Владимир Михайлович Шарик
Здравствуй, земля целинная. Книга третья
– У него есть там семья?
– Не видел я в его квартире никого, но квартира у него хорошая, мебель кожаная стоит, картины разные на стенах висят.
– Так, я только выйду из больницы, то сразу же пойду в Министерство Иностранных Дел, у меня там есть хорошие знакомые, чтобы они помогли мне с возвращением брата в Россию.
– По-моему, вам пока не следует спешить с этим делом. Неизвестно, как к этому отнесутся наши власти, какие на Александра имеются материалы в наших архивах.
– Но как же мне увидеть моего братика?
– Пока что напишите ему письмо, чтобы узнать, как Александр отнесется к этому.
– Но куда же я напишу?
– Напишите на Почтамт в Париже письмо до востребования, на имя Жан Лафар, и свое имя измените, чтобы Александр тоже ответил вам не на домашний адрес, а на Почтамт до востребования.
Власенко передал листок, где был записан адрес и новое имя брата.
– Я буду идти домой, а то меня мама там ждет. выздоравливайте.
– С такой новостью я быстро поправлюсь.
– До свиданья, Анна Михайловна.
– До свиданья, Петя. Спасибо, за такую новость, – бодро ответила женщина.
– Вы знаете, Марья Васильевна, что Наташа едва не сорвала спектакль в театре, – как бы в шутку сказал Петя.
– Что там случилось еще такое? – с волнением спросила мама.
– Понимаете, все женщины, да и мужчины в зале вместо того, чтобы смотреть на сцену во время представления смотрели на вашу прекрасную дочь.
– Не верь ему, мама, это он все преувеличивает, спектакль люди смотрели очень внимательно, а по окончании были длительные аплодисменты и несколько раз вызывали артистов на "бис", – успокоила мама дочь.
– Да, это они твоему наряду аплодировали, и не хотели, чтобы Наташа уходила из зала в том платье, которое я привез из Парижа. Некоторые даже подходили к Наташе, чтобы пощупать платье.
– Петя, ты меня просто в краску загонишь.
– Разве не правда?
– Ну, подошла одна девушка в антракте и поинтересовалась, где я купила платье. Когда я сказала, что это платье привез мне муж из Парижа, то она сделала большие глаза и побежала к своим подругам.
– А они затем весь второй акт обсуждали твой наряд, мешая, тем самым, работать артистам на сцене, ибо их соседи тоже подключились к обсуждению подруг. К ним даже подошла работница театра и попросила не мешать работе артистов.
– Петр прав платье очень хорошо сидит на тебе, ты в нем выглядишь просто великолепно.
– Да, я даже немножко завидую себе, что у меня такая красивая супруга, я рядом с тобой просто замарашкой выгляжу, – Петр решил проверить реакцию своей жены.
– Петя, ты тоже выглядишь достойно, на тебя тоже девицы бросают свои взгляды, а, если бы еще свои награды надел, то они все бы у твоих ног были, – Наташа не лукавила, а говорила со всей искренностью, с некоторого времени она стала относится к своему мужу с нежностью, большим уважением, даже с восхищением. Конечно, он не был тот принц из её мечты, но он был надежный, верный, любящий мужчина, который готов сделать для неё все чего она пожелает и даже то, что она не пожелает, то есть не выскажет желание вслух, но он исполнит. Что еще нужно для того, чтобы женщина была счастлива.
За ужином Наташа с удовольствием рассказывала о впечатлениях, которые у неё остались от спектакля. Очень ей понравилась главная героиня профессор Снежинская, которая работала над проблемой генетики, развивая передовые идеи этой науки, в отличии от последователей академика Лысенко.
– А мне понравился вот тот парень испанец, – поддержал жену Петр.
– Его звали Рамон.
– Да, Рамон, боевой парень. Главное, хочет возвращаться в Испанию, чтобы освободить страну от диктатора Франко. Я очень доволен, что пошел в театр. Надо почаще ходить, а то все времени нет у меня, задерживаюсь на работе, то Наташа сидит со своими конспектами.
