Владимир Лота
''Альта'' против ''Барбароссы''
Самым главным в этой оценке, если отбросить «лязг гусениц» немецких танков, было то, что интерес к мероприятию, запланированному наркомом обороны С. К. Тимошенко, проявили, «как никогда в советской истории», руководители советского государства. До начала вторжения германских войск на советскую территорию оставалось всего несколько месяцев. Об этом в Москве в январе 1941 года точных сведений еще не было. Но были многочисленные донесения военных разведчиков о том, что Германия готовится к войне на Востоке. Такой интерес членов Политбюро можно объяснить только тем, что тревожная информация, поступавшая в Москву от «Альты», все-таки доходила до столов больших советских начальников. И, как всегда в случае возникновения опасности, грозившей уничтожению российского государства, они вспомнили, что у них есть армия. Они знали, что эта армия находилась не в лучшей боевой форме, и, видимо, собирались побывать на штабных учениях, выделить определенные средства, необходимые для укрепления Красной Армии.
Однако недостатки, имевшиеся в армии и отмеченные в «Акте приема Наркомата обороны» С. К. Тимошенко, были столь велики, что их невозможно было устранить и исправить за полгода.
Армия, способная надежно защищать территорию государства, в одночасье не создается. Психология русских князей, которые в случае возникновения опасности созывали под свои знамена дружины соседних княжеств, в середине XX века была еще крепка, но несостоятельна. Она стоила советскому народу более 25 миллионов жизней наших соотечественников.
Несомненно, донесения «Альты» были точны и своевременны. Они постепенно раскрывали поэтапную подготовку Германии к войне против СССР. За такие сведения «Арийцу», который, рискуя собственной жизнью, регулярно и добросовестно их добывал, необходимо было платить соответствующие гонорары. Разведуправление Красной Армии, не без ведома высшего военного руководства СССР, выдало «Арийцу» 15 000 марок для приобретения в Берлине особняка у «одного выезжавшего из Германии еврея».
«Ариец» верил, что благоустраиваться в жизни ему и его семье помогает британская разведка. Он не задумывался над тем, что британская разведка вряд ли бы платила ему такие гонорары за то, что он добывает сведения о планах нападения Германии на СССР.
7 июня 1941 года «Альта» последний раз встретилась с «Бине». От нее он узнал, что вопрос о России по-прежнему находится в центре внимания германского руководства. Принимаются меры, чтобы не дать возможности советской разведке преждевременно узнать об истинных намерениях Германии в отношении СССР. Гитлер приказал Гиммлеру установить, кто распространяет слухи о войне с Россией, и прекратить их. «Альта» сообщала:
На восток, как и раньше, ежедневно идет 50 составов. Генералитет опасается трудностей со снабжением горючим, а в их распоряжении может быть только 10 составов. Налицо опасность, что танковые войска не смогут пройти далее Киева. Войска информированы о том, что воздушная поддержка будет значительно слабее, чем на западе. Фактом является то, что сроки начала кампании против России перенесены после 20 июня, что объясняется большими материальными потерями в Югославии. Никто из информированных инстанций не сомневается, что военные действия против России будут проведены...
Капитан Зайцев завершил свою специальную командировку в Германию, получил приказ сдать дела и выехать в СССР. Вместо него на связь с «Альтой» был выведен молодой разведчик «Таль», который прекрасно владел немецким языком, имел опыт работы в Германии и хорошо знал обстановку в Берлине. Главной задачей «Таля» было обучить «Альту» шифру и подготовить ее к работе на радиостанции.
«Таль» успел провести только две встречи с «Альтой». На одной из них, состоявшейся 12 июня, «Альта» передала разведчику новое донесение «Арийца». На основании этого донесения «Арнольд» 12 июня 1941 года докладывал в Центр: «Ариец» в переданном нам сейчас материале называет сроки вероятного выступления против нас 15 – 20 июня».
Генерал-майор Василий Тупиков, которому «Таль» докладывал о результатах встречи с «Альтой», считал, что в ближайшее время фашистская Германия может напасть на СССР. В этом его убеждали не только донесения «Альты», но и личные наблюдения и выводы, сделанные им в середине мая...
