Владимир Александрович Сединкин
Дед. Заслужить чудо
– Говорят ты «Ворошиловский стрелок»? – спросил Забелин, стремясь отвлечь парня от мыслей о погибших сослуживцах и боясь, что он замкнётся и замолчит.
– Да. Значок получил ещё в учёбке.
– А где ты брал патроны, чтобы вести бой?
Махнув здоровой рукой в сторону окна, как будто врач мог что-то там увидеть, солдат пояснил:
– Я стрелял из винтовки. Пробежался вдоль наших позиций, обшарил тела ребят и набрал целую каску для трёхлинейки.
– Что было дальше?
– Когда фрицы отступили, вернулся к телу Николая. Привёл себя в порядок: одел чистую гимнастёрку, сапоги почистил, вымыл лицо.
– Зачем?
– Я прекрасно понимал, что следующий бой для меня будет последним. Немцы наверняка догадались, что я остался один, – пояснил Воропаев, залившись краской стыда. – Да и устал я если честно. Хотел, чтобы всё закончилось, побыстрее.
– Ты был ранен, контужен? – подался вперёд Забелин.
Помотав головой чуть сильнее, чем нужно, солдат впился глазами в начальника госпиталя.
– Нет. У меня было несколько царапин на руках и ногах, но никаких серьёзных травм … и голова в полном порядке. Я был в своём уме.
Последнюю фразу, он почти выкрикнул.
– Продолжай дальше.
– В общем, я приготовился. Винтовку почистил, патроны разложил, лопатку для рукопашной наточил. Отвлёкся буквально на несколько секунд, а когда повернулся к телу товарища, увидел ЕГО.
– Кого?
– Ну, деда этого, о котором мне нельзя никому рассказывать.
– Как он выглядел?
Солдат пожал плечами.
– Обычно. Старый, седой, с усами. Таких в наших деревнях много.
– Это понятно. Но одет то он во что был?
– Потёртые сапоги, поношенные синие галифе с лампасами, фуражка с красным околышем без кокарды, гимнастёрка вот на нём была, но не современная, застиранная, даже цвета не различить.
– Так может старик просто в окоп запрыгнул, а ты и не заметил, – облокотившись на спинку кровати, спросил Забелин.
Категорично рубанув ладонью в воздухе, Воропаев возразил:
– Это невозможно. Я уже думал об этом. Он бы всё равно попался мне на глаза, будь это так. Да и откуда он пришёл? В округе ни одной целой деревни не осталось. Масловчан ещё в феврале в Германию угнали.
Примирительно подняв руки вверх, начальник госпиталя сменил взбудоражившую пациента тему.
– И этот дед начал тебе помогать? Сражался с оружием в руках?
– Да что вы доктор. Он наоборот мешал мне, злил, насмехался и …, – солдат споткнулся на полуслове и несколько секунд замолчал. – По крайней мере, я так тогда считал.
– А сейчас считаешь по-другому?
– Понимаете, дед этот даже с места не поднимался. Целые сутки так и просидел рядом с телом Николая. Сначала он начал надо мной посмеиваться. Дескать причесался, заправился, намылился сдастся на милость врагу. Не говорил, что я трус, но намекал.
– Но ты же вроде собирался с оружием в руках встретить противника?
– То-то и оно, я ему говорил, но он всё равно утверждал, что это трусость. В общем, разозлил он меня так, что я решил ему показать на что способен.
– Отбил атаку?
– Отбил. Вот тогда меня первый раз и ранило.
– А старик что?
Ничего. Сидел на своём месте и нес какую-то чушь про царя, русско-турецкую войну, как он немцев бил в каком-то там году. Я просил его уйти или замолчать на худой конец …
– Давай, давай, рассказывай дальше.
– Ну, вот так мы кусались, а потом началась ещё одна атака. Я снова справился, правда, меня чуть гранатами не закидали. Зато разжился немецким автоматом.
– А собеседник твой, что делал?
– Всё то же. Самокрутками попыхивал и улыбался.
Пододвинувшись поближе к Забелину Воропаев доверительным тоном произнёс:
