Владимир Алексеевич Колганов
Палата № Z
Глава 3. Исполнение желаний
– Я вот думаю… Если волосы покрасить в соломенный цвет, может, лысина не будет так просвечивать?
Понятно, что даже перед казнью хочется выглядеть прилично. Зеркала здесь есть, но в этой ситуации думать о том, как будешь выглядеть в гробу, всё же рановато. Конечно, надо держать себя в форме, не распускать нюни и оставаться оптимистом. Но долго ли удастся сохранять спокойствие? В этом деле могут помочь приятные воспоминания – только они позволят ощутить себя частью большого мира, где люди не только вкалывают из последних сил от зари и до зари, но и получают массу удовольствий, если есть такая редкая возможность. К тому же после сытного обеда не хотелось продолжать поиски виновных и обсуждать причины происшедшего.
– В прошлом году с женой и старшей дочкой отдыхали на Бали, – блаженно улыбаясь, вымолвил Кузьма. – Море, солнце… Что ещё нам надо? Но мне и в голову не могло прийти, что подобное случится.
– А я год назад в это же время по Парижу бродил, – признался Веня. – Монпарнас, Монмартр, кафе Клозери де Лила… Если б знал, что так получится, там бы и остался.
– Неужели навсегда?
– Почему бы нет? Конечно, без особого восторга. Но лучше на чужбине тосковать, чем вот так, за железной дверью…
– Главное, не где, а с кем, – эти слова Влад произнёс с некоторой ноткой назидания в голосе, но был, по сути, прав. – Я вот во времена блаженной юности в Новом Свете отдыхал. Это в Крыму, недалеко от Судака. Какие замечательные там бывали люди! Артисты, поэты и писатели, театральные режиссёры, музыканты…
– Ты на что же намекаешь, Влад? Неужели готов променять новосветский пляж на эту конуру? – удивился Макс.
– А почему бы нет, если ненадолго? В хорошей компании можно время с толком провести…
– Ну да, Макс станет разрабатывать новую теорию строения Вселенной, а мы, развесив уши, будем слушать лекцию Антона о пользе воздержания, – не сдержался Веня, выразив накопившееся раздражение, что вполне естественно для нормального человека, если он попадает в общество словоохотливых умников и учёных зануд.
Как ни странно, остальные не стали возражать против подобного досуга. Похоже, смирились с тем, что некоторых издержек совместного проживания в одной палате никак не избежать. Тем более что могло быть и гораздо хуже – это в том случае, если бы оказались в обществе какого-то отребья, маргиналов или попросту людей малообразованных, их в нынешние времена хоть отбавляй.
– Послушайте! А может быть, всё это нам снится?
– То есть как? – воскликнули хором Веня и Егор.
– Всё очень просто! Представьте, что я сплю, причём в своей кровати, дома, на Большой Ордынке. И вот во сне явились вы, пятеро совершенно незнакомых мне людей, и начался этот кошмар в палате с железной дверью и зарешёченным окном. Но этот сон не может бесконечно продолжаться, и вот тогда…
– Постой, постой! – воскликнул Макс. – А как же я? Я тоже сплю или я фантом, родившийся в твоём воображении?
– Воображение тут ни при чём. Все вы неизвестно как родившийся продукт моего подсознания, не более того.
– То есть нас не существует?
– Вот именно!
– Ну, удружил! – Антон был возмущён до глубины души. – Мы чуть ли не бьёмся головой об стену, и вдруг оказывается, что надо только немного подождать, когда Кузьма проснётся, и этот кошмар для нас закончится. Нет, не могу поверить, будто меня нет.
– И я!
– И я!
– Да уж, Кузьма! Никак не ожидал от тебя такого оголтело-субъективного идеализма, – поддержал сокамерников Веня.
