех отношениях, и по своему возрасту, и по возрасту его жителей. Множество тинэйджеров находили себя в разных областях развлечений.
Она сидела перед задней стеной амфитеатра городского парка. Штукатурка на стене в некоторых местах поотлетала. Зрелище было средней паршивости, молодому женственному взгляду показалось, что требуется привнести некоторые изменения.
Сидя в шортах прямо на зелёной траве, широко расставив ноги, она положила перед собой палитру. Открыв коробку из чёрного карбона, она выдвинула прозрачное полотно на штативе. Из торцевых стенок автоматически выехали индикаторы красок и спецэффектов. На центральной панели с помощью сканера и дисплея она начала устанавливать координаты.
– Это самый сложный и ответственный шаг, – послышался голос из-за спины.
– Глеб, – представился парень. На вид ему было лет пятнадцать. Он протянул учтиво руку. Она как смогла повернуть своё тело, в пол оборота, пожала её.
– Лииса, очень приятно, – ей не понравилось, что кто-то решил ей так нагло помешать, да ещё и подкравшись со спины. – Почему ты так считаешь?
– Ошибись ты хоть на миллиметр, и твоя координата не совпадёт с физическим объектом, а это уже противозаконно.
– Ты так хорошо разбираешься в акварели? Похвально. – Лииса была немного удивлена, в свои семнадцать она закончила уже художественную школу, а там все правовые аспекты акварели рассказывали только в конце последнего курса. – Я знаю, что нельзя вешать координаты в воздухе и любая поверхность акварели должна прилегать к физической поверхности. А вот ты знаешь почему это считается противозаконным? – Первое впечатление о нём было такое, как о маленьком умнике. Его серьёзное не по годам лицо говорило о том, что он чем-то увлечён, его сознание поедает неуёмный интерес к чему-то. Но возрастной стереотип срабатывал в её голове, и ей сразу хотелось сказать ему «задавака».
– Да знаю. – Всё больше он ничего не сказал, не стал рассказывать почему и зачем, вдаваться в подробности. Хотя ей на самом деле было интересно, в художке им сказали, что просто запрещено и всё. Нельзя было запретить искусство и технологию для этого созданную, а вот некоторые её проявления запретить было можно, без всяких объяснений.
– У твоего лазера какая скорость? – спросил Глеб.
– Шесть сотых наносекунд. Быстрее очень дорого стоят.
– Я знаю их стоимость.
– Всё то ты знаешь, – её уже стал раздражать этот паренёк, который якобы всё знает в свои пятнадцать. – Лучше не отвлекай.
– Да конечно, можно я посмотрю, – он посмотрел ей в глаза не вопрошающе, а как-то с мольбой, с нежностью, и слово «можно» было произнесено как-то с бархатом, теплом и завораживающе. По её телу пробежались мурашки, что это за тип такой, много контрастный, то прямой и тяжёлый, то глубокий и проникновенный.
– Да, конечно, – сказала Лииса в маленьком замешательстве, опуская глаза.
Он присел побоку, за её спиной, чтобы не закрывать панораму будущей акварели. Она оглянулась украдкой, достала из сумки термос и нажала на кнопку запуска лазера. Стену осветило золотым светом, мерцание было еле заметным, но всё же скорость не позволяла выдавать картинку максимально чёткой. Она открыла термос и плеснула на полотно палитры, по стене начала растекаться прозрачной плёнкой вода, сверху вниз. Она достала из чехла чёрной кожи электронную кисть, и началось. Сперва, посередине мокрой стены стало появляться ярко-жёлтое пятно. Глеб сразу понял это солнечная краска, скорее всего будет примитивное Солнце. Так и вышло, только Солнце не было примитивным. Оно было как будто впереди и внизу и весь вид на него открывался сверху через выпуклое стекло, по стеклу ещё продолжали стекать капли дождя, фоном было голубое небо. Она оставила картинку анимированной и нажала «прожиг». Лазер заметался, прошло около двадцати секунд, и картина была готова. В глубину она была около двух сантиметров. Лучи Солнца немного слепили даже на расстоянии семи метров, капли стекали по внешней стороне стекла и преломляли свет, иногда промелькивали маленькие радужные кружки. В принципе было красиво, но как-то попсово что ли, подумал Глеб.
