Владимир Алексеевич Колганов
Агентесса
Глава 27. Нечто запредельное
Узнай глава СВР об этом плане, наверняка бы, схватившись за голову, закричал:
– Ну зачем я связался с этой дурой?!
Поэтому и Чаусову не стала раскрывать всех подробностей, только попросила:
– Сделайте, пожалуйста! Мне очень нужно.
Тот обещал на следующий день переслать по интернету нужные бумаги.
Элен и сама понимала, что в её плане есть слабые места, но тут многое зависит от Переса. С ним вместе обсуждали детали операции, хотя предусмотреть всё невозможно. К примеру, как поведёт себя Лехницкий, и не захотят ли сыграть свою игру израильтяне, когда кажутся на территории Швейцарии – ведь компромат хранится там, а не в парижском банке. Главная опасность заключалась в возможности сговора израильтян с беглым банкиром – у него же денег куры не клюют! Можно, конечно, вместо них использовать французов, однако захват Лехницкого и переправку его в Цюрих можно было квалифицировать как должностное преступление, а Перес не мог в полной мере положиться на своих людей – испугаются последствий и могут завалить всю операцию, а то и «сдать» его начальству.
Решили так: Элен явится к Лехницкому и улучив момент, сделает укол, от которого бедняга на несколько часов впадёт в бессознательное состояние. Тут же по её вызову прибудут двое израильтян, переодетых в санитаров – остальные останутся под стражей в качестве «заложников». Ну а затем Лехницкого на вертолёте доставят до границы и на машине скорой помощи переправят в Швейцарию – якобы речь идёт о спасении его жизни и уже готова операционная в клинике Хирсланден, так что швейцарские пограничники не станут приставать с расспросами. Но как заставить Лехницкого передать им компромат – не повезёшь же его в банк на каталке?
Пришлось Элен снова положиться на свой дар убеждения, который она продемонстрировала уже не раз. С израильтянами сторговались быстро – всем была обещана свобода, если выполнят задание. Конечно, риск немалый, но транспортировка «больного» до границы происходила под контролем Переса, а уж в Швейцарии всё зависело только от Элен и её умения поладить с агентами Моссад. И тут пригодилось то, что поначалу вылетело у Элен из памяти – ведь Жосс предлагал ей поработать на Моссад, и она практически согласилась в обмен на помощь её мужу, только попросила время на раздумья.
В том разговоре всё крутилось вокруг компромата. Что же тогда предложил ей Жосс? Ах да, она должна была убедить Лехницкого, чтобы тот передал им копию документов для ознакомления, а затем израильтяне добьются примирения Лехницкого с Идельсоном на взаимовыгодных условиях. Шито белыми нитками, Элен так и сказала, ну а Жосс был уверен, что у неё получится и Лехницкий согласится на это предложение, поскольку другого варианта нет.
После того, как пересекли границу, Элен рассказала израильтянам о своём разговоре с Жоссом, посетовав на то, что русские тогда сорвали сделку.
– Так что, ребята, мы почти коллеги! С Жоссом я тогда обо всём договорилась, и если бы не помешали агенты ГРУ, дело было бы уже сделано.
– Причём тут ГРУ?
– Уверена, что это они Жосса и похитили.
– Ну а каким боком здесь Перес?
– Бедняга и не догадывается на кого работает. Я ему наплела с три короба, будто хочу помочь в обмен на некоторые услуги с его стороны, он и поверил.
– Что ж, если так, можешь рассчитывать на нас.
Но вот уже прибыли в клинику Хирсланден. Перес всё предусмотрел – оформил направление от французского врача и договорился, что Элен будет присутствовать при всех манипуляциях, которые необходимы для вывода пациента из критического состояния.
Прошло полчаса после того, как Лехницкий оказался под капельницей. Грудь опутана проводами, к голове тоже подключили датчики. Врачи всё сделали и ушли заниматься другими пациентами, а Элен осталась ждать, когда же он очнётся. Наконец, открыл глаза:
– Где я?