А вот Егор, судя по всему, идею историка воспринял несколько иначе:
– Пожалуй, увлечение идеализмом я готов Кузьме простить. Это его право, закон не запрещает выдвигать подобные идеи, – и после небольшой паузы продолжил: – Но что если это летаргический сон? Тогда мы в этом заточении останемся навечно…
Последние слова Егора могли привести к непредсказуемым последствиям, вплоть до коллективной истерии, если бы на помощь не пришёл биолог:
– Современная наука возможность перехода в такое состояния отрицает, причём категорически, – авторитетно заявил Антон. – Но попытаться объяснить всё тем, что мы барахтаемся где-то в голове Кузьмы и подчиняемся изгибам его болезненно чувствительного подсознания, получая какие-то сигналы от мозговых нейронов… Это уже что-то запредельное! Ну хоть тресни, не могу этого понять.
Выход из ситуации, грозящей помутнением рассудка или хотя бы длительным расстройством мироощущения, предложил Макс:
– Здесь нужно применить радикальный метод. Известно, что человек обычно просыпается, если ночной кошмар выходит за допустимые пределы, к примеру, если угрожает смертельная опасность. Всё дело в том, что срабатывает инстинкт самосохранения. Так, может быть, попробуем?
– Что ты конкретно предлагаешь?
– Сделаем верёвку из простыни, один конец закинем на крюк, к которому подвешена вот эта люстра, – Макс указал на потолок. – Затем поставим Кузьму на табурет, петлю затянем на его шее. Останется только выбить табурет…
Все разом посмотрели на Кузьму. Тот побледнел, вскочил со стула и попятился к двери.
– Вы шутите?
– Да вовсе нет, – процедил Макс, демонстрируя решимость довести эксперимент до логического завершения.
Было очевидно, что Кузьма чуть ли не в предынфарктном состоянии, поэтому Веня поспешил успокоить незадачливого фантазёра:
– Не бери в голову, Кузьма! Макс и вправду пошутил. Однако с завиральными идеями будь поосторожнее, а то в следующий раз дело может плохо кончиться.
Историк облегчённо вздохнул и сел на прежнее место, одарив спасителя благодарным взглядом. Никто больше не собирался обсуждать его идею, а Веня, между тем, продолжал свои нравоучения:
– Чтобы впредь не попадать впросак, попробуй разобраться в том, как и почему у тебя возникли такие мысли. Похоже, на подсознательном уровне ты боишься той реальности, в которой мы вынуждены жить, и вот пытаешься избавиться от страха, отрицая её существование. Или я не прав?
Кузьма растерянно поглядел на Веню, а затем, словно бы набравшись смелости, сказал:
– Ты знаешь, Веня, мне в этом мире всегда было как-то неуютно. И в детстве, и сейчас, за исключением, пожалуй, бесшабашной юности. Так вот, я осмелюсь утверждать, что мир прекрасен, но человеческое общество… – Кузьма махнул рукой, демонстрируя полнейшую безысходность. – Везде ложь, зависть, ненависть, коррупция… Ну куда историку податься?
– Хотел бы перебраться в те счастливые времена, когда люди жили в пещерах и охотились на мамонтов?
– Да по большому счёту тогда было то же самое. Влад, ты как считаешь?
– Про эпоху палеолита не пришлось писать. Но ты, конечно, прав, Кузьма, поскольку с тех пор ничего не изменилось. Только упрятали всё в красивую упаковку, да лицемерия наверняка побольше, – по сути, Влад поддержал Кузьму, а затем неожиданно продолжил: – Мне иногда кажется, что стоит человеку согрешить, и он перемещается в некий параллельный мир, где всё не так, где всё гораздо хуже.
– Что ты имеешь в виду?
– К примеру, бросил человек жену с ребёнком, и с ним произошло несчастье. Не обязательно на следующий день, может быть, гораздо позже… Однако всё равно возмездие неотвратимо.
– Но тысячи людей, совершавших гнусности, живут себе припеваючи, – не согласился Макс.
– Да всякое бывает! Если допустить существование какой-то Высшей силы, даже ей за всем не уследить.
