Владимир Лота
''Альта'' против ''Барбароссы''
Полковник Н. Д. Скорняков подписал радиограммы в Центр с самыми важными сообщениями «Альты» и «Арийца» – о принятии Гитлером окончательного решения о нападении на СССР.
Ложь – оружие агрессора
31 июля 1940 года в Бергхофе Гитлер провел секретное совещание, на которое были приглашены высшие партийные и военные руководители Третьего рейха. В Бергхофе собрались те, кому Гитлер полностью доверял и от которых требовал реализации своих стратегических установок. На этот раз фюрер впервые решил поделиться с ближайшими помощниками своими соображениями о будущей политике Германии в отношении России. Выступая перед участниками совещания, Гитлер сказал:
...Россия – это тот фактор, на который более всего ставит Англия. Что-то такое в Лондоне все-таки произошло! Англичане были уже совершенно down, а теперь опять поднялись. Из прослушивания разговоров видно, что Россия неприятно поражена быстрым ходом развития событий в Западной Европе.
России достаточно только сказать Англии, что она не желает усиления Германии, и тогда англичане станут словно утопающие надеяться на то, что через 6 – 8 месяцев дело повернется совсем по-другому.
Но если Россия окажется разбитой, последняя надежда Англии угаснет. Властелином Европы и Балкан тогда станет Германия...
Участники совещания знали, что Германия столкнулась с проблемами в завоевании Англии, которые немцам не удавалось преодолеть. Генералы искали выход, как прекратить бомбардировки английской авиацией германских городов. Никто не ожидал, что именно на этом совещании Гитлер нарисует план новой войны. В этот раз – на Востоке.
Продолжая свое выступление, Гитлер заявил, что для полной победы над Англией необходима победа на Востоке. «Решение: в ходе этого столкновения с Россией должно быть покончено весной 41-го года!»
Далее Гитлер говорил, что чем скорее будет разгромлена Россия, тем лучше. Операция против России имеет смысл только в том случае, если Германия полностью разобьет Россию одним ударом. Одного лишь захвата определенного пространства недостаточно. По мнению Гитлера, два крупных государства на Балтике также не нужны.
На этом же совещании впервые Гитлер определил возможные сроки начала войны Германии против России – май 1941 года. По его предварительной оценке, война на Восточном фронте должна была завершиться через пять месяцев.
Гитлер дал некоторые основные ориентиры будущей военной операции:
Цель: уничтожение жизненной силы России. Подразделяется на:
1. Удар на Киев с примыканием фланга к Днепру. Люфтваффе разрушает переправы у Одессы.
2. Удар по окраинным государствам в направлении Москвы.
В заключение – массированные удары с севера и юга. Позднее – частная операция по захвату нефтяного района Баку.
Насколько велика заинтересованность в Финляндии и Турции, будет видно впоследствии.
Позднее: Украина, Белоруссия, Прибалтийские страны – нам. Финляндия до Белого моря.
7 дивизий – Норвегия.
50 дивизий – Франция.
3 дивизии – Голландия, Бельгия.
120 дивизий для Востока.
Всего: 180 дивизий.
Чем больше соединений мы выведем в бой, тем лучше...
22 августа 1939 года, накануне подписания в Москве советско-германского пакта о ненападении, в Бергхофе в ожидании сообщений из советской столицы Гитлер провел второе совещание с узким кругом наиболее верных ему руководителей национал-социалистической партии и военных. Выступая на этом совещании, Гитлер заявил: «Западные державы не станут защищать Польшу, потому что этим утром Риббентроп улетел в Москву подписывать пакт о ненападении с Советами. Я выбил у них из рук это оружие. Теперь мы можем нанести удар в сердце Польши – я приказал направить на Восток мои части "Мертвая голова"...»
Гитлер завершил свое выступление следующей оценкой будущего советско-германских отношений: «Нельзя терять времени. Война должна быть, пока я жив. Мой пакт рассчитан только на выигрыш времени и, господа, с Россией будет то же, что я сделаю с Польшей, – мы раздавим Советский Союз».
Гитлер мог поехать в Москву и 23 августа подписать советско-германский пакт о ненападении, но он этого не сделал. У него были другие планы, о которых имел представление крайне ограниченный круг лиц из высшего германского политического и военного руководства. Отсутствие Гитлера на церемонии подписания пакта в Москве уже можно было рассматривать в качестве первого признака его истинного отношения к договору с СССР.
Через семь дней после совещания у Гитлера «Ариец» сообщил «Альте» о том, что в советско-германских отношениях надвигается «гроза». Сообщение Рудольфа фон Шелия советский разведчик Николай Зайцев доложил исполнявшему обязанности резидента полковнику Н. Скорнякову. В Центр незамедлительно была направлена радиограмма следующего содержания:
Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии.
«Ариец» провел беседу со Шнурре (руководитель хозяйственной делегации немцев в СССР). Шнурре передал:
1. Налицо существует ухудшение отношений СССР с немцами.
2. По мнению многочисленных лиц, кроме министерства иностранных дел, причинами этого являются немцы.
3. Немцы уверены, что СССР не нападет на немцев.
4. Гитлер намерен весной разрешить вопросы на востоке военными действиями.
«Метеор».
Сообщению «Альты» в Москве не придали большого значения. В это время в советской столице готовился визит министра иностранных дел В. Молотова в Берлин, в ходе которого планировалось добиться улучшения советско-германских отношений по всем направлениям. Молотов верил, что его миссия принесет только положительные результаты. Сообщение о том, что Гитлер намерен весной 1941 года «разрешить вопросы на востоке военными действиями», противоречило официальным заявлениям, которые произносили в Берлине ответственные работники различных уровней германского правительства. Донесение «Альты» не насторожило в Москве тех, кого оно должно было насторожить.
29 сентября «Метеор», основываясь на результатах беседы Николая Зайцева с «Альтой», направил в Центр еще одно сообщение, которое не только подкрепляло данные, полученные от «Арийца», но и указывало на конкретные действия Германии по укреплению своей военной группировки на Востоке:
Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии.
1. По сведениям ряда коллег и немцев, немцами за последние 2 – 3 недели переброшено с запада на восток 10 – 12 пехотных дивизий и передвинут ряд дивизий из глубины к границам. Непосредственно у восточной границы сосредоточено до 60 пехотных дивизий. Все войска, находившиеся ранее в Восточной Пруссии, возвращены в Восточную Пруссию. Движение воинских поездов на восток продолжает иметь место.
Немцы опасались и опасаются, что договор Германии, Италии и Японии вызовет контрмеры со стороны СССР.
2. Частям, расположенным в Бельгии, Голландии и Северной Франции, даны указания готовить зимние квартиры и выдается зимняя одежда. Можно предполагать, что наступление переносится на следующий год.
3. Немцы перебрасывают в Испанию первый корпус.
4. «Альта» сильно устала, нервное расстройство и тому подобное. Ей разрешено лечение и оказана материальная помощь. Установлена связь с «Хиром».
«Метеор»[22].
1 октября 1940 года в Берлине подписано Соглашение о железнодорожном сообщении между СССР и Германией, которое было направлено на унификацию и активизацию прямого пассажирского и грузового сообщения между СССР и Германией. Как писали советские и германские газеты 2 октября, «переговоры протекали в благожелательной атмосфере»...
Когда началось непосредственное планирование войны Германии против СССР? В каких условиях оно происходило? Когда советская военная разведка получила первые сведения об опасности, грозящей Советскому Союзу со стороны Германии?
