Влад Волков
Анфиса. Гнев Империи

Повторение – мать учения

I

Девочка первым же делом коснулась своей шеи, а потом запястья – ни следа того, что случилось. Горло она, разумеется, не видела, но пальцы ощущали отсутствие там какого-либо шрама. А вот на руке воочию можно было узреть, что следов от пореза или удара песочными часами под запястье там не было. На всякий случай она даже понадавливала туда, пытаясь их прочувствовать внутри, но ничего не обнаружила.

– Чего ты? Пульс щупаешь? Живая, живая, с добрым утром! Давай, поднимайся! – стянула бонна с неё одеяло до колен, поторапливая. – Поднимайся, помолись и иди завтракать.

– Просто сон? – всё ощупывала себя девочка.

– Да что с тобой? – нахмурилась бонна.

– Никогда бы не подумала, что буду рада тебя видеть и слышать, – ответила Анфиса, лёжа в кровати.

– Это как понимать?! – Теперь взор гувернантки от возмущения наоборот расширился, брови полезли на лоб, а кожа на лице аж раскраснелась от ярости. – Я ей платье парадное приготовила, а она…

– Снова Солнцестояние? – приподнялась девочка в сидячее положение, глядя в окно.

– Балда неблагодарная! – фыркнула Нана. – Наденешь на праздник сегодня красивые серёжки. Гранатовые либо топазовые, сама выберешь после утренней молитвы. И чтоб с участка никуда ни ногой, не дай бог потеряешь!

– Это я уже слышала, – удивлённо вздохнула девочка. – Весь день по-новой? Жуть… Тогда… надо бежать! – выпрыгнула она из кровати.

– Чулки не забудь, – напомнила ей бонна. – Дыхательную гимнастику давай, – остановила она её. – Вдох-выдох! Вдох-выдох! Глубокий вдох, медленный выдох! Ну? Вот это сердце у тебя колотится.

– Мертвецы! Папа! Магнус! Всё случится! – заявила перепуганная девочка со слезами на глазах.

– Так, тебе кошмар какой-то приснился или что это вдруг начинается? Снимай рубашку и платье одень, – кивнула Нана. – Форточку бы хоть закрыла, простудишься после вчерашней бани! И шторы на ночь принято закрывать! Ты же леди! Сейчас заявятся деревенские оболдуи на тебя переодевающуюся глазеть! Девочка на выданье! А ведёшь себя, как дитё малое, о господи! Храни тебя Творец.

– Тебя храни, – обняла её неожиданно для себя самой Анфиса.

– Так, ну что за телячьи нежности? – вздохнула, закатив глаза, Нана и прикоснулась к девичьим волосам. – И причешись заодно, волосы клочьями…

– В этот раз я забыла, точно, – припомнила Анфиса, как «тот» день начала именно с расчёски.

– Нигде не болит? – прикоснулась бонна сквозь ночную рубашку к грудной клетке девочки. – Дышать не больно?

– Нет, не знаю… Всё в порядке, – бормотала девчушка, расстегнув пуговицы и начав быстро скидывать ночнушку, потянувшись к платью.

Бонна предусмотрительно задёрнула шторку, хотя на лужайке не виднелось никого желающего подглядывать. На подоконник прыгнула чёрная гладкошёрстная кошка, не успев в «этот» раз подставить под солнце переливающуюся шкурку.

– Вон, даже Буба пришла тебя будить, такую засоню. – проговорила дама в зелёном.

– А дальше? – покосилась на неё девочка в розовом платье.

– Что дальше? Смотри, опять пожрёт твои ростки в горшках, – бонна всё косилась не на неё, а на подоконник.

– Это моя реплика, а ты должна была сказать про квашенную капусту, – произнесла Анфиса.

– Какую капусту? Пирожки сегодня с рыбой, и ещё вишню немного соседка Августе передала, угостить. С сегодняшнего дня нам с тобой её есть можно как раз, – отвечала Нана.

– Буба, ну не ешь цветы! – отгоняла девочка кошку от горшков, пока бонна поправляла её рукава платья и застёгивала сзади.

– Так, деточка, уже полдень почти! Скоро обед, скоро Климент мой приедет, уж твой наставник давно за столом, а ты всё валяешься, – причитала Нана.

– Я не валяюсь, я стою, – поглаживала Анфиса кошку, приглядывая, чтобы та не повредила её цветы.