– А по-моему, всё дело в совести. Она-то и не даёт покоя, и грешник сам себя ведёт к печальному концу. А если совести нет, тогда мерзавец благоденствует, несмотря на совершённые грехи.
Кузьма обвёл глазами остальных, рассчитывая на поддержку. Но очень уж непростая это тема, чтобы с ходу дать правильный ответ.
– И всё же хотелось бы надеяться на то, что некто всемогущий и непогрешимый наведёт порядок на Земле, покончит с этим безобразием. Есть у меня такое сокровенное желание, – признался Макс.
Против этого никто не решился возражать.
Глава 4. День хуже некуда
– Господи! Я так больше не могу! Когда же всё это закончится?
Кузьма ходил взад-вперёд, от окна и до двери, от двери и до окна, при этом посматривая по сторонам, то на Антона, то на Егора, словно бы они могли ответить на такой вопрос. Возможно, он надеялся, что его утешат, снова как-то успокоят, однако дело в том, что все пребывали в таком же состоянии, но сдерживались, стараясь не выставлять свои переживания напоказ. Вроде бы здесь некого стесняться, однако если все заголосят, завоют разом, нетрудно вообразить, к чему всё это приведёт. Коллективный психоз ещё никому не помогал в минуты скорби и отчаяния.
И только Веня отозвался. Впрочем, он ничего не смог бы предложить, тем более что совсем некстати у него появилось желание пофилософствовать:
– Мы лишние в этом мире. Мы побочный продукт цивилизации. Основную долю населения составляют трудяги, которые не задумываются ни о смысле жизни, ни о путях развития цивилизации.
– Согласен, – поддержал его Влад. – Власть нуждается в послушных исполнителях, в безмозглых потребителях услуг, а мы, как белые вороны, бродим как неприкаянные в этом мире, делая вид, что всем довольны, что именно так всё и должно быть.
– Проблема в том, что нами невозможно управлять, – добавил Макс. – То есть мы подчиняемся до поры до времени, ну а потом…
– Потом наступает тот предел, за которым либо полная утрата личности, либо бунт!
– Ну, это ты загнул, Влад! – возразил Егор.
– Я имел в виду тот бунт, который созревает в умах. Он где-то там, внутри и очень редко выходит на поверхность.
– И в чём, по-твоему, причина?
– Обыкновенная трусость, боязнь потерять то немногое, что мы имеем.
– Согласен. Но только если речь идёт о свободе, о свободе личности.
– Не только! Все мы люди, и потому ничто человеческое нам не чуждо. К примеру, дом, машина, дача…
– Для джентльменского набора не хватает ещё молоденькой любовницы, – Антон счёл возможным дополнить этот список, видимо, исходя из собственного понимания того, что такое счастье.
– Да-да, смазливой аспирантки, – поддакнул Макс.
– Антон, Макс, не травите душу! – взмолился Веня. – Мы вроде бы договорились, что о женщинах не говорим ни слова.
Помолчали. Видимо, каждый в мыслях перенёсся туда, где были дом, семья, друзья. Где осталось многое из того, без чего невозможно нормальное существование… Вот не хватало ещё пустить слезу и снова, в который уже раз пожаловаться на судьбу.
Молчание прервал Кузьма:
– А мне сегодня ночью приснилось, что повесился, – эти слова он сопроводил виноватой улыбкой, словно бы извиняясь за то, что никого заранее не предупредил о своём намерении покончить с жизнью.
– И как, успешно? – усмехнулся Макс.
– Да нет, – вполне серьёзно отвечал Кузьма. – Вынули из петли. Вот не пойму, к чему бы это?
– Я думаю, что этот добрый знак. Значит, есть ещё надежда.