На первый вопрос чаще всего отвечают, что началом германского планирования войны на Востоке явилось совещание, проведенное 29 июля 1940 года в Бад-Райхенхале в обстановке большой секретности. В зале присутствовали собранные по списку Гитлера специалисты по планированию из Генерального штаба и управления экономикой Германии. Перед участниками совещания выступил генерал-полковник Альфред Йодль – начальник штаба сухопутных сил (ОКХ). Тезисы его выступления предварительно изучил и одобрил Гитлер. Фюрер сказал Йодлю: «Я начну действовать против этой угрозы Советского Союза в тот момент, как только наше военное положение сделает это возможным». Этот момент настал после капитуляции Франции, захвата Бельгии и Голландии.
В принятии принципиального решения о подготовке Германии к восточному походу принимали участие Кейтель, Йодль, и Геринг.
На совещании в Бад-Райхенхале Йодль отдал распоряжение приступить к предварительному планированию возможной военной кампании Германии на Востоке.
К сентябрю 1940 года неполный план операции по нападению на Советский Союз уже существовал. В ноябре 1940 года Гитлер подписал Директиву № 18, в которой говорилось: «Начаты политические обсуждения с целью выяснения позиции России на данный период. Независимо от результатов этих обсуждений все приготовления, связанные с Востоком, согласно устным приказам, будут продолжены. Указания по ним последуют, как только мне будет представлена и мною одобрена общая концепция оперативных планов».
В этой директиве следует обратить внимание на три факта.
Первый факт. Директива № 18 была подписана Гитлером в тот момент, когда в Берлине с официальным визитом находился министр иностранных дел СССР В. М. Молотов. Его дипломатические усилия по улучшению климата в советско-германских отношениях для Гитлера не имели никакого значения. Подготовка к войне против СССР уже началась. Находясь в Берлине, Молотов этого не почувствовал и не понял. Более того, в германской столице советский министр иностранных дел допустил грубую ошибку, которая могла уже в 1940 году привести в резкому обострению советско-германских отношений.
12 сентября Молотов встретился с Риббентропом. Между ними состоялась беседа. Она длилась около двух часов. В ходе обмена мнениями о положении в Европе, сложившемся после поражения Франции и других государств, Риббентроп заявил, что Германия будет продолжать воздушные налеты на Англию и, безусловно, добьется победы. «Никакое государство в мире не в состоянии изменить положения, создавшегося в результате побед Германии».
Это заявление не произвело на Молотова особого впечатления. Более того, в беседе с И. Риббентропом он допустил неточность, которую Риббентроп мог неверно истолковать. Молотов заявил, что «по мнению советского правительства, установление сфер интересов между СССР и Германией, происшедшее в 1939 году, касалось определенного этапа. Это разграничение, принятое в прошлом году, исчерпано в ходе событий 1939 – 1940 годов, за исключением вопроса о Финляндии...»
Из высказывания советского министра иностранных дел можно было сделать вывод о том, что советско-германское соглашение, подписанное в августе 1939 года, исчерпано, за исключением вопроса о Финляндии.
Стенограмма беседы В. Молотова с И. Риббентропом, как всегда, была направлена в Москву. Дипломатическая ошибка В. Молотова очевидна и сразу же привлекла внимание И. Сталина, который незамедлительно направил Молотову телеграмму:
В твоей шифровке о беседе с Риббентропом есть одно неточное выражение насчет исчерпания соглашения с Германией за исключением вопроса о Финляндии. Это выражение неточное. Следовало бы сказать, что исчерпан протокол к договору о ненападении, а не соглашение, ибо выражение «исчерпание соглашения», конечно, было бы неправильно. Жду твое сообщение о беседе с Гитлером.
Сталин.
Второй факт. Гитлер на встрече с генералами заявил, что независимо от результатов визита Молотова в Берлин «все приготовления, связанные с Востоком, согласно устным приказам, будут продолжены. Указания по ним последуют, как только мне будет представлена и мною одобрена общая концепция оперативных планов».
Третий факт. Гитлер, готовясь к агрессии против СССР, до ноября 1940 года не подписал ни одной директивы о подготовке войны против Советского Союза. Как бы ни старалась советская военная разведка, она не могла добыть то, чего еще до ноября 1940 года не существовало. Более того, опираясь на устные указания, гитлеровские генералы производили переброску войск с Западного фронта на Восток, прикрываясь хорошо продуманной, тщательно спланированной и широко осуществляемой операцией по стратегической дезинформации советского военно-политического руководства. Это и есть ответ на второй вопрос о том, в каких условиях происходило планирование военной операции Германии против СССР.
Все дезинформационные мероприятия проводились по указанию командования германских вооруженных сил.
Исполняя обязанности начальника штаба Верховного главнокомандования, генерал Йодль 6 сентября 1940 года направил начальнику военной разведки адмиралу Канарису указание о мероприятиях по дезинформации советского военного командования. В указаниях говорилось:
В ближайшие недели концентрация войск на Востоке значительно увеличится. К концу октября необходимо добиться положения, указанного на прилагаемой карте.
Из этих наших перегруппировок у России ни в коем случае не должно сложиться впечатления, что мы подготавливаем наступление на Восток. В то же время Россия должна понять, что в генерал-губернаторстве, в восточных провинциях и в протекторате находятся сильные и боеспособные немецкие войска, и сделать из этого вывод, что мы готовы в любой момент и достаточно мощными силами защитить наши интересы на Балканах против русского вмешательства.
Для работы собственной разведки, как и для возможных ответов на запросы русской разведки, следует руководствоваться следующими основными принципиальными положениями.
1. Маскировать общую численность немецких войск на Востоке по возможности распространением слухов и известий о якобы интенсивной замене войсковых соединений, происходящей в этом районе. Передвижение войск обосновывать их переводом в учебные лагеря, переформированием и т. п.
2. Создавать впечатление, что основное направление в наших перемещениях сдвинуто в южные районы генерал-губернаторства, в протекторат и Австрию и что концентрация войск на севере сравнительно невелика.
3. Преувеличивать состояние и уровень вооружения соединений, особенно танковых дивизий.
4. Распространять соответствующим образом подобранные сведения для создания впечатления, что после окончания западного похода противовоздушная оборона на Востоке серьезно усилилась за счет трофейной французской техники.
5. Работы по улучшению сети шоссейных и железных дорог и аэродромов объяснять необходимостью развития вновь завоеванных восточных областей, ссылаясь при этом на то, что они ведутся нормальными темпами и служат главным образом экономическим целям.
В какой мере отдельные подлинные данные, например, о нумерации полков, численности гарнизонов и т. п. могут быть переданы абверу для использования их в контрразведывательных целях, решает Главное командование сухопутных войск...
Это указание Верховного командования выполнялось немецкими спецслужбами профессионально. Не зря же считается, что ложь – оружие агрессора.
Находясь 12 – 13 ноября в Берлине, В. Молотов дважды встречался с И. Риббентропом и Гитлером. Германские руководители пытались убедить Молотова в целесообразности подключения России к так называемому континентальному блоку против Англии.
В ночь с 13 на 14 ноября проект договора о присоединении СССР к пакту трех был вручен Молотову для передачи И. Сталину. Это сделал не Гитлер, а Риббентроп, что противоречило дипломатическим правилам, так как Риббентроп не имел права обращаться к руководителю СССР. Это мог сделать только Гитлер. Но Гитлер вторично воспользовался ошибкой Молотова и оставил за собой полную свободу действий для политических и дипломатических маневров в будущем.
13 ноября 1940 года было опубликовано сообщение ТАСС о ходе визита В. М. Молотова в Берлин:
Вечером 12 ноября министр иностранных дел Германии Риббентроп устроил прием в честь Председателя Совета Народных Комиссаров СССР и народного комиссара иностранных дел В. М. Молотова. На приеме присутствовали руководящие деятели германских правительственных органов, национал-социалистической партии, представители высшего командования германской армии, а также лица, сопровождающие т. В. М. Молотова, полпред СССР в Берлине т. Шкварцев и ответственные работники полпредства СССР.
