Владимир Николаевич Кантур
Странные куклы
– Приветствую… Да-а-а, ничего не меняется. В других деревнях в твоих магазинах так же?
Вопрос был задан мной для того, чтобы раскрыть мужика для контакта.
– А, что изменится-то: спросил угрюмо дядька.
– Ну да – подхватил я – бандитов не подвинешь. Хотя, я тут разговаривал с одним знакомым, он вычитал в интернете, что через партию можно связи наладить: у него вообще был край. Не через основную партию, а через мелкую – в которой за людей держаться.
Хозяин, молча, смотрел на меня. Я продолжал вдохновенно врать.
– Говорит, «ворон ворону глаз не выколет». Среди списка партийцев нашёл поставщиков, списался, они ему ответили.
Мужик всё так же смотрел на меня, но отчуждения я у него больше не видел.
– Они ему по-свойски процент снизили, чтобы компенсировать бензин из-за дальности, и у него сразу ассортимент стал непохожий на соседей. Вставал вторым, а то и третьим в торговых точках, но люди всё равно к нему пошли. Сейчас в хрен не дует. Навара с каждой точки немного, но за счёт количества дело пошло стабильно. А это самое главное. Сейчас уже думает о перерабатывающем цехе.
Моя последняя фраза явно задела дядьку за живое. Чувствовалось, что он об этом не раз думал, но отказывался от этой мысли из-за бесперспективности.
– А к кому он подался? – спросил хозяин.
Я достал партбилет.
– Хочу пойти учиться за их счёт – объяснил я.
Вот тут мной была сказана истинная правда. Я не стал ему говорить, что до такой возможности мне ещё «начать, да кончить», но это действительно было правдой.
– Партвзносы, как две пачки сигарет – с нас всё равно взять нечего.
– А где они находятся?
Я объяснил, и дал телефон Валентина.
Выйдя из магазина, сделал ему звонок сам.
– Валентин Геннадьевич? Это Саша говорит. Тут к вам, возможно, подъедет мелкий бизнесмен. Его интересуют деловые связи через партию. Вы уж подготовьтесь, пожалуйста, к такому разговору.
– Я готов к любым темам – сухо ответил он, наверное, мысленно, морщась от общения с таким партнёром, как я.
– Когда он приедет?
– Не знаю. Может, вообще не приедет. Но я сделал всё, что было в моих силах.
– Понятно.
– Всего доброго.
Когда я подходил к машине, охранник, сидя в тени грузовика, доедал, взятую с собой из дома еду.
– Ты чего так долго? – спросил он.
– Рассказывал хозяину, как через партию можно о поставках товара договориться.
– Какую партию?
Я ему тоже показал билет. Лёва напрягся. Он не понимал, как ему реагировать.
– Зачем это тебе?
– Для учёбы. Хочу учиться за их счёт.
Лёва такую сторону жизни не знал совсем, поэтому от обзываний воздержался.
– Им же платить надо. Делать чего-то.
– Вот я сейчас это и делал. А платить – копейки.
– И чего тебе от этого?
– Связи. Может, работа. Может, совместительство… Кстати, на выборах тоже охрана нужна.
– Ну – хрен знает. А можно, чтобы не вступать, а на выборах охранником быть?
– Не знаю. Сходи, поговори.
Через неделю я узнал, что заявление о вступлении подали оба. Валентину звонить и спрашивать об этом не стеснялся: я слёту сделал то, что он, со своим подвешенным языком, не смог сделать за всё своё пребывание в нашем городе.
Следующий шаг заключался в том, чтобы заявить о себе в регионе. Тут была нужна выверенность каждого слова.