Спорить с Веней никто не стал. Хотелось верить, что всё закончится само собой. Надо только смиренно ждать, да и сил на бесплодные споры уже не оставалось. Самое время обменяться впечатлениями…
– А я всю ночь просидел на крыше, – признался Макс. – Представляете, сижу голый, на пронизывающем ветру. Вцепился обеими руками в телевизионную антенну и чего-то жду…
Антон не дал ему договорить:
– Вполне себе эротический сон.
– Не вижу ничего эротического, – не согласился Макс с таким диагнозом.
– Тогда зачем разделся?
– Тебе всё шуточки, я до сих пор дрожу… Жаль, кроме минералки, выпить нечего. Эх, мне бы чего-нибудь покрепче!
– От бокала хорошего вина и я бы не отказался, – Антон мечтательно закатил глаза, представив себя сидящим за столом в шикарном ресторане.
– Ну а ты, Егор? – Веня решил уйти от опасной темы.
– Я всё ночь за кем-то гнался.
– Поймал?
– Да нет. Но вот закрою глаза, и возникает ощущение, что всё ещё бегу.
– Так бывает. Кажется, ещё вот-вот, а он всё время ускользает, – Антон вытянул руки, словно бы готовясь кого-нибудь схватить. – У меня такие сны в младенчестве случались.
– Ты на что же намекаешь? – обиделся Егор. – Детство тут совершенно ни при чём. Не только у меня такие сны. А дело в том, что уголовные дела редко заканчиваются справедливым приговором. Особенно, если на скамье подсудимых очень важная персона.
– Да не бери в голову! Это я так, без задней мысли.
До выяснения отношений на повышенных тонах дело не дошло – в сложившейся ситуации это явно ни к чему. Куда разумнее продолжить разговор о том, что кому приснилось.
– А что же Веня? – с загадочной улыбкой обратился к журналисту Макс. – Уверен, ты всю ночь сочинял убойную статью о том, как гнобит власть шестерых интеллектуалов. Угадал?
– Ты прав. Вроде бы получился классный текст. Проблема в том, что после пробуждения всё напрочь забываю.
– Обидно!
– Не то слово! Впрочем, если бы даже вспомнил, не смог бы записать… Хоть бы клочок бумаги был и карандаш.
– Влад, ну а ты?
– Я спал.
– Скучный ты человек, ей богу. И книги твои наверняка тоже скучные. Кстати, кто-нибудь читал?
– Так мы фамилии его не знаем.
– Влад! Хоть намекни…
– Да ни к чему это. Вот выйдем отсюда, тогда я каждому из вас свою книгу подарю, в дарственной надписью и пожеланием больше никогда не попадать в такую ситуацию.
– Замётано! – согласился Макс.
Вроде бы все о прошедшей ночи отчитались… Но нет!
– Антон, ты что молчишь?
– А что рассказывать?
– Чем ночью занимался? Если, конечно, об этом можно говорить в приличном обществе.
– Макс, опять ты за своё… Ладно, расскажу, но только потом не обижайтесь.
– И что же такое ужасное тебе приснилось?
– А вот… Сижу в лаборатории. Под микроскопом проба, взятая из крови пациента. Вижу несколько вирусов, у каждого корона… Что-то вроде щупальцев, тех самых, с помощью которых он белковую клетку атакует. Надо бы рассмотреть это чудище поближе. Увеличиваю разрешение, и что же вижу?.. Нет, дальше не буду продолжать!
– Антон, ну так нельзя! Если уж начал, давай, выкладывай!
– Ладно, вам же будет хуже… Так вот, когда довёл разрешение почти до максимального, увидел…
– Ну?
– В центре того, что принято называть телом вируса, разглядел нарост, напоминающий маленькую голову. Ещё увеличил разрешение, и вот…
– Ну не томи! – воскликнул Макс.
Теперь уже он дрожал не от ночного холода, а от предчувствия беды. Умом он понимал, что не надо бы настаивать, но инстинкт исследователя не позволял остановиться. Антон как-то печально, с нескрываемым сочувствием взглянул на Макса и, наконец, сказал:
– Там была твоя милая мордашка. Можешь мне не верить, но это было так.
