Виктория Вольская
Я не верю
под кайфом, ещё непонятно, опираясь пятой точкой о стену, пытается снять с себя обувь, но у неё не выходит, ремешок на туфлях никак не расстёгивается, и я опускаюсь на корточки, чтобы помочь. На ощупь нахожу щиколотки девушки и злополучный ремешок.
И в этот момент меня ослепляет яркий свет.
Оля!!!!
Глава 10
Глеб
– Привет, – говорю я, вставая во весь рост, заслоняя собой пьяную девушку. Виталина, замерев от неожиданности, молча стоит за моей спиной. Ольга выжидающе наблюдает за нами. Девочка кладёт свои ладошки на мои лопатки, ища поддержки и защиты, но мне совсем не нравится этот жест. Не надо, девочка, меня присваивать себе, я не герой твоего романа.
– Доброй ночи или, вернее будет, доброе утро, – наконец, произносит хозяйка дома. – Что ты здесь делаешь в такое время?
И что ответить?
– Пошли, на кухне поговорим, – освобождаюсь от неприятных прикосновений Виты, быстрым шагом преодолеваю расстояние между мной и Ольгой, беру её под локоть и веду на кухню. Я помню, где она находится.
– Вита, – Ольга требовательно зовёт дочь, бросая на неё мимолетный взгляд.
– А Вита идёт спать, – утвердительно говорю я, смотря на девушку. Она послушно кивает и уходит в свою комнату, закрыв за собой дверь. Ольга недовольно и нехотя входит со мной на кухню. Я присаживаюсь на стул, Ольга закрывает за нами дверь, включает неоновую подсветку на кухонном гарнитуре. Подходит к чайнику и ставит его на плиту. Зачем?
– Глеб, скажу сразу, – разворачивается ко мне, но опускает глаза в пол, – если тебе нравится моя дочь, то я не против.
– Не против? – охреневаю, усмехнувшись, бросаю на неё недовольный взгляд. – А я против, – она поднимает глаза на меня, – люблю, знаешь ли, другую.
– Тогда объясни мне, почему ты ночью стоял на коленях перед моей дочерью посреди коридора?
– Не на коленях, а на корточках. Я помогал расстегнуть ей ремень на туфле.
Она приподнимает бровь в немом вопросе: зачем? А хрен его знает зачем. Я сам себе не могу ответить на этот вопрос. Возможно, хотел быстрее избавиться от Виты, ну уж точно не стремился её полапать. Молчим. Стреляем друга в друга взглядами. Чайник давно оповестил о том, что вскипел, но никто не спешит отключить газ.
– Оль, давай поговорим об этом завтра, точнее, – смотрю на наручные часы, – уже сегодня, но позже. Я и двух часов сегодня не спал. Я не соображаю ничего, не пытай меня.
– Как она оказалась с тобой? – ну что за женщина. Не уснёт же, если не отвечу.
– Случайно. Я пришёл с работы в первом часу ночи. Лёг спать, – говорить Оле о том, что Вита сама мне позвонила, я не буду. Так как ещё сам не понимаю, откуда у этой паршивки мой номер, а Оля об этом обязательно спросит, поэтому я придумываю несуществующего друга. – Меня разбудил знакомый, живёт по соседству, попросил подбросить в ночной клуб. Он часто меня выручает, и я не смог отказать ему, привёз его туда, а там твоя дочь. Я забрал её и привез домой, – развожу в стороны руками. – Всё.
– Через два часа на работу собираться, – Ольга смотрит в тёмное окно, затем переводит взгляд снова на меня, безотрывно смотрит в мои глаза, и меня начинает ломать от необходимости прикоснуться к ней. – Ты выглядишь очень уставшим, – заботливо произносит она, – оставайся, я постелю тебе на диване.
Блин, как же нежно она произносит эту фразу. «Оставайся». Одно произнесённое ею слово, и меня словно выбрасывает из воды на берег. Я с трудом делаю вдох.