С И по 22 мая 1941 года германский Генеральный штаб организовал для аккредитованных в Берлине военных атташе Италии, Швеции, Финляндии, Турции, Болгарии, Румынии, Венгрии, Словакии, Испании и Японии поездку в Грецию для ознакомления с результатами действий немецких войск на Балканах. В список приглашенных для этой поездки попал и советский военный атташе генерал-майор В. Тупиков.
Немцы так организовали поездку, что все военные атташе большую часть времени находились в автобусах или автомашинах. За пять дней пребывания в Греции сделали только три короткие остановки в тех местах, где в апреле проходили бои немецкой армии против югославов.
Немецкие офицеры, сопровождавшие иностранных военных атташе, давали пояснения, носившие общий характер и не позволявшие судить о том, как же было организовано взаимодействие немецких войск в ходе ведения боевых действий в гористой местности. О принципах организации взаимодействия авиации и танковых соединений вообще не было сказано ни слова. В. Тупиков понял, что германский генштаб специально организовал эту поездку. Главной ее целью было не ознакомление иностранных военных атташе с вопросами организации боевых действий немецкой армии на Балканах, а отвлечение их от выполнения своих служебных обязанностей. В первую очередь это относилось к советскому военному атташе, который был, как догадывались немцы, руководителем резидентуры советской военной разведки в Берлине.
Во время поездки генерал-майор В. Тупиков обратил внимание на то, что отношение к нему немецких офицеров, сопровождавших группу, было подчеркнуто недоброжелательным. Фамилия генерала Тупикова всегда называлась последней при размещении военных атташе в гостиницах. Тупикова последним приглашали в автомашину на аэродромах при перелетах из одного пункта в другой. За всеми военными атташе были закреплены немецкие лейтенанты, которые помогали им переносить ручную кладь. Тупиков преднамеренно был лишен помощника и ему приходилось самому носить свой дорожный чемодан.
В одном греческом городе при следовании из гостиницы на железнодорожный вокзал каждому военному атташе предоставили персональный автомобиль. Советский представитель отправился на вокзал в автобусе. Это преднамеренное нарушение военно-дипломатического протокола говорило о том, что советский военный атташе и страна, которую он представляет, больше не пользуются авторитетом и уважением в германском Генеральном штабе...
...16 июня «Альта» вызвала «Таля» на срочную встречу и передала ему сообщение «Арийца». Оно было коротким и вполне конкретным: «В кругах штаба верховного командования упорно циркулирует версия о выступлении против России 22 – 25 июня».
За сутки до начала нападения Германии на СССР «Альта» вызвала «Таля» на встречу, но выехать без слежки из советского представительства разведчик уже не смог...
Вечером в субботу 21 июня 1941 года многие сотрудники советских представительств в Берлине, как всегда, собрались в клубе, играли в волейбол, затем посмотрели новый художественный фильм. К полночи все разъехались по своим квартирам. Н. Зайцев отправился в гостиницу торгпредства, где он проживал в последнее время.
Капитан сдал дела и готовился к отъезду в СССР. Перед тем как лечь спать, он позвонил дежурному. Комендант доложил, что на территории все спокойно, только у здания торгпредства, несмотря на поздний час, собираются немцы...
В 4 часа 15 минут утра в здание ворвались гестаповцы, вооруженные автоматами, они стучали прикладами в двери и кричали только одно слово: «ауфмахен!», что означало: «открыть дверь!»
В номер к Зайцеву ворвались три вооруженных гестаповца, приказали ему одеться, взять с собой пару белья, сигареты и продукты питания на два дня.
Зайцев собирался медленно. Его подгоняли. Из соседнего номера послышался шум борьбы. Видимо, кто-то из работников торгпредства пытался оказать сопротивление немцам, которые хватали ценные вещи, принадлежавшие русским. Двое гестаповцев рванулись в соседний номер. Зайцев остался один на один с подгонявшим его немцем. Николай спросил его, что происходит. Немец ответил: «Началась война...»
Ранним утром 22 июня 1941 года радист резидентуры советской военной разведки по указанию «Арнольда» направил в Центр самую короткую в его жизни радиограмму. В ней было всего одно слово: «ГРОЗА!» В это время германская авиация уже бомбила Киев, Минск и другие советские города...