– Это уже ни в какие ворота не влезает! – только и смог выговорить ошеломлённый Макс.
Затем он вскочил из-за стола и плюхнулся на свою кровать… Широко раскрытыми глазами Макс смотрел на потолок, словно бы пытаясь разобраться в том, что только что услышал, а если повезёт, увидеть там хоть какую-то подсказку. В комнате стало тихо, поскольку ни Веня, ни Егор, ни Влад так и не решили, как реагировать на слова Антона – то ли это шутка, то ли всё всерьёз. Что уж говорить о Кузьме, который как-то по-женски всплеснув руками, обхватил ладонями лицо и теперь сидел, раскачиваясь из стороны в сторону и глядя в одну точку.
– Я и не знал, что среди физиков встречаются столь впечатлительные натуры, – прервал тишину Антон, сопроводив свои слова насмешливой улыбкой.
– А если бы тебя превратили в вирус? – огрызнулся Макс, постепенно приходя в себя.
– Да никто никого не превращал. Ведь это только сон! К тому же ты был там вовсе не один.
– Так что же, все мы? – догадался Веня.
– Ну да! Разве вы не поняли? Там было шесть этих крохотных вирусов с нашими головами.
– Час от часу не легче! – воскликнул Егор.
– Я же всех предупреждал…
Услышанное надо бы осмыслить. Конечно, это всего лишь сон… Но что если он недалёк от истины? Не зря же возникала мысль о некой Высшей силе.
Наконец, Веня попытался найти выход из возникшей ситуации:
– Антон, признайся, что ты всё это выдумал.
– Да зачем мне врать? К тому же, я с детства чёрного юмора не дух не выношу.
– Тогда чем можно объяснить это сновидение? – не дождавшись ответа от Антона, Веня обратился к остальным: – Какие будут мнения?
– Позвольте мне.
Как ни странно, спокойно отнёсся к откровениям Антона только Влад. Видимо, в сознании писателя рождались фантастические сюжеты и покруче этого, и каждому такому феномену он находил обоснование. Вот и теперь…
– Мне кажется, дело в том, что сновидение отражает особенности нашего восприятия действительности. Биолог привык рассматривать её как бы под микроскопом, отсюда и возникла столь странная картина.
– Всё это понятно! – перебил его вышедший из оцепенения Кузьма. – Но каким образом там появились наши лица?
– А ты припомни, о чём мы говорили вчера? О некой Высшей силе, которая только и способна навести порядок на Земле.
– Не вижу связи…
– Связь возникла в голове Антона. Для этой Высшей силы шестеро интеллектуалов это мелочь, букашки, которыми можно помыкать, которых можно поместить в пробирку, чтобы затем исследовать под микроскопом. Иными словами, сновидение Антона это признание ничтожности нашего существования, – подытожил Влад.
– Я думаю, ты не прав, – перебил его Егор. – если бы речь шла о безвредных букашках, тогда можно согласиться. Однако здесь совсем не то… Здесь вирусы!
– На мой взгляд, скрытый смысл этого сновидения в том, что мы не приносим никакой пользы, только вред… – развивал свою идею Влад, видимо, отталкиваясь от собственного опыта. – Поэтому и предстали в виде вирусов, которые размножаются, создавая себе подобных, но это не нужно никому, кроме них самих. Мы с вами тоже паразиты – вот в чём главный смысл!
– Ну, это ты загнул! – возразил Антон. – У меня и в мыслях ничего такого не было.
– Эти мысли пытается нам внушить та самая Высшая сила. Думаю, что власть имущие с моим тезисом вполне согласны.
– Влад, ты категорически не прав! – не сдержал возмущения Антон. – Назвать нас паразитами может только какой-нибудь полуидиот, неспособный отличить интеграл от логарифма, а инфузорию от атома. Да что тут говорить, без нас цивилизация зачахнет! Мы двигаем прогресс и в науке, и в культуре.