– Успокойтесь! Всё уже позади.
– Что это было?
– Там, в отеле, вы потеряли сознание, и французы срочно переправили вас в Цюрих. Здесь лучшие специалисты по таким болезням.
– И чем я болен?
– Врач сказал, что это последствия длительного стресса. Постоянное напряжение, ощущение опасности из-за каждого угла может спровоцировать нарушение деятельности внутренних органов. Но, слава богу, теперь всё позади. Через какое-то время вы и не вспомните, что с вами было.
– Элен! Я так вам благодарен. Я у вас в долгу.
– Всё это пустяки. Но вот что делать с компроматом?
– Так я же собираюсь передать его французам.
– А вы уверены, что они не захотят избавиться от вас после того, как дело будет сделано.
– С чего бы это?
– Вы кое-чего не учли. Я недавно покопалась в интернете и обнаружила, что французская фирма «Тоталь» тесно сотрудничает с фирмой Идельсона. Всё сомневалась, стоит ли говорить вам, вы же не поверите в их сговор, но последние события, этот ваш странный обморок говорит сам за себя.
– Элен, у меня голова совсем не соображает… Что же делать?
– Нам сможет помочь только Чаусов.
– Но ведь я уже передал тот документ, но до сих пор никакого толку.
– Сейчас ситуация резко изменилась, и нам придётся полностью довериться ему.
Лехницкий закрыл глаза, словно бы погружение в глубины своего сознания должно помочь найти выход из безнадёжной ситуации, и после недолгого раздумья пробормотал:
– Вы правы. Я согласен.
– Вот и хорошо. Пока вы тут лежали, я связалась с Чаусовым, и он обещал решить все наши проблемы, если получит весь компромат.
– Хорошо бы… Но как же ему флешку передать?
«Флешка? Это упрощает задачу».
– В банке нас уже ждёт Палыч, тот самый человек от Чаусова. Ему вы и передадите флешку. Но…
– Что ещё? Элен, пожалейте больного человека!
«Не такой уж ты больной! Надо только довести тебя до нужной кондиции».
– Есть подозрение, что за нами следят французы. Поэтому сделаем так. Вот вам флешка с другими материалами, её вы оставите при себе, а ту, что возьмёте из ячейки в банке, сунете в руку Палычу, вы как бы нарочно столкнётесь с ним, выходя из хранилища… А теперь давайте отрепетируем этот финт и будем собираться.
– Но я же совсем больной, лежу под капельницей, весь в проводах…
– Не обращайте внимания! Эти доктора даже здорового человека будут лечить, пока не вытянут все деньги из его кармана.
– А нас выпустят?
– Пусть только попробуют задержать!
Элен не стала говорить Лехницкому, что у палаты ждут бравые израильтяне. Спасибо Пересу, он договорился, что эти «санитары» будут охранять важного больного, пока он находится на территории Швейцарии.
В банке всё прошло, как по маслу, и флешка с компроматом оказалась в кармане Палыча, ну а подложную Лехницкий передал Элен на глазах у израильтян. Теперь ничто не мешало всем вернуться в Париж, но тут израильтяне выкинули «фортель».
– Поскольку ты теперь работаешь на нас, должна подчиняться приказам командира нашей группы. А он хочет встретиться с тобой.
Видимо, у них была связь, а она эту возможность не предусмотрела. «Неужели Перес работает на них? Тогда понятно, почему поспешил обменять Жосса на полковника. Да и его согласие на то, чтобы в операции задействовать часть израильтян, подтверждает её догадку – на него даже не пришлось очень уж давить, сразу согласился».
Элен попробовала возразить:
– Послушайте, во-первых, мы так не договаривались. А во-вторых, что я скажу Пересу?
В ответ только рассмеялись:
– Скажешь, что тебя взяли в плен.
– Тогда вам путь во Францию будет заказан.
– Плевать! Есть ещё много стран, где наш опыт пригодится.
– Ну а Лехницкий? Неужели потащите с собой болящего. Смотрите, он еле держится на ногах… Вдруг концы отдаст?