Г-н Риббентроп и т. В. М. Молотов обменялись речами.
Сегодня в 10 часов утра Председатель Совета Народных Комиссаров СССР и Народный комиссар иностранных дел В. М. Молотов нанес визит рейхсмаршалу Герингу.
Вслед за этим т. В. М. Молотов посетил г-на Гесса – заместителя Гитлера по руководству национал-социалистической партии.
Сегодня в 14 часов по берлинскому времени рейхсканцлер Германии Гитлер устроил завтрак в честь Председателя Совнаркома СССР и Народного комиссара СССР по иностранным делам В. М. Молотова.
Тов. В. М. Молотов выехал в 13 ч. 45 м. из дворца Бельвю в имперскую канцелярию в сопровождении заведующего протокольным отделом германского министерства иностранных дел г. Дернберга. Части германской армии и отряды личной охраны Гитлера, выстроенные у подъезда имперской канцелярии, оказывали т. Молотову воинские почести...
Молотов остался доволен результатами переговоров в Берлине. 14 ноября он получил из Москвы согласованный в инстанции текст проекта коммюнике. В нем говорилось:
Во время пребывания в Берлине в течение 12 – 13 ноября с. г. Председатель Совета Народных комиссаров СССР и Народный комиссар СССР по иностранным делам В. М. Молотов имел беседу с рейхсканцлером А. Гитлером и министром иностранных дел Германии Риббентропом. Обмен мнений протекал в атмосфере взаимного доверия и установил взаимное понимание по всем важнейшим вопросам, интересующим СССР и Германию.
В. М. Молотов имел также беседы с рейхсмаршалом Герингом и заместителем Гитлера по партии национал-социалистов имперским министром Гессом. 14 ноября с. г. утром Председатель СНК СССР и Народный комиссар иностранных дел В. М. Молотов выехал в Москву.
За визитом В. Молотова внимательно следили германские специальные службы. В советском посольстве в Берлине действовал германский агент «Питер», который докладывал о ситуации в посольстве. Его информацией интересовались Гитлер и Риббентроп. На основании донесения «Питера» 13 ноября 1940 года в гестапо была подготовлена справка для Риббентропа, в которой говорилось следующее:
Молотов вчера вечером после приема в «Кайзерхофе» вернулся в «Бельвю» и собрал узкий круг своих сопровождающих и сотрудников посольства. По донесению агента, он был в блестящем настроении. На него большое впечатление произвела длительность бесед, которые он имел с фюрером и имперским министром иностранных дел. Затем он сказал, что у него прекрасное личное впечатление и все идет, как он себе представлял и как это было желательно.
Берлин, 14 октября 1940 года.
Сотрудники русского посольства в Берлине, как и прежде, очень скупы на информацию о подробностях визита Молотова. Только одному американцу секретарь посольства Павлов кое-что сказал о высказываниях Молотова. Он сказал, в числе прочего, что Молотов час от часу «оттаивал». Он, Павлов, знает Молотова долгие годы и в свое московское время никогда не видел Молотова в его беседах с иностранными государственными деятелями в такой приятной атмосфере. Молотов в Берлине «оттаял». Поведение фюрера произвело на Молотова большое впечатление. Через несколько минут он ощутил, что говорит с человеком, который знает что хочет. Павлов рассказал американцу, что в беседе с послом Шкварцевым Молотов выразил мнение, что, поговорив с главой немецкого правительства, поймешь причины его успехов. Он редко встречал человека, которого бы мир оценивал так неправильно. Так как этот американец известен своими просоветскими настроениями, едва ли Павлов его дезинформировал. Интересно, что Молотову бросился в глаза хороший вид немцев на берлинских улицах.
Берлин, 22 ноября 1940 года.