– Чулки надеть не забудь, – напоминала бонна. – Ноги голые.

В этот раз не было никакого смысла заводить разговор ни о капусте, ни о Лукьяне. Анфиса знала наперёд, что мастер-маг от неё откажется. Она плюхнулась на незаправленную постель, одевая чулки и причёсываясь. Бонна собиралась уйти, но решила, что без её присмотра девочка будет всё делать лениво, медленно и отвлекаясь на что угодно, например, на раскрытую книжку бестиария, что на тумбе. Так что стояла над Анфисой как надзиратель.

Умывшись и помолившись, чтобы никаких ужасов не произошло «на самом деле», Анфиса направилась вниз, где царил целый сонм ароматов завтрака. Августа, Кетли и Лукьян ожидаемо были на своих местах. Брать в руки пирожок с рыбой она не стала, выглядела ошарашенной и не понимающей, как вообще всё может вот так повторяться. Сев за стол, девочка даже ударила себя по щеке, дабы удостовериться, что уж теперь всё ей не сниться.

– Ты чего это? – подметила это Нана, садясь по ту сторону прямоугольного дощатого столика.

– Не пойму, я сплю или не сплю. Не выспалась, – проворчала Анфиса.

– Легла, небось, поздно? Я тебя когда загнала? М? – недовольно хмурилась гувернантка.

– Мастер Лукьян, доброе утро! – только сейчас поглядела девочка на мужчину напротив. – Уезжайте сегодня другой дорогой, а не той, что планировали, пожалуйста!

– Не понимаю, – поднял тот глаза, перестав есть.

– Она видела дурной сон, – пояснила Нана. – Что-то нехорошее привиделось.

– Там были вампиры, мертвецы, и все умерли! Они схватили архиепископа! – кричала Анфиса, активно жестикулируя.

– Кто умерли? Вампиры и мертвецы? – не понимала бабуля.

– Мы все… – оглядела девочка собравшихся за столом со страхом в глазах.

– Любопытно, ты же всё провалила. Как у тебя может быть дар предвидения? – удивлённо посматривал на неё чародей. – Тебе, наверное, просто приснилось.

– Просто… ага… Бабуль, может, уедем сегодня куда-то? Ну, не знаю, на озеро, в другой город, а? – повернулась девочка к Августе.

– Анфиса… солнышко моё… У нас же Солнцеворот, у меня каша сготовлена, холодный суп, надо людям раздать, да и хлам надо сжечь! Такой день, столько дел! Все традиции и обычаи предков с ним связаны! Как так уедем? Что ты? Тебе нехорошо? – пощупала старушка внучке лоб.

– Кетли, поставь, пожалуйста, ещё тарелку и приборы, папа сейчас придёт, – сообщила девочка.

– Кто в теремочке живёт? – постукивая о декор на пороге, открыл деревянную дверь и зашёл внутрь Альберт Крэшнер всё в той же чёрной дзимарре и белой скуфье на голове. – Ан? Мама? Где все? Только завтракаете, что ль? – прошёл он, не разуваясь, в багряных с позолотой сапогах прямо в столовую.

– Папочка! – бросилась Анфиса к живому отцу в объятия, а мастер-чародей даже есть перестал, удивлённый таким предсказанием.

– Анфиса! Как ты тут? Соскучилась? Хулиганишь, небось, каждый день? Бабушке покоя не даёшь? – посмеивался мужчина, шагая к столу вместе с дочкой в объятиях.

– Очень соскучилась, папочка! – отвечала девчушка. – У меня жуткие видения были, мы можем уехать из деревни, пожалуйста? Только все вместе, и бабуля, и Нана, и Климент, он скоро приедет, и Кетли с господином Лукьяном.

– Альберт! Приехал к празднику! – улыбалась старушка, поглядывая на сына сквозь очки. – Мы уже заканчивали трапезу после молитвы. Давай и тебе налью чего-нибудь, угощайся оладьями, пирожками с рыбой, сырными лепёшками, сделать тебе чай ромашкового сбора?

– Мама, я чай не пью, ты же знаешь. Завари мне хорошего крепкого кофе с дороги, если остался. Я весной привозил, помнишь? Да послаще, и сахару и мёду туда добавь, ты всё знаешь. – опустил он Анфису на пол и сел за стол напротив господина Лукьяна. – А вы тут как?