– Не вижу никакого прогресса…
– То есть как?
– Культура деградирует. Литературы просто нет… Историки и прочие гуманитарии вообще занимаются непонятно чем. Всё потому, что единственный стимул в жизни большинства людей заключается в том, чтобы заработать как можно больше денег, а затем… Затем, сидя на веранде роскошной виллы где-нибудь на побережье Адриатики или Бискайского залива, рассуждать о том, каким же был наивным чудаком ещё сорок лет назад, когда верил в идеалы добра и справедливости, равенства и братства.
– Положим, я в это никогда не верил, – признался Макс.
– Тем хуже для тебя, точнее, для твоих детей… – откликнулся на это признание Егор.
– А вот детей не тронь! С ними всё будет в порядке.
– Сомневаюсь.
Глава 5. Надежды и разочарования
– Не надоело вам?
Вене эти разговоры были крайне неприятны. Не потому, что он имел другое мнение, однако предпочёл бы обсудить такую тему в эфире своей радиостанции – в этом был бы хоть какой-то смысл. А тут всё равно никто их не услышит… Разве что найдётся соглядатай или предатель, который сочинит донос своему куратору – тому самому, в белом накрахмаленном халате.
– Конечно, надоело, – согласился с журналистом Влад. – Но что ещё нам остаётся?
– Надо поискать какой-то выход.
– Да где ж его найдёшь? Разве что лбом стену проломить.
Такого желания ни у кого не возникало, а других подручных средств здесь не было. Нужен генератор идей, но дело в том, что никто из них никогда не оказывался в подобных ситуациях.
– А давайте поговорим о чём-нибудь приятном. Не понимаю, как можно гробить своё время на разговоры о политике, о смысле жизни, о бренности нашего существования. Это же мука смертная! Неужели так трудно найти более достойное занятие? – взмолился Кузьма, и вслед за этими словами на его лице появилась блаженная улыбка: – Если б вы знали, как я был счастлив, когда занимался историей начала Руси!
– Ну вот, опять завёл свою шарманку! – отмахнулся Макс. – Я вот сейчас думаю, как переживают дети и жена, ищут меня по моргам, по больницам, обзванивают отделения полиции, пытаются что-то узнать в приёмной ФСБ.
– Да, им не позавидуешь, – согласился Веня.
Егор попытался успокоить Макса, а заодно и остальных:
– А я уверен, что их предупредили. Мол, так и так, ваш муж в командировке. Или выполняет спецзадание.
– Ещё чего придумал! Им на наши семьи наплевать. Скажут, что пропали без вести, и никто даже искать не будет.
– Да уж, пропасть в Москве… Короче, влипли!
Когда нет выхода, тогда вновь начинается гадание на кофейной гуще – то ли это чья-то злая шутка, то ли оказались в руках садиста и маньяка, который получает удовольствие, глядя на страдания людей. Вполне возможно, что какая-то сволочь решила отомстить… За что?
– Послушайте! А что если мы и впрямь где-то согрешили? Помните «Десять негритят» Агаты Кристи? Их пригласили погостить на какой-то остров, ну а там…
– Кузьма, ты думаешь, что нас решили умертвить? Нет, что-то не похоже.
– Так ведь откармливают, как на убой.
– Ну и что будет дальше? Допустим, признаемся в грехах…
– Что тут гадать? Пустят газ или отраву нам подсунут.
– Или уморят голодом, что гораздо проще.
– И мучительнее!
– Господи! Но что же делать?! – мысленно словно бы заламывая руки, вскричал Кузьма.
– Нужно доказать, что мы ни в чём не виноваты. Я, например, на Болотной и на Сахарова не бывал, протестных писем не подписывал, всегда голосовал… в общем, голосовал, как надо.
– Ну вот и я… – Антона поддержал Кузьма. – Поэтому совершенно не понятно…
– Вот если бы попали на Лубянку… – произнося эту фразу, Егор смущённо опустил глаза, поскольку не был уверен, что правильно поймут.