Соображения Дениса относительно партизанских действий противу французов князь слушал внимательно, чуть прищурив свои огненно-быстрые глаза, как будто вглядываясь куда-то в даль из зыбкого полусумрака монастырского овина. Давыдов же, сразу уловив подлинный интерес славного боевого генерала к его словам, все более воодушевлялся:
– Неприятель идет одним путем, и путь сей протяжением своим вышел из меры; транспорты его жизненного и боевого продовольствия покрывают пространство от Гжати до Смоленска и далее… Что делают толпы казаков при авангарде? Оставя достаточное число их для содержания аванпостов, надо разделить остальное на партии и пустить их в середину каравана, следующего за Наполеоном. Они истребят источник силы и жизни неприятельской армии. Откуда возьмет она заряды и пропитание?.. К тому же обратное появление наших посреди рассеянных от войны поселян ободрит их и обратит войсковую войну в народную…
– А ведь ты дело говоришь, – раздумчиво произнес князь, и брови его столкнулись у резкой поперечной складки на переносье. – Нынче же пойду к светлейшему и изложу ему твои мысли!
Письмо я озаглавил: «Работа в Регионе». Это их избиратели, и, не читая, удалить письмо они, вроде бы, не должны. Затем дал стандартную шапку обращения к нужному мне лицу, и начал фантазировать текст. Для поддержки, куклы вытащил из ящика и поставил их за монитором полукругом. Здесь мне нужен был и пастух-гипнотизёр, и путник, и дама с масками. Надо было понять и ощутить персонажа, в которого я вживаюсь, а я не понимал, кто это такой – энтузиаст-партиец. Пока на ум приходили только пионеры из советских фильмов. По факту я был сейчас посредником, но кроме своего рвения ничего предложить не мог. Я писал, перечитывал и переписывал. Вдруг моё письмо стало неожиданным предложением.
«Благодаря статьям Валентина Геннадьевича, я ощутил надежду на изменение условий жизни в нашем городе. Как житель этого города, я понимаю ситуацию изнутри. Вижу чаяния и опасения простых жителей. Я не берусь судить о других городах региона, но знаю о связях силовых структур с уголовными элементами, хотя и не могу подтвердить это документально. В данной, замкнутой на себе системе отношений власть предержащих граждан, город не в состоянии развиваться как экономическая единица страны. Все попытки извне привнести живую струю развития в наше место заканчиваются грубым вытеснением новых представителей бизнеса в обход здоровой конкуренции. Ведущая партия не занимается сложившимся положением дел, так как управленцы принуждают простых жителей голосовать за их структуру, и допустимый минимум голосов город им обеспечивает из-за опасений рядовых жителей быть уволенными с работы. Наша партия, как и любая другая, имеет право вести в городе хозяйственную деятельность и заключать договоры с компаниями и предпринимателями. Будучи работником по найму, я мог бы использовать наработанные мной структуры для сбора лекарственных растений для фармацевтики. В нашем городе этим никто не занимается, поэтому я не вижу преград к данному занятию. Сильная сторона партии заключается в том, что мы можем огласить заранее, надвигающиеся события, и, мне кажется, местные монополисты это тоже понимают.
Я убедил предпринимателя и рабочего по найму вступить в наши ряды. И тот, и другой могут быть помощниками в деле занятости населения и финансовом укреплении партии нашего региона.
С уважением,
Александр.
Охренеть. Откуда взялась мысль про фармацевтику? Я же хотел написать о том, что надо Валентину собирать первую информацию о появляющемся у нас в городе каждом новом бизнесе и представлять этих людей через прессу народу, для того, чтобы их сразу не уничтожали местные ухари. Всё-таки, гласность делает местных менее наглыми. На самом деле, текст письма был прикрытием моего заявления о том, что я двух уже завербовал, и на меня можно рассчитывать в дальнейшем. Что я не лох, как другие.
Бригада провокаторов, молча, смотрела на меня из-за монитора. Я сделал короткий поклон в их сторону.
