Владимир Михайлович Шулятиков
Мобилизация революции и мобилизация реакции
Для нас ясны теперь ее причины, ясен и ее исход. Не зажигательные слова родили современное движение: оно появилось благодаря классовой борьбе, которая уже давно зрела и развивалась в недрах русского народа. Пока различные классы не выделялись ярко, не научились понимать свои нужды и отстаивать их, – до тех пор несколько тысяч исправников могут, хотя с грехом пополам, справляться с народом отеческой палкой в зубосокрушительным поучением. Но когда классы переходят к сознательной борьбе друг с другом – бюрократия не в силах направлять ее по своему усмотрению: конь вырвался из рук и разорвал уздечку. Купцы – фабриканты кричат: «Дай!» Дворяне кричат: «Дай!» Рабочие кричат: «Дай!» Крестьяне кричат: «Дай!» Если удовлетворить одного – обидишь другого, и он озлобится еще сильнее. Благодетельствовать под сурдинку тоже трудновато по нынешним временам: газеты болтливы и быстро раскрывают секреты. Если же никому ничего не дать, то ополчатся все и, в конце концов, уничтожат то, что никому не приносит выгоды. Отношения современной русской жизни так сложны, нужды различных классов населения так многочисленны, что бюрократия в них не может разобраться и теряет голову. В этом и заключается ее слабость и причина ее близкого падения. Но, несмотря на очевидность фактов, бюрократия всеми силами цепляется за свою слабеющую власть: ведь трудно отказаться от того, к чему приучили века беспрекословного повиновения. А если события таковы, что отдельными полицейскими мерами с ними не справиться, необходимо искать себе союзников среди различных общественных классов. Наиболее близким для бюрократии классом является дворянство. Мы видим, чего хотят и жаждут его представители: татарский кнут и плетка – вот их любимые воздействия, А это все вещи, достаточно оцененные попечительной властью. Кроме того, сыновья родовитых фамилий стоят в тесной связи с администрацией: из них выбирают земских начальников, губернаторов и вообще всякого сорта укротителей. Чиновник и дворянин понимают друг друга и идут нога в ногу, рука в руку. Чиновник укрощает недовольных, дворянин организует черную сотню. В Петербурге, в Москве, в Харькове, в Киеве открывает свои действия» так называемое, «Русское собрание». Цель этого общества искоренять крамолу и содействовать властям. Это так сказать, неофициальный застенок, в котором на каждом заседании выслушивается до дюжины доносов, намечаются неблагонадежные лица, которых нужно изгнать из школы, из больницы, из фабрики, из завода. Занимаются там больше делом, чем рассуждениями, и ко всяким пространным мыслям относятся неодобрительно. Словом, охотятся на красного зверя, и потому больше улюлюкают, чем говорят. Но есть и другое общество, которое старается привлечь в себе сторонников воззваниями и речами: эго «союз русских людей», заседающих в помещениях государственного конозавода – там другие приёмы и другое обращение. Там вы все время будете слышать о благе русского народа. Дворянин не грозит там плеткой мужику, а наоборот, ласково треплет его по плечу и убеждает: «Ты, братец, того, поддержи! Будем жить по-хорошему, по-старинному – мы к вам, вы к нам». Этой осенью туда вздумала явиться депутация от рабочих, чтобы «по-хорошему попросить графа Шереметева и других русских людей насчет землицы». Но благородные русские люди не привыкли заниматься такими вопросами: они ответили, что такая просьба несвоевременна. «Русское собрание» и «Союз русских людей» – две крепости старого дворянства, из которых бомбардируют современную смуты.[1] Когда вы видите прокламацию, приглашающую бить студентов, жидов, забастовщиков – знайте, что там один из «истинно-русских человеков» руку свою приложил. Когда происходит еврейский погром, вы непременно увидите где-нибудь в стороне, на безопасном месте «истинно-русского человека», с умилением наблюдающего плоды своей проповеди. Но могут спросить: откуда же берется та масса, которая громит, жжет, убивает? Откуда «истинно-русские человеки» набирают себе заплечных мастеров? Ответ дать нетрудно. В каждом городе есть масса бездомных босяков, специалистов по части чужого имущества; они пойдут всюду, если почуют добычу. В каждом городе немало и полицейских чинов; для них весьма привлекательно попользоваться имуществом крамольника, особенно, если кроме награбленного добра получить еще и благодарность от начальства. Наконец, во всех местах России кишмя кишат сыщики. Они хватаются за погромы, как утопающий за соломинку, ибо прекрасно сознают, что в свободной России государственная казна не будет щедро оплачивать доносчика. На Западе и на Юге к ним присоединяются еще и русские купцы, с удовольствием громящие еврейские магазины, чтобы уничтожить конкурентов. Словом, член «русского собрания» всегда найдет себе много помощников и исполнителей. Вся трудность только в деньгах и в руководителях. Полиция великодушно помогает и в этих затруднениях. Таинственными путями тощий кошелек какого-нибудь дворянина Павлова быстро пополняется: строки воззвания пиши пострашнее – заплатят столько, сколько Лев Толстой не получает за свои романы. Тебе надо громил? Изволь: городовые хорошо знакомы с ворами и сыщиками своего участка, наберут их сколько угодно. Не знаешь, где живут крамольники и жиды? Полиция укажет тебе их адреса. Нет оружия, и ты боишься отпора? На сей случай, имеются казенные револьверы и казачьи сотни, которые быстро усмирят строптивых. Опасаешься, что народ будет возмущен убийствами? Ах, какой ты недогадливый: дело можно обделать чисто. Пономари зазвонят во все колокола, батюшки скажут умилительную проповедь насчет злодеев и разбойников, потом отслужат молебен об одолении внутренних врагов и уйдут попить чаек. А молящиеся, сперва прослезятся, потом вознегодуют, потом возликуют и тронутся в благочестивый поход против грешников. И выйдет все очень даже трогательно и по-христиански. Правда, нужно для этого много черной работы: нанимать громил, рядиться с ними, распределять их по участкам. Но это может взять на себя полиция. А ты, господин сочинитель, знай себе, говори и пиши: источай слезы патриотической скорби, пускай фонтаны благонамеренного негодования, скрежещи зубами, скрипи пером, толкуй о русских дубинах, топорах и дрекольях. О денежках же позаботится русская казна: ведь мужицких денег в казначействе довольно.