В кратком разговоре о визите Молотова советник посольства Кобулов сказал, что визит был «сильной демонстрацией», но «не все то золото, что блестит».
После отъезда Молотова из Берлина немецкие газеты несколько дней печатали комментарии о результатах советско-германских переговоров на высшем уровне. Газета «Дойче альгемайне цайтунг» в редакционной статье писала:
Германские и русские интересы, которые во многом соприкасаются, но нигде не противоречат друг другу, в данное время четко разграничены. Большие дополняющие друг друга экономические возможности обоих государств планомерно и интенсивно развивались дальше. Кроме того, во всех соглашениях предусматривалась консультация по всем нерешенным вопросам. Оба партнера решили проводить это взаимное согласование и дальше...
Через месяц, 18 декабря 1940 года, Гитлер подписал Директиву № 21 Верховного командования вооруженными силами Германии, которую он назвал «Барбаросса».
Первой фразой в плане операции «Барбаросса» говорилось:
Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии...
Приказ о стратегическом развертывании вооруженных сил против Советского Союза я отдам в случае необходимости за восемь недель до намеченного срока начала операций.
Приготовления, требующие более продолжительного времени, если они еще не начались, следует начать уже сейчас и закончить к 15 мая 1941 года.
Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши намерения напасть не были распознаны...
Директива была отпечатана в восьми экземплярах. Четыре из них Гитлер вручил начальнику генерального штаба, командующим сухопутных, военно-воздушных сил и командующему военно-морского флота.
На следующий день Гитлер принял нового посла СССР в Германии В. Г. Деканозова, который вручил рейхсканцлеру свои верительные грамоты. Гитлер сказал Деканозову, что он самый молодой посол в Берлине. Затем фюрер поинтересовался, где родился Деканозов. Посол ответил, что он родился в Баку, совместную революционную работу со Сталиным не вел, но его родители проживали в тех местах Грузии, где родился Сталин. Беседа Гитлера с Деканозовым продолжалась 35 минут...
29 декабря 1940 года Разведуправлением Красной Армии получена срочная радиограмма из Берлина для начальника Разведуправления генерала Ф. Голикова. «Метеор» докладывал:
«Альта» сообщила, что «Ариец» от высокоинформированных кругов узнал о том, что Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 года. Дано задание о проверке и уточнении этих сведений.
Ф. Голиков приказал направить копии этой радиограммы наркому обороны Маршалу СССР С. Тимошенко и начальнику Генерального штаба генералу К. Мерецкову.
Голиков несколько раз перечитывал сообщение «Метеора» из Берлина. Для него «Метеор», «Альта» и «Ариец» были далекими и неизвестными работниками. Их сообщение о том, что Германия собирается напасть на СССР, не соответствовало духу советско-германских отношений и на фоне недавно завершившегося визита В. Молотова в Берлин не только казалось неправдоподобным, но и противоречило подписанным в ноябре 1940 года в Берлине советско-германским официальным документам.
На бланке телеграммы из Берлина Голиков написал распоряжение для начальника европейского отдела Разведуправления полковника И. Большакова:
Кто эти высокоинформированные военные круги, надо уточнить. Кому конкретно отдан приказ. Потребовать более внятного освещения вопроса, затем приказать проверить. Первое донесение телеграфом получить от «Метеора» дней через 5 и дать мне.
Начальник военной разведки также приказал направить копии сообщения «Альты» И. Сталину и В. Молотову.
В широком русле советско-германских отношений в конце 1940 года образовались два течения. Первое – открытое, рекламируемое и пропагандируемое. Это течение приветствовалось в Москве и Берлине.
Второе течение – тайное, глубинное. О существовании его знал Гитлер и его ближайшее окружение. Цель этого течения – уничтожить Советскую Россию, захватить ее природные ресурсы, без которых Гитлер не мог претендовать на мировое господство. О тайных замыслах Гитлера своевременно узнала и советская военная разведка...