Воспользовавшись ситуацией, Николай попросился в туалет. Немец кивнул головой, но приказал двери в туалетную комнату не закрывать.
Пока гестаповец осматривал комнату Зайцева в поисках ценных вещей, Николай избавился от нескольких листочков из своей записной книжки и бросил в унитаз ключи от сейфа.
К вечеру 22 июня все работники советского торгпредства оказались в концлагере в окрестностях Берлина. Обращались с ними грубо, так как они не были дипломатами и на них не распространялся дипломатический иммунитет.
23 июня в 23 часа выход из советского посольства был полностью блокирован. Резидентура оказалась отрезанной от внешнего мира и всех своих источников. Обеспечение внутреннего порядка в посольстве возлагалось на военного атташе и сотрудников его аппарата. Генерал В. Тупиков приказал своему старшему помощнику полковнику Василию Хлопову выполнять обязанности коменданта посольства.
В условиях тотальной изоляции посольства Тупикову было необходимо сохранить радиосвязь с Центром. В подвале посольства выбрали подходящее место и установили радиостанцию, которая действовала все дни до полной эвакуации советского дипломатического представительства.
Связь с внешним миром не прерывалась и благодаря имевшимся в посольстве радиоприемникам.
Военные сводки были жестокими: 28 июня пал Минск, 30 июня немецкие войска вошли во Львов, тяжелые бои шли под Киевом...
Эти сведения говорили о том, что советское военное командование оказалось неподготовленным к отражению фашистской агрессии.
Задача разведчика – своевременно добыть достоверную информацию о замыслах противника. С помощью «Бине», «Альты», «Арийца» генерал-майор В. Тупиков, начиная с января 1941 года, постоянно информировал Центр о подготовке Германии к войне против СССР. Красный свет может увидеть только тот, кто хочет его видеть...
Немцы обращались с сотрудниками советского посольства достаточно корректно. В Москве находились немецкие дипломаты во главе с послом графом Шуленбургом. Берлин хотел получить всех своих сотрудников целыми и невредимыми. Но и здесь немцы стремились поиметь выгоду. Министерство иностранных дел Германии предложило советской стороне обменять 120 своих сотрудников, работавших в Москве, на такое же количество советских дипломатов и граждан, находившихся в Берлине, но советских граждан в Германии было около 1000 человек. В случае такого обмена на территории врага могли бы остаться 880 человек.
Переговоры с представителями МИДа Германии вел первый секретарь советского посольства Валентин Бережков. Он заявил, что все советские граждане должны беспрепятственно покинуть Германию. В этом случае советская сторона передаст Германии всех ее граждан, находившихся в Москве. Немцы согласились с нашими требованиями.
1 июля 1941 года все советские граждане покинули Берлин. По пути в Болгарию поезд делал короткие остановки на глухих станциях. Немцы выстраивали посольских и торгпредовских работников вдоль вагонов и проводили поименную перекличку. Советский посол Деканозов и военный атташе генерал-майор Тупиков от этой унизительной процедуры отказывались, в строй не становились и в перекличке не участвовали.
19 июля генерал В. Тупиков прибыл в Москву, доложил руководству Разведуправления о прекращении работы резидентуры советской военной разведки в Берлине и попросил направить его на фронт...
Для военного разведчика капитана Николая Зайцева, который не имел дипломатического паспорта, путь из Берлина в Москву оказался более трудным и менее комфортабельным.
В Югославии поезд с техническим персоналом советского торгпредства был остановлен на одной из железнодорожных станций, там же стоял немецкий воинский эшелон. Зайцев увидел на его платформах новенькие танки, на которых лежали, греясь на солнце, немецкие солдаты. Один из них спросил Зайцева, обросшего и похудевшего, кого везут в этом поезде.
Николай ответил:
– Мы граждане СССР. Едем из Берлина в Москву...
Немец засмеялся.
– Это мы едем в Москву, – крикнул он и похлопал по зеленой броне новенький танк.
– Нет, – сказал Зайцев. – Такого не может быть!
Немецкий танкист самодовольно улыбнулся:
– До встречи в Москве...
