Влад Волков
Анфиса. Гнев Империи

VII

Хотелось спешно бежать к повозке, надеясь, что отец именно в ней. Но топот мог бы привлечь мертвецов, поэтому, вопреки всем желаниям, Анфиса старалась шагать аккуратней. Что она скажет Альберту, опознавшему в ней убийцу по наряду, она ещё даже не представляла.

На подходе к карете слышался отцовский голос, заканчивающий молитву. Нунций Крэшнер стоял по ту сторону, прямо у тела Магнуса, отпевая его и перекрещивая пальцами. Девочка была несказанно рада сейчас узреть папу живым и невредимым, потому ускорила шаг, смахивая пальцами здоровой руки слёзы с глаз, а на лице заиграло подобие улыбки.

– Папочка! – схватила Анфиса нунция в крепкие объятия. – Я… это всё я, это было нужно, чтобы…

– Тише-тише, принцесса, – коснулся Альберт её волос. – Тебе нельзя волноваться! Дыши и считай считалочку, успокойся. А то, ты думаешь, я не знаю, кто это сделал, если мой кинжал торчал у него из груди, – ответил он.

– Вот, – девочка передала ему ножны. – Я переживала этот день столько раз…

– Мы же с тобой именно об этом и говорили в кабинете, – напомнил он, ведь и дня без этой убедительной беседы для Анфисы не проходило. – Я понимаю, что он не должен был всё рассказать, – вздохнул Альберт, глядя на труп первосвященника. – Маленькая принцесса превратилась в настоящую яростную фурию, получив высшую цель. Горжусь тобой.

– Гордишься?! Этим?! – скривила губы и изогнула брови девочка, всхлипнув и тоже посмотрев на несчастного Магнуса.

– Не тем, что ты сделала, а тем, ради чего это всё! – ответил отец. – Ты спасла Империю от вторжения мертвецов, но это не значит, что нет новых угроз и новых путей для зла распространиться повсюду.

– Я вызволила из огня несколько ребятишек и портниху… – как бы добавила девочка в оправдание или искупление, а потом вздрогнула, встревожено озираясь. – Бежим скорее! Нельзя здесь оставаться! – потянула она отца за руку.

– Залезай в карету, кардинал Квинт сейчас подойдёт, – повелел Альберт.

Двинувшись к карете, Анфиса заметила в отражении противоположном окне жуткий лик гниющего зомби, громко завизжав и попятившись. Отец приобнял её, тоже двинувшись от кареты подальше, глядя, как с разных сторон полукругом к ним приближается всё больше ковыляющих мертвецов.

– Спасла от вторжения, называется, – пробубнила девчонка. – А ну не с места! – выставила она вперёд вновь засверкавшую синим огнём правую ладонь. – Не подходить!

– Поднятие кладбища Уислоу ты предотвратить не могла, но это далеко не самое страшное, что могло приключиться. Готовься побежать к большому костру. Их там, кажется, больше. Но ты не бойся. Попробуем кинуть в них полыхающие поленья, – предложил Альберт.

Сзади на мужчину из темноты набросились двое уже «хорошо знакомых» вампиров. Громила и тощий с зачёсанными назад длинными волосами. Обычно они хватали девочку, но в этот раз старались заломить руки Альберту. Загасив пламя, Анфиса правой рукой кое-как потянулась за припрятанным кольями из осины, ринувшись на спасение отца.

Бугаю удалось с разбега вогнать первый прямо в грудь, а вот сил на второго уже не хватило. Только ранила в ногу. Работать правой рукой для маленькой левши было категорически непривычно. Казалось, она буквально не слушалась и не могла бить с должной силой.

Кричащий крепыш быстро истлел, хватаясь за торчащий кол и корчась в конвульсиях, а вот тощий достал свой нож с изогнутым дырявым лезвием. Сколько раз видела Анфиса это оружие. Сколько раз боялась, сколько раз встречала уже без страха, как должное. Потому опасения не было и сейчас. Чего бояться: если всё пойдёт не так, у неё есть уже отточенный план и всё можно будет начать опять с чистого листа. Разве что запас песчинок в этих часах рано или поздно закончится, ведь девочка не знала, насколько артефакт бесконечен.