– А там что?
– Там сразу предложат дать согласие на сотрудничество с ФСБ. И на этом наши страдания закончатся.
– Стать стукачом? Да лучше здесь подохнуть!
Перспектива стать доносчиком никого не увлекала. Однако, если ситуация безвыходная…
– А знаете, это мысль!– воскликнул Веня. – Если согласимся поработать на них, кто бы они ни были, тогда какой смысл держать нас здесь? А выйдем на свободу… В общем, там будет видно. Главное, выбраться отсюда!
– Допустим. Но как мы передадим своё послание?
– Можно оставить его на кухне.
– Так нет ни бумаги, ни ручки, даже огрызка карандаша тут не найдёшь.
– Напишем на дверце холодильника. Кухню они должны как-то контролировать, чтобы при доставке продуктов никого там не застать.
– И чем напишем? Кровью?
– Кетчуп подойдёт.
– Ну что ж, осталось придумать текст послания.
– Нет ничего проще! «Согласны на сотрудничество!»
На том и порешили. Только Влад выразил сомнение:
– Это напоминает мне спасение утопающего за его же деньги, причём с солидной предоплатой. И самое неприятное, что гарантий нам никто не даст.
Ночью все плохо спали, прислушиваясь к тому, что творится за стеной, на кухне. А утром началось что-то совершенно непотребное…
Сначала раздался голос Влада:
– Эй, кто взял мою зубную щётку?
– У тебя какого цвета? – поинтересовался Веня.
– Голубая.
– Не видел.
– А ты, Антон?
– Я вот полотенце не могу найти… Признайтесь, кто потырил?
– А у меня пропал халат, – вскричал наконец-то пробудившийся Кузьма. – И что теперь? Ходить весь день в неглиже, как на нудистском пляже?
– Накинь простыню, а мы потом поищем.
Завернутый в простыню, Кузьма выглядел жалким и потерянным. Веня попытался успокоить:
– Тебе это идёт. Ну, прям, египетский жрец! – но, присмотревшись, уточнил: – Нет, на жреца не тянешь. Тогда апостол Пётр…
– Только золочёного нимба не хватает, – усмехнулся Влад.
– Вам лишь бы пошутить, а я в этом жреческом одеянии замёрзну.
И вдруг раздался крик Антона, дежурного по кухне:
– Господа! У нас чайник спёрли!
Только теперь все поняли, что ситуация куда серьёзнее, чем можно было бы предположить. Тут явно не до шуток! Веня первым догадался, что всему виной послание, написанное кетчупом на дверце холодильника:
– Но почему такая странная, неадекватная реакция? Допустим, кетчупа им стало жалко… Так мы же готовы их расходы возместить, когда всё это закончится. И даже претензий предъявлять не будем. Согласны?
Возражений не последовало. Даже опасение, что завтракать придётся всухомятку, вскоре улетучилось само собой, поскольку Антон для кипячения воды приспособил какую-то кастрюлю. Возможно, именно этот факт, то есть использование кастрюль не по назначению, побудил Кузьму в гневной форме высказать своё недовольство тем, что произошло:
– Да они просто издеваются над нами!
Более разумную догадку высказал Егор:
– Судя по всему, они надеются нас подтолкнуть к какому-то решению.
– Тут как ни толкайся, всё попусту. Ну чего они от нас хотят?
В самом деле, пропажу чайника, зубной щётки и халата невозможно воспринять как ответное послание. Все эти предметы находились в разных помещениях, были никак не связаны между собой, выполнены из разных материалов. Чисто теоретически моль могла сожрать халат, но куда подевался чайник? Это несоответствие исходных обстоятельств и достигнутого результата стало основанием для умозаключения, которое озвучил Макс:
– А я уверен, что воровством занимается один из нас.
– Это с какой же стати? – возразил Антон.
– Патологическая склонность к воровству. Про клептоманию, небось, слыхали?