10
На серьезный бой, к коему себя внутренне готовил Денис, дело покуда вовсе не походило. Французские стрелки не спеша продвигались вперед, а казаки крутились перед ними и столь же неторопливо отходили к своим. До вражеских фланкеров, вытянувшихся в редкую цепь, было совсем недалеко, отсюда можно было даже различить их усатые смуглые лица. Ближе прочих к Давыдову оказался высокий и тощий француз в синем плаще и лохматой медвежьей шапке, показавшийся ему своим гордым и независимым видом офицером. Денису не терпелось совершить что-нибудь отчаянное и смелое. Он подскакал к казакам и крикнул срывающимся от волнения голосом:
– Братцы! А не отбить ли нам сего офицера, что от своих выдвинулся? Ежели дружно навалимся, глядишь, и захватим! А? Ну как, братцы?..
У казаков его предложение, к удивлению, никакого энтузиазма не вызвало.
– Да нехай себе едет, – ухмыльнулся один из них, – мы их не шибко тревожим, а они нас. Чего же на рожон-то лезть?
Давыдов, конечно, не выдержал и выскочил навстречу офицеру один и тут же пальнул в него из пистолета. Француз ответил из своего. Несколько других фланкеров выстрелили по Денису из карабинов.
Над ухом его с тонким и каким-то сверлящим посвистом пролетели первые пули. Это показалось не таким уж страшным и неожиданно разозлило Давыдова. Он выхватил саблю, начал ею яростно размахивать и, осыпая неприятельского офицера отборными французскими ругательствами, вызывать его на поединок, предлагая ему сразиться перед цепью. Фланкер ответил такою же бранью, однако вылетать навстречу столь задиристому русскому офицеру, видимо, не спешил.
Тут к Давыдову, горяча коня, подскакал казачий урядник. Лицо его было хмуро и недовольно.
– Не дело, ваше благородие, эдак-то ругаться, – сказал он. – Грех! Стражение – святое дело, браниться в нем все то же, что в церкви: бог убьет! Пропадете, да и мы с вами. Ступайте лучше туда, откуда приехали.
Только тут Денис понял разумом свою пустую горячность и, устыдившись рассудительных слов казачьего урядника, уехал из цепи к Багратиону.
О Виталии Аркадьевиче, авторитете, хозяине торгового центра и непонятно чем ещё занимающемся субъекте, я за пивом узнал достаточно много. При своих встречах со знакомыми пытался выяснить, как он начинал подниматься. Этот человек ни разу не сидел. Уже одно это говорит о его незаурядности. Наверное, при других обстоятельствах он мог бы стать математиком или физиком. Не знаю, убивал ли он своими руками. Мне кажется, что вряд ли. Я достал из ящика кузнеца и мужика на мешке, поставил их перед собой на столе, положил подбородок на скрещенные на плоскости стола руки, и мы стали молча смотреть друг на друга.
Он… Детское и подростковое отчаяние, скрытое за страхом быть уличённым другими в своей слабости. Отчуждённость от своей боли. Ощущение непоправимости, которое перерастает в отчаянную решимость идти до конца, куда бы ни привели поступки. Понимание силы и надуманности преград. Он не был садистом – он был счётной машиной, у которой чувства использовались только для направления расчетов. Судя по его поведению, вытекающему из разговоров, мне показалось, что с возрастом он начал позволять своим чувствам занимать больше места в своей жизни.
У наёмного директора торгового центра я взял номер телефона и вручил одну из визиток, которыми я заблаговременно запасся у Валентина. Мы договорились, что я буду позванивать в торговый центр, и директор мне скажет, когда там окажется Виталий Аркадьевич. Должность директора занимала женщина не первой молодости. Вероятно, она в советские времена была бухгалтером или человеком из этой сферы, и видела в своей жизни всё, что мог увидеть такой специалист, переживший все этапы разрушения страны.
Общаться с ней мне было страшно. Ещё страшнее мне было встречаться с самим Виталием Аркадьевичем.
– А, Давыдов, – обрадовался тот, увидев его подле себя. – Дело есть для тебя, и весьма важное, от выполнения коего много зависит. Пулею лети к 5-му егерскому полку с моим приказом оставить немедля занимаемый ими лес и двинуться к Дитрихсдорфу, где избрана для арьергарда вторая позиция. Если сейчас сего не исполнить, то полк будет отрезан обходом и истреблен. Допустить этого никак нельзя! Понял? Действуй, братец!..