– Жарко, – ошарашено моргая глазами, протёр тот в задумчивости платком свой лоб от испарины. – А у девочки-то дар предвидения, похоже, – недоверчиво разглядывал он Анфису.

– Нет, это другое, – та смущённо отвернулась, не принимая такой похвалы.

– Глядите, какой фареон подарил посол, – снял Альберт с головы свою шапочку с длинной золотой кистью. – Сам из красного войлока, кисточка из шёлка, красота!

– Очень красивая, пап, ну давай куда-то уедем? – упрашивала Анфиса.

– Принцесса, смотри… Тут же ярмарка, не хочешь совсем туда? Подралась, может, с кем? – пристально глядел мужчина на дочку.

– Нет, я люблю ярмарки, там было классно, а потом с кладбища напали мертвецы! Нас убили! И архиепископа тоже! – заявила Анфиса.

– Тревожные какие-то знамения, я бы поехал и вправду отсюда подальше, – встал из-за стола Лукьян.

– Только другой дорогой! Вы знаете… Ме… Мен… Ман… Мантикора? Мелигора? Мель… Мельхиора? Какого-нибудь… – спрашивала она.

– Мантикоры – свирепые твари с юга, про остальных, право, не слышал, дитя, – отвечал тот.

– Вас схватят вампиры! – заявила ему Анфиса и тут же повернулась к оцту. – Папа, молчи про книгу!

– Какую книгу? – изумился Лукьян.

– Всё! Провал… теперь вы о ней знаете, я нас всех погубила! – разревелась Анфиса.

– Альберт, сынок, ты привёз сюда какую-то книгу? – спрашивала Августа, пока нунций обнимал плачущую дочь.

– Вообще-то да… – замялся тот.

– Хватит! Не говори им! Никому не говори! Им нужна книга! Они придут за ней! В деревню, сюда, бежим скорей! – подняла Анфиса взгляд на отца.

– Принцесса, я прибыл не просто на ярмарку, у меня тут важные дела, важная встреча, приезжает мой и наш всеобщий архиепископ Магнус! – отвечал Альберт.

– И его тоже схватят, будут пытать… Как же… Почему вы не верите? – вскочила Анфиса.

– Вот твой кофе, Альберт, – подала Августа сыну небольшую чашечку ароматного таскарского кофе и длинную палочку корицы, которой он принялся размешивать мёд и сахар, а также достал небольшую коробочку душистых специй.

– Выпей, принцесса, – предложил нунций дочке. – И накапайте сюда валерьянки, что ли.

– Буба! Буба! Бубастис! – запричитала старушка, когда чёрная кошка запрыгнула на лавочку у ароматной кадки. – Ну, куда? Ну, куда ты! Помянешь валерьянку, она уже тут! Я в кади масло взбивала из молока, а она уже нос суёт. Лучше б мышей ловила, хоть бы раз принесла, ленивая туша!

– Так налей ей в блюдце, – просил Альберт.

– В сенях вещи ненужные собрала, побитые горшки, корзинки с дырой или сломанной ручкой, старые изношенные лапти, тряпьё и всё прочее. Отнесёшь сжечь в очищающий костёр на ярмарку, – велела старушка сыну.

– Отнесу, мам, что вы все сегодня какие-то странные! Успокойтесь! – призывал Альберт.

– Ты совсем мне не веришь? – разочаровано всхлипывала Анфиса.

– Я перепрячу книгу. Никто не будет знать. Ты останешься дома, раз так хочешь, но мне придётся пойти на ярмарку. Запритесь, читайте молитвы, облейте порог святой водой, сегодня все самые сильные обряды от нечисти проводятся же! – восклицал нунций.

– Они не работают против зомби… Там некромант, Мельхиор! Ты тоже его не знаешь? С усами такой… В шляпе! – показала его дочь руками широкие поля.

– О, подозревать бы всех, кто в шляпе и с усами, – покачал головой Альберт.

– Точно! Они же среди толпы… Они, наверное, сначала напали на церковь, забрали рясы и прятали свои вампирские головы под капюшонами! – предполагала Анфиса.

– Я возьму какое-нибудь оружие и господина чародея, если вы не против, – глянул Альберт на Лукьяна. – Или вы собрались уехать? Без Анфисы?! Не говорите мне…

– Он не берёт меня, папа, – опустила глаза девочка. – Я слабачка, у меня проблема с дыхалкой, я ничего не умею. Разбираюсь лишь в сортах сыра и бестиарии. Мне надо в сыромятню при музее животных, – придумала она себе профессию.