– А почему ты сделала не такой глубокий рисунок? – Глеб спросил, как раз в тот момент, когда Лииса стала смывать с поверхности полотна краску. Он подошёл к стене и потрогал изображение, выглядело очень реалистично.
– Просто у меня в 3D линии зачастую путаются, налагаются друг на друга, не хочу рисковать, да и прорисовывать каждую сторону очень долго, тем более у меня здесь взгляд изнутри, а он не может быть панорамным. – Лииса как бы оправдывалась, она понимала, что данное произведение не может рекомендовать на высокий уровень, тем более без спецэффектов.
– А почему нет спецэффектов? – как будто читая её мысли, спросил Глеб.
– Ну, тут как бы они не к чему, а ты хорошо ими умеешь пользоваться? – Лиисе стало интересно, что Глеб вообще понимает в спецэффектах.
– Ну вот посмотри.
Он сел рядом с ней, быстро открыл свою палитру неизвестной ей модели. Настроил сканер, так быстро как она ещё никогда не видела, он даже не стал открывать полотна, с боку вылезла панель спецэффектов, большая, многоярусная, явно её удивившая. Он стал кистью, потрёпанной и не очень квалифицированной, делать какие-то комбинации. По краям стены появился хромированный каркас окна, ниже и в стороны, то есть вглубь рисунка, а эти координаты было просчитать за короткое время достаточно сложно для Лиисы, стали расползаться приборные панели, прорисованные лампочки и рычаги. Получилось, что вид был с кабины пилота неизвестного летательного аппарата.
– Ну что-то вроде того, – Глеб вопросительно посмотрел на девушку. Она не раздумывая нажала «прожиг» на его палитре.
– Круто, ты меня реально впечатлил, – она была в восторге, да он и правда талантлив и обставил её.
– Научишь? – в её вопросе было немного сарказма.
– Если ты научишь меня. – он сказал, как отрезал. От неё должен был последовать вопрос почему, но она не успела. Он резко встал и приложил руку к уху. Стало понятно, что ему поступил мобильный вызов. Что-то отвечая и бурча, он в три нажатия сложил свою палитру и махнув на прощание рукой улыбнулся:
– Я сам тебя найду, – её эти слова почему-то уже не удивили.
Близилась летняя выставка «Малая акварель 2123», она как и обычно должна была проходить в ДЭПе (Дворце Энергетического прогресса), в арт-зале. Она была нацелена на молодёжь, именно на подростков.
Лииса готовилась как никогда, она не думала что-то выиграть там, просто хотелось себя обозначить, показать, членами жюри были очень известные люди, которые заметив тебя, могли бы дать дорогу в тот мир красоты, о котором она мечтала. Её работами были деревянная пирамидка, которая под акварелью стала золотой пирамидой Хеопса. Самое сложное, детский металлический волчок, которого она разрисовала под солнечную систему, весь чёрный с орбитами и алмазами планет. Волчок было очень тяжело просчитать, тем более его ещё надо было перед этим закрепить. Зато теперь при его раскрутке и правильно поданном освещении, можно было наслаждаться великолепным зрелищем.
– Вселенная сходит с ума, – прошептала Лииса, направленным светом играя по поверхности вращающегося волчка. Искры метались по тёмным стенам комнаты, они закручивали её сознание вокруг солнечной оси. Она на секунду представила свой триумф на выставке, но сразу же реализм превысил, и эйфория во взгляде перешла в умиление собственной глупости в улыбке. Какая победа, сейчас это самое интересное направление, и помимо мастерства ещё же существуют таланты.