Пришла пора Егору доказать свою профессиональную пригодность.
– Ну что ж, для начала я хотел бы получить ответ на такой вопрос: кто выходил этой ночью в туалет?
– Да, пожалуй, все. Веня и Влад наверняка даже по нескольку раз. Это вполне естественно для пожилого возраста.
– Могу подтвердить, что ещё два часа назад чайник был на месте, – заявил Веня и, слегка смущаясь, пояснил: – Меня по ночам обычно жажда мучает, вот и зашёл на кухню, чтобы попить водички. Я, видите ли, пью только кипячёную.
– А кто утром раньше всех проснулся? – продолжал дознание Егор.
Тут сразу и не скажешь. Посматривая друг на друга, стали припоминать, кто где кого узрел, как только выбрался из своей постели…
– Антон! Это же ты всех разбудил, когда заорал «украли чайник!»
Эту догадку высказал Кузьма, но Егор его поправил:
– Да нет, первым проснулся Влад. Я ещё лежал в постели, а он уже собирался чистить зубы.
Влад только пожал плечами и посмотрел на Веню:
– Мне кажется или я что-то путаю? Ведь это ты выходил из туалета, когда я направлялся чистить зубы.
– Но ты же видел, что у меня ничего не было в руках. Ни чайника, ни халата… Ну не мог же я спустить всё это в унитаз!
Ситуация и впрямь на грани мистики.
– Что касается меня, то я занялся физзарядкой, причём не выходя из комнаты, – заявил Егор, и тут следователя осенило: – Макс! А где был в это время ты?
– Я? – Макс явно не ожидал подобного вопроса и потому слегка замешкался. – Да где ж ещё? Как раз после Вени в туалет зашёл. Вчера немного переел, вот и приспичило. Сидел, пока вы голосили…
– И кто тебя там видел?
– Ты шутишь? На унитазе вдвоём никак не разместиться.
Как всем известно, задача следователя состоит в том, чтобы собрать все факты воедино, опросить подозреваемых и тут же сделать вывод. А вывод напрашивался сам собой.
– Что же это получается? – рассуждал Егор, почёсывая щетину на лице. – Двое обнаружили пропажу, двое разговаривали с Кузьмой, чему я был свидетелем. И только Макса никто из нас не слышал и не видел.
– Верно! Макс появился, только когда все собрались на кухне, – подсказал Кузьма.
– Вот и я о том. Значит, Макс проснулся первым и вполне мог выйти из палаты, прихватив всё, что удалось унести в руках. Ну а вернулся лишь сейчас. Причём никто его отсутствия не заметил, поскольку все были заняты поисками зубной щётки и халата, – Егор сделал паузу и внимательно посмотрел на Макса: – Так кто же тебе дверь открыл? Или у тебя ключ в кармане?
Макс ошалело глядел на лица недавних товарищей по несчастью, пытаясь обнаружить хоть капельку сочувствия в глазах.
– Но я же сам предложил искать вора среди нас.
– В моей практике бывали и такие случаи, – сквозь зубы процедил Егор. – Преступник первым кричит «держи вора!», чтобы снять подозрения с себя.
– Да нет же! Я не крал!
– А вот мы сейчас проверим.
С этими словами Егор сделал Максу моментальную подсечку, подхватил его за руку, не дав упасть, и вывернул эту руку так, что Макс взвыл от невыносимой боли:
– Садист! Сатрап! Энкавэдэшник!
– За энкавэдэшника ответишь, ну а сатрапа, так и быть, прощу, – приговаривал Егор, укладывая Макса на кровать, лицом в подушку. – Антон, держи его за ноги, чтобы не брыкался! Кузьма, тащи сюда целлофановый пакет! Там на кухне есть… Бери, какой побольше, чтобы на голову ему надеть – и, уже обращаясь в Максу, произнёс зловещие слова: – Теперь ты у меня во всём сознаешься, даже детские шалости припомнишь.
