Владимир Гергиевич Бугунов
Разум. Том 2. Странные миры
Глава 1
Юноша влетел в комнату словно вихрь. И в тихом пристанище Ласы Астер закрутилась карусель звуков, танца и дурашливого победного гимна. Статный широкоплечий молодой человек подбежал в первую очередь к стереопортрету деда, висящему на стене на самом видном месте и отсалютовав ему, подхва-тил вставшую ему навстречу моложавую красивую женщину с седыми прядями в стянутых в тугой узел красно-медных волосах и легко провальсировал с ней на руках по комнате.
– Бабуля, родная моя! Можешь меня поздравить. Нас с Моде зачислили в Космическую академию навигаторов. Представляешь, больше ста человек на одно место, но мы с ним всё равно прорвались туда!
Ласа мягко освободилась из объятий внука и потрепала его каштановые локоны, завивающиеся в кольца на висках и затылке.
– Кир, ты конечно уже большой и можешь удержать женщину на руках, но у меня от твоих шалостей голова закружилась. Лучше расскажи, как ты со своим неразлучным другом сражался за право учиться в академии.
Они сели рядышком на уютный диванчик, на котором Ласа особенно часто сидела, смотря на портрет Кима Русса, её мужа и деда вот этого не по годам крепкого, сильного и неунывающего сорванца. Так случилось, что последние восемь лет внука она воспитывала одна. Кир в восемь лет фактически остался сиротою. Его мама, Зия погибла при катастрофе одного из кораблей-разведчиков Кольца Разумных Миров, который впервые в истории космонавтики пытался пройти через одну из «пуповин» их вселенной в другой, смежный с ними мир. Конечно, учёные Кольца даже из этого печального события извлекли полезные уроки. И теперь появились корабли и технологии для прохода через так называемые «червячные проходы» непосредственно в другие миры. До сих пор путешествия в другие параллельные, смежные миры осуществля-лись с помощью трудоёмкой системы разметки трасс движения с помощью буев-станций, «проколов» оболочек пространств, что было сопряжено с риском для жизни экипажей кораблей.
Отец Кира, Ром Русс, тяжело переживал гибель жены и оставив сына на попечение своей матери, Ласы Астер, всё время пропадал в этнографических экспедициях по мирам Кольца, пытаясь пережить свою боль через бесконечную череду работы, в которой не оставалось бы места для уныния и скорби. Иногда, раз или два раза в год он появлялся дома, чтобы снова удивиться как вырос сын, его успехам в учёбе, чмокнуть свою нестареющую маму в щёчку и опять умчаться к шалашам шаманов на Калоре или поселиться на много месяцев в одном из глинобитных домов пигмеев торов в пустыне Сирта.
Дочь Астер, Мила, тётя Кира, вообще не была дома последние три года. Она была признанным дизайнером внутреннего убранства гражданских, а теперь и военных трансгалактических кораблей и практически безвылазно работала на Аране, планете, где размещался научно-промышленный комплекс по строительству кораблей космофлота Кольца. Ласа и Кир часто сидели вдвоём на этом уютном диванчике перед портретом деда. Вот и сейчас, рассказав бабушке о титанической битве за право учиться в академии, Кир уставился на портрет.
– Ласа, – у Кира язык не поворачивался называть её бабушкой, ведь она давно заменила ему маму и вовсе не выглядела старухой. Напротив, она была по-прежнему стройна, в её глазах сквозил молодой задор, она была в курсе того, как сейчас жила и чем интересовалась современная молодёжь, – расскажи мне о деде…
– Я же тебе не один раз рассказывала о нём.
– Но теперь мне шестнадцать, я поступил в академию, я стану как и дед капитаном корабля и буду бороздить просторы вселенной в надежде, что найду его и расскажу ему о тебе, о том, что ты его по-прежнему ждёшь..
– Хвастунишка ты мой! Годы пройдут, пока ты станешь пилотом, достойным звания капитана.
Она нежно поцеловала внука в лоб.