– Плохая идея, Оль, – тихо говорю я.
– Глеб, ты врач, неоднократно видел последствия человеческой беспечности за рулём, хочешь оказаться по другую сторону хирургического стола?
– А ты волнуешься? – мне хочется вывести её на эмоции, хочу, чтобы призналась, что я ей не безразличен.
– Конечно, ты мой коллега.
– Только поэтому? – печально переспрашиваю я.
– Глеб, – устало шепчет она, прикрывая свои красивые глазки.
– Спасибо за приглашение, но вынужден отказаться, – встаю со стула, Оля уже хочет возразить, приоткрывает рот, но я успокаиваю её. – Я вызову такси.
Она права, за руль мне нельзя, я попросту усну на дороге. Оля вспоминает про чайник и, поворачиваясь ко мне спиной, отключает его. Прости, родная, но я больше не могу сдерживаться. Подхожу к ней сзади вплотную и впервые позволяю себе такую вольность, как запустить пятерню в её шикарные рыжие волосы. Начинаю слегка массировать голову. Она невольно на мгновение расслабляется в моих руках, ей приятны мои ласки. Наклоняюсь к её ушку:
– Если я останусь, я же приду к тебе в спальню, О-о-о-ля.
– Крымов, – выдыхает она.
– Двадцать пять лет как Крымов, – второй рукой обхватываю её талию и прижимаю к своему телу, позволяя ей почувствовать всю серьёзность моих слов. Ольга растерянно пытается отодвинуть свою попку от моего паха, но я не позволяю этого, держу крепко. Провожу носом по волосам женщины, вдыхаю их аромат, и мне кружит голову запах карамелек. Она моет голову детским шампунем, улыбаюсь, как придурок. – Хочешь, чтобы я остался? – шепчу я, проводя губами по волосам, наглею, но не могу больше себя контролировать, наша близость пьянит меня. И плевать, что в нескольких метрах от нас находится её дочь. Я хочу Ольгу. На ней надет
халат с запахом на поясе, одно моё движение пальцами, и я распахну его и прикоснусь к обнажённой коже.
– Конечно, нет, – слышу ответ на свой вопрос.
Врушка. Твоё сбитое дыхание говорит об обратном. Но не буду спорить и доказывать тебе это. Сейчас не буду. Убираю руки в карманы брюк.
– Я подожду такси на улице, – целую любимую в шею, ещё раз вдыхая аромат карамелек, чтобы запомнить, и направляюсь к выходу. Задержавшись в дверном проёме, я оборачиваюсь. Оля так и стоит спиной ко мне, осанка прямая, мышцы напряжены. Расслабляйся, милая, ухожу. Но это не значит, что я сдаюсь, наоборот, теперь я знаю, как ты реагируешь на меня. Словами ты можешь сколько угодно прогонять меня, но твоё тело этого не хочет, оно, как оказалось, не умеет лгать.
Выйдя из подъезда, я сразу зачерпываю пригоршню снега и обтираю им лицо. Надо успокоиться, а не то я точно вернусь. Я даже знаю, что она ждёт меня. Не прогонит. Смотрю в тёмное небо и на фонарный столб, освещающий улицу, и снова улыбаюсь. Сегодня я понял, что привлекаю её как мужчина. И за это открытие я должен поблагодарить Виталину, если бы не она, я не оказался бы у них дома наедине с Ольгой в интимном полумраке. Сажусь в свою машину, завожу мотор, включаю печку, ждать тачку на улице нет желания. Январь подходит к концу, порывистый ветер со снегом завывает за окном. Дико хочется спать. Набираю номер такси. Чтобы не отключиться, включаю радио. Через семь минут ожидания таксист увозит меня домой. Свой автомобиль я оставляю у дома Ольги.
Завтра заберу. Будет повод зайти на чашечку чая.