Она сделала выпад первой, но вампир легко отвёл наточенный кол ударом лезвия, едва тот не выбив. Фехтовать-то её учили, но опять-таки левой. К правой руке даже стоек подходящих не было, не то что взмахов и ударов. Девочка, защищая отца, попыталась ещё раз, но носферату сильным взмахом срезал самый кончик кола, затупив тот и обратив в бесполезную палку.

– Вот и всё девочка, – ухмыльнулся кровосос, которому очень нравилось её пытать.

И затем в нападение перешёл уже он, помчавшись вперёд со своим ножом. Анфиса заслышала шёпот отца и резко пригнулась. Тут же над ней пронёсся выпад отцовских рук вперёд вместе с зажатым колом – тем, что остался от истлевшего бугая. И замахнувшийся в ударе худощавый упырь тоже получил своё, застыв на мгновение с колом в сердце, потянувшись к ранению и начав обращаться в мерцающий пепел, напоминающий тлеющую сгоревшую бумагу.

– Именно, «вот и всё», – произнёс Альберт, отряхнув руки.

Девочка выпрямилась и обняла его, но полукруг приближавшихся мертвецов всё ещё оставался. Они уже обогнули карету, спотыкаясь и поднимаясь, так что теперь были совсем близко. Тянули свои гнилые руки, уже намериваясь схватить, смотрели стеклянным, ничего не выражающим взором, отчего их облик казался ещё более страшным. А дочь с отцом пятились в сторону стены ближайшего дома, где даже окна не было, чтобы заскочить внутрь.

Нужно было держаться правее: там как раз между избами был небольшой тёмный проход к яблочной рощице, но зловеще постукивающие зубами безмолвные мертвецы перекрывали путь. Они всё приближались, сужая расстояние между друг другом. А у отца с дочерью на двоих были лишь тупой кинжал и ещё более затупившийся кол-палка.

Тут позади, со стороны поворота, что на углу харчевни, вырвался крупный всплеск пламени, потоком хлынувший сначала вперёд, а затем снизу вверх. Дальний участок озарили загоревшиеся зомби, продолжавшие двигаться, но при этом значительно медленнее.

Прежде в бесконечной веренице повторов девочка видела лишь, как слегка горит на спине или плечах одежда у живых трупов, как вспыхивают их волосы и это никак не сказывалось на их агрессии и напоре. А вот теперь, когда их целиком обращали в живые факелы, было видно, что это действительно вредит сковывающей их магии, делая медлительными, а то и заставляя прогорать и бездвижно падать, словно убивая их навсегда.

– Ну? Вот! Нравится тебе? Вижу, что нравится! Как горят твои глаза! – слышался молодой озорной голос с той стороны дороги, особенно выделяя эмоциями слово «горят». – Хей, а ты? Тебе мало? Гори-гори ясно! Что? Солнцеворот справляем, как-никак! А тебе, папаша, огоньку не дать? – разбрасывался молодой златовласый парнишка огненными шарами направо и налево. – Архиепископ же предупреждал: курить – здоровью вредить! А ты не слушал! Вот и валенок!

– Вот это настоящая магия! Как волшебно! – воскликнула девочка, глядя на ловкость молодого златовласого паренька.

Глаза её наполнились искренним восхищением. Разум будто бы позабыл, что к ним с отцом приближались голодные твари. Сердце заколотилось с надеждой и трепетом. Девочка была буквально очарована тем, с какой ловкостью юноша справляется с огненными залпами. Многообразие мерцающих колец, вспыхнувший купол, летящие снаряды разной величины, линии огоньков из пальцев и настоящий столп пламени из совмещённых ладоней, будто дыхание дракона.

Это было совсем не похоже на приезжих, жонглирующих факелами артистов или местных, крутящих головешки, вынутые из костра. Здесь искрился талант, виднелась куда большая лёгкость, и при этом оставалось ощущение бесподобного уличного спектакля, настоящего представления, что тот устраивал из своего сражения с нежитью. Он был явно спортивным и хорошо сложённым, раз мог выполнять такие прыжки и кувырки.