Давыдов помчался к егерям и четко выполнил поручение. Однако на обратном пути его начало мучить сомнение относительно того, не поспешил ли князь Багратион оставить место при Вольфсдорфе без сильного отпора неприятелю. Те же егеря, например, как он только что убедился, не сделали по французам еще ни выстрела. Да и так ли действительно им угрожает обход? Может, это лишь мнимое опасение Петра Ивановича?
У него тут же мелькнула дерзко-сумасбродная мысль: а что, если ударить передовою цепью встречь неприятелю? Увидев это, его поддержат и собирающиеся на опушке егеря. А там, глядишь, и Багратион, заметив перемену в обстановке, поддержит этот успех всем авангардом. Тогда уж и главнокомандующий повернет армию обратно… В конце концов, читал же Денис о том, что иногда волею случая отчаянный смельчак увлекал за собою войска и решал участь больших сражений!
Подъехав к цепи, которую он незадолго перед тем оставил, Давыдов снова увидел знакомого строгого урядника.
– А что, брат, ежели бы сейчас по французам ударить? – спросил он его.
– Для чего ж нет, ваше благородие, – проявил тот нежданную сговорчивость, – давеча мы одни были, а теперь вон и пехоту нашу видать, есть кому поддержать.
– Ну так ты уговори казачков, – обрадовался удаче Давыдов, – а я подобью к сему делу гусар и улан, их вон в рассыпном строю неподалеку тоже взвода два наберется…
Атака, как ни странно, удалась. Русская цепь, возглавляемая Давыдовым и казачьим урядником, дружно гикнула и со свистом и криком «ура!» обрушилась на французских фланкеров, видимо, уверовавших в свою силу и двигавшихся вальяжно и не ожидавших такого отчаянного налета.
Загремели выстрелы, засверкали клинки. Давыдов помнил лишь, что он мчался вперед во весь опор на своей бесноватой Мари, которая во время схватки почему-то начала неистово ржать, с кем-то сшибался, в кого-то палил из пистолета, по чьей-то лохматой шапке почти вслепую наотмашь рубанул саблей…
– Добрый день, Виталий Аркадьевич. Меня зовут Александр. У вас есть несколько минут времени? Думаю, что я не долго.
– Ну, это смотря для чего.
– Возможно, вам будет интересно взаимодействие с нашей партией для расширения вашего бизнеса. Дело в том, что, говоря простым языком, структура партии – это общак со всеми возможностями хозяйственной деятельности. Я могу дать вашим юристам ссылки на соответствующие законы о возможностях партий.
– И что вы за это хотите?
– Ничего… Люди, которых вы обеспечиваете работой, узнают о вашем вступлении в нашу партию, и, возможно, тоже захотят это сделать, чтобы морально быть ближе к вам.
– А мне, какой в этом интерес?
Я взял в руки приготовленный заранее лист бумаги и стал читать вслух.
Федеральный закон от 11.07.2001 N 95-ФЗ (ред. от 28.12.2016) "О политических партиях"
Статья 31. Хозяйственная деятельность политической партии
1. Политическая партия самостоятельна в решении хозяйственных вопросов обеспечения своей деятельности, в том числе вопросов оплаты труда, предпринимательской деятельности, получения и использования денежных средств и иного имущества.
2. На работающих по трудовому договору (контракту) работников аппарата политической партии, ее региональных отделений и иных структурных подразделений распространяется законодательство Российской Федерации о труде и социальном страховании.
Политическая партия, ее региональные отделения и иные структурные подразделения вправе заключать с работниками аппарата политической партии срочные трудовые договоры (контракты) на срок, не превышающий срока полномочий руководящих органов политической партии, ее региональных отделений или иных структурных подразделений.
3. В целях создания финансовых и материальных условий для реализации целей и решения задач, предусмотренных уставом и программой политической партии, политическая партия, ее региональные отделения и иные структурные подразделения вправе осуществлять следующие виды предпринимательской деятельности:
а) информационная, рекламная, издательская и полиграфическая деятельность для пропаганды своих взглядов, целей, задач и обнародования результатов своей деятельности;
б) изготовление и продажа сувенирной продукции с символикой и (или) наименованием политической партии, а также изготовление и продажа издательской и полиграфической продукции;
в) продажа и сдача в аренду имеющегося в собственности политической партии движимого и недвижимого имущества.
4. Политическая партия, ее региональные отделения и иные структурные подразделения не вправе осуществлять виды предпринимательской деятельности, не указанные в пункте 3 настоящей статьи.
4.1. Не допускается заключение политической партией, ее региональным отделением и иным структурным подразделением сделок с:
а) иностранными государствами и иностранными юридическими лицами;
б) иностранными гражданами;
в) лицами без гражданства; (с гражданством можно)
Там были ещё пункты, но я их читать не стал.
7. Политическая партия, ее региональные отделения и иные структурные подразделения вправе осуществлять благотворительную деятельность.
Например, благоустройство нашего города… через определённых людей…
Я поднял глаза. После непродолжительного молчания Виталий Аркадьевич задал ожидаемый вопрос: «А почему я должен идти к вам, а не в другую партию»?
– Потому, что в ведущей партии все места забиты. У них там недра страны пилят и госзаказы. Там другие деньги крутятся. Соответственно, возможностей не пустить больше. Этого никто не знает, но государство финансирует партии из своего бюджета. Наша партия такая же официальная, как любая другая, поэтому она будет существовать при любой ситуации в стране. Через нашу партию вы можете расширить свой бизнес за пределы региона. Я в этом ничего не понимаю, но мне кажется, что, если выйти на прямые поставки продукции из-за рубежа, то это снизит себестоимость продукции и сеть вашего бизнеса может занять ведущее место в регионе. Если вы пойдёте в нашу партию, то это даст вам возможность баллотироваться на ближайших выборах, и, если вы их пройдёте, то в дальнейшем вы сможете общаться с представителями других партий.
Что, как вы понимаете, поднимет вас на другую ступень бизнеса.
– Это всё?
– Всё.
Он протянул мне руку.
– Спасибо.
Я почти бегом дошёл от торгового центра домой и уже по всем адресам региональной структуры разослал текст о том, что ведущий бизнесмен нашего города собирается стать членом нашей партии. Что я готов на все вопросы по данной ситуации ответить по телефону или при личной встрече. Пришла пора общаться на равных, а не «чего изволите».
На следующий день мне позвонил Валентин.
– Ну, здравствуй. Ты чего через голову прыгаешь? В армии не учили?
– Так ведь, результат неизвестен. Если не получится, то виноват буду я.
– А сообщить можно было?
– Вы бы ругаться стали. Думаю, он сразу в регион поедет, чтобы тут не светиться прежде времени.
– Понимаешь, что так не делается? Я тоже должен быть готов к таким поворотам.
– Вы сказали, что всегда готовы к любым темам в разговоре.
– Ты на день сможешь отпроситься с работы? Нас в центр приглашают.
– Да, смогу.
– Завтра сможешь?
– Да.
– Тогда завтра к десяти у меня в кабинете.
– Хорошо.
11
– Так это ты с аванпостными во фронте у французов столько шуму наделал? – радостно удивился Багратион. – И как только в голову тебе это пришло! Как нельзя кстати оказалась сия демонстрационная атака! Неприятель своею тяжелой кавалерией успел-таки обойти наших егерей. Еще бы чуть, и не было бы им выходу. Тут-то как раз и началась твоя пальба, чему я и сам поначалу подивился. А французы, видимо, тем паче. Они тут же порешили, что я перешел здесь в отпор всем авангардом, и, оставив егерей наших, кинули сюда свою конницу. Благодаря чему пятый полк вышел в полном составе, не потеряв ни единого человека, а неприятель все движение свое замедлил, видимо, до сей поры в том, что свершилось, еще никак не разберется… Так что – молодец! За дело, тобой учиненное, будешь представлен к награде! – заключил князь и, заметив, что улыбающийся Денис совсем посинел и продрог от холода, велел подать свою знаменитую лохматую бурку и уже с мягким рокотом в голосе добавил: – А это от меня. Взамен утраченной шинели. Бурка сия меня еще в Альпах от стужи спасала. Пусть теперь тебе послужит. Дарю! Ты ее, брат Денис, достоин!..