– Да, Наташа, много занимается, а надо время и для отдыха находит.
– Вот до сдам все хвосты, тогда будет больше свободного времени. Здесь в институте более жестокие требования, чем были в нашем институте.
– И ты жалеешь, что переехала сюда? – задал провокационный вопрос Петр.
– Нет, не жалею. Уже привыкаю к новой жизни.
– А скоро и вовсе переменится наша жизнь, когда получим квартиру.
– Когда это будет? – засомневалась Марья Васильевна.
– Будет, будет. Нашей организации выделяют квартиры вне очереди, – с некоторым хвастовством заметил Власенко.
– Если б так было.
– Будет и не сомневайтесь.
Марья Васильевна посмотрела на парня оценивающе, да твоим словам, зятек, можно верить, а я когда-то в этом сомневалась, с некоторой укоризной себе заметила она.
В выходной Никита Сергеевич отдыхал на государственной даче в Петрово-Дальнем, которую ему предоставили как государственному деятелю. Ему нравилось здесь находится, подальше от городской суеты и ежедневных забот, треволнений. По утру он шел прежде всего шел на свой земельный участок, где он выращивал помидоры, огурцы, картофель и прочие сельскохозяйственные продукты. Но в последнее время его больше всего интересовала одна культура – кукуруза. Он отвел на даче специально для этой культуры участок, где весной посадил семена этой культуры, предварительно замочив на сутки. Затем он сам лично занимался прополкой, уборкой сорняка, иногда поливал, когда долго не было дождя. Ему хотелось доказать всем, что кукурузу в СССР можно высаживать везде, добиваясь хороших результатов. А кукуруза – это многоцелевая культура из неё можно печь хлеб и прочие мучные изделия, её можно отправлять для откорма великого рогатого скота, свиней и птицы. Ведь, тем самым, решается продовольственная программа по увеличению производства мяса, молока, яиц. Ведь недаром в США под кукурузу занято сорок процентов пропашных территорий, тогда, как в Советском Союзе под это отводится только пять процентов от всех полей. Вот оно, где собака зарыта, и капиталисты в три раза больше вырабатывают мяса на душу населения.
Никита Сергеевич подошел к кукурузному полю, прошел между рядами растений, которые ему были по плечу, погладил их широкие листочки, и остался доволен результатом – теперь он привезет сюда всех членов Президиума ЦК КПСС и покажет, что и в средней полосе можно выращивать кукурузу. Хотя, зачем им доказывать, они итак смотрят ему в рот и исполняют его волю, никто не смеет возражать ему, если не хотят оказаться в роли тех оппозиционеров: Молотов, где-то в Монголии прозябает, Маленков в Казахстане на электростанции директором работает. Да, он так боролся с "культом личности", что незаметно сам упал в эту крайность, иногда ему супруга Нина говорила, что не прислушиваешься к мнению товарищей, а он только отмахивался, пошли они подальше со своими советами, сам знаю, что мне делать.
В обед к нему приехал зять Аджубей Алексей Иванович женатый на его дочери Раде. Он работал главным редактором газеты "Известия" – небывалый взлет в карьере от простого спортивного журналиста до главного редактора Центрального издательства. Недаром в стране ходила поговорка: "Не имей сто рублей, а женись, как Аджубей". Сначала они говорили на общие темы, о погоде, о видах на урожай в Казахстане, но Хрущев понимал, что "околоРадский жук" (так его звали за глаза сослуживцы) приехал не просто так, поэтому задал напрямую вопрос:
– Ты по какому делу приехал Алексей? Я ж вижу, что ты не просто так уехал от городской суеты, не нравится тебе деревенская жизнь.
– Понимаете, Никита Сергеевич, этим летом будет чемпионат мира по футболу.
– Знаю я это дело. Двадцать два бугая на поле за одним мячом гоняют, а вот, если бы им тяпки дать, то больше пользы было бы, – Хрущев не был большим приверженцем этой игры, в отличии от других государственных мужей.
– Никита Сергеевич, футбол – это очень распространенная в мире игра, миллионы людей болеют за этот спорт.