Неподалёку шагал ещё один господин. Анфиса узнала обоих – те, что врывались, когда уже не могли помочь. И этого звали Маркус, как она помнила, именно он «вручил» ей Песочные Часы Хроноса. А сейчас он вертел свой посох с костяным навершием из козьего черепа, в глазницах которого полыхало яркое малиново-розово пламя. То и дело некромант-альбинос ниспускал со своего орудия сгустки энергии в виде сиреневых, раскрывающих рты людских черепов прямо в бродячих зомби, лишая тех сил.

Из-под накинутого чёрного капюшона виднелось белёсое, гладко выбритое мужское лицо и по краям сползали вниз длинные белые волосы прямыми нитями, словно колышущаяся паутина в давно забытой, полуразрушенной хижине. Кожа его выглядела бледноватой, словно он давно не был на солнце. Нагрудный доспех своими пластинами напоминал рёбра скелета. К крупным наплечникам крепились звериные черепа и торчащие большие шипы. При этом руки его выглядели довольно худыми, а запястья тощими и костлявыми.

Чёрно-пурпурный наряд чернокнижника имел подвесные украшения, на шее виднелось ожерелье из пронзенных монет, а поверх него был накинут свисавший нательный крест со сверкающими топазами. На поясе у некроманта располагались какие-то склянки, перья, мешочки, колья, клыки и настоящие человеческие черепа связкой.

На фоне взбалмошного молодого напарника этот мужчина лет порядка тридцати выглядел аккуратным и сдержанным. Перенимал на себя всё внимание Анфисы, потрясая своим мрачным и жутким нарядом. Он молчаливо шагал прямо к Альберту с дочкой, в то время как златовласый, с короткой стрижкой парень в красном кафтане и начищенных до блеска сапогах откровенно веселился, бегая по улицам и голося по всю мощь.

– М-м, детка! Да ты сегодня просто огонь! – посмеивался юноша-чародей с иронией, испепеляя женщину-зомби. – Так, а вы что встали, голубчики? Дай мне, дай мне немного огня! – напевал он. – Как костры горят, м-м-м, обещания…

– Маркус! Друг мой! Наконец-то! – воскликнул Альберт, прошагав вперёд, когда синеглазый мужчина с черепами на плечах, да и много где ещё в декоре и инвентаре, приблизился к карете, взмахом посоха вытянув сиреневую ауру у затрясшихся, окружавших отца с дочерью мертвецов, так что весь этот «отряд» из десятка трупов просто разом пал бездвижно на землю.

– Ого, – удивилась Анфиса. – А так можно было…

– Кто-то вкладывает силу в зомби, чтобы их поднять. Зачем ей пропадать зря, если я могу её вытащить, – резким взмахом руки некромант-альбинос направил посох вбок, выпустив яркий прожигающий луч малинового пламени сквозь толпу ковыляющих мертвецов, – и преобразовать! – закончил он, изрядно проредив толпу. – Нам надо поторапливаться.

Высокий лоб с парой заметных морщин, казалось, всегда нахмуренные брови из-за выразительных деталей черепа, наплывавших вперёд так, что глаза будто всегда прятались в темноте. Широкий рот с бледными, терявшимися на фоне белого цвета лица губами. Для Анфисы этот мужчина выглядел весьма зловеще.

Пока девочка разглядывала его перстень-череп, со стороны правого бедра некроманта взлетели с пояса в воздух и ярко засияли те самые песочные часы – миниатюрные, аккуратные, испускающие столь сильный и при этом совсем не слепящий мягкий свет. Оправа из переливающихся металлических завитков, плоская основа из дорогой древесины, золотые песчинки внутри… Артефакт облетел Анфису, обвился вокруг опущенной левой руки и, будто став призрачным, проник внутрь, вернувшись «на место» чуть ниже запястья.

– Так вот в чём дело. А я думаю, почему вокруг всё кажется таким знакомым, будто всё это уже было… – проговорил Маркус, не меняясь в лице.

Голос его был низким и грубым, словно всегда недовольным, словно мужчина вообще не любил разговаривать и каждую фразу выдавливал из себя будто под пытками. Тембр вязкий, напористый, властный. Он вызывал у девочки неприязнь, напоминая учителя по чистописанию. «Как вы выводите букву «В», леди Крэшнер? Это что там у вас? Восьмёрка? Так вы себе её представляете?» – эти издевательские насмешливые интонации так и гремели воспоминаниями в голове.