При встрече Валентин был неразговорчивым. Сухо протянул руку и проверил свои бумаги. Как я понимаю, он приготовил импровизированный отчёт начальству. Положение его было явно двойственным. С одной стороны, его ячейка, которой не было, привлекла в партию тяжеловеса. С другой – его личной инициативы в этом деле не было. Мы сели в его машину. Тронулись. Обсудить со мной общий план действий ему не позволяла гордость: умудрённый жизнью профессиональный публицист и парень-водитель в одной упряжке не смотрелись. Тем не менее, основной вопрос он мне задал.
– Чем ты его взял?
– Процитировал закон о хозяйственной деятельности политической партии и сказал, что, возможно, он сможет выдвинуться в кандидаты от партии.
– Я не мог с ним встречаться – это бы было похоже на подкуп.
Я понимал, что Валентин оправдывается, и мог бы сказать ему, что это было бы похоже на подкуп, если бы Аркадьич отказался, но я промолчал. Глупо наживать себе врага в начале задуманной мной истории.
Ехать нам предстояло несколько часов. Завоёвывать расположение Валентина у меня не было необходимости, и я позволил, приходящим ко мне образам, всплывать без всяких ограничений. Уже давно я не чувствовал себя отдохнувшим. Понятно, что все последние дни были на нервах, но и ночью отдыха тоже не было. Куклы, которых я во сне не видел, но чувствовал, насылали разные ветры, которыми окрашивались снящиеся мне ситуации. Истории сновидений окрашивались не цветами, а настроениями. Например, мне снилось, что я принимаю и взвешиваю ягоды. Расплачиваюсь за них. Люди могут пойти и набрать эти ягоды, а могут и не ходить. Они – хозяева своей жизни. Да, они бедные, но они свободны. А меня, если не буду работать, просто выгонят, и буду я эти ягоды собирать на еду наперегонки с кабанами. Позиция нищенки, что я обделённый и недооцененный, меня и заставила влезть во всю эту нынешнюю лихорадку. Эта позиция является правдой? Да. Или, вот ещё. Еду обратно, и перебрасываюсь словами с Лёвой о нашем новом положении. В качестве старшего товарища размышляю вслух о том, как Лёве можно стать работником в партии по договору. Охранником на зимний период у какого-нибудь партийного богатея, или отслеживающим порядок на их мероприятиях. Не хватает ли чего-нибудь в этой позиции? Нет. Такая позиция тоже правильна. Тогда вопрос: как может быть такое, что все позиции, проживаемые в сновидении, правильны, окончательны и полноценны? Почему позиций много, и каждая, при этом, единственная и верная? Почему в кукольности и театральности множественность не противоречит единственности? Я бы понял, если бы немного того, немного сего,.. но, ведь, каждая позиция занимает в ситуации всё пространство. Сил на размышления не было. По обочинам дороги лес перемежался с перелесками. Рябило в глазах. Я незаметно для себя заснул.
Проснулся уже в городе. Отсюда нас забирали в армию. Конечно, это не наш городок. Больше людей, больше машин. Какой-то неуловимый промышленный запашок. Дом, к которому мы подъехали, тоже был купеческий, но находился далеко не в центре. Надо сказать, место уютное. Дом окружал сквер, поэтому не было суеты. Как-то всё на своём месте. Три этажа – это воодушевляет. Как я увидел при входе, дом использовался по полной программе. Типография, о чём говорила вывеска, бухгалтерия, юридический отдел, представительство. Валентин позвонил, представился и сказал, что мы уже приехали. Ему ответили, и мы пошли внутрь. Верхние чины на верхнем этаже. Это же неудобно. Наверное, такая планировка была выбрана для того, чтобы печатные станки не долбили по головам. И, потом, давно отдышавшийся начальник наглядно ощущал разницу между собой и поднявшимся к нему с первого этажа подчинённым.
Деньги у партии были. Это определялось по дорогим деревянным дверям, по идеальной чистоте коридоров с увешанными картинами стенами, и по пластиковым окнам под дерево с дизайном в общий стиль дома. Валентин здесь ориентировался. Уверенно подошёл к нужной двери, постучал и мы вошли. Разговаривали два человека. Ботинки, брюки, расстёгнутые верхние пуговицы рубашек и приспущенные галстуки в такую погоду – всё, как положено. Большой кабинет с набором политических атрибутов. Политический стиль соблюдён без излишеств и навязчивости.
« О-о-о, Валентин Геннадьевич!»: послышался возглас приветствия с громкостью уместной для подчинённого, работающего по найму. Один из местных боссов подошёл и пожал Валентину с улыбкой руку. Валентин отдал ему заготовленные в своём офисе бумаги.
– Ну? Как вы уговорили этого бизнесмена? Это юноша, у которого получается убедить людей в жизненности нашей платформы, как я понимаю.
– Александр – представился я обоим.
– Ну, расскажи, как у тебя хватило энтузиазма встретиться с этим Виталием Аркадьевичем.
– Э-э-э…
– Павел Григорьевич – представился он.
Было видно, этот человек привык разговаривать с людьми любого ранга раскрепощено и с воодушевлением. «Путник хренов»: подумал я.
– Павел Григорьевич, вы же понимаете, что в партии с их дополнительной нагрузкой от хорошей жизни не идут. В нашем городе, а я думаю, что и по всей стране, сложилась тупиковая ситуация. Везде всё распределено, и инициативных людей никуда не пускают. Я, вот, например, хочу быть социологом, но не могу себе заработать на обучение, так как у меня сезонная работа. В городе работы нет, и, так как новый бизнес в город не пускают, то работы и не предвидится.
Я развёл руками, пробуя включить в диалог своё тело для большей уверенности.
– Виталий Аркадьевич бизнесмен со стажем. Ели он будет вариться в собственном соку, то, естественно, он будет заинтересован в том, чтобы не пускать конкурентов на свою территорию. Как я догадываюсь, участки бизнеса в нашей местности распределены, и, понимая силу соседей, Виталий Аркадьевич не хочет расширения за счёт конфликтов, которые могу перерасти неизвестно во что. Поэтому, при встрече с ним, я зачитал ему статью закона о хозяйственной деятельности политической партии. В одном из её пунктов перечисляется, с кем не может взаимодействовать партия. В частности, она не может взаимодействовать с физическим лицом без российского подданства. Значит, с российским – может. Этот пункт я акцентировал. И, потом, я сказал о прописной истине: партия – это связи, а значит, расширение бизнеса за счёт взаимных уступок. То есть, это новые виды товаров и услуг на его деловой территории. При низких ценах он может стать и посредником. Ну… он всё сам это понимает.
– Всё верно. Этот Виталий Аркадьевич прямо заявил, что хочет участвовать в ближайших выборах. Нахрапистый такой! В этом болоте без нахрапистости никого не расшевелишь. Может, он и дело предлагает.
Ощущалось, что Валентин был уязвлён тем, что и я, и Аркадьич его проигнорировали, но, вместе с тем, он сейчас въезжал в новую ситуацию как журналист, и это ему давало пищу для новых мыслей, а, следовательно, и – заработков. Я чувствовал, что для меня эта ситуация разруливается.
– Ну, а ты за свою инициативу, что хочешь?