– Ну, и пусть болеют на свое здоровье, у меня своих забот полный рот, некогда мне на тех зевак смотреть.
– Никита Сергеевич, но это же престиж страны, если наша сборная победит на этом чемпионате, – пытался убедить своего тестя Аджубей.
– Ничего они не выиграют, только страну осрамлять.
– Конечно, могут не выиграть, поскольку лучшего нападающего страны, а может и мира хотят в тюрьму посадить.
– Что это еще за новость, почему не знаю.
– Потому что органы наши хотят скрыть этот факт от общественности.
– Что за безобразие. Сейчас буду звонить министру, как фамилия того футболиста?
– Эдуард Стрельцов.
– Стрельцов, – Никита Сергеевич задумался, – знакомая фамилия.
– Он знаменитый футболист, забил шведам три гола и награжден орденом Знак Почета, за победу наших футболистов на олимпиаде в Мельбурне.
– Нет. Его фамилия мне знакома по иному случаю.
– Может быть. У него там были некоторые трения с законом.
– Ах, вот что. Звездная болезнь. Надо искоренить это явление из нашей жизни.
– Может быть, немного есть у него "звездная болезнь", но у него талант необычайный. К вам на прием просятся Гавриил Качалин и Никита Симонян.
– Кто это такие? – с недоумением спросил Первый секретарь ЦК КПСС, чем вызвал искреннее удивление у Аджубея – как можно не знать таких людей!?
– Гавриил Качалин старший тренер сборной СССР по футболу, а Симонян капитан команды.
– Зачем они хотят встретиться со мной?
– Просить за Стрельцова. Ведь без него мы не можем рассчитывать на победу.
– Неужели от игры одного игрока может зависеть вся команда.
– Но это же Стрельцов, Паганини на поле. Его уже в Европе заметили, предлагают большие деньги, причем, в валюте.
– Еще Европы нам не хватает здесь. Достаточно венгра Пушкаша, который сбежал из страны в Испанию.
– Стрельцов не убежит, он наш.
– Хорошо, попробую разобраться.
Хрущев поднял трубку прямого телефона и сказал:
– Соедините меня с Серовым. Иван Александрович, доброе утро… Тебе знакомо дело футболиста Стрельцова?.. Что бы завтра предоставил все материалы на него.
Никита Сергеевич положил трубку на место.
– Завтра я ознакомлюсь с делом этого футболиста, а затем назначу встречу этим товарищам. Вечно ты, Алексей, ты подсовываешь мне скандальные дела.
– Никита Сергеевич, но это же престиж нашей страны, всего мирового коммунистического движения, ведь до настоящего времени чемпионами становились только представители капиталистических стран.
Хрущев принял представителей сборной команды по футболу, после того, как познакомился с делом Стрельцова. Никита Сергевич пригласил просителей сесть за большой дубовый стол, покрытый зеленым бархатом, они чувствовали себя очень неуютно под пронзительным взглядом хозяина кабинета.
– Так что вы хотите мне сказать, дорогие гости? – с некоторой иронией обратился Хрущев к ним.
– У нас сейчас ответственный момент наступил для нашей команды – последние тренировки перед выездом в Мельбурн. Перед этим мы должны провести несколько товарищеских матчей, чтобы определится с составом, – начал издалека Качалин.
– Переходите прямо к делу, – поторопил его Хрущев, чем смутил старшего тренера команды.
– Понимаете, у нас Эдуард Стрельцов, основной игрок нападения нашей сборной. С ним связаны все наши надежды на получение медалей, желательно самой высшей пробы, а его собираются судить…
– За что его собираются судить?
– Там какая-то непонятная история с девушкой получилась…
– Да, очень некрасивая история. Говорите прямо – отвратительная история, ибо он изнасиловал нашу советскую девушку, комсомолку.
– Он этого не делал, – попытался поддержать тренера капитан сборной Никита Симонян.
– Откуда вы это знаете?
– Он мне сам сказал.