– Ты спас мою дочь, – произнёс Альберт мужчине, пока напарник того развлекался, делая кувырки с огненными залпами, – Разговор о герое и монахе обрёл ещё больше смысла.

– Хоп! Хей! Пла-ме-ней! – веселился паренёк, зачищая местность от ковыляющих трупов, выстреливал с ладоней серией по три небольших пламенных сферок подряд, нагибался кренделями, изворачиваясь и пуская огонь под коленом…

– Похоже на то, – недоверчиво оглядел девочку в её наряде некромант. – Больше походит на мальчишку. Что ж. Уговор есть уговор, Альберт. Видать, часы здесь уже дел наделали… Надеюсь, ход времени от того не сломался. А я, кхм-кхм… Маркус Брандт, от лица Гильдии Некромантов и всей столичной Академии, вашей семье Крэшнеров на хранение вручаю Песочные Часы Хроноса! Это формальность, которую меня обязал произнести старый магистр, храни его господь, – осенил себя беловласый мужчина крестным знамением.

– Некромант крестится? И не сгорает при этом? – наклонила ошарашенная Анфиса голову.

– Малышка, мы тебе не упыри какие-нибудь. Некроманты Империи, как и официальные маги, работают на церковь, – грубо ответил тот, явно обидевшись.

– Но не все, – из темноты вышел монсеньор в чёрном камзоле, широкой шляпе, с тростью и металлической маской скалящегося пса – более вытянутой, чем был рельеф лица на маске кицунэ у Анфисы, но все же не настолько реалистичной и длинной, как настоящая собачья морда: нечто своеобразно адаптированное именно под форму надеваемой маски.

– Мельхиор! – оскалилась Анфиса.

– Как мило, – чуть наклонил голову, покосившись на неё, тот. – Признаться, польщён, я не думал, что слава обо мне так быстро распространится, – дёрнул он плечом, будто красуясь и поправляя плащ.

– Я ведь имел в виду «официальных» чародеев, а не кучку полоумных поклонников Мары, – недовольно сощурился Маркус.

– Лучше быть свободными идолопоклонниками, чем тупым барашком из покорного стада, – сквозь свою маску сверкал бирюзовыми глазами чернокнижник, поднявший здесь с кладбища трупы.

– Мельхиор, лови топор! – раздалось сбоку, и действительно, в направлении некроманта в маске стремительно нёсся сгусток огня, по форме напоминавший топорик.

Тот взмахнул пальцами левой руки в чёрных перчатках, и заклятье растворилось о невидимый барьер, проявившийся чёрной спиралью лишь в самый момент столкновения, так как затухающий огонь «топора» его чуть подсветил.

– Я ведь мог отразить заклятье и разрубить твоего паренька напополам. Считай, я сегодня в хорошем расположении духа. Мне льстит известность, и я рад тебя повидать.

– Убирайся, – выставил вперёд свой костяной посох беловласый чернокнижник, оскалившись.

– Мы ведь когда-то были друзьями, Маркус. Почему ты сменил сторону? Ещё ничего не поздно вернуть всё обратно, – проговорил куда более мягко, чем гремел обычно его голос, Мельхиор, но мужской тембр сопровождал гулкий лязг эха металлической маски.

– Это ты помешался, изменник! – угрожающе отвечал второй некромант, встав перед девочкой и её отцом, а козлиный череп его посоха засверкал ещё ярче. – Ты предал всё и всех! Ты убил… Розу…

– Как же меня бесит всё розовое, ты бы знал, – хмыкнул Мельхиор.

– Потому и выбрал такой цвет, для тебя старался, – скалился Маркус, и глазницы навершия его посоха засверкали ещё ярче.

– Верни себе рассудок, друг. Царица-тьма направляет нас обоих, пусть и разными путями. Они вечно пересекаются, как видишь. Не пора ли уже прозреть? Сбрось церковные оковы, забери у них книгу и передай мне, – велел некромант в маске. – У тебя даже имя в честь Мары. Не позорь свои корни и своих предков! Я знаю, как распорядиться гримуаром. Тебе понравится. Ты будешь очень удивлён.

– Зря стараешься! – топнула вперёд Анфиса, выглядывая из-за закрывавшего её Маркуса. – Я бросила её в огонь! Сожгла твою хитрую тетрадочку с ответами для контрольных! Всё! – показала она ему язык, правой рукой всё ещё держась за ушибленное плечо.