– Не советую, – ответил ему Николай Зайцев.
Поезд с сотрудниками советского торгпредства покатил к болгаро-турецкой границе, где должен был состояться обмен.
Николай Зайцев на всю жизнь запомнил этот случайный диалог на глухой югославской станции.
Глава пятая
Почему был разгневан И. Риббентроп?
Судьбы Ильзе Штёбе и Рихарда Зорге в чем-то похожи. Они были профессиональными журналистами, активно боролись против Гитлера и его фашистского режима, часто бывали в Берлине и других германских городах. Ходили по одним и тем же улицам. Возможно, посещали одни и те же кафе и рестораны.
Нельзя исключать, что они имели общих знакомых в журналистских кругах Германии, но Ильзе Штёбе и Рихард Зорге никогда не встречались. Они даже не знали о существовании друг друга, хотя каждый из них сотрудничал с советской военной разведкой длительное время.
Их жизни оборвались неожиданно, когда они еще были молоды и полны сил. В разное время в разных странах они были схвачены агентами контрразведки. Ильзе Штёбе в Берлине арестовали гестаповцы, Рихарда Зорге – агенты японской тайной полиции. Их обвинили в сотрудничестве с советской разведкой и казнили.
Трагический финал их разведывательной работы, как это ни парадоксально, был предопределен – они слишком долго находились на передовой невидимого фронта, бои на котором не прерывались ни на минуту и были не менее жестокими, чем сражения под Москвой, Сталинградом или Курском. В таких условиях, к сожалению, потери неизбежны.
Рихард Зорге, отправляясь в опасную служебную спецкомандировку в Японию, попросил Яна Берзина выполнить три его условия: подобрать ему помощника японской национальности, предпочтительнее всего – из журналистской среды. Это оправдывало бы их частые контакты; организовать радиосвязь с резидентурой «Рамзая», что позволило бы обеспечить устойчивую связь между «Рамзаем» и Разведуправлением, а также исключить второстепенные звенья в ходе передачи в Москву агентурных материалов; исключить связь его будущей организации с сотрудниками резидентуры, которая действовала на территории Японии под крышей советского представительства. Эта связь могла устанавливаться только «Рамзаем» и только в исключительных случаях.
Требования простые. Но от их выполнения во многом зависела безопасность и Рихарда Зорге, и сотрудников его организации.
Ян Берзин обещал выполнить просьбу «Рамзая».
Свою работу по организации благоприятных условий въезда в Японию и работы в этой восточной стране Р. Зорге начал с того, что в мае 1933 года прибыл в Берлин, добился назначения в Токио в качестве корреспондента нескольких германских газет. Редакции газет «Франкфуртер цайтунг», «Берген курир», «Технише рундшау» и другие согласились с его предложением – им было выгодно иметь собственного корреспондента в Японии.
Находясь в Берлине, Зорге также подал заявление о приеме в нацистскую партию. Это был важный ход в его большой игре. Он достаточно быстро и легко решил все свои проблемы в Германии. Этот успех невольно позволяет предположить, что советская военная разведка в то время имела в гестапо своего агента, который и помог Зорге. Но вероятнее всего другое – Берзин и Зорге оперативно воспользовались возможностями, которые им предоставила обстановка, сложившаяся в то время в Германии. Нацистская партия, пришедшая к власти в 1933 году, еще не успела создать необходимых институтов для тотальной проверки населения страны, новые структуры не проявляли необходимой бдительности, которая станет характерной для последующих лет гитлеровской диктатуры.
Получив без каких-либо осложнений разрешение на выезд за пределы Германии, Зорге оказался в США, затем в Канаде, где сел на пароход в Ванкувере и 6 сентября 1933 года оказался в Иокогаме.
Немецкий журналист, прибывший в Японию, ничем не отличался от других пассажиров океанского лайнера. Он быстро прошел пограничный контроль и таможенный досмотр и через некоторое время поселился в фешенебельной гостинице «Тэйкоку». Рихард Зорге посещал немецкий клуб, был любезно принят в немецком посольстве, стал популярным человеком в немецкой колонии в Токио... Зорге много ездил по стране, посетил древнюю столицу Японии – город Киото, в котором находится сегунский дворец Нидзе, сделанный древними японскими мастерами из резного дерева. Позже Р. Зорге писал: «Я стремился узнать людей, развить в себе интуицию, без которой невозможно познать страну».