– На сыромятне изделия из кожи делают, на сыроварню тебе тогда уж, – качала головой Нана, и было видно, как в конце она уже собиралась добавить своё любимое «Балда!», но при Альберте всё же не стала.

– Всегда думала, это одно и то же… Понятно, чего учитель по письму придирался к этим словам, а я думала, он просто ненавидит меня… – фыркнула Анфиса.

– Не берёте её? – удивлённо и раздосадовано поглядел на чародея Альберт.

– Увы, не могу… – скромно ответил тот, даже не подняв глаза. – Я с утра уже собрал сундуки с вещами. Попросите какого-нибудь самоучку. Понимаете, от её магии никакого толку. Империи нужны те, кто разгонят или призовут дождь, угомонят мертвецов, сожгут вражеские катапульты огнём или молниями. Сейчас друидам-то пристроиться некуда. А…

– А я – ни рыба ни мясо, – закончила за него девочка самостоятельно. – Тупо овощ.

– Анфиса! – недовольно нахмурился нунций, но, разумеется, не за то, что она провалила экзамены в ученицы магу, пусть даже шестому по счёту.

– Ну, а что? Придумай, кем мне ещё быть. Этот дар – пустышка! – показала она синие огоньки на кончиках пальцев. – Могу делать холодный огонь и какие-то спиральки цветастые. Давай я в театр устроюсь в столице, представления дополнять различными сияниями? Может, там пригожусь, и театр я люблю! Только уедем, пожалуйста!

– До визита архиепископа не могу. Пойдём в мой кабинет, поговорим, – предложил он.

Девочка согласилась. Тренировка на мечах, подаренная золотая цепочка, немного другие разговоры, но по большей части всё те же советы и полезные, вероятно, как ей казалось, нравоучения о слабых местах противников, стиле борьбы… Вот только воевать с мертвецами она не сможет, что Анфиса прекрасно понимала. Даже если день повторится снова. Даже если вся неделя будет из таких повторений.

Ни один самый отважный рыцарь не сможет убить такую орду, была девочка абсолютно уверена. В крайнем случае, ему понадобятся шипованные доспехи, причём покрытые серебром, надо же и с вампирами ещё что-то делать. Озарила мысль, что можно добавить чеснок во все блюда, вдруг вампиры станут что-то пробовать, но это казалось слишком уж непосильной задачей, оббежать все прилавки. Да и где столько чеснока достать?

День шёл своим чередом. Только девочка не ходила к друиду и к мосту. Хотя думала побежать предупредить Флориана, но силы шли на уговоры домашних покинуть деревню. Приехал Климент, делился всё теми же рассказами о работе нотариуса, сколько интересных людей повстречал за последнее время.

До последнего девочка надеялась, что что-то пойдёт по-другому. Не было ни драки с Ремом, ни отодранного уха, осталось невредимым парадное платье, а на коже не было кучи ожогов от борщевика, помазанных травяной мазью. Даже Лукьян остался, никуда не уехав, так как у них не было ссоры с Альбертом, в «прошлый» раз выгоняющим его прочь из дома.

Приехал архиепископ, и всё повторилось. Как бы ни старалась Анфиса, город был схвачен толпой голодных зомби. Воздух наполнялся криками, стонами, звуками борьбы, а кругом начинался настоящий кровавый хаос. В этот раз всё казалось даже ещё более отвратительным и ужасным, так как она лицезрела ещё больше кровавых сцен, разыгравшихся с разных сторон.

Даже не расставаясь с отцом, отказав Марси в украшении дерева, так как плясать и веселиться девочка никак не могла, Анфиса никого не спасла и ничего не исправила. Альберт пытался увести её с улиц, а их схватили даже быстрее. Так ещё и книга оказалась при отце, когда его обыскали. Он, похоже, за всеми тренировками и разговорами позабыл её вообще куда-либо спрятать.

Чёрная, с плоским металлическим черепком и украшениями по углам жёсткого переплёта. В прошлый раз Анфиса её не особо-то видела, а сейчас могла разглядеть, что это некий старинный чародейский гримуар, которому весьма радовался этот Мельхиор.