– А вот есть протокол, есть экспертиза, которые говорят совсем о другом. К тому же, оказывается, что это не первый случай, когда ваш разлюбезный Эдик нарушал закон. В январе он в метро избил постового милиционера, еще избил соседку, побил ей окна, еще участвовал в нескольких драках за что были приводы в участок. Я удивляюсь, почему до сих пор он гулял на воле, видно вы старались и выгораживали его.
– Было дело, ведь все мы были молодые и имели некоторые грешки.
– У нас не было грешков, ибо мы за Советскую власть дрались.
– Никита Сергеевич, но, может, есть возможность не судить строго Стрельцова, ведь это испортит всю его карьеру, тем более, что девушка готова забрать заявление.
– Уговорили её, – Хрущев пронзил тренера своими маленькими прищуренными глазами.
– Никита Сергеевич, у нас появляется возможность стать чемпионами мира. Это же будет такой престиж для страны, но это только в том случае, когда Стрельцов останется в команде. Поверьте, мне, это исключительный талант.
– Вы хотите сказать, что для него должно быть исключение?
– Мы его накажем, есть другие варианты.
– А, по-моему, вариантов нет. Закон один для всех. Что ж это получается, если преступление сделает какой-нибудь слесарь, то мы его накажем со всей строгостью закона, а, когда талантливый футболист нарушит закон, то его не будем наказывать.
– Никита Сергеевич, – заговорил капитан команды Симонян. – вся команда просит вас…
– Нет. Закон одинаков для всех. Пусть суд решает степень вины вашего футболиста, – Хрущев встал, ибо принял непростое, но единственно правильное по его понятиях решение, давая тем самым понять, что аудиенция закончилась.
Примечание. Стрельцова осудили на 12 лет, отсидел он пять лет, но еще три года не разрешали выступать в высшей лиге, и только после того, как написали письмо из автозавода Лихачева Брежневу, в то время он был Председателем Верховного Совета, то Леонид Ильич со словами: "…если слесаря посадят, а потом он выйдет на свободу, то он может работать слесарем, то почему же футболист не может играть после тюрьмы…" – возвратил его в московское "Торпедо" и в сборную страны.
А сборная по футболу не выиграла ничего на чемпионате, проиграв в четвертьфинале шведам 2-0, годом раньше они разгромили шведов в товарищеском мачте 6-0, Стрельцов тогда забил три мяча.
Только Анна Михайловна вышла из больницы так она развила бурную деятельность для того, чтобы добиться поездки во Францию для встречи с братом Александром. Прежде всего она пошла в комитет ветеранов революции, который находился в в Музее революции на ул. Тверской. Однако ей там не смогли ничем помочь, ибо организация была сугубо общественная и никакими полномочиями в плане выдачи виз за границу не имели. Они посоветовали обратится ей к директору Музея революции.
Она записалась на прием к директору музея Толстихиной Анастасии Иннокентьевне, хотя ей сразу отказывали в такой аудиенции, считая, что её просьба носит сугубо частный характер.
Косинская зашла в приемную директора музея, представилась секретарше женщине лет тридцати пяти, в строгом костюме и аккуратной прической.
– Сейчас я узнаю, сможет ли вас принять Анастасия Иннокентьевна, – сухо ответила секретарша и сурово посмотрела на просительницу, мол, ходят тут всякие, работать мешают. Она взяла со стола какие-то бумаги и вошла в кабинет начальницы. Анна Михайловна с трепетом и надеждой смотрела на эту высокую дубовую дверь, на тесненную металлическую табличку на ней, словно, от этого зависит вся её будущая жизнь, возможно, тогда в зале суда, который выносил ей суровый приговор, она меньше волновалась.
Вышла секретарша и те же безразличным ровным голосом сказала:
– Анастасия Иннокентьевна сейчас занята, подождите.
Последние слова прозвучали, как приговор, что она здесь нежелательный посетитель, поэтому эта аудиенция ничего не даст. Косинской стало даже плохо, она единственного боялась, что сейчас ей станет плохо, она потеряет сознание и её заберет отсюда скорая помощь, и прощай её надежда встретится с братом.
– Можно у вас воды выпить? – попросила она робко у секретарши, та налила из графина воды, который стоял на тумбочке, и поднесла её посетительнице.
– Спасибо, – поблагодарила её Анна Михайловна, и запила водой таблетку аспирина.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила секретарша, – может вызвать врача?
– Спасибо. Со мной все нормально. Извините, что я вам приношу беспокойство, – сказала Косинская, а сама подумала, что напрасно она предполагала, что секретарша черствая женщина и мысленно извинилась перед ней.
– Вы мне не мешаете. Я привыкла работать при посетителях.
– Я только выписалась из больницы, мне бы, конечно, лучше дома посидеть, но дела появились очень срочные.
– Вы из бывших …, – секретарша не добавила слово "заключенных", ибо это подразумевалось, и так.
– Это видно.
– Сейчас в городе очень много появилось амнистированных, они выделяются среди массы людей, некоторые даже ходят в телогрейках, даже не верится, что у нас столько людей были в тюрьмах и лагерях.
– Да, много людей пострадало, – ответила Косинская, и перевела разговор на другую тему, опасаясь, что в этом может быть какая-то провокация. – А Москва сильно расстроилась за последнее время.
– Да, строятся целые микрорайоны новые, где раньше были пустыри.
Позвонил телефон, секретарша подняла трубку, ответила "Да" – положила трубку на место и сказала:
– Пройдите в кабинет. Анастасия Иннокентьевна вас ждет.
Анна Михайловна вошла в кабинет директора Музея революции – это была просторная комната, посредине стояли два стола буквой "Т", покрытые зеленым бархатом, справа висели большие часы, а слева стоял большой шкаф, набитый книгами и документами. прямо на стене висел портрет Ленина, а рядом, вероятно, висел другой портрет, ибо место было не выгоревшее.
– Значит, сняли портрет Сталина, – подумала Косинская, и эта новость её оставила раньше. Когда она на Колыме была, то несомненно, её радовало бы такое отношение к вождю народов, но сейчас, после того, как она возвратилась на "большую землю", то отношение к Сталину у неё изменилось. За то время, когда она отсутствовала, то произошли такие перемены, словно, она прибыла совсем в другую страна. Дело в том, что было построены новые дома, открылись новые магазины и различные дома быта, столовые и кафе, изменились люди, которые теперь встречались ей на улицах столицы. Они были хорошо. можно даже сказать со вкусом одеты, причесаны, побриты, лишь изредка встретишь бородатого дядька в потрепанном полушубке. Люди взаимно вежливы, Приветливы, уступают место в транспорте, ходят в кино и театры. Ведь раньше туда ходили только обеспеченные люди, а рабочим, служащим туда был вход закрыт, их удел был только грязный кабак. В свободное время они семьями прогуливаются в парках, участвуют в соревнованиях на спортивных площадках и плавательных бассейнах. Бесплатная медицина и бесплатное обучение в школах и в разных учебных заведениях, восьмичасовой рабочий день.
Не за эти все блага для всех людей боролась она всю свою сознательную жизнь, и вот такое общество построено, пускай в нем есть еще некоторые недостатки, но это поправимо, но это же совсем не то, что было при царизме, когда одна часть общества жила за счет угнетения другой бесправной части общества. Конечно, она не могла подсоединится к хору песнопений во славу вождя, но и хулить его не могла, ибо благодаря его воле, способностям так поднялась страна.
– Здравствуйте, – обратилась к ней женщина, которая сидела за столом. Это была простая на вид женщина, которая специально одевалась так, чтобы ничем не выделятся из массы людей: строгий костюм, белая блузка с черным тонким галстуком, волосы собраны сзади в узелок.
– Здравствуйте, – ответила Анна Михайловна.
– Кто вы такая и с чем пожаловали? – лицо у неё было доброе, а в серых глазах светился огонек соучастия к просителю.
Косинская назвала свою фамилию и имя, а затем кратко рассказала о себе.
– Очень хорошо, что вы пришли, я наслышана о вас, встречала ваше имя в некоторых документах и хотелось встретится с вами, чтобы вы поделились воспоминаниями о вашей борьбе в революцию и гражданскую войну. Ваши рассказы будут полезны для подрастающего поколения. У нас есть здесь квалифицированные работники, которые помогут вам оформить ваши воспоминания совершенно бесплатно.