Поездки по стране давали хороший материал для подготовки интересных статей о Японии, которые печатались в немецких газетах. Его способность увидеть в Японии то, чего не замечали другие журналисты, умение отобрать наиболее интересные факты и толково написать статью были замечены и в кругах иностранных корреспондентов, аккредитованных в Токио, и в германском посольстве. Р. Зорге понимал, что без должного авторитета и достаточной эрудиции он не смог бы занять «столь прочное, – как он писал, – положение в германском посольстве. Именно по этим причинам, приехав в Японию, я занялся доскональным изучением японских проблем».
Постепенно Р. Зорге достиг того, к чему стремился: он стал лучшим иностранным корреспондентом в Японии. Немецкие газеты, и прежде всего «Франкфуртер цайтунг», с удовольствием публиковали его статьи. Японская тайная полиция не могла усомниться, что Р. Зорге – профессиональный журналист высокого класса.
Создав условия для журналистской и разведывательной работы, Р. Зорге переехал из отеля «Тэйкоку» в Адзабуку, буржуазный район японской столицы, и поселился в небольшом двухэтажном доме на улице Нагасаки-мачи.
Центр перевел из Парижа в Токио югослава Бранко Вукелича и Мияги Йотоку, который прибыл в Японию из Лос-Анджелеса. Р. Зорге установил с ними контакты. Постепенно в Токио была создана резидентура, в состав которой входили: доктор Рихард Зорге – резидент; Бранко Вукелич, журналист, владевший десятью иностранными языками, Мияги Йотоку, «благонадежный» японский художник, а также радист Макс Клаузен и несколько источников. Рихард Зорге установил прочные деловые отношения с германским послом, военным и военно-морским атташе, а также с другими сотрудниками германского посольства.
В 1935 году Центр пригласил Рихарда Зорге в Москву для отчета о проделанной работе. Его доклад высоко оценило командование военной разведки. Новый начальник Разведуправления С. Урицкий перед возвращением «Рамзая» в Токио лично определил главное направление в работе его резидентуры.
Если бы Разведуправление Красной Армии в 1940 – 1941 годах имело в Берлине только одну разведывательную группу, которую возглавляла «Альта», сведения ее вряд ли были бы оценены так высоко. Данные, которые она добывала через «Арийца», страдали одним существенным недостатком – они не имели документального подтверждения. То есть от «Альты» военная разведка не получила ни одного документа, подписанного Гитлером, Риббентропом, Герингом или другими политическими и военными руководителями фашистского государства.
Резиденты «Мрамор», «Метеор», «Арнольд», работавшие в Берлине, считали сведения «Альты» достоверными и направляли их в Центр.
Перед начальником военной разведки И. Проскуровым, а с середины 1940 года и Ф. Голиковым, стояла сложная проблема. Она касалась степени доверия руководства разведки тому, что сообщала «Альта», тоже получавшая свои сведения со слов «Арийца».
«Ариец» часто не видел оригиналов секретных документов, касающихся подготовки Германии к нападению на Советский Союз. Он черпал сведения, которые интересовали «английскую разведку», в беседах с высокопоставленными германскими чиновниками, имевшими доступ к этим документам в МИДе, Верховном командовании вермахта.
И. Проскуров знал об условиях работы «Альты» несколько больше, чем Ф. Голиков, который стал начальником Разведуправления Красной Армии в середине 1940 года. Он принял эту должность в сложных условиях – пять его предшественников были репрессированы. Вероятно, именно этим можно объяснить чрезмерную осторожность Ф. Голикова в оценке результатов работы зарубежных резидентур и агентурных материалов.