И в этот раз он приказал убить обоих. Альберту перерезали горло на глазах у дочери, а Анфисе вбили кинжал в грудь, заставляя пережить новые мучения. За агонией следовала буря и утёс, из бездны под которым поднялась громадная фигура богини смерти. Теперь Анфиса видела, что это нечто со множеством огромных костяных рук, но кончилось всё как и раньше. Из-за спины ударил поток света, и вопль с дуновением черепа откинул её в эту сияющую воронку.

II

– Просыпайся, а то опять всё прозеваешь, – резкий, слегка скрипучий голос бонны разрезал воцарившуюся тишину, и Анфиса открыла глаза, лёжа в своей, залитой солнечным утренним светом постели.

– А… жуть! Опять… Твою мать… – произнесла девочка.

– Что?! По губам сейчас у меня получишь! – приблизилась и замахнулась Нана.

– Все умрут, – сообщила ей перепуганная девочка, заставив остановиться с изумлённым лицом.

Спешка, причитания, задёрнутая штора, кошка на подоконнике – всё повторялось. Анфиса уже наперёд знала почти каждую реплику, за исключением реакций на её молчание и задумчивый вид. Бонна щупала лоб, интересовалась самочувствием уже сильнее, чем просто прислоняла ладонь к груди и спрашивала про боль в лёгких.

– Ни очищающий огонь, ни бузина, ни святая вода, ничего не помогает, – слетело с губ девочки, переживающей стоящие перед глазами сцены ужаса.

За завтраком она была грустна, задумчива и молчалива, так что все лезли с расспросами, решив, что у неё депрессия. Мастер Лукьян даже предложил ещё раз пройти весь курс экзаменов, словно сжалившись над настолько печальной малышкой.

– Всё тлен… – отвечала она. – Полный провал… Все умрут…

– Да с такими настроениями её никак жрицы Мары охмурили! Срочно проводить очищающие обряды, и пусть Магнус её святой водой окропит, – велел чародей.

Даже когда заглянул отец, Анфиса лишь бросила ему «Привет, папочка» вместо того, чтобы самой броситься в объятия. Ведь и вправду, помимо всего прочего, уже не было тех эмоций после долгой разлуки. Они уже дважды гуляли по ярмарке, но она хотя бы радовалась тому, что сейчас он был жив.

– Что это с тобой, принцесса? – приобнял её Альберт.

– Вы всё равно не хотите ни верить, ни слушать, – вздохнула Анфиса.

– Гляди, – теперь нунций достал подарок-цепочку уже прямо на застолье.

– Шикарная, – улыбнулась девочка, любуясь, как золото поигрывает в солнечных лучиках, и обняла отца, шепнув: – Не говори Лукьяну про книгу. И Нане, и бабушке, и Кетли… И Клименту. И кучеру его, что привезёт. Никому не говори!

Тот кивнул так, чтобы по трению его щеки об ухо и висок дочери та поняла, что он внял совету. Но хоть девочка и не видела сейчас отцовского лица, тот был крайне удивлён этим проницательным словам. После чего мужчина сразу же позвал её поговорить к себе в кабинет. Там Анфиса всё рассказала в мельчайших подробностях, но Альберт первым же делом предположил, что у той был плохой сон из-за волнения, что на ярмарке может что-то пойти не так. Даже принялся анализировать, что могли значить вампиры, зомби и всё прочее вплоть до кинжалов и избитого первосвященника.

Днём Анфиса заготовила пару осиновых колов, наведавшись в лес, но Флориана там не повстречала. Трудно было найти то самое место, где она лупила лопухи веткой. Вся опушка казалась примерно одинаковой, а он ведь должен был издали расслышать её всхлипы и плач.

В любом случае, теперь при себе было какое-то оружие. Она уже ждала тех двоих вампиров, что её схватят, но поразить смогла только тощего. Теперь уже громила заламывал ей руки, вывихнув правое плечо, пока тащил в трактир. Избитый священник причитал, сколь сильно виноват, что выдал некие тайны под пытками, и умер у неё на глазах, перестав дышать.

Её не пытали, книгу нашли у отца и обоим перерезали горло. Не сказать, что Анфиса привыкла. Она не любила боль, боялась её, ненавидела уколы, крапиву, укусы насекомых, царапины, порку и подобные наказания, в конце концов, типа хватания за ухо. И уж тем более ей не нравилось умирать в который раз столь болезненным путём.