– Рукописи не горят, – хладнокровно хмыкнул чернокнижник с тросточкой, переведя взор с другого некроманта на девчонку.

– А я отпел душу архиепископа, так что его секретов вы здесь не добьётесь, – широко улыбнулся Альберт.

– Понял, голубчик? – с улыбкой подошёл с правой стороны паренёк лет шестнадцати с пылающими руками. – А как это – «отпел душу»? Что-то случилось? Мы что, не успели? Специально шагали с той стороны дороги, и повозка здесь…

– Вы мне только помогли, – явно, судя по глазам в прорезях, ухмыльнулся под своей маской Мельхиор.

– Я сказал тебе, убирайся! Мы шли с самой церкви по пятам за тобой, с кладбища, сожгли всех твоих упырей… – цедил Маркус.

– Зажигали не на шутку! – его молодой помощник с озорством дунул на танцующие огоньки правой руки, как бы задув их, а через миг снова возобновляя пляску ярких горячих язычков своего магического пламени.

Теперь Анфиса могла увидеть, что в левом ухе у него золотая серьга-кольцо. Брови его были какими-то необычными, сильноизогнутыми, а глаза ярко-зелёными, совсем не такими приглушённо-малахитовыми, как у неё, а прямо-таки яркие, сочные, цвета свежей зелени.

– Синдри, – недовольно выдохнул ему некромант с посохом, покачав головой и вновь подняв взор тёмно-синих глаз на Мельхиора и продолжая свою речь. – Сожгли всех твоих упырей, разделаемся и здесь с каждым мертвецом! У тебя нет больше армии! Лучше сдайся на милость Императора! Это тебе, может, ещё не поздно сменить сторону, раскаявшись в том, что ты сделал, – проговорил мужчине в металлической серебристой маске альбинос.

– Вот ещё, – хмыкнул тот. – У меня немало единомышленников. Сколько ни жги костры, друг, а ночь по-любому наступит. Что вы станете делать, когда света больше не хватит, чтобы сиять сквозь густую тьму?

Мельхиор выпустил трость, вспорхнувшую и зависшую перед ним. Он элегантным, но быстрым движением достал из кармашка небольшую прозрачную склянку и пробку к ней, сжимая ту пальцами. Сделал несколько пассов руками, отчего завращалась и трость. И из раны первосвященника крупицы крови, переплетаясь в воздухе алыми нитями, в одно мгновение проплыли мимо всех прямо к нему, опускаясь в горлышко сосуда и заполняя тот. Затем он резво его закупорил и подхватил трость выпадом руки вперёд.

Прежде, чем кто-либо успел что-то сообразить и что-либо сделать, Мельхиор, едва заметно ударив кончиком трости о землю, вызвал вспышку густого синеватого дыма, застлавшего его в полный рост. А когда дым рассеялся, перед ними уже не стояло этой статной фигуры, как не виднелось некроманта и где-либо ещё вокруг.

VIII

Оставшиеся озирались по сторонам, но даже если кто и собирался ринуться в погоню и преследовать Мельхиора, было совершенно не ясно, в какую сторону за ним бежать. Быть может, след могли бы взять какие-то ищейки: призванные либо созданные духи, а может, охотничьи деревенские псы, но тех должны были забрать с собой хорошие и ответственные хозяева, покинувшие деревню.

– Исчез? Сбежал, голубчик? Вот конь-огонь, а! – изумился Синдри. – Трусишка! – крикнул он, приподняв голову и чуть покрутившись вокруг свой оси, явно желая оскорбить и задеть некроманта, если тот ещё слышал, а не исчез в каком-нибудь портале. – Я-то думал, будет драка… Ох, бедный Магнус – заметил он лишь сейчас, во время действий Мельхиора, валявшееся рядом с каретой тело архиепископа с кровавой раной по центру груди. – Вот что значит «душу отпел». Маркус, мы всё-таки не успели к покушению…

– Произошла трагедия, но благодаря вам удалось избежать больших жертв, – проговорил Альберт как бы двум подошедшим, но сжал несильно плечо дочери, намекая, что и ей эти слова тоже предназначаются.