Ф. Голиков имел сведения о том, что начиная с 1937 года руководство НКВД не в полной мере доверяло Р. Зорге, но убрать его из Токио не решался, потому что «Рамзай» был единственным военным разведчиком-нелегалом, внедренным в Японию. Филипп Иванович тщательно изучал все донесения, которые поступали в Центр от «Рамзая». Некоторые из них, не совпадавшие с оценками, в частности, боевой готовности Красной Армии, Ф. Голиков относил «в разряд сомнительных и дезинформационных». Такие сведения не докладывались высшему политическому и военному руководству страны. В частности, когда Зорге сообщал о том, что немецкие генералы считают боеготовность Красной Армии низкой, эта оценка не попала в специальное сообщение Разведуправления. Голиков, который был до назначения начальником Разведупра командующим 6-й армией, не мог согласиться с тем, что его офицеры и солдаты обучены хуже, чем немецкие.
Система обработки агентурных материалов, существовавшая в Разведуправлении, была четкой и исключала проявление субъективизма. В оценке разведсведений И. Проскуров и Ф. Голиков опирались в своей работе на специальное информационное управление, работой которого руководил бригадный инженер А. Панфилов. Он окончил Военно-техническую академию Красной Армии, имел значительный опыт аналитической работы. Офицеры, служившие под руководством А. Панфилова, занимались изучением, анализом и обобщением политических, военных, военно-экономических и военно-научных сведений, которые Центр получал из зарубежных резидентур.
Некоторые специалисты в области разведки, в частности П. Судоплатов, утверждали, что до начала «Великой Отечественной войны ни разведка НКВД, ни Разведуправление Генерального штаба не имели отделов обработки и анализа поступающей информации, которые были созданы уже в ходе войны». Подобное утверждение не соответствует действительному положению дел, существовавшему в Разведуправлении.
Сила любой разведывательной организации заключается в ее умении проверить и обработать добытые сведения. Одним из наиболее эффективных способов такой проверки является сравнение полученных данных с сообщениями других источников.
Я. Берзин, С. Урицкий и другие руководители военной разведки, готовя Разведуправление к работе в чрезвычайных условиях, особое значение придавали проверке сведений, поступавших от источников. И такая система, несмотря на разгул репрессий в 1937 – 1939 годах, была создана. В предвоенный период и в годы Великой Отечественной войны офицеры-аналитики Разведуправления ценились так же высоко, как офицеры-разведчики, добывавшие сведения.
В предвоенные годы Разведуправление создало свои резидентуры в странах, которые могли угрожать безопасности России: в Германии, Польше, Румынии, Венгрии, Турции, Финляндии, Италии и Японии. Значительная часть разведсведений касалась состояния и возможных перспектив развития советско-германских отношений. Фашизм угрожал не только европейским государствам, но и безопасности СССР. Свое отношение к России Гитлер высказал в известной книге «Моя борьба». Это отношение за годы его пребывания у власти не изменялось.
Сведения о подготовке Германией войны против СССР, поступавшие от «Альты», подтверждались донесениями «Рамзая» из Токио, агента «ABC» из Бухареста, «Доры» из Женевы, «Мольера» из США...
Вернемся к «Рамзаю». Исключительный интерес представляют количественные характеристики результативности разведывательной деятельности Рихарда Зорге. В период с января 1936 по октябрь 1941 года «Рамзай» направил в Центр по радио 805 срочных донесений. В 1936 году 49 радиограмм, поступивших от Зорге в Центр, были «доложены правительственным инстанциям и руководству H КО СССР». В 1937 году – 48 материалов Зорге оказались в числе «доложенных». В 1938 году доложено 86 информационных донесений «Рамзая». В 1939 году – 85, в 1940 году – 59 и в 1941 году – 36 донесений.
Скупая фраза «доложены правительственным инстанциям и руководству НКО СССР» – высшая оценка результатов опасной деятельности Р. Зорге. За четыре с половиной года 363 донесения «Рамзая» легли на стол И. Сталина, В. Молотова, Л. Берии, наркома обороны и начальника Генерального штаба.
Начальник Разведуправления Красной Армии Ф. Голиков имел все основания для удовлетворения результатами работы «Рамзая». Тем не менее 17 февраля 1941 года Ф. Голиков дал «Рамзаю» следующее указание: «...считаю необходимым сократить расходы по вашей конторе... Платите источникам только за ценные материалы, сдельно...»