Буря, закольцовывающая спирали облаков, обносила утёс мелкими костями и веточками. Гигантская фигура многорукого скелета приподнялась своим громадным, словно башня, черепом прямо напротив, взирая из бездны непроглядно-чёрных пещер-глазниц.

– Что тебе надо? – крикнула Анфиса. – Долго ещё это будет продолжаться?!

Костяная богиня взирала на неё, не давая ответов, а зубастая пасть её шириной с всю деревенскую площадь или даже ту поляну, где украшали купайлу, начала в который раз медленно раскрываться, чтобы с дыханием смерти и оглушительным воплем оттолкнуть девочку назад.

Анфиса обернулась, глядя, как свет бьёт на неё из пещеры. Она будто бы каждый раз выходила из неё на этот утёс непонятно зачем. Девочка не понимала ничего. Ни что хочет от неё скелет, ни что это за место, но ей уже надоедало появляться здесь каждый раз.

– Просыпайся, а то опять всё прозеваешь, – опять раздалось где-то рядом, и Анфиса открыла глаза, оказавшись снова в постели.

III

В этот раз был какой-никакой план. Она повела себя прилежной девочкой, торопилась одеться, отвечала на все вопросы, перекусила вкусной сырной лепёшкой и хорошо встретила отца. Но попутно, ещё в своей комнате, выхватив бумагу и грифель, писала на листе, выводила какие-то стрелки и примечания.

Наконец, ей сказали пойти поиграть, и она не стала подслушивать. Помчалась к опушке разыскивать Флориана. В конце концов она знала, что он рано или поздно притащит оленя к своей землянке. Её-то расположение она явно помнила, столько общаясь с ним в лесу эти годы.

– Гостья? Вот ты время нашла, – заявила девочке, сидящей на поваленном дереве, помесь медведя с рысью и росомахой, сделав чуть более человеческое лицо.

– Я живу этот день уже третий… четвёртый раз… – запуталась и сбилась Анфиса. – Я вижу саму смерть, она издаёт вопль, отбрасывая меня, и всё начинается заново. – На серьёзном лице блеснули искренние слёзы.

– Так-так-так, интересно, – принял старик человеческий вид, забыв прикрыться шкурой, но девочку вид голого старика даже никак не смутил.

Пожалуй, отсутствие её всякой реакции придало ему понимание всей серьёзности происходящего. Она всё рассказала, а он выслушал, всё-таки накинув на бёдра повязку из медвежьей шкуры, усевшись на валун напротив. Девочка тараторила, сбивчиво всё пересказывая, периодически возвращаясь к каким-то упущенным, важным, по её мнению, моментам, делилась подробностями с отшельником-стариком.

– Что мне делать? Там покойники, жрут людей, каждый раз! Как помочь деревне? Как спасти всех? – спрашивала, всхлипывая, Анфиса.

– Себя бы спасти, – хмыкнул друид. – Раз тебя вечно убивают, с себя начинай! Беги прочь! – предложил он.

– Тогда убьют папу, всю деревню! – возмутилась девочка.

– Всех не спасти, значит. Такова воля богов! – заявил он.

– Воля Творца… – поправила девочка. – Почему он так жесток?

– Ты видела Мортис и всё ещё веришь в Творца? – удивлялся Флориан.

– Творец создатель остальных богов! Они – его аспекты! – утверждала Анфиса. – Мортис аспект смерти, потому что мир был бы перенаселён дряхлыми стариками, немощными зверями, всем. Было бы одно гнилое болото.

– Как древнейший Абхот, из которого когда-то всё вылезло, – подметил друид. – Боги хранят мир, чтобы не было хаоса. Деревья, воду, огонь, всё в гармонии. Есть старые боги – они отвечают за солнце, за ночь, за глобальные вещи. Есть боги молодые, – рассказывал Флориан, – они отвечают за земледелие, скотоводство, за лад в семье, за войны между народами. А есть боги новые. Отвечают за новые ремёсла, за ювелирное дело, например, за книги, за то, чего прежде не было. Есть боги театра, ты говорила как-то, что любишь представление. Так вот, есть боги драмы, комедии, трагедии. А потом будут новые жанры и их новые боги. Из маленьких духов, из муз, из покровителей однажды они вырастут настоящими богами-хранителями!