– Но знаешь, не сочти меня за выжившую из ума старуху, я верю, что Ким жив! Помнишь, я рассказывала тебе о его прорыве на Рхину накануне грандиозной битвы сил Кольца с империей огунов? Он тогда собрал ценные сведения о военном флоте огунов, об оборонительной системе их столицы Рхины. После его возвращения на Понтиак мы прожили с ним самые счастливые наши полгода жизни. За это время родились твой отец и тётя. Мы сняли с ним целый фильм о нашей жизни здесь, о наших детях и я отправила копию фильма на свою родину Цирру в моём Содружестве. А потом… потом Ким повёл часть кораблей Кольца к Рхине по маршруту, который он хорошо изучил. Во время битвы за Рхину не все наши корабли вернулись домой. Не была найдена и «игла» деда. Она словно испарилась. Среди погибших и повреждённых кораблей, его корабль не числился, но мне до сих пор так никто и не сказал, что с ним случилось. Последним, кто видел корабль Кима, был крун Раннон. Его крейсер находился рядом с кораблём Кима. Так вот он доложил военной комиссии, что «игла» моего мужа, совершая маневр во время боя, ушла в короткий тактический, как это у военных называется, пространственный прыжок, но в предполагаемой точке не появилась… Да, она словно испарилась. Даже если бы он случайно оказался в руках огунов, об этом стало бы всё равно известно. Я не знаю, где он сейчас. И никто не знает. Но я верю, он жив! Просто он очень далеко, видишь?
Она положила на ладошку жёлтый камушек своего амулета.
– Если бы с Кимом случилось… непоправимое, камушек был бы холоден, как ледышка, а он испускает маленькие искорки. Потрогай его, чувствуешь? Он тёплый!
И Кир почему-то безоговорочно верил бабушке, а не своему отцу, маме, когда она была ещё жива, и тёте Миле. Он был ещё мальчишкой, но помнил, как отец и особенно тётя Мила часто выговаривали бабушке Ласе за то, что она продолжает верить в чудеса, да ещё забивает голову их единственному сыну и племяннику. После таких размолвок. Ласа Астер, поцеловав внука в лоб, обычно молча уходила в свою комнату и долго не разговаривала со своими детьми. После того, как дом опустел и они остались фактически вдвоём с внуком, она уже не стесняясь говорила ему о своём сокровенном. Она теперь не просто была уверена, что её муж жив, она знала, что это именно так. Кир впитал эту уверенность и с ребяческой непосредственностью часто утешал бабушку, говоря, что как только он вырастет, то сразу отправится на поиски деда. И Ласа часто украдкой смахивала слезу, боясь спугнуть растущую в ней надежду.
– А я правда похож на деда?
– Правда. Ростом ты его пожалуй даже перегнал. От своей мамы Зии ты унаследовал черные, как смоль брови и ресницы, а от деда тебе передались густые каштановые волосы, которые, как и у него завиваются в колечки локонов.
– Ба, папа мне рассказал про тебя страшную историю…
– Что обо мне мог рассказать тебе мой блудный сын?
Она снова потеребила его вихры.
– Я ему почти ничего и не рассказывала о себе – всё равно он мне почти никогда не верил. Вот не верит, что его отец жив, так я с ним на эти темы и не разговариваю.
– Но ты же была в плену у огунов?
– Так это он тебе об этом говорил? Надо же, запомнил. Я ему эту историю поведала, когда он был ещё младше тебя.
Астер вздохнула и немного помолчала собираясь с мыслями.
– Да, Кир, так случилось, что я оказалась в плену у огунов…
И она рассказала ему свою историю вплоть до момента, когда «Айт» эолов доставил её на Понтиак.
– Эолы?! Ты ничего не путаешь? Каждому школяру известно, что в нашей вселенной только три расы разумных гуманоидов: люди, круны и тзельмпены. Папа, мама да и ты никогда не рассказывали мне об золах.