Внутри от его прикосновений и выраженной гордости стало невероятно тепло. С совестью примириться было непросто, но когда папочка одобрял, в груди будто бы поднималось и сияло лучезарное солнышко. Она уже позабыла о творившихся вокруг ужасах, о гниющих пальцах, смертях и убийствах, хищных оскалах, полуразложившихся мертвецах – всё это было позади, как насыщенный сон, как закончившееся её триумфом приключение. Альберт её хвалил, и не было в жизни больше счастья, чем слышать его похвалу и одобрение.

– Ох, храни Творец его душу, – качал головой и крестился молодой парень.

– Это и есть твой хвалёный подмастерье? – оценивающе оглядывал этого пиромага Альберт.

– Лучший был на своём курсе, – нехотя ответил Маркус, косясь на партнёра.

– Семь лет учёбы за пять экстерном, голубчики! – гордо заявлял мальчишка. – Рекорд по вступительным баллам, рекорд по выпускным экзаменам, семь золотых медалей, по одной на курс. Расплавил их и сделал себе серьгу, ха-ха, шутка! Дома они висят, маму радуют… Ах, ну и мелочи всякие: почётный диплом, личная благодарность ректора, титул инквизитора и целый гарем влюблённых первокурсниц, рыдавших, когда меня выпустили из Академии! – блеснув гордой белозубой улыбкой, взглянул он на искрящуюся восторгом Анфису. – Могу тебе где-нибудь расписаться, если захочешь.

– Он… своеобразный парнишка, – сообщил Маркус со вздохом.

– Я предпочитаю эпитет «зажигательный», – принялся златовласый юноша красоваться подброшенными и пойманными огненными шариками с кулак размером.

– Синдри из рода Линдбергов, потомственный пиромант, вот на нём и сошлись все силы предков… Даже гномы были в роду, он весьма интересен, – рассказывал беловласый некромант с бледноватой кожей.

– Седьмой сын седьмого сына, что ль? – усмехнулся Альберт.

– Пиро-манты гадают на огне, а я – пиро-маг! Я огнём управляю! – вертел парнишка вокруг рук обручи огненных колец. – Ну? Как вам? Скажите же потрясно, гори-гори ясно!

– Исполнительный, чётко понимающий инструкции, амбициозный, что в наше время редкость, – хвалил некромант, перейдя к недостаткам. – Но несдержанный, непоседливый, выпендрёжный, как видишь. А ещё беспардонный и неделикатный. На переговоры его брать точно не стоит, но он и обучен для полевой работы, а не для застолий-посиделок со знатными гостями или кабинетных дел.

– Исполнительный-то мне и нужен, – проговорил Альберт. – Такой, который не задаёт лишних вопросов.

– Что ж, папаша, ну в смысле, шеф, тогда сработаемся, – ухмыльнулся юноша. – Надо быть телохранителем вашего сынка?

– Это девочка, – пояснил ему Маркус.

– Где девочка? Это девочка?! – удивился Синдри так, что аж его чародейский огонь начал полыхать как-то криво и несколько по-другому, чем прежде. – Значит, охранять девицу?

– После того, что ты устроил с дочерью канцлера, такой работы тебе уже не видать, – проворчал Маркус.

– Она же сама попросила. Глазами! – отнекивался ловелас с нотками возмущения в своём юном и бойком голосе, но некромант лишь свои глаза закатил к небу.

– И вас совсем не обжигает собственное пламя? – дивилась Анфиса, ощущая расходящийся жар от всех его манипуляций. – Вот оно, волшебство!

– Огонь сжигает тех, кто не умеет с ним обращаться. Умельцам же он даёт свет и тепло! – гордо заявлял светловолосый юноша, жонглируя пламенными шарами.

– Вот ваше задание, Синдри, – достал из кармана своего одеяния Альберт Крэшнер небольшой свиток, перевязанный алой лентой, тот, что писал перед ярмаркой у себя в кабинете. – Надеюсь, ваш расхваленный взрывной потенциал удастся раскрыть во всей красе.

– В Квинтесберг?! Просто огонь! – тот быстро бегал глазками по тексту, когда унял чародейское пламя и развернул послание. – Это ж так далеко отсюда, а я засиделся в столице с этой учёбой, только рад буду ещё попутешествовать!

– Оплата будет ожидать вас на месте, – кивнул нунций.

– Понял-понял, никаких карманных расходов на винишко и бордели по пути. Впрочем, как и всегда, эх. Ничего нового, – усмехнулся Синдри. – Квинтесберг так Квинтесберг, будем зажигать!

– Теперь ты работаешь на господина Крэшнера, – пояснил ему Маркус, – а я хоть немного от тебя отдохну, – свободной рукой коснулся он виска, как если бы страдал головной болью.

– Замётано, шеф. Ну, в смысле, бывший шеф. Ну, вы поняли, голубчики, – посмеивался молодой инквизитор, продолжая жонглировать, растворяя падающие шары в рыжей ауре вокруг ладоней.

– Можно я с ним? – попросилась Анфиса.

– Ни в коем случае, – тут же отрезал Альберт, причём при всей резкой строгости ответа его отцовский тон по-прежнему оставался мягким и приветливым.

– Ну, блин… Провал, – расстроилась девочка.

– Всему своё время, наверняка мы все вновь ещё увидимся, – задумчиво произнёс Маркус.

– Не грусти, малышка, будут и на твоей улице фестивальные костры! – утешал юноша.

– Да вот были как раз здесь повсюду… – вздохнула Анфиса, представляя, что летнее Солнцестояние для неё будет довольно грустным праздником из-за жутких воспоминаний. – А теперь никакого праздника… Всюду трупы, дома полыхают тут и там…

– Оставляй угольки прошлого тлеть в прошлом. Веселей смотри вперёд, пусть сердце горит навстречу приключениям! И ничего не бойся – улыбнулся Синдри, – огнём огонь не затушить!

– А я, кстати, затушила, – чуть розовея, но с нотками явной гордости проговорила Анфиса, выставив правую руку вперёд и показав синие огоньки.

– Холодное пламя, – изумился некромант, нагнувшись к её ладони. – Какая диковинка.

– Возьмёшься её учить? – поинтересовался Альберт. – У неё проблемы с дыханием, нельзя перенапрягаться. Может, выручишь по-дружески, станешь наставником, обучив её всяким азам, как использовать и раскрыть свои силы.

– Ты же знаешь, я не преподаватель. И сидеть подолгу в столице не могу, всегда есть задания или подготовка к ним, – ответил Маркус.

– А ты многое знаешь и многое умеешь, мог бы за ней присмотреть, всему обучить, передав знания, – всё настаивал нунций. – Она у меня сообразительная в учёбе. Вполне могла бы выучиться под стать тебе.

– Ох, в принципе, могу, я ведь теперь без подмастерья, – пожал плечами альбинос, чуть повернув голову на молодого пиромага.

Во вздохе некроманта ощущалось явное нежелание браться за чьё-либо обучение. Он определённо не считал себя мастером этого дела, не имел ни цельной программы, ни какого-либо опыта в преподавании и даже чтении лекций. Но по просьбе старого друга всё-таки согласился.

– К нему?! – сделала жалобное лицо Анфиса, да так, что аж все огоньки на её ладошке потухли.

– Мы с Синдри отправимся в Квинтесберг, там будет конклав по выбору нового архиепископа, все нунции Магнуса и кардиналы должны присутствовать, да и тело его надо отвезти на родину, чтобы похоронить. Могу я тебя попросить… – повернулся Альберт к пиромагу.

– А, да, конечно, – без особо рвения, с немного брезгливым взглядом он присел и попытался занести тело покойного первосвященника в карету, уложив на одно из сидений. – Нет вот, чтобы кремировать на месте, – с причитаниями вздыхал парнишка и бубнил себе под нос.

– Мы, в таком случае, в Гильдию, – сообщил Маркус Анфисе.

– Нет, мы в крипту, – ответила она, вредничая.

– В крипту? – удивился новый наставник.

– Поясню всё, когда ответите, кто этот Мельдодон с маской Бобика и чего он хочет. Зачем ему склянка? И что мне делать с этой штуковиной в руке теперь? – сурово смотрела девочка.

– Мельхиор-то? Есть орден некромантов-язычников, вышедший из запретных культов поклонения Маре, богине ночи. Ныне они разрослись до волхвования всем древним богам. Называют себя Гончие Псы Симаргла, бога смены времён года, перемены погоды и вообще всяких перемен. Нетрудно догадаться, что они хотят снести имперскую и, самое главное, церковную власть. Всё здесь поменять, так сказать, – отвечал Маркус. – Нравы, устои, порядки, обычаи.