«Рамзай» написал в Центр еще одно донесение: «...если вы настаиваете на сокращении наших расходов... Вы должны быть готовы к разрушению того маленького аппарата, который мы создали... Вы должны приказать мне уволить „Джо“ и „Жиголо“, которые были присланы мне в 1937 году распоряжением Центра...»
Под псевдонимом «Джо» в резидентуре «Рамзая» работал Мияги Йотоку. Кличка «Жиголо» принадлежала члену разведгруппы Бранко Вукеличу.
В письме от 26 марта 1941 года в Центр Р. Зорге продолжал отстаивать свою точку зрения: «...Когда мы получили ваши указания о сокращении наших расходов наполовину, то восприняли их как своего рода меру наказания. Вы уже, вероятно, получили нашу подробную телеграмму, где мы пытаемся доказать, что это сокращение вдвое, без предоставления нам возможностей расходовать суммы на экстраординарные потребности, равносильно просто уничтожению аппарата».
Все члены группы Рихарда Зорге, так же как и «Альта», «Арбин», источники «ABC», «ЛЦЛ», «ХВЦ» и другие, работали не ради денег, а ради общего дела – они боролись против фашистского режима в Германии. Скромные финансовые средства, выделяемые им из Центра, шли на оплату арендованных конспиративных квартир, компенсацию транспортных и некоторых других расходов. Личное материальное благосостояние «Альты» и «Рамзая» от выделявшихся для них Центром финансовых средств не зависело. Но за информацию, которую передавал «Ариец», работавший с «Альтой», нужно было платить. Так же обстояли дела и у Рихарда Зорге с его источниками. В большинстве донесений Зорге освещались важные вопросы подготовки Германии и Японии к войне против СССР. Источники, передававшие Р. Зорге такие сведения, рассчитывали на определенное материальное вознаграждение. Зорге беспокоился не о себе. Его волновали интересы дела, которое не могло существовать без определенной финансовой поддержки. Именно об этом и писал «Рамзай» начальнику военной разведки... В середине января 1941 года «Рамзай» сообщил о том, что министр иностранных дел Германии Риббентроп пригласил Мацуоку в Берлин для обсуждения вопросов пакта трех держав. «Возможно, – сообщал „Рамзай“, – что Мацуока попытается дать новое развитие вопросу переговоров СССР с Японией». Анализ отношений СССР – Япония – Германия был главной целью специальной миссии Зорге. Он должен был хорошо знать и предвидеть динамику возможного развития отношений в этом не простом политическом треугольнике. Зорге с задачей справлялся успешно. 2 мая 1941 года «Рамзай» прислал в Центр следующее донесение:
Я беседовал с германским послом Оттом и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой.
Оба, посол и атташе, согласились с тем, что после поражения Югославии во взаимоотношениях Германии с СССР приближаются две критические даты. Первая дата – время окончания сева в СССР. После окончания сева война против СССР может начаться в любой момент, так что Германии останется только собрать урожай.
Вторым критическим моментом являются переговоры между Германией и Турцией. Если СССР будет создавать какие-либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна.
Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика, потому что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии. Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба.
Решение о начале войны против СССР будет принято Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией. Однако Отт лично против такой войны, в настоящее время настроен только скептически, что он уже предложил принцу Ураху выехать обратно в Германию...
При подготовке донесения для руководства Наркомата обороны Ф. Голиков приказал убрать пункт о слабости Красной Армии, которая «будет разгромлена в течение нескольких недель». Был изъят пункт о том, что, по оценке немецких генералов, «система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба».
30 мая 1941 года «Рамзай» сообщил в Центр:
Берлин информировал посла Отта, что немецкое наступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95 процентов уверен, что война начнется. Косвенные доказательства к этому в настоящее время таковы:
Технический департамент воздушных сил в моем городе получил указание вскоре возвратиться. Отт потребовал от ВАТ, чтобы он не посылал никаких важных сообщений через СССР. Транспорт каучука через СССР сокращен до минимума.
Причины для германского выступления – существование мощной Красной Армии не дает возможности Германии расширить войну в Африке, потому что Германия должна держать крупную армию в Восточной Европе. Для того чтобы ликвидировать полностью всякую опасность со стороны СССР, Красная Армия должна быть отогнана возможно скорее. Так заявил Отт...