Такой поворот дела несколько озадачил даже Косинскую, она даже не думала, что её воспоминания могут представлять для кого-то интерес, а сюда она шла совсем с другой целью, сугубо личной, а она всегда общественное ставила выше личного, поэтому ей даже было неудобно говорить о причине своего прихода. Однако, желание видеть своего брата, единственного живого родного человека, который остался у неё перевесил все остальные факторы.
– Анастасия Иннокентьевна, конечно, я буду работать над своими воспоминаниями, но я пришла к вам по другой причине.
– Какой?
– Вы б не могли мне помочь поехать за границу?
– Извините, как вас зовут? – директорша нервно заерзала на стуле.
– Анна Михайловна Косинская.
– Так вот, дорогая Анна Михайловна, я не понимаю почему вы обратились с таким вопросом ко мне. Визами и поездками за границу занимается министерство иностранных дел или туристические организации нашей страны. Вам надо обратится туда.
– Я обращалась туда, но мне сказали, что они выдают визы только людям, которые выезжают за границу в составе различных делегаций или людям, которые выезжают туда в командировки от промышленных предприятий или от научно-исследовательских институтов. А я ведь нигде сейчас не работаю и никакой научной деятельностью не занимаюсь. Думаю, что вы знаете, где я находилась последние десять лет.
– Да, я в курсе. Меня ведь тоже арестовывали, но не нашли в моих действиях состава преступления. А вот мужу моему меньше повезло – его арестовали и больше я о нем не имела никакой информации.
– Но ведь ваши сотрудники на различные мероприятия тоже выезжают за границу.
– Но вы ведь не наш сотрудник, и, к сожалению, у нас штат укомплектован полностью. Так что ничем не могу вам помочь.
– Очень жаль, – с грустью промолвила Косинская, – я так надеялась.
– А почему вы хотите поехать за границу?
– Мне б хотелось поехать во Францию, чтобы посетить могилы моих родителей, они похоронены на русском кладбище на околице Парижа, – Анна Михайловна не стала раскрывать истинную причину своей поездки. – К тому же в свое время я работала по линии Коминтерна за границей и хотелось бы увидится с ними после стольких лет разлуки.
– А где вы работали?
– В основном в Италии, но немного была и во Франции, а в Германии была, когда там произошло восстание рабочих в Гамбурге под руководством Ернста Тельмана. Я лично была с ним знакома. К сожалению, фашисты убили его в тюрьме.
– А еще с кем вы были знакомы?
– С Анжеликой Балабановой общались, хотя у нас с ней были некие трения по поводу участия представителей Коминтерна в рабочем движении Италии. Но зато мы хорошо сработались с Пальмиро Тольятти.
– Так вы лично знакомы с Пальмиро Тольятти?
– Да.
– Он же сейчас Председатель компартии Италии, с ним у нас тоже налажены хорошие контакты.
– Так какое отношение имеет ко мне? – с напуском грусти промолвила Косинская.
– Очень даже имеет. Вы можете написать письмо лично Тольятти и попросить его позвать вас в Италию на какое-нибудь мероприятие. Например, там каждый год проходит праздник газеты "Унита".
– Вы полагаете, что это поможет? – неуверенно ответила Анна Михайловна.
– Я не совсем уверена, но надо попробовать. Я знаю, что некоторые ветераны революции выезжали на подобные мероприятия.
– Но куда мне можно написать.
– Я сейчас найду нужный вам адрес, – Анастасия Иннокентьевна стала рыться в ящичках своего стола, открывая то одну записную книжку, то другую или какую-нибудь визитку просматривая.
В начале осени Наташа получила от своей подруги Лены письмо, в котором она рассказывала о новостях в Днепропетровске, о том, как поживает некогда ей родной медицинский институт и некоторые подробности личной супружеской жизни. Для Наташи такие письма связывали с её родным городом, в котором прожила почти двадцать счастливых лет, несмотря на то, что часть этой жизни приходилась на годы войны.