– Так друид был прав. Язычники, мечтающие принести всех в жертву старым богам! Ну, а часы? Я за этот день постарела, небось, на год, он вообще длится вечно! Завтра хотя бы наступит? – интересовалась Анфиса. – Лимб кончился?

– Думаю, да. Всему своё время. Я не большой эксперт по артефактам, знаешь ли. Мне велели его передать в дар за заключённый союз. Если я задавал ему программу, спасая тебя, в какой-то из версий реальности, видимо, тебе надо было пережить это всё, – развёл он руками, повращав в пальцах посох, – и остаться в живых. Сколько раз день начинался заново? Артефакт вернулся к тебе, но истратил уйму сил и энергии, так что даже не думай, что ты бессмертна. Он не защитит ни от травм, ни от смерти, ни от опасностей. Выполнил своё дело, и кто знает, сколько будет теперь «отдыхать» и ждать подзарядки. Ты многое поменяла. Но справилась.

– Главное, что духовно повзрослела. Созрела стать ученицей почётного некроманта пятой степени, – вновь положил Альберт руку на плечо дочери.

– Ай, – простонала та, так как вместо правого отец в этот раз надавил на левое. – Умирать – невесело… – поджав губы, насупилась девочка.

– Ой, прости, принцесса. Маркус, ты её подлечишь, надеюсь, – строго взглянул на того нунций Крэшнер.

– Были с собой всякие штуковины от лекарей, – отвечал тот. – В лагере. Она сама-то… Ты-то сама хочешь некромантии учиться? – поинтересовался он не у её отца, а у самой девочки, опустив на неё взгляд. – Если нет рвения и стремления, то и топор в руках держать не научишь.

– Да, – отвела та взгляд, призадумавшись. – Наверное… Хочу также забирать силу у скелетов и чтобы они больше не двигались, – оглядела она валявшиеся упокоенные трупы.

– Это лишь мелочи, – ухмыльнулся Маркус. – Серьёзные, важные, но, по сути, мелочи. Ты уже познала смерть и не раз. В некромантии у тебя проблем не должно быть. Зачем Шорье нужна склянка с кровью первосвященника, мне неведомо, но магия крови штука сильная и зловещая. Уж явно не на добрые дела. Советую, чтобы новым архиепископом был точно не кровный родственник нынешнего, проследи уж там, Альберт, ты всё же нунций Его Высокопреосвященства. Ну? Что там за крипта? – перевёл альбинос взор своих глубоко посаженных, но ярко-синих глаз на свою подопечную.

– Когда архиепископа убивали в харчевне, – кивнула Анфиса на здание позади кареты, вдали через улицу, – в другом варианте этого дня, он в крови и ранах стонал, что, если кто-то из нас выживет, надо двигаться в Шильди, это деревня не очень далеко отсюда. Там в лесу будет крипта.

– В лесу? Господи боже, да деревня, небось, окружена этими лесами… А в ней? Что в крипте? – интересовался некромант.

– То, что очень было нужно этому Мельдодону в маске, – ответила девочка, скрипя зубами.

– Что ж, надо проверить. Догадываюсь я, о чём речь, но всему своё время. А теперь идём туда, где ты бросила книгу. Если б гримуар можно было сжечь, его не пришлось бы прятать в такой глухомани. Без обид, если у вас тут кто-то живёт, – проговорил Маркус.

– Да мы и живём. Я не бросала, наврала ему, чтобы убрался. Книга тут, – потрясла девочка своей сумкой, заодно заглянув туда, чтобы удостовериться: а то мало ли какие упыри-плуты втихаря вытащили.

– Чудно-чудно, – улыбнулся Альберт. – Как я уже говорил, горжусь тобой. Там найдёшь немало для себя интересного, – провёл он ладонью по волосам дочери.

– Это же запретная книга, пап! – возмутилась та, прикусив губу с краю.

– Запретная для всех, кроме особых членов Гильдии Некромантов. Прятать её там смысла мало. Слишком очевидное место. А теперь ты одна из тех, кто сможет в неё заглянуть, – объяснял нунций дочери.