– Я вам написал, что у меня уже есть готовая структура по сбору сырья для фармацевтики. Мне нужно, или юридически открыться и взять займ для аренды транспорта, или стать чьим-то подразделением.
– Константин – обратился Павел Григорьевич к своему соратнику – кто у нас с фармацевтикой дело имеет?
– У Глеба есть доля в ЗАО. Надо узнать, занимаются ли они переработкой. В принципе, должны.
Павел Григорьевич обернулся ко мне.
– Ты инициативный. Этот вопрос сам решишь.
Взял трубку городского телефона на столе.
– Ирочка, найди, пожалуйста, данные Глеба Олеговича. Сейчас мимо тебя пойдут два человека – отдай им его контакты. Ну что, Валентин, скоро выборы. Тебе нужно будет встретиться с этим Виталием Аркадьевичем, поговорить и начать формировать его положительный образ. Как я увидел, он почувствовал вкус новых возможностей, и пойдёт, если не от нас, то от себя самого, а это нам точно не надо.
– Я читал, что некоторые партии направляют своих членов на учёбу. Это распространённая практика.
– Посмотрим.
Мы попрощались за руку. Обратно ехали в расслабленном состоянии. Финальная фаза моего плана была возможна только после выдвижения Аркадьевича на выборах. Сейчас я решил заняться созданием для себя нового места работы. Ещё оставалась треть лета и осень, так что, при быстром решении дел, я мог бы ещё что-то заработать на новом месте. События, которые я сам же вызвал к жизни, требовали внимания, отточенности и решительности. Я был ими захвачен целиком. Но во мне на заднем плане стоял спокойный и внимательный охотник. Невозмутимость ожидания делала его предстоящие действия ещё непоправимее.
12
Домой я приехал поздно. Сил писать письма не было. Отложил до завтра. Утром мужик на мешке не давал мне покоя. Собираясь на работу, я умом понимал, что нечего бежать впереди паровоза: нужно сначала получить место, а уже потом заниматься новой структурой, но меня подмывало начать её создавать как можно быстрее.
В деревнях, принимая ягоды, я аккуратно пытался узнать, есть ли в округе травницы. Если получится с работой, можно сразу показать людям, что надо собирать вместо того, чтобы их гонять с фотографиями в руках: соберут не то – обидятся, и больше не будут работать. В результате: отсутствие рук, неблагоприятные слухи и несоответствие между делами и обещаниями заказчику. В нескольких деревнях назвали какую-то Евдокию. Где находилась деревня этой Евдокии, я представлял, но ехать к ней вместе с Лёвой я не мог. Он работал на других.
После работы написал Глебу Олеговичу о том, что Павел Григорьевич решил нас свести из-за того, что у меня есть готовая структура по сбору трав, и мы могли бы взаимодействовать, получая от сотрудничества взаимную пользу. Я перечислил количество населённых пунктов, в которых для моей конторы собирают ягоды и будут собирать грибы. Спросил у него, как будто дело было уже решённым, сколько машин нужно, и будут ли водители его или мои. Выразил надежду на сотрудничество и уверенность в том, что расширение популярного сегодня экологически чистого сырья поможет развитию его компании. Воткнуть ещё раз в текст Павла Григорьевича мне не удалось, так как письмо получилось гладким, и надуманность внесла бы корявость в изложение.
Мои родители жили в дальней смежной комнате. Комната ближе к коридору была ничьей, и моя комната находилась с другой стороны коридора. Периодически из комнаты родителей глухо бурчал телевизор. Телевизор ещё был и в центральной комнате, но его практически никто не смотрел: у меня был комп, так что, он был мне не нужен. И отец, и мать работали в две, а то и в три смены, поэтому свободное время совпадало у них эпизодически. Кроме того, у отца были командировки. Но как раз сегодня он был дома. Я услышал, как после сна он загремел на кухне посудой, и тоже вышел на кухню. Мы посмотрели друг на друга, удостоверились, что всё в порядке, и я попросил разрешения взять его мотоцикл. «Бери»: сказал он.