– Лена прислала письмо, – сообщила она новость за ужином своему мужу, он, обычно, ел сам, поскольку приходил поздно домой после работы. сын уже в это время спал. Его Петр видел и мог погулять только в выходные.
– Что ж она пишет там? – поинтересовался Петр.
– Пишет, что получила права на вождение автомобиля и теперь её муж берет с собой на всякие мероприятия, ибо ему приходиться там выпивать, и Лена везет его домой. Еще пишет, что ездили вдвоем с Андреем Григорьевичем в Крым на машине, ей так понравилось такое путешествие.
– Ничего мы тоже скоро сможем поехать на своей машине, – заметил муж, ибо ему показалось, что супруга немного завидует подруге.
– Не знаю. Я может быть даже б не смогла управлять автомобилем, тем более, если там интенсивное движение.
– Между прочим, она собирается приехать к нам в гости.
– Будем рады, пускай приезжает.
– Только у неё есть небольшая просьба.
– Какая?
– Она хочет попасть в Большой театр на балет с участием Галины Улановой, она прочитала какую-то статью в журнале об успешных гастролях театра в Англии в 1956 году, и ей так захотелось посмотреть её воочию.
– Что ж это несложно сделать. Ты посмотри, когда будут идти в театре спектакли с Улановой, а я затем закажу билеты.
– Это так здорово будет, Лена будет такая счастливая. Спасибо.
– Хорошему человеку всегда приятно сделать доброе дело.
На "Жизель" Лена пошла с Наташей вдвоем, её муж не смог отпросится с работы, а Петр, как всегда задержался на работе.
– Это что-то невероятное, – сказала по окончанию спектакля Лена, который она смотрела, не отрываясь от сцены, – она парила над землей. У неё танец доведен до совершенства. Я была в Киеве, в Одессе, но такого танца я нигде, и никогда не видела. Знаешь, я тебе даже немного завидую, что у тебя есть возможность видеть такое чудо. Ведь здесь не только Уланова блистает, но и вся труппа на высоте.
– Я не часто хожу.
– Почему? Я бы ходила на все представления, получаешь такой заряд духовной пищи, словно, пообщался с высшими существами.
– Понимаешь, у меня сейчас много работы, приходится сдавать некоторые дисциплины, которые я не проходила в нашем институте, дома маленький ребенок, к тому же мне немного стыдно.
– Почему?
– Яне знаю, почему у нас есть такая привилегия иметь возможность идти в любой театр без проблем, тогда, как другие люди не могут попасть в Большой или другой известный театр.
– Что Петя не хочет для тебя брать билеты?
– Он мне никогда ни в чем не отказывал, но мне самой неудобно.
– Послушай, дорогая, неудобно спать на потолке, потому что одеяло спадает, неудобно брюки через голову одевать, а все остальное можно делать безо всяких там стеснений. Между прочим, как теперь у тебя с ним отношения?
– В каком смысле?
– Ты его простила за то его насилие.
– Мне сейчас кажется, что и не было тогда насилия, и я его очень уважаю, а может даже и люблю.
В воскресенье Наташа с Петром провожали свою гостью на Курский вокзал. Сашу оставили с бабушкой, ибо на улице стола прохладная дождливая погода. До вокзала ехали на троллейбусе, в салоне было немного людей и они заняли свободные места, Петя держал в правой руке чемодан Лены, куда та сложила все свои покупки в столице, в основном это была косметика из магазинов "Ванда" и "София", которой запаслась она не только для себя, но и для своих подруг.
Женщины вели между собой неторопливый разговор, а Власенко смотрел в окно троллейбуса, по которому стекали дождливый потоки, люди на тротуарах прятались под зонтиками. Знакомая дорога на вокзал вызвала у него непонятное щемящее чувство, возможно, то была тоска по родных краях, ведь давненько он там не бывал, а оттуда приходят странные новости. Мама пишет, что людей заставляли сдавать великий рогатый скот государству из своего двора, мотивируя это тем, что крестьян хотят освободить от лишних домашних забот для того, чтобы он свое свободное время использовал для своего гармоничного развития. Все это выглядело очень странно, ибо в подсобном хозяйстве у крестьянина всегда были: коровы, свиньи, куры, гуси и прочая живность – это было дополнительным заработкам для колхозников, которые на свои трудодни просто не смогли бы выжить. Со двора мамы увели молодую телку, о которой она очень жалела, но, правда, оставили корову и бычка.