– В этом как раз ничего удивительного нет. Через несколько месяцев после рождения твоего папы и тёти Милы эолы покинули наш мир. Их корабль в бою с огунами у Жадера был сильно повреждён и во многом благодаря усилиям твоего деда золам дали возможность отремонтировать их удивительный корабль, после чего они покинули наш мир и вернулись на свою тропу жизни…
У Кира от любопытства загорелись глаза.
– Ба, ну, ба, расскажи мне о них. Пал Моде обалдеет узнав об золах. И потом, я же будущий капитан, вдруг мне придётся столкнуться с ними в космосе. А я им, здравствуйте, друзья, я такой-то, внук такого-то и расскажу им о ваших приключениях и как дед спас эолов и тебя.
Ласа прижала голову внука к груди и прикрыла глаза, вспоминая давно минувшее.
– Хорошо, я расскажу тебе об золах, об их жизни, о дружбе твоего деда с сертом эолов Уоем. Только ты не перебивай меня, ведь это было так давно…
Она глубоко вздохнула и посмотрела на улыбающегося мужа на стереопортрете, и ей показалось, что он незаметно ей кивнул, как бы давая согласие…
– Они чем-то похожи на людей или этров, только гораздо миниатюрнее нас. При моей первой встрече с ними меня особенно поразили их ладони – они у них четырёхпалые, а сама ладошка гораздо уже даже моей, женской. А ещё – у них почти одинаковые причёски – длинные, до плеч волосы, светлые, с се-ребристым отливом. У них удивительная, необычная улыбка – небольшие губы складываются в правильную горизонтальную восьмёрку. Ничего подобного я в жизни не встречала! Между собой они могут общаться без слов, мысленно, а вот с другими. ..
Ласа звонко, молодо рассмеялась.
– Вот представь себе, ты сидишь на берегу громко журчащего ручья, у тебя закрыты глаза, но уши-то открыты и ты слышишь, как вода пробиваясь через камешки, маленькие запруды из сломанных веточек, прыгая небольшими водопадиками на перекатах всё журчит, журчит и журчит. Вот на это похожа их речь. На разговор журчащего ручья. Когда ещё жив был старый Оаал, отец Уоя, мы часто говорили с ним обо всём, я ведь тогда была ненамного старше тебя и тоже была очень любопытной дамочкой. Мы с ним даже сдружились, как впрочем, впоследствии и с его сыном. Но при всём при том, эолы никогда не рассказывали ничего лишнего. Они считали и тогда, да и теперь я с ними полностью согласна, что сверхзнание, которым они обладали, окажись оно в руках гуманоидов наших миров, принесло бы больше вреда чем пользы. Твой дед несколько раз летал на Аран повидаться с Уоем и проследить, как идёт ремонт корабля эолов. И они часто разговаривали на многие темы. Ким был землянином, а твои предки, Кир, очень любопытный народ. Так что об золах, их месте в нашем мироздании, я знаю ещё и со слов мужа.
Понимаешь, Кир, когда-то, очень давно эолы жили оседло, как и мы. У них была своя вселенная, свои звёзды и планеты. Это была могучая, высокоразвитая цивилизация, которая прошла весь свой путь развития через многие тернии, войны, конфликты. Но когда наступило неотвратимое, когда их вселенная начала угасать и коллапсировать, они, используя свои знания, смогли создать удивительные корабли-колонии и навсегда покинули свою умирающую вселенную. С тех пор они стали скитальцами во времени. Они рождались и умирали на своих кораблях, научились сосуществовать с флоктом – тёмной, незаметной для наблюдения энергетической субстанцией, заполняющей всё сущее вне вселенных и которая создаёт сами вселенные. На своих кораблях эолы перемещались вдоль границ миров, никогда не вмешиваясь в их жизнь. То что произошло с их «Айтом» и то, что мне и твоему деду удалось с ними познакомиться – чистая случайность. Но я благодарю судьбу за то, что она свела меня с ними. У них во многом отличное от нас восприятие жизни. Они по другому взаимодействуют между собой. Обладая сверхзнаниями, они не пытаются использовать их в корыстных целях. Уой как-то вскользь сказал Киму, что иногда эолы «вбрасывают» в тот или иной мир новые идеи, технические решения, но очень дозированно и осторожно. Если тебе не наскучил мой рассказ, я повторю тебе слова старого Оаала.