Израильтяне посовещались.
– Ладно, пусть этот катится.
«Что ж, хотя бы так. А мне даже интересно, что это за "командир"».
Сели в машину и через час прибыли в какую-то альпийскую деревню. Дом на самом краю, а из него вдруг выходит… Жосс.
Глава 28. По краю пропасти
– Ну, здравствуй, милая! А я заждался. Думаю, куда это Элен запропастилась? То ли совсем забыла обо мне, то ли совесть мучает. Ведь не каждый день удаётся заманить в ловушку иностранного агента.
Когда за «проколом» следует «прокол», отсюда следует вполне логичный вывод – её переиграли. И вся эта операция имела двойное дно – ей казалось, что всё находится под её контролем, а на самом деле её вели именно к этому финалу. «Ну уж нет, так просто я не сдамся. У меня тоже есть кое-какие козыри».
– Жосс! Мы же ещё тогда обо всём договорились! Зачем мне тебя сдавать? Это против логики.
– Брось трепаться! Я тебе не верю.
– А как ты думаешь, зачем я уговорила Переса освободить твоих ребят?
– Всё плетешь интриги, но знай, для тебя это плохо кончится, причём в самом скором времени. Твой труп найдут в горах, под снежной лавиной.
– Сейчас вроде бы не сезон…
– Пожалуй. Но мы ещё что-нибудь придумаем. Ну а теперь давай-ка сюда флешку.
«Ну вот и всё. Похоже, влипла! Тут уж никто меня не спасёт. Разве что попытаться свалить всё на Лехницкого».
Итак, компромата на флешке нет – когда подключили её к ноутбуку, обнаружили только описание технологии газодобычи.
– Элен! Это что такое?
– Твои ребята видели, как Лехницкий передал мне флешку. Думаешь, подменила? Так обыщи, мне не впервой раздеваться перед публикой.
Жосс посмотрел на своих парней.
– А вы куда глядели?
– Она правду говорит.
– Блин, олухи царя небесного! Да вас близко нельзя к разведке подпускать!
Затем задумался, пристально, со значением посмотрел на Элен:
– Признайся, это всё твои проделки?
– Жосс, если не веришь, устрой мне допрос на полиграфе.
– Что ж, это мысль. Всё оборудование здесь, на нашей базе, – и взяв Элен под локоть, вежливо предложил: – Пойдём, дорогая, развлечёмся!
Ну вот, усадили в кресло, подсоединили кучу датчиков, и началось:
– Ты родилась в России?
– Да.
– Твой муж сидит в тюрьме по обвинению в коррупции?
– Да.
– Ты хочешь его освободить от наказания?
– Да.
– Ты работаешь на русскую разведку?
– Нет.
– Ты еврейка?
– Мама у меня еврейка.
– Отвечай только «да» или «нет».
– Да.
– Ты сдала меня русским?
– Нет.
– У Лехницкого был компромат на Идельсона?
– Вроде бы.
– Да или нет?
– Пошёл ты к чёрту! Тембель недоделанный! Шлимазл!
Всем своим видом Элен демонстрировала презрение к мучителям, а её возмущению не было предела. Если бы не Жосс, она бы высказала всё, что думает о методах израильской разведки.
– Ладно, этого пока достаточно, – Жосс выключил приборы, а потом добавил: – Я вижу, ты времени даром не теряла, поднаторела в площадной брани на иврите.
Судя по тому, что обошлось без допроса третьей степени, проверку на «детекторе лжи» она прошла. Сказали бы раньше, что всё будет так просто, не поверила бы. Однако нахальства, наглости хватило, чтобы обмануть и всю эту мудрёную технику, и Жосса.
Вечерело. После ужина Жосс предложил ей прогуляться. Шли молча, каждый думал о своём. Жосс обдумывал новые способы проверки, а Элен попыталась найти варианты контригры.
– Жосс! А как ты думаешь, почему русские агенты ищут этого Лехницкого?