Все работы были сделаны на маленьких предметах. Коробки из-под обуви, из толстого картона, с обгоревшими стенками выглядели самыми убогими во всей подборке работ. Неужели нельзя настроить лазер на слабый прожиг или хотя бы не коробку взять, а ящик, деревянный, алюминиевый, ржавый металлический. Очень развлекали объёмные рожицы на сигаретных пачках, некоторые из них были в динамике, подмигивали, щурились и тянули лыбы.
Пирамидки Хеопса оказывается были одним из популярных направлений в акварели. Эта задумка пришла в голову не только Лиисе. Разных цветов и раскрасок, с орнаментом и даже под Гжель. Лииса сразу поняла, что прогадала с этим шагом, и с чего это ей так захотелось эту пирамидку. А вот волчок пошёл на ура. Даже в лежачем состоянии его изучало по нескольку человек сразу. При проверке жюри разрешило Лиисе запустить волчок, он произвёл впечатление на большинство. Он радовал глаз, играл, преломлял свет и создавал радужные вспышки. По параметру красоты он многих оставил позади себя.
Так как установка координат требовала большой сосредоточенности от художников, то и все «малые» объекты были в основном плоскими, коробки, кубики, пирамидки. Просчитать фигурную поверхность мало кто решился, но всё же были отчаянные. Была плоская лошадка, не понятная по замыслу какой она должна была стать, выглядела она рябой и общипанной. Как будто раньше она была курицей. Называлась репродукция «Троянский конь». Было каменное сердце, сразу стало понятно, что автор вначале не мало потратил усилий, чтобы создать макет, сам же рисунок был андеграундским. Сердце было конечно же красным, рисунком оно раскалывалось и под внешней тканью просматривался внутренний мир. Там была часть пейзажа, зелёная, изумрудная поляна, с изредка проступающими белыми цветочками, освещённая солнцем. В глубине были прорисованы мигающие бабочки, но они скорее всего были только мигающими точками, а то что это якобы бабочки нужно было додумываться уже самому. Это могли бы быть с тем же успехом маленькие феи или светлячки. Члены жюри очень долго изучали данное произведение, по-видимому понравилась в целом концепция.
Лииса вовсе не обратила внимание на эти две работы, её взгляд был прикован к работе «Клён». В описании было сказано, что основанием является гипсовое дерево, лепки самого художника. Оно было небольшим, и ветвистым. Очень чётко была прорисована кора и все её особенности, выемки и впадины, перепады цвета. Но самым удивительным было то, что дерево было ветвистыми каждая ветвь была прорисована со всех сторон, и это ещё не всё, на ветвях были редкие красно-жёлтые кленовые листья. Тонкие и динамически ожившие на слабом бризе. Это явно целиком и полностью акварельные листья. Как? Неужели автор позволил себе рисовать в воздушных координатах, да, бесспорно это красиво, это удивительно, это великолепно и нелепо своей несостоятельностью как работой. Лииса восхищалась и была в смятении от дерзости автора одновременно. Она протянула руку, проверяя, дует ли на самом деле тот бриз на котором колышутся листья.
– Клён, – произнесла она заворожено.
– Клянусь любить её навечно, банальная детская расшифровка, не правда ли? – Глеб стоял несколько в стороне и немного прищурившись, наблюдал за грациозной Лиисой. Его радовал тот факт, что его работа заинтересовала именно её, она сразу ему понравилась, ещё месяц назад в парке. Волевая, амбициозная и с собственным мнением, которым он был готов управлять…
– Так тут ещё и скрытый смысл оказывается, – Лииса говорила полу наиграно, да, тут прослеживалась линия банальности, но вовремя сделанное признание о ней обезоружило её.
– Глеб, я восхищена, но боюсь это провал в рамках несоблюдения правил технологии, – не сказать, чтобы она ликовала, просто поучить мальчугана надо же хоть кому-то. А тут вот она, а он симпатичный, вырастет от девчонок отбоя не будет.