Юноша улёгся на диванчик и положил голову на колени Ласы.
– Ты ещё спрашиваешь! Пожалуйста, расскажи о них всё, что ты знаешь. И хоть это похоже на странную, удивительную сказку, я верю каждому твоему слову.
– Вот что поведал мне серт Оаал. Он говорил, что жизнь и прежде всего разумная жизнь, развивается на разных этапах по-разному. Но в любом случае у неё должен быть верх и низ, плюс и минус, конец и начало, добро и зло. Только тогда она будет прогрессировать, а не застаиваться как вода в болоте. И в нашем и в других мирах, которые эолы исследовали, в начале и середине пути развития цивилизации разумные существа обладают не только достоинствами, но и недостатками. Так и в нашем мире есть отважные и трусливые, нами овладевают подчас то страсть, то уныние. Иногда мы испытываем блаженство, иногда – боль. Вот сейчас продолжается война с огунами, несмотря на то, что мы их сильно потеснили. А войны, конфликты по словам эолов, это результат искривления, возмущения пространств, пронизывающих каждую планету, страну, каждое конкретное разумное существо. Это результат чуждого, а порой и враждебного, влияния извне. Оаал отказался говорить от кого или отчего оно исходит. Но сказал, что дьявольщина, зло, идущее из империи огунов – это лёгкий ветерок по сравнению с ураганом той, всё сметающей на своём пути силы… Ещё он говорил, что мы: люди, огуны, круны и тзельмпены достигли только второго уровня развития…
– А что означает тогда первый уровень?
Кир лукаво улыбнулся.
– Наверное, охоту с копьём и луком на хищных зверей?
– И это в том числе. Вот, например, я уже говорила тебе, что твой дед с планеты Земля. Земляне уже научились покорять ближайшие спутники и соседние планеты, используя для этого корабли с реактивной тягой, на которых стоят плазменные, водородные и атомные двигатели. Но они ещё не овладели секретами гравитации, не умеют делать проколы в пространстве, или, как это называется у нас, совершать пространстственные переходы. Вот это и есть первый уровень развития цивилизации.
– Ладно, ба, я не буду тебя больше отвлекать. Рассказывай дальше.
– Меня в золах всегда удивляла одна особенность. Никогда, ни при каких обстоятельствах, они не вели себя так, как подчас ведём себя мы: то злимся, то смеёмся, то орём друг на друга… У них этого нет. В них заложена или воспитана тысячами поколений уникальная спокойность, какая-то фатальная вера в предопределённость всего сущего. За миллионы, а может быть миллиарды лет своего существования они выхолостили из себя отрицательные стороны характера. Уой говорил мне, что у многих цивилизаций самым убийственным этапом развития является этап преодоления имущественного неравенства среди разумных существ. Вот смотри! Почему огуны воюют с нами? Потому что их император, его знать, высокие чиновники на их планетах по сравнению с простыми огунами имеют всё: богатство, власть, возможность повелевать жизнями своих подданных и другими привилегиями, от которых добровольно они никогда не откажутся. И их бесит, что в наших мирах, во всяком случае входящих в Кольцо Разумных Миров между людьми, тзельмпенами и крунами нет той огромной дистанции, разделяющей их на непримиримые, антагонистические слои, которая и ссорит богатых и бедных, которая толкает их на войну. У эолов этого давно нет. Они пережили и свои недостатки и свою вселенную…
Ласа взлохматила вихры на голове внука и осторожно отодвинув Кира легко встала с дивана. Стройная, несмотря на свой возраст, она словно светилась изнутри. Порывисто, одним движением, она сняла с себя тесёмку с амулетом и протянула его внуку.
– Я всегда верила, что ты не подведёшь меня и деда… Пройдёт не один год, прежде, чем ты отправишься в свой первый полёт к звёздам, а я старею…
Увидев протестующее выражение на лице юноши она мягко и обворожительно улыбнулась.
– Не перебивай старших. Конечно, мы научились жить достаточно долго, да и я делаю всё от меня зависящее, чтобы встретить своего мужа не дряхлой старухой, но и мои возможности не беспредельны. Верь мне, моё сердце и амулет подсказывают, что Ким жив. Но он очень далеко. Храни амулет и не расставайся с ним, чтобы с тобой ни случилось. Он поможет тебе отыскать его в бездне звёзд, какой бы глубокой она ни была. И ещё… передай ему тепло моих рук. А теперь иди, я хочу остаться с ним наедине и поговорить с ним о тебе. И помни, я буду ждать вас обоих, пока бьётся моё сердце!
ГЛАВА 2
Разум – это всегда сила. Могучая сила созидания или разрушения. Всё зависит лишь от знака полярности. На каком-то временном отрезке развития его сдерживают рамки незнания, бессильного пасования перед неведомым, неизвестным. Даже скорее всего не плоскостная конструкция в виде элементарной рамки, а клетка, порой крепкая на вид. Она долго сдерживает рвущегося на простор этого неукротимого, необузданного зверя по прозвищу Разум, но вот наступает момент, когда прутья клетки не выдерживают напора, и он вырывается на волю…
Кир и Пал Моде, подменяя друг друга и ребят их отряда, уже несколько часов барражировали над поверхностью незнакомой планеты на своих юрких шлюпах. Чужая планета, чужие звёзды, чужая вселенная… Да всё тут было чужим. У лаборантов разведочного крейсера «Ариэнта», глаза на лоб полезли, когда спектрометрия атмосферы и поверхностного слоя этой странной планеты не выявила даже намёка на содержание в её окрестностях такого привычного элемента, как кислород! Хотя на поверхности планеты, за исключением северного и южного полюсов наблюдались огромные конгломераты образований, чем-то отдалённо напоминающих города.
Крун Эн Ширкон, капитан «Ариэнты», после благополучного преодоления звездолётом Кольца вихревого пространственного коридора, вывел свой крейсер к новым звёздам неизвестного мира. Но даже он, седой, умудрённый жизненным опытом крун, повидавший и познавший многое, не сразу поверил докладу начальника группы лабораторий экспедиции, тзельмпена Пари-а-Рату, который в конце своего доклада снизил голос до шёпота:
– Крун, капитан, по-моему мы не туда попали. Нам здесь будет неуютно, очень даже неуютно, как неуютно бывает карасю, попавшему на сковородку.
– Пари, – Эн рассеянно поскрёб своей волосатой пятернёй массивный загривок и с высоты своего трёхметрового роста посмотрел вниз на низкорослого собеседника, – оставь философию в покое и докладывай, что ты ещё накопал, а точнее накапал в свои пробирки?
– Ничего утешительного, Эн. В этом мире нам просто нет места.
– Конкретней! – Рявкнул Ширкон, раздражаясь по поводу многословности тзельмпена.
– Не сердись, Эн, но на этой планете, к которой ты вырулил, в её недрах, атмосфере и ближайшем космосе нет даже завалящейся щепотки атомов кислорода.
– И я должен поверить, что такое возможно?!
– Против правды не попрёшь. Вот гелия – пруд пруди, горы кремния, кучи молибдена, озёра ртути, а кислорода нет, а значит и воды нет, и пляжей, и… Крун скривился в мимолётной гримасе, словно у него враз задёргали нервы у зубов мудрости.
– Да хватит тебе попусту трындеть. Нет, так нет. Но раз уж мы здесь, разведку доведём до конца. Может, это не единственный сюрприз, который планета сможет нам подарить.
– Я не расслышал, крун Ширкон, разведка до чьего конца, вообще, или общенашего?
– Слушай, остряк!
Кулак капитана величиной с голову Пари медленно перекочевал к позеленевшему лицу тзельмпена.
– Мы прорвались сюда через преисподнюю ада не для того, чтобы без оглядки драпать восвояси. Немедленно подготовьте рекомендации по биозащите разведочного десанта, а пока проваливай отсюда!
Эн и без доклада этого неунывающего шутника понял, что их экспедиция, пройдя через пуповину, связывающую две разные вселенные, оказалась на пороге непознанного, неизвестного мира, где крунам, тзельмпенам и людям действительно будет неуютно. Здесь не было главного – даже намёка на ту привычную среду обитания, к которой они привыкли. Подкинули шараду и акустики «Ариэнты». Эхо-локация поверхности ничего особенного не дала. Сигналы, как и положено отражались и возвращались назад. А вот «города», или как там назывались эти странные пупырчатые образования, разбросанные по всей поверхности, сигналы поглощали, как губка воду. И ответа на все эти ребусы пока не было. Планета хранила гробовое молчание. Хотя на вид планета, как планета. Облака, правда, необычные, черно-жёлтые с красными всполохами, но спокойненько так плывут себе, куда им надо. Разведчикам он не разрешил пока спуск на поверхность, а воздушная разведка ничего нового не дала. А главное, самих разведчиков никто не обстрелял, не встретил с цветами и хлебом-солью. Но и разведчики со шлюпов, и астрономическая служба со своих постов, в один голос утверждают, что видят образования, напоминающие города и состоящие из овальных, каплеобразных сооружений, каждое из которых имеет от десятка до сотни и более ронов в поперечнике и примерно такие же размеры в длину и высоту. Замечено также, что время от времени от наиболее крупных образований, находящихся как правило в центре скопищей, в сторону более мелких проскакивают импульсно-искровые разряды неизвестной природы. Те в свою очередь «стреляют» в своих соседей и так до самых, что называется, до окраин.
Эн чисто механически посматривал на экраны мониторов, на которые выводились картинки изображений из всех значимых помещений и служб крейсера. Он видел, как в спектральной лаборатории Пари-а-Рату изводил шутками свою очередную жертву, другого тзельмпена, почти лежавшего в уютном аморфине, кресле конструкцию которых они позаимствовали у эолов.
Да,не очень охотно, но эол Уой всё же выдал учёным Арана технологию изготовления трансформирующихся кресел-шаров, в качестве частичной платы за сервисные услуги по восстановлению своего корабля. Хотя, лично Ширкон, да и большинство крунов предпочитали доверять свои задницы крепким и осязаемым креслам и скамьям, а не этим вибрирующим студням-шарам. Да, люди, тзельмпены не были родственны крунам физически, но они не были чужими по духу. И эта планета удивила их всех одинаково. Экипаж крейсера был большой командой единомышленников. Их долго и тщательно отбирали в отряд космической разведки, и вот они уже здесь, в одном из параллельных миров, вкушают все его прелести. Капитан, считая, что главный мозг корабля получил достаточно информации для размышлений, сделал очередной запрос, но ответ машины снова разочаровал:
– Аналогов кремниево-молибденовой формы жизни в мирах Кольца не имеется. Из ста тридцати четырёх элементов, известных во вселенной, откуда прибыла экспедиция, на исследуемой планете обнаружено лишь двадцать шесть. Кроме того обнаружены пятнадцать новых элементов, природа происхождения которых пока неизвестна. Предварительный анализ импульсных разрядов между наблюдаемыми на поверхности планеты объектами, может носить как природный, так и техногенный характер…
Вот так вот! Никакой конкретики. А этого, капитан терпеть не мог. Он вновь по привычке пробежал глазами по экранам мониторов. Круны в них практически не мелькали. Да и не пристало его сородичам протирать штаны в креслах. Их место либо за штурвалом, либо в орудийной башне, либо на худой конец в штурмовом отряде. Правда, первым помощником капитана был человек. Тоже, как и он убелённый сединами, Седи Бермон. На этом настоял Совет космонавтики правительства КРМ, давший санкцию на проведение экспедиции. Седи, по крайней мере, до сегодняшнего дня, почти не вмешивался в действия капитана. Да и какого чёрта кто-то должен вмешиваться и в без того безупречные действия опытнейшего круна капитана!