Ольга
Глеб уходит, а я бегу в ванную. Ополаскиваю полыхающие щёки холодной водой. Смотрю на себя в зеркало и вижу перед собой ту, которую я сама в себе уничтожила маниакальной опекой дочери. Сейчас же мои глаза наполнены предвкушением и желанием. Давно ко мне так не прикасались, давно я не чувствовала мужского возбуждения, я и забыла, что способна пробуждать подобные инстинкты в мужчине. Как же мне захотелось снова стать женщиной именно в его руках. Но одиннадцать лет разницы как неоновая вывеска сверкает у меня в голове. Нельзя.
Захожу в комнату дочери, она спит или притворяется, что спит. Наклоняюсь над ней и чувствую едва уловимый запах алкоголя. А дочь-то выросла. Перед собой я уже не вижу девочку. Перевожу взгляд на тумбочку, глаз цепляется за её сотовый телефон. Вита очень рассеянная девочка, поэтому телефон у неё не запаролен. Открываю журнал звонков и вижу исходящий звонок Глебу.
Не понимаю, зачем он мне солгал???
Глава 11
Ольга
– Девчонки, что будем дарить нашим мужчинам на двадцать третье февраля? – Юлия привлекает наше внимание своим вопросом.
Мы традиционно вчетвером сидим в ординаторской за чашечкой чая перед началом рабочего дня. Болтаем на отвлечённые от работы темы, а тут Юля вспоминает про красный день календаря. До праздника ещё две недели, а мы действительно забыли, что мужчинам нужно приготовить поздравление.
– Давайте, как всегда, накроем стол, – равнодушно предлагаю я, думать на эту тему совсем не хочется. Голова забита другими мыслями.
Прошёл почти месяц с той ночи у меня дома. Внятных объяснений от этих двоих я так и не получила. Оба, как болванчики, твердят придуманную ими историю. Я решила сменить тактику выпытывания на наблюдение. Но и она не дала никаких результатов. Виталина стала спокойнее, после университета сидела дома, ждала меня с работы и готовила ужин, даже общалась со мной вечерами, в комнате больше не закрывалась, углубилась в учёбу: хочет сдать курсовую работу на «отлично», чтобы получить возможность поехать на какой-то стратегический объект для изучения. Глеб крутится возле меня вроде ненавязчиво, но систематически. То подойдёт к регистратуре и потянется за журналом, придавив меня «нечаянно» к стойке, то сядет рядом со мной на диване и коснётся бедра или ладони, то просто обнимет в лифте за талию, когда мы едем, причём лифт может быть битком забит коллегами. Я уже начала его избегать.
– Скучно, – перебивает Юлия, – каждый год одно и то же. Вам самим-то не надоело?
– Что ты предлагаешь? – интересуется Светлана, зная, что у Юлии уже есть план. Она не тот человек, который будет попусту болтать.
– Есть одна идея, – выдерживает театральную паузу, смотря на каждую из нас по очереди. – Персональный подарок.
– Какой подарок? – почти хором спрашиваем мы.
– Персональный. Раньше мы, по сути, дарили один подарок на всех мужчин, верно? – мы киваем в ответ. – В этом же году каждый мужчина получит подарок от одной конкретной женщины, кстати, я посмотрела в отделе кадров, соотношение мужчин и женщин практически одинаковое. Подарить можно всё что угодно: сувенир, бутылку алкоголя, какую-нибудь хрень для автомобиля, типа ароматизатора, полироли для панели или универсальной тряпки, они, между прочим, прилично стоят.
– Идея, в принципе, оригинальная, подобного мы ещё не делали. И как мы будем делить мужчин? – я не могу уловить суть предложенного Юлией варианта поздравления, впрочем, как и девчонки. Мы просто хлопаем ресницами.