– Ты сама знаешь. Потому что у него есть компромат на Идельсона.
– А как они узнали об этом?
Жосс пожал плечами.
– По правде говоря, никогда не задумывался… Ну узнали каким-то образом. Нам-то что с того?
– Когда проходила проверку на полиграфе, у меня появилась мысль… А что если никакого компромата не было?
Жосс остановился, и видно было, что такое предположение стало полной неожиданностью для него.
– То есть как?
– Русские могли распространить эту дезинформацию, чтобы вынудить Моссад заняться поисками. И вы заглотнули наживку.
– Допустим.
– И вот, чтобы спасти Идельсона от разоблачения, Моссад направил на поиски компромата лучшего агента, а когда ты вышел на меня, спецназ ГРУ тебя похитил.
– Ну, похитили. И что с того?
– Видишь ли, цель оправдывает средства. И в данном случае это тоже верно, потому что ты обладал сведениями, которые очень интересовали СВР.
– Ты на что же намекаешь?
– А чего тут намекать? Они же тебя отпустили, обменяв на второстепенных агентов ГРУ, против которых не было серьёзных обвинений. Так почему же они поступили так? Ответ очевиден. Потому что ты выдал те сведения, которые были им нужны.
Жосс отшатнулся от Элен и замахал руками, словно пытался таким образом снять с себя подозрение в предательстве:
– Элен, у тебя слишком буйная фантазия. Да нет, ты сошла с ума!
– Полагаешь, твоё начальство с бульвара Шауль Ха-Мелех в Тель-Авиве думает точно так же?
Тут что-то случилось с Жоссом. Сначала улыбнулся краем рта, а затем, прищурившись, произнёс слова, которые любого заставили бы встать на колени и покаяться в грехах:
– Ты не боишься, что я тебя убью? Прямо здесь, не сходя с места.
Но Элен уже просчитала такой вариант:
– Это бы только подтвердило мою догадку.
– На том свете твои домыслы не пригодятся никому.
– Ты прав! Но моё исчезновение заставит задуматься Переса, и кто знает, к каким выводам он придёт. Да и у твоих ребят возникнет подозрение, что ты избавился от меня не просто так, а чтобы заткнуть мне рот и замести следы предательства.
«Дойдёт или не дойдёт? Калач тёртый, его на мякине не проведёшь». Но тут Элен загнала его в ловушку, из которой даже если найдёшь какой-то выход, не обойдётся без потерь – в лучшем случае карьера пострадает.
– Так чего ты хочешь?
– Мне нужно возвратиться в Париж.
– И как я это объясню своим парням?
– Скажешь, что мы возобновили полноценное сотрудничество. Я должна буду выведать у Лехницкого, был ли реальный компромат и, если был, то где он его прячет. И учти, мы ещё можем понадобиться друг другу, когда я снова окажусь в Москве. Так что, Жоссик, по рукам?
– Ладно, вали на все четыре стороны! Тебя довезут до Цюриха, а дальше уж сама…
– Ты удивительно любезен сегодня.
Глава 29. Предварительные слушания
Приехав в аэропорт Цюриха, Элен сначала дождалась сообщения от Палыча о благополучном прибытии в Москву, а затем пришла пора задуматься о том, что делать дальше. Но прежде всего надо подвести итоги.
Задание выполнила – компромат переправлен в Москву. Туда же вылетел Лехницкий – на этом настояла Элен, поскольку возвращаться в Париж небезопасно. Кто знает, как встретит его Перес после завершения операции в Швейцарии? Но возникает вот какой вопрос: стоило ли городить весь этот огород в течение нескольких недель, если всё свелось к тому, что обговаривали в Ясенево, на встрече с главой СВР? Пожалуй, стоило, поскольку удалось вывести полковника на чистую воду, организовать похищение агента Моссад и, самое главное, заручиться поддержкой Чаусова – на него теперь надежда. А что ж Егор? По-прежнему ждёт от неё известий.
Однако торопиться с возвращением в Москву нельзя, придётся подождать, найдут ли там решение, которое её устроит. Неужели придётся начинать сначала, плести интриги, заключать сделки, заниматься шантажом? «Господи, как мне это надоело!» Поэтому и решила снять номер в отеле на Женевском озере и немного отдохнуть.
О том, что случилось на следующий день в Москве, Элен узнала гораздо позже, и не от участников событий, а от третьих лиц, поэтому сведения эти весьма противоречивы. Так что пришлось приложить немалые усилия, чтобы составить более или менее достоверную картину.
Утром, только прилетев в Москву, Палыч отправился прямо в офис Чаусова на берегу Москвы-реки, чтобы доложить о своём успехе – если бы не он, всё могло пойти наперекосяк, а в результате и Элен могла пострадать, и компромат был бы навсегда утерян. В общем, выходило так, что он чуть ли не собственной рукой залез в ячейку банка, замаскировавшись под Лехницкого, а потом с боем прорвался через кордон швейцарской полиции и агентов Моссад, поджидавших его у выхода из банка.
Но Чаусова эти героические подробности не заинтересовали. Как только он ознакомился с содержанием документов, тут же позвонил Идельсону:
– Моня! С праздником тебя!
– Иван, ты что, перебрал по случаю победы «Арсенала»?
– Да нет, я к футболу равнодушен, что к лондонскому, что к тульскому. Но мне тут прислали подарочек из Цюриха, который, полагаю, тебя очень огорчит.
В трубке раздалось сопение. И чуть позже:
– Ты извини, у меня совещание по очень важному вопросу. Я потом перезвоню.
Уже через час в одном из кабинетов здания Правительства на Краснопресненской набережной собрались трое не на шутку озабоченных граждан – помимо хозяина кабинета, Антона Евгеньевича, это Михаил Идельсон и Яков Либерзон. Разговор сразу начался на повышенных тонах.
– Это позор какой-то, пятно на всю мою компанию! – кричал Идельсон, брызгая слюной.
– Ты предпочёл бы, чтобы пятно легко на власть, а ты останешься белым и пушистым? – Антон Евгеньевич с трудом сдерживал желание выругаться матом, потому что ситуация была из ряда вон и просвета в ней не наблюдалось. – Кто же из вас так наследил, что называется, дал маху?
Михаил и Яков переглянулись, но ни один из них не решился ткнуть в другого пальцем – всё потому что оба хороши. Понадеялись на профессионала, а тот сидит теперь в Лефортово, вроде бы молчит, но стоит пошатнуться креслу под Антоном Евгеньевичем, как тут же сдаст обоих – выложит всю подноготную и даже кое-что добавит от себя.
– Надо что-то делать, – изрёк Либерзон, при этом развёл руками, так что его неспособность найти верное решение стала предельно очевидна.
Когда в бессилии признаётся инициатор всей аферы, это означает, что дело швах, то есть тут не обойтись без сакральной жертвы. Эта мысль осенила Антона Евгеньевича столь неожиданно, что он даже подскочил на месте, вызвав беспокойство всех присутствующих.
– Антоша! Что с тобой? – спросил Идельсон, и тут же догадался: – Есть идея?
– Есть, да ещё какая! Так вот, други мои, один из вас должен взять всё на себя.
Возникло замешательство, поскольку ни Михаил, ни Яков не могли понять, что означает «всё», и самое главное, кому из них предстоит взойти на эшафот.
– Я тут вообще ни при чём, моё дело предложить, а уж что там и как, знать не знаю, так что вы меня не впутывайте, – взмолился Либерзон.
– Вот ты как заговорил! А когда вошёл в правление компании, не задумывался, с какой стати я назначил на этот пост какого-то Яшу из Бердичева?
– Во-первых, не какого-то, а во-вторых, это ещё надо доказать.
– Следственный комитет докажет, не сомневайся.
– Ну тогда я вас обоих сдам!
– Ах, так! Ищи себе новую работу, сегодня же подпишу приказ об увольнении. Советую обратиться к главе Следственного комитета, чтобы он назначил тебя штатным стукачом.
Примерно в это же время не менее драматические события происходили в здании на Сенатской площади, в Кремле.
– Иван! Ты не понимаешь, о чём просишь.
– Но почему? Если хотя бы один кирпич бракованный, всё здание может рухнуть.
– Оно и рухнет, если попробуем удалить этот кирпич.
– Так что же делать?
– Скоро выборы, правительство будем обновлять, тогда и возвратимся к этому вопросу.
– А этот Моня… Тебя не смущает, каким путём он поднялся на вершину списка Форбс?
– Да ладно тебе! Он дело делает, приносит прибыль государству. А если начнём копать, что да как, и почему не осуждён никто из участников залоговых аукционов, тогда экономике конец! Всё потому что только на таких, как они, экономика и держится.
– А я?
– Ну, ты да Плиннер, да ещё, пожалуй, Земечев… Но всё это исключения из правила, и нам ничего не удастся изменить, по крайней мере, в ближайшей перспективе. Ты пойми, сейчас ни один толковый человек не пойдёт на государственную службу, если не будет уверен, что сможет работать на себя, на собственный карман.
– Да, как говорят французы, селяви.
– Это не французы говорят, а я. Причём в более резких выражениях. Увы, ничего изменить нельзя. Лицемерие 80-х, помноженное на беспредел 90-х воспитало такое поколение людей, что хоть плачь!
– Ладно, пусть ты прав.
– Не пусть, а так оно и есть!
– Я, в общем, не о том. Если Моню нельзя трогать, хотя бы помилуй генерала Викулова.
– Ах, этот? Во-первых, он уже не генерал. А во-вторых, создатель организованной преступной группы в МВД.
– Ну как ты не поймёшь, что всё это подстроено!
– Не зарывайся, Иван! Возомнил себя выше ФСБ, суда, прокуратуры?
– Да ничего я не возомнил, просто жаль парня. Припёр к стенке жуликов, вот они и отомстили.
– Это ещё надо доказать.
– Так доказательства есть!
– Ну-ну… Тогда выкладывай!
– В Лефортово содержится бывший полковник ФСО…
– Вот до чего дошло! Ни на кого нельзя положиться.
– Так вот он признался в том, что по заданию Мони пытался добыть компромат, который некий беглый банкир умыкнул в Париж.
– Так это дело СВР!
– Они им и занимались. Направили в Париж агентессу, которая нашла этого банкира, разоблачила нашего полковника, способствовала тайному похищению агента Моссад и в итоге обеспечила доставку в Москву тех самых документов, которые лежат теперь на твоём столе.
Этот перечень подвигов Элен должен был произвести неизгладимое впечатление и стимулировать принятие нужного решения. Чаусов надеялся, что хоть это собеседника проймёт и дело сдвинется с мёртвой точки. Похоже, и вправду проняло:
– Ну что ж, с агентом Моссад, конечно, поспешили, нам не с руки ссориться с Тель-Авивом вот именно сейчас, когда такая ситуация в Сирии. Но, тем не менее, агентессу надо наградить и повысить в звании. Такими профессионалами надо дорожить!
– Тут есть одна проблема… – замялся Чаусов.
– Так не тяни кота за хвост!
– Дело в том, что она отказывается от награды.
– То есть как?
– Просит, чтобы мужа освободили, он сидит в колонии…
– Это что же получается? СВР зачисляет в штат кого попало?
– Да она не в штате, просто заключили разовую сделку. Если выполнит задание, мужу постараются помочь.
– Чёрт-те что творится в наших «органах»! Один устраивает провокации честным бизнесменам, другой работает по заказу олигарха, а в СВР не могут воспитать толкового агента в своих рядах. Куда Россия катится?!
– Так я и говорю! Надо поддерживать талантливых самородков.
– Это не ты говорил, а я.
– Тем более! – тут Чаусов внимательно посмотрел в глаза своему визави и еле слышным голосом спросил: – Так что, я могу надеяться?