Но как уж сложилось в сообществе представителей трёх цивилизаций, так повелось и на этом корабле: почти все научные сотрудники – лаборанты, спектрометристы, астрономы, химики, биофизики и тому подобные специалисты – были сплошь тзельмпенами. На людей ложилась штурманская работа, обеспечение живучести корабля, обслуживание всех систем и механизмов, лингвистика, разведка ну и работа в шикарной бортовой оранжерее. Круны и тзельмпены людям в оранжерее были не помощники.
Как ни крути, а Ширкон понимал, что пора встретиться и посоветоваться и с Седи, и с Тару-а-Зату, научным руководителем экспедиции. Топтание на одном месте его раздражало больше, чем общение с человеком или тзельмпеном. Зычный голос капитана ещё исходил последними отголосками эха в динамиках и трюмах корабля, а Бермон и Тару уже мостились на свои аморфины в рубке, рядом со скучающим круном капитаном. Эн дождался, пока его коллеги проглотили и осмыслили всю накопленную информацию и насупил кустистые брови.
– Ну, что скажете?
Крун вывел все сигналы на один, дежурный монитор, остальные без сожаления временно отключил, чтобы они не мешали ему внимать умные речи друзей.
– Я бы ограничился сбором минимально полезной информации об этой единственной планете игрек, звезды икс и убирался бы отсюда подобру-поздорову.
Тзельмпен нервно постучал средним пальцем своей трёхпалой кисти по костяшкам кулака второй руки и при этом посмотрел в сторону Бермона, как бы передавая ему очередь ответа.
– Тару предлагает пощупать планету только глазами, а я считаю, что её руками можно потрогать. Рискованно? Разведчики должны идти на разумный риск. Мы ведь уже изрядно рисковали, прорываясь сюда, так есть ли смысл останавливаться на полпути?
– Седи, ты хочешь сказать…
Крун грузно навалился на стойку пульта и немигающе уставился на своего помощника.
Бермон невозмутимо выдержал тяжёлый взгляд капитана.
– Я хочу сказать, что раз Магомет не идёт к горе, так гора пойдёт к Магомету. Ширкон скорчил недоволь-ную гримасу.
– Переведи!
– Предлагаю сделать пробную вылазку на поверхность. У нас есть уникальная машина – бронекатер автономного плавания. У него первый уровень за-щиты такой же, как у нашего крейсера. Я предлагаю высадиться неподалёку от одного из «городов» и попытаются выяснить ситуацию там, на месте.
Он несколько раз ткнул пальцем в пол рубки. Тзельмпен после этих слов нервно заёрзал.
– Я возражаю. Наши поспешные действия могут вызвать непредвиденные последствия.
Тзельмпен, часто мигая треугольниками своих глаз, всем корпусом повернулся к капитану.
– Не забывайте, что наша экспедиция носит прежде всего научно-познавательный характер…
Бермон весело подколол начальника экспедиции:
– Вынужден вас поправить, уважаемый Тару. Наша экспедиция, в совместном соглашении единого правительства имеет научно-поисковое назначение…
– Да не о том вы спорите. Научное… поисковое… Мы здесь первые. После нас будут и вторые и третьи экспедиции. И чем лучше мы сделаем свою работу сейчас, тем легче будет другим, кто придёт в этот мир после нас. Пока же мы не знаем об этой планете фактически ничего. Но что такое ступени знания?
Эн величественно вознёс свой перст на недосягаемую для его слушателей высоту.
– Это лестница, в которой каждая ступенька ведёт к непознанному. Она может быть такой…
Крун чиркнул ладонью на уровне головы тзельмпена.
– Или такой… – провёл он ладонью на уровне лица Седи.
– И такой… – его ладонь почти упёрлась в потолок рубки.
Тару сердито фыркнул и почти отвернулся от капитана и тот, поняв свою невольную ошибку, миролюбиво добавил.
– Тару, дорогой, я прошу не понимать так дословно свою высоту и высоту ступеньки знания. Это всего лишь образное выражение моей мысли.
Ширкон грузно поднялся и стал неторопливо мерять шагами проход между креслами.
– Вы сами убедились, что нас просто не заметили. Более того, я склоняюсь к мысли, что на этой планете нас просто некому замечать. И то, что мы принимаем сейчас чуть ли не за города, на самом деле может оказаться всего лишь заурядным физическим феноменом. Поскольку ваши мнения разделились, я принимаю следующее решение.
Он рубанул воздух рукою и вновь уселся в кресло, пискнувшее под его тяжестью.
– Крейсер переводим на круговую орбиту. Два корвета со штурмовыми отрядами крунов на борту выдвигаем на фиксированную орбиту над местом высадки разведчиков. Бронекатер с твоими десантниками, Седи, садим на безопасном расстоянии от одного из ближайших «городов», ну и далее по обстановке…
– Как мы назовём или обозначим планету?
Тзельмпен продолжал держать марку научного руководителя экспедиции.
– Да кто ж её знает? Может она уже кем-то и как-то названа?
Бермон лучезарно улыбнулся Тару и кивнув капитану, отправился к своим десантникам.
ГЛАВА 3
На подлёте к планете, круны отстреляли один за другим с корвета «Стрела» пять спутников связи, задав им правильную круговую орбиту. Другой корвет, «Молния», прошив черно-жёлтые облака, завис над предполагаемым местом высадки. По классификации, принятой в КРМ, планета подходила под девятый, или даже десятый класс планетоидов. Она имела не более трёх тысяч ридов в диаметре. Её поверхность была уныло-однообразной и имела сине-фиолетовую окраску. Не было никаких признаков не только воды, но и рек с цианистым калием, озёр из серной кислоты и морей из соляной рапы. В широт-ном направлении планету опоясывали несколько поясов гладких, словно отполированных на вид и шириной около тысячи ридов. Пояса разделялись узкими, в сотню-другую ронов, сплошными барьерами. Поэтому с орбиты, которую заняла «Ариэнта», планета была похожа на винную бочку, на которую искусный бондарь набил тугие обручи. С корветов уже невооружённым взглядом на гладких поясах планеты просматривались скопления непонятных каплеобразных образований, или, как шутя окрестили их члены экспедиции – «городов». Их расположение на поверхности поясов было хаотичным. Появление в небе корветов тоже не возымели на «города» никакого эффекта. На подготовку к полёту бронекатера требовалось определённое время. Круны занялись им, а Бермон дал добро произвести высадку на поверхность с использованием шлюпов. Один за другим пять шлюпов вылетели из ангаров «Молнии» и стали медленно планировать к намеченной точке посадки, в районе которой имелось наибольшее скопление странных образований.
Командир эскадрильи Михен Зарич предупредил своих разведчиков:
– Садимся рассредоточенно, на расстоянии десяти ронов друг от друга по дуге, направленной к исследуемому объекту. Следите за действиями членов группы, в случае возникновения опасности хотя бы для одного – всем немедленный взлет!
Кир тоже во время спуска пытался рассмотреть на поверхности хоть какое-либо подобие рек, морей или растительности. Увы! Однообразный унылый ландшафт простирался в широтном направлении от горизонта до горизонта. Чуть севернее того места, куда направлял свой шлюп Зарич, располагался один из «городов». Пал Моде уже успел окрестить каплеобразные сооружения, составляющие сами города, слезами планеты.
При посадке шлюпов в воздух не поднялось ни пылинки. Поверхность была словно обработана гигантским пылесосом да вдобавок подверглась влажной приборке. Михен запросил борт «Молнии» о готовности бронекатера и дал точный пеленг для его посадки. А разведчики не торопясь, привели в готовность скафандры средней защиты, которые хоть и не позволяли делать спринтерские забеги, но были достаточно надёжными в обращении.