– Мне тоже нравиться эта работа, я потратил на нё пару недель, с технологией всё в порядке. – парень говорил немного надменно, сухо и всё же глаза его улыбались. Заблаговременное торжество победы это или самоуспокоение от незнания проблемы, пока было не ясно.
Подошло жюри, все долго крутились вокруг и изучали, трогали, водили пальцами по веткам, оказывается, листья были внутри основания. Пожилой иллюзионист спросил не являются ли листья частью голограммного решения. Ни в коем случае отвечал Глеб. Дерево из гипса, только гипсовые ветки толще на самом то деле, чем вы их сейчас видите. Оно полностью обработано спецэффектом невидимости, далее прорисовка шла уже внутри основания, а в промежутке между линией рисунка и основанием были расположены листочки, на них спецэффект лёгкого ветра, динамика. Ни одной зависшей в воздухе координаты. Члены жюри долго шмыгали носами и вертели поделку в своих руках. Бесчисленное количество раз было проведено пальцами по веткам, прозрачный гипс волновал и притягивал, это что-то противоестественное.
– Где вы взяли такие спецэффекты, для своей палитры, молодой человек? – спросила женщина лет сорока, один из членов жюри.
– Я сам пишу спецэффекты, для себя, – сказав это, Глеб посмотрел на Лиису. Он увидел то, чего и ожидал, нахмуренные брови и полный смятения взгляд. Он не хотел хвастать, просто оно само собой получается.
Лиисе же было очень сложно осознать, что парень в таком возрасте пишет подпрограммы, которые как она думала, можно только делать в лабораторных условиях на фабриках по производству палитр. Но тут она отпустила эту мысль, мышцы лица расслабились, и она улыбнулась, ну значит он такой особенный, пусть так и будет.
Члены жюри ещё долго обсуждали все нюансы работы Глеба, потом вернулись к оставшимся. Ещё пару раз всё осмотрели и распределили премии. Первую получил конечно же Глеб, вторую получило сердце одного лохматого худого паренька. Как выяснилось, ему было уже почти двадцать лет и это была его последняя выставка в таком формате, нужно было готовиться уже к более серьёзным проектам. Третье место присудили волчку Лиисы. Она была безумно этому рада, её заметили, а это главное. А ещё больше она была рада, когда самый известный член жюри Эрне Батист, подошёл к призёрам и к ней соответственно и вручил свои визитки. Лично её он чмокнул в щёку и каждого пригласил к себе в разные дни на консультации. Лииса видела в этом огромные перспективы для собственного развития, и конечно же для будущей карьеры. Молодой, лет тридцати пяти и уже известный художник и скульптор может стать её точкой отправления в нелёгком творческом пути. Глеб только хмыкнул и сунул визитку в задний карман штанов.
Они вышли из ДЭПа вместе. Лииса пёрла пакет со своими экспонатами, Глеб же нёс своё дерево в руках. Он чувствовал себя немного уставшим и нелепым с этим деревом, глянув на Лиису, он сделал вывод – а она красивая для своих лет. Он протянул ей дерево и сказал, – Это тебе. Глаза у девочки максимально расширились, он опять её удивил. Работа, которая поразила всех участников и членов жюри, которая была сфотографирована для нескольких журналов и сразу попала в реестр уникальных работ «Малой Акварели», теперь её, лично её. Глеб же отвернулся от Клёна, сразу, как только почувствовал на нём хватку Лиисы. Она шла метров сто заворожённая случившимся, потом положила дерево в пакет и взяла Глеба за руку. Он немного вздрогнул и посмотрел ей в глаза.
– Можно? – спросила она улыбнувшись.
– Тебе да. – Глеб был серьёзен и расслаблен. Рука Лиисы была тёплой и всё же она чуть не обожглась.
– Давай поработаем вместе? – она спросила ненавязчиво.
– Да, давай. Мне тоже нужен внешний ресурс для фантазий.
– Какой ещё ресурс, ты о чём? – Лиисе становилось всё более интересней общаться со своим новым другом.
– Ну понимаешь есть красота внешняя и внутренняя, внешнюю видят все, каждый через свою призму. Но как бы мы её не видели, она не оспорима и наглядна. Она есть, и это знают все. Но также ещё есть внутренняя красота, и вот её не видно всем, её нужно постигать. Её нужно вызывать на откровенность и схватывать, лицезреть и запоминать, ибо она не долговечна. Она происходит и прячется, она никогда не будет похожа на внешнюю красоту, она иная, – пока Глеб говорил, он остановился и немного закатил глаза кверху. Лииса чувствовала, как их ладони вспотели, но не хотела отпускать его руку.
– Ты так серьёзно об этом говоришь. Я польщена, что ты хочешь найти во мне внутреннюю красоту, – Лииса лукаво улыбаясь, впивалась в его тёмные глаза взглядом.
– Не только, я хочу не только найти, но и обобщить. Красота внутренняя и внешняя как сообщающиеся сосуды, и перелив из одного в другой можно обрести предел совершенства и запечатлеть его на долгие годы. Вот если я уловлю твою внутреннюю красоту и сложу с внешней, я смогу нарисовать по истине шедевр. – Глеб говорил всё это спокойно, как будто о чём-то не очень сложном и обыденном.
– Так ты считаешь меня красивой? – Лииса, как и любая девушка в этом возрасте требовала к себе похвалы.
– Да, внешней красотой ты не обделена. – Глеб улыбнулся. Сразу понятно, что он глумится.
– Ах вот значит, как, а внутренняя? – Лииса смеялась, но всё же нервничала.
– Вскрытие покажет, – заржал Глеб и отпустил её руку…
Они ещё долго шли и шутили, пока не дошли до дома Лиисы.
– Спасибо, что проводил, – сказала Лииса.
– Я вообще то и сам этого не заметил, как это получилось, – Глеб был немного смущён.
– Дай я тебя поцелую, – Лииса взяла его в свои руки его лицо и потянулась губами к его губам. Глеб отвернул голову, не трогая её рук, так что она сама выскользнула. Лииса немного потеряла равновесие.
– Лучше не надо, – он придержал её рукой, чтобы она не упала. Её нахмуренное лицо можно было понять.
– Ты хотела поработать вместе, я тебе позвоню, – Глеб развернулся и ушёл, оставив разочарованную, но всё же в целом довольную сегодняшним днём, Лиису один на один со своей внешней красотой.
Через неделю они встретились на заброшенной стройке. Строился обычный пятиэтажный дом, было впечатление, что он начал строиться ещё лет сорок назад. Они ходили, сначала выбирая место для работы, а потом Глеб предложил – давай разрисуем всё. Он поставил свою уникальную палитру посреди одной комнаты, минут пять настраивал, потом вытолкал Лиису за дверь и вышел сам.
– Почему мы вышли? – Лииса явно была в недоумении.
– Там таймер, сейчас будет панорамная прорисовка. Новая фишка и плюс к этому мой спецэффект, называется «глубина», – послышался треск лазера. Всего то секунду. Они вошли внутрь.
– Вот почему ты редко используешь полотно палитры, ты рисуешь в основном спецэффектами, – взору Лиисы представилась прохлада зелёно-синей глубины. Вода, глубокая, уводящая взор далеко, далеко. Можно было это принять за фотографию подводного мира, но это было рисунком, спецэффектом, если бы Глеб не поленился, можно было бы ещё добавить рыбок и водорослей.
– Почему же, использую, когда на самом деле требуется работа, а не баловство, – он взял две палитры и стал перекачивать спецэффекты из своей, в палитру Лиисы. К сожалению, у неё было мало функциональных клавиш на боковой панели, и поэтому все не поместились. Хотя они бы поместились, но активировать их было бы невозможно.