На Курском вокзале было много народа, им пришлось ждать, когда подали на платформу состав "Москва – Днепропетровск".
– Спасибо, за гостеприимство, – сказала она Наташе, а затем пожав руку Петру добавила, – а тебе спасибо за билеты, от спектакля я получила огромнейшее удовольствие.
– Я твой должник, – ответил мужчина, крепко пожав ей руку.
– Но кое-что ты еще не выполнил, – хитро посмотрев на него заметила девушка.
– Ты, о чем? – с недоумением спросил Петя.
– Ты как-то говорил, что посодействуешь, чтобы моего мужа перевели в столичный институт.
– Ах. ты об этом. Я помню и сдержу свое обещание, просто не получается встретится с нужными людьми. Так что не волнуйся, я не забыл о твоей просьбе.
Лена села в вагон, и спустя некоторое время состав тронулся, оставив на перроне супругов. Несмотря на дождь у Наташи было прекрасное настроение.
– Может не будем ехать домой?
– Почему?
– Хочется по Москве немного погулять, у нас не часто выпадает такая возможность.
– Согласен. Может ты хочешь в ресторан какой-то зайти.
– Дождь немного прекратился, давай просто так пройдемся.
– Не возражаю, – ответил муж и они пошли в направлении центра. Наташа взяла Петра под руку, весь облик её светился от счастья, словно, говорил: "Смотрите, я иду со своим мужем, он самый лучший мужчина на земле". Так они шли среди толпы людей, которые куда-то спешили или тоже прогуливались на улице. Вдруг Лена заметила яркую рекламу на стене кинотеатра "Девушка без адреса" и ей захотелось пойти на этот кинофильм, тем более, что подруги расхваливали этот фильм и своего любимца Николая Рыбникова.
– Конечно, пойдем, – ответил муж и они завернули к кассе кинотеатра, возле которой выстроилась немалая очередь. Они взяли билеты на ближайший сеанс и зашли в уютный зал, где Петя купил ей и себе мороженое "Пломбир". Все было так необычно. так романтично, ведь у них практически не было букетно-шоколадного периода ухаживаний, если только не считать месяца, проведенного на целине. Фильм очень понравился Наташе, судьба главной героини в чем-то была похожа на судьбу её, ибо она тоже приехала в Москву в поисках счастья. Чувствуя себя на вершине блаженства, она положила свою голову на крепкое плечо Петра, и продолжала так смотреть фильм, а супруг только сильнее прижал её к себе.
– Тебе нравится кино? – спросил Петр.
– Да, недаром хвалили фильм мои подруги.
– Ты права, – сказал он и поцеловал её в щечку.
– Не надо здесь же люди, – пристыдила мужа Наташа.
– Пускай видят и завидуют нам, – ответил он и хотел добавить: "Помнишь, я тебе там на целине говорил, что мы будем жить в Москве и вот мы сейчас смотрим фильм в московском кинотеатре", – но он решил не напоминать ей о Казахстане, возможно, её такие воспоминания могут не понравится, то была мрачная полоса в их жизни. Впрочем, если бы он тогда не взял её силой, то они бы расстались навсегда, а Наташа осталась бы только девушкой, которая выполняя комсомольское поручение, завела переписку с парнем, осваивающим целину. Она была для него богиней, а он был просто передовой механизатор широкого профиля, она играла на пианино, училась в институте, а он закончил только начальную школу и играл на трубе в сельском духовом оркестре. Кажется, у них не было никаких точек соприкосновения, поэтому он и боялся тогда на целине, что она уедет и забудет о нем. Тогда подруга Лена подсказала ему, как должен вести себя настоящий мужчина.