– Зачем мне всё это?! Как это спасёт папу и Уислоу? – протирала Анфиса глаза от слёз. – И всё равно их всех создал великий демиург, Творец! Начало всех начал! Что от меня надо костяной богини?

– А можно поподробнее про первую смерть, с которой всё началось? – попросил отшельник.

– Полосонули по горлу, – ногтём большого пальца провела по шее девочка.

– Тьфу ты, блин, – хлопнул он её по руке, уводя ту прочь, – на себе не показывают!

– Я уже умирала, ворвались двое магов. Там был ещё некромант. Ну, мне так кажется. Но за нас. И пиромаг молоденький такой, симпатичный, сжигал упырей. Отца спасли, а меня уже нет. И тогда мне в запястье всунули песочные часики. Так больно, так резко, прямо сюда! – показывала Анфиса и снова щупала. – Но их там нет! Их нет там, брыть! – выругалась она на оркском: эти ругательства зеленокожих знали невесть откуда почти все деревенские дети, а вот надавливания большого пальца от запястья и ниже на своей ведущей левой руке не давали результата.

Девочка даже решила, что она что-то попутала, и начала уже левой щупать по правой, да всё так же тщетно. Стеклянные колбы и оправа не прощупывалась. А ведь ощущения были, что их прямо всунули ей в руку, под разрезанную кожу, разрывая плоть. Это было несколько смертей назад, а она всё помнила этот кошмар, словно часы вживляли ей каждый раз.

– Хронос когда-то был богом времени. Его атрибутом были песочные часы… Одним из богов времени, – поправился тут же отшельник. – Его убили в одной из великих войн древности.

– Убили бога?! – возмутилась Анфиса.

– А что ты думаешь? Это столь невозможно? Боги боролись с чудовищами, с титанами. Все боги гномов считаются погибшими, но люди, которых они спасли, возродили человечество, – рассказывал друид.

– Боги гномов спасли людей?! Да ни один гном в это не поверит, – фыркнула девочка.

– Все гномы верят. И недолюбливают неблагодарных людей за это, – отвечал ей отшельник.

– И что мне делать? Что за Хронос? Что за часы? – пыталась хоть что-то понять дочка нунция.

– Часы Хроноса – это артефакт. Древняя могучая штуковина, которая и материальна, и не материальна одновременно. Они могут быть внутри, а ты их даже не почувствуешь, – взглянул друид на её левую руку.

– Артефакт… Артефакты в музеях хранят, – пожала плечами Анфиса.

– Древние и могущественные артефакты богов – нет. Копьё Луга, Ожерелье Фрейи, Молот Тора, Серп Мары… Их много, но силу их постичь практически не дано. Нельзя, чтобы они попали не в те руки.

– Мне в руку тут попал один из них, хотите сказать? Я верующая, я не хочу языческие артефакты! Вытащите! – расчёсывала ногтями Анфиса себе запястье. – Не хочу с этим иметь ничего общего!

– Уймись ты! Вскроешь вены – опять в кровати очнёшься, – предупреждал друид

– Почему? – вскрикнула девочка со слезами. – Почему я даже умереть не могу? Может, я когда-то в детстве и загадывала жить вечно, но не в одном дне, в котором зомби сжирают всех, кто мне дорог!

– Это называется «лимб». Его создал тот, кто поместил артефакт в тебя. У песочных часов есть задание. И когда ты его не выполняешь, они переворачиваются. Всё начинается по-новой, – пытался Флориан объяснить.

– Задание? – качала головой Анфиса с полным непониманием во взгляде своих зелёных глаз.

– Беги отсюда, ты поняла? – пристально посмотрел старый друид Анфисе прямо в глаза. – Тот некромант, вероятно, друг твоего отца. Знакомый. Раз они с напарником вбежали и вас пытались спасти.

– Даже имени его не помню! – хмурилась девочка, суматошно пытаясь вспомнить. – На «М» что ли… Маркус, кажется. «Маркус, сделай что-нибудь!» – папа ему крикнул тогда…

– Он явно понял, что для твоего папы самое главное – спасти тебя. Часы дали тебе задачу: убежать отсюда подальше… – размышлял, мужчина, бегая взглядом по наряду собеседницы. – Переоденься в кого-нибудь, чтобы не узнали, например. И беги.

– Нет! Я не хочу! – сжала девочка руки в кулаки, поднявшись с упавшего дерева. – Я не побегу от опасностей!

– Хватит быть храброй дурочкой, тебе надо быть живой умницей, пойми! – вздыхал Флориан. – Будь умнее!

– Может, у них программа, чтобы я всё исправила! – притопнула Анфиса. – Спасла архиепископа Магнуса!

– Магнуса? Ты ж смотри, переставить две буквы, будет почти «мангуст», – лишь усмехнулся отшельник. – Восстание мёртвых не остановить, я думаю. Тебе нужно бороться с тем некромантом и одолеть его. Как ты себе это представляешь? Архиепископ не смог с ним справится. Есть кто-то более святой в твоём понимании? – интересовался друид.

– А в вашем? Кто может с ним сладить? Языческий волхв? – нахмурилась девочка, но спрашивала всерьёз, в надежде, что и вправду кто-то сможет помочь.

– Ты что-то говорила там про собачьи черепа, – припомнил Флориан. – Так вот, было такое божество когда-то – Симаргл. Внешне – чудище лютое, нечто вроде мантикоры, только представь вместо тела льва тушу свирепого пса, а крылья не перепончатые, а пернатые. Полусобака-полуптица, так о нём часто говорили. Бог-вестник, бог перемен. Ещё до времён, когда богов представляли с людскими чертами и атрибутами. До того, как стал отшельником, я слышал, что сохранились некоторые культы, где волхвы ему поклоняются, кличут в Империю перемены. Этому божеству ещё крылатые псы симураны всегда прислуживали. Они же – аралезы, может слышала? Вдруг, это как-то связано. А ещё бог с головой шакала или собаки – таскарский бог смерти Анубис. Но он тоже мёртв, как и Хронос.

– Ага, убить бога смерти, – хмыкнула Анфиса, явно не веря.

– Его оружие не то цеп, не то хопеш, тоже легендарный артефакт, – вздохнул друид.

– И я теперь ходячий артефакт или что?! – не понимала девочка.

– Ты, скорее, носитель, – оглядел её друид. – В тебя его спрятали, как твой отец дома ту книгу, о которой ты упомянула. Я не вижу, чтобы артефакт передал тебе каких-то сил и способностей. Он срабатывает в момент смерти и перематывает время назад, стирая реальность. Наколдуй что-нибудь, – попросил он.

– Большое пламя! – воскликнула девочка, но зажглись лишь привычные мелкие огоньки на кончиках пальцев.

– Ну… не густо, – отметил друид.

– Может, всё же возьмёте меня в ученицы? Я буду переживать этот день, у нас целая вечность впереди. Каждый раз приходить уже с отработанными практиками, всё лучше и лучше! – предложила она.

– Чему может научить тебя старый друид? – усмехнулся старик. – Умей ты хоть в зверей превращаться… Я синего пламени никогда не видел. Понятия не имею, к чему у тебя дар.

– Уж не к пиромагии, это точно, – вздохнула Анфиса. – Пламя холодное… Если я не убегу, что можно сделать?

– Заладила… Я уверен, что в тебя их вживили с одной целью – спасти! Прячься где-нибудь. Хочешь, в землянке моей, я не знаю, – развёл руками отшельник.

– Но так убьют папу! – Снова на зелёные глаза накатили слёзы.

– Да нельзя его спасти и деревню, и меня, возможно. Не знаю, попрётся ли нежить в лес, тьфу ты ну ты, – сплюнул Флориан.

– И вы, зная, что вам может угрожать армия мертвецов, сами не побежите? А меня заставляете? – хмурилась Анфиса.

– Как ты себе это представляешь? Пожилой друид в шкуре и его маленькая спутница? Да в той чёртовой книге знаний больше, чем я тебе могу дать! – сложил руки друид.

– В книге… – задумчиво проговорила девочка.

– Возьми вещей в дорогу и убегай прочь, пока жива. Ты за советам явилась, вот мой тебе совет. Артефакт выполнят программу создать ситуацию, в которой ты выживешь. Переживёшь ночь или нашествие на деревню. Спроси у того, кто вживил. А мне оленя разделывать надо. Что ты так смотришь? Ну, приводи сюда отца, давай попробую спрятать твою семью, – вздохнул Флориан.

– Он не пойдёт, даже не верит. Но я попытаюсь его убедить, – произнесла девочка. – Я пойду, вы берегите себя, пожалуйста! Творец не зря вам послал меня сегодня, наверное, всё рассказать и предупредить.