Они ходили по комнатам и рисовали, через пол дня половина этажа была зарисована полностью. Разные узоры и орнаменты, сцены из жизни и природные явления, все картины были наполнены позитивом и теплом.
– Что тебе задвигает Эрне, на ваших консультациях, – Глеб гладил рукой старую испещренную стену, на которой Лииса только что нарисовала грациозного единорога.
– Не задвигает, а рассказывает, поясняет, направляет, иногда мы с ним шутим, – Лиису немного смутил тон собеседника.
– Я беседовала с ним о твоей концепции внутренней и внешней красоты, оказывается это его мысли, и он сказал, что ты, скорее всего читал его книгу «Красота по всюду», – она решила поддеть Глеба.
– Да, читал, бодяга в большинстве своём, – Глеб ни капли не смутился, ему даже захотелось побеседовать на эту тему. Он продолжил.
– Там много интересного, виден талант автора, но он рассматривает проблему с высоты полёта, он не может с ней поравняться, он философ, а как практик он сам себя не находит. Да, техника и теоретическая основа у него на высшем уровне, но как я сейчас понял, он исчерпал себя. И сейчас пытается за счёт молодых дарований обогатить свои фантазии и задумки.
– Кстати он так же любитель обнажённого женского тела, тебе я уверен он уже предлагал позировать, – теперь он её уже решил поддеть. Он хитро улыбнулся. Расчет был верен, и тут Глеб осознал, именно когда Лииса проявляет свои эмоции, она и открывается, вот её внутренняя красота. Пока они молоды, они не постигнут ещё всех тех эмоций, которые наполняют мир взрослых. Но она была так эмоциональна, что её внутренняя красота просто рвалась наружу. Она могла бы затмить внешнюю красоту, но это не входило в планы Глеба. Да и Лииса не собиралась сдаваться.
– Конечно же предлагал, он же не такой скромник как ты, – Лииса подошла вплотную к Глебу и обхватив его шею прямыми руками, сцепила их в замок за его головой. Ему уже никуда не деться. – Вот ты же у нас даже целоваться боишься, – она широко улыбнулась, её серые глаза с желанием прожечь стали растворяться в темноте его взгляда. Утопая она теряла контроль и становилась уязвима. Когда она почувствовала его руки у себя на грудях, отпрянула от него в шоке.
– Глеб, что ты себе позволяешь? – её голос дрожал, опять она была в возмущении, опять следствием этого был он.
– А что такого, ты же хотела сблизиться, не обязательно это делать, начиная именно с губ. Мне не нравится, когда девушка меня целует, мне нравится делать это самому. Это как момент доминаторства во взаимоотношениях. Так что, вот так вот, – он подошёл к Лиисе, обхватил её талию руками и окунулся в её внутреннюю красоту губ своим языком. Проникновение было липким и страстным, не жадным, но дерзким и диковатым. Лииса прижалась к нему всем телом, она перебирала пальцами по его юной спине, как будто разминая глину нежными нажатиями, её язык превратился в лазер, прожигающий немыслимые узоры на таком же лазере Глеба.
Вот где таиться твоя внутренняя красота Лииса, подумал Глеб. В эмоциях, в страсти, как теперь только всю эту энергетику, не растеряв ни капли перелить в другой сосуд твоей внешней красоты, чтобы мог увидеть каждый. Пока они страстно целовались, его мучила только одна эта мысль.
Абсурд, часто ли мы его совершаем, задумываемся о нём. Для каждого существует свой критерий абсурдного. Что может стать абсурдным для подростка пятнадцати лет, абсолютно свободного и независимого. У которого есть цель в жизни, и все возможности, для достижения этой цели. Убить мир или ещё что-то, совершить преступление, а для чего. Должна быть цель, даже у абсурда должна быть цель. Обрести свободу, власть или деньги. Хотя можно сделать и что-то абсурдное, для того чтобы всего лишь обрести цель.
Лииса проснулась от звонка внешней связи, звонил Глеб.
– Это знаю только я и ты, и больше никто не должен этого знать. И ещё только ты будешь знать, что это для тебя, я же буду считать, что ты счастлива и буду гордиться тем, что это благодаря мне. Да я эгоист, но ты меня не вправе осудить. И это знаем только мы.
– О чём, ты Глеб? Ты бредишь? – Лииса ещё не проснулась, хотя и слушала внимательно. Было не всё понятно или даже абсолютно ничего. Особенно тот момент, что знает только она то, чего пока ещё он ей не сказал.
– Посмотри в окно, – сказал Глеб и отключился.
Первое что пришло в голову Лиисе, когда она посмотрела в окно, это было – абсурд. Потом ей пришло в голову понятие – великолепие, после – красота…
Тёмное небо было усеяно редкими, чётко прорисованными, красными и жёлтыми кленовыми листьями. Они раскачивались и как будто опускались. Акварель в пространстве, вот что было абсурдным. Это же противозаконно, для неё, это было всё для неё. Красота. Это голограмму можно подвесить в пространстве, она полупрозрачна и не естественна, а вот акварель как живая. Великолепие. Абсурд.
Позже пришло сообщение на бипер от Глеба, что к утру всё исчезнет. Лииса закрыла окно, и вышла на балкон через кухню. Спать совсем не хотелось. Листья были похожи на замерших жар-птиц, они плавно балансировали из стороны в сторону, успокаивая своим светом общей динамикой. Они всколыхнули всё ночное небо, взволновали его собой. Лиису охватил жар, и правда волнение забралось в её сердце. Она вызвала Глеба по внутренней связи, он долго не отвечал, но всё же отозвался.
– Да, Лииса, что-то случилось? – Глеб старался говорить, как можно более невинно. Он понимал, что он уже очаровал её. Далее он ещё не знал о своих планах, постичь её внутреннюю красоту, а что дальше…
– Глеб, ты меня пугаешь. Спасибо тебе, это удивительно, меня это так взволновало, пусть даже это и противозаконно, но зато как это прекрасно, как ты просчитал столько координат, – Лииса говорила возбуждённо и радостно.
– Это метод фреймового клонирования, тебе рано ещё пользоваться таким. Знаешь, законы бывают разные, и если их приступать не во имя зла, а во имя прекрасного, то мне кажется, ничего страшного в этом нет. Даже если человек сделает что-то ужасное и отвратительное и это заденет сознание окружающих, заставит их волноваться и переживать, думать, то значит, это ужасное и есть положительное. Значит, из него можно извлечь пользу массового характера.
– Глеб, зачем так сложно. Ты наверно думаешь, что я тут всё это записываю, – она засмеялась, – я просто хотела сказать тебе, что я наверно люблю тебя. Секунд двадцать в эфире стояла тишина, та самая которую могло всколыхнуть только красно-жёлтое волнующее небо. Глеб посмотрел в окно и ответил.
– Это небо для тебя Лииса, остальное обсудим при встрече, спокойной ночи, – Глеб улыбаясь отключился. Лииса продолжала стоять на балконе в эйфории. Это был самый счастливый момент в её жизни, за который она благодарна была маленьком человеку с огромной душой. Теперь она понимала, почему Глеб всегда такой сдержанный, если он даст волю чувствам, он сможет, так выражаясь «натворить дел». Поэтому он осторожничает, всегда и во всём. Когда он подрастёт и у него прибавиться уверенности, он сделает не одно великое дело…
– Здравствуй, Глеб, – Эрне, обнял по-отечески мальчика, и провёл в свою залу-мастерскую. – Как твоё настроение, ты знаешь, у нас сегодня последняя консультация и я хочу, чтобы мы сделали по подарку друг другу.
Он провёл его в огромный зал, заставленный кучей работ, скульптуры, картины, куски стен и полотен. Несколько работ акварели на разных предметах. Глебу приглянулся аквариум, раскрашенный акварелью, выглядел довольно реалистично. Он знал почему акварель в открытом пространстве запрещена, из-за своей реалистичности. Если посреди дороги нарисовать дом, то будет перекрыто движение, если посреди пустынь начать рисовать города, можно убить цивилизацию. Эрне всё говорил и говорил, Глеб его почти не слушал, он ходил по мастерской и изучал работы. Суть проблемы он понял, от него что-то хотят и сейчас предложат что-то взамен.
– Я хочу предложить тебе сделать одну работу, тебе должно понравиться работать над ней, мой замысел в целом ты должен понять сам, … – Глеб абстрагировался от его слов, он подошёл к белоснежной стене, на её гладкой поверхности была вылеплена из алебастра фигура девушки. Половиной тела она находилась в стене, другой половиной выступала наружу, как барельеф. Она как будто облокотилась на что-то, её руки были вдоль туловища, голова немного запрокинута, белые волосы рассыпаны по стене. Лицо отображало момент счастья, неземного и какого-то футуристического. Глеб провёл рукой по линии её тела, тёплая.
– Я согласен, – ответил он, резко развернувшись и посмотрев Эрне в глаза.
– Но я же ещё не объяснил, чего я хочу, – Эрне был поражён.
– Я знаю, чего вы хотите. Это вы Лиису вылепили, я так понимаю. Очень похоже, я восхищён, – Глеб продолжал водить пальцами по лицу скульптуры. Он уже в голове высчитывал координаты, он уже был готов, он жаждал этого.
– Да, это она. Нравиться?
– Холодная, здесь ни отображена ни одна её красота.
– Ну не скажи, я старался, теперь я хочу, чтобы постарался ты, – Эрне дотронулся его плеча, переходя на физический контакт, – Ты же знаешь её лично, между вами есть некая связь. Ты видел её внешнюю красоту, и мог достучаться до внутренней, попробуй их слить воедино. Это твой шанс, Глеб.
– Я согласен Батист, – он отошёл и сел за стол, уже приготовленный перед барельефом.
Открыв свою карбоновую палитру, он медленно и размеренно начал расставлять координаты. Весь процесс занял около часа. После он открыл полотно, оно выгнулось под расставленные координаты, взял стакан воды, протянутый ему Батистом, и плеснул на поверхность. Он начал с тела, на скульптуре слабо проглядывалась маячка, но прямая широкая юбка выше колен была видна чётко. Кожа стала становиться бархатной, не бледной, но и не сильно тёмной. Глеб мастерски орудовал кистью, позже появились полупрозрачная майка и мокрая, прилипшая к ногам юбка. Черты лица он рисовал точно с Лиисы, по памяти, получилось, как в жизни. Фоном стены стала каменная ниша водопада. Когда все основные детали были прорисованы, Глеб преступил к спецэффектам. Глаза Лиисы стали рубиновыми, они горели, как закипающий вишнёвый сок, выглядело демонически и феерически. Глаза, как считал Глеб, это призма между внутренним миром человека и внешним, который его окружает и частью которого он является. В этих глазах внутренняя страсть Лиисы прорывалась наружу, желающая и жаждущая. Улыбка была, человека, только что испытавшего экстаз. Запустив падающую воду, он намочил всё изображение. Юбка теперь была осознанно мокрой и прилипшей к ногам, майку решено было вообще убрать с изображения. Нежное тело блестело под накатывающей влагой водопада, по бокам появилось лёгкое оперение. На стене, за спиной силуэта прилипли намокшие аквамариновые крылья. Лииса стала водопадным ангелом, её внутренняя красота перелилась во внешнюю. Закончив репродукцию, Глеб ещё долго смотрел на неё, после чего нажал «прожиг».