– Очень просто. Пишем имена мужчин на бумажку, – она берёт со стола лист формата А4, рвёт его на несколько частей, пишет на них имена и закручивает в трубочки, – сворачиваем, кладём в барабан, – берёт глубокую тарелку из кухонного шкафа, бросает бумажки в неё и перемешивает содержимое руками. – И вытягиваем.
– Давай, Оля, ты первая, – протягивает тарелку мне, я в свою очередь, даже не опустив полностью руку в тарелку, взяла самую верхнюю карточку и передала её Юльке.
– Крымов, – громко вещает оратор, развернув трубочку.
– Не может быть… – я забираю из рук коллеги карточку, чтобы убедиться, что именно фамилия Глеба написана на этом клочке бумаги и подруга попросту не подшутила надо мной. Но, увы, убедившись в этом, я разочарованно вздыхаю. – Давайте я перетяну, – я умоляюще смотрю на подруг, но они отрицательно качают головой мне в ответ. – Ну, честное слово, я и так прячусь от него, а тут ещё и подарок дарить. Персональный.
– Если хочешь, чтобы он отвязался от тебя, подари то, что ему точно не понравится. Может, тогда он поймёт, что вы не пара, – советует инициатор данного балагана, посмеиваясь.
– Света?
Теперь злополучная тарелка перед Светланой. Она же подходит к вопросу тщательно, очень долго капается в бумажках и, наконец, через пару минут вытягивает карточку.
– Мартынов, – спокойно читает она.
– Анастасия Николаевна? – Настя быстро опускает руку в чашку и достаёт с самого дна карточку.
– Иван, – тихо шепчет она. Мы знаем, что у Юлии с Ваней тайный роман, поэтому Насте немного неловко, что ей достался для поздравления чужой мужчина. – Могу отдать тебе, – протягивает свою карточку Юлии, – мне не принципиально, кого поздравлять.
– Нет, Настя. У нас честные выборы, – она снова смотрит на меня, я же в свою очередь убиваю их взглядом. – Ваня, так Ваня. Кто же достанется мне? – Юлия повторяет те же манипуляции, что и мы.
– Коршунов. Отлично, – она выбором своим довольна. – Ну вот, механизм понятен?
– Предельно, – недовольно отвечаю я.
– Тогда нам осталось взять в отделе кадров полный список сотрудников мужского пола и сделать карточки, – командует Юлия Романовна.
– Ну, раз идея твоя, тогда ты и займись этим, – улыбаясь, говорит Светлана.
– Вот вы наглые. Хорошо, я сделаю карточки, а вы потом проведёте эту лотерею между женщинами.
– Договорились, – опять одновременно отвечаем мы, вставая со своих мест. Рабочий день начался. Пора идти трудиться.
Глеб
– Крымов, задержись, – слышу просьбу начальника отделения. После утренней летучки коллеги спешно покидали кабинет заведующего.
– Что-то случилось, Олег? – спрашиваю друга, присаживаясь обратно на стул.
– Какие у тебя планы на выходные?
– В принципе никаких, а что?
– Не хочешь съездить в Новороссийск на конференцию?
– Коршунов же тебя туда отправил.
– Нечего мне там делать. Я всё и без этих докладов знаю, а тебе полезно будет. Расти тебе надо, Глеб. Ты хороший и перспективный хирург.
Я хочу сделать тебя своим замом, а для этого тебе нужно подтянуть свой уровень. Коршунов со мной согласился, так что если ты не против, то можешь ехать.
– С удовольствием. Спасибо, Олег. Но у меня будет встречная просьба.
– Излагай.
– У меня отпуск в конце месяца, могу ли я перенести его на понедельник и сразу с конференции рвануть на отдых?
– Куда собрался?
– Да хоть в том же Новороссийске останусь, прогуляюсь по новому городу, отосплюсь.
– Решил сменить обстановку?
– Именно.
– Я не против. Иди в отдел кадров, пиши заявление, я согласую.
Предвкушая поездку и улыбаясь, покидаю кабинет непосредственного начальника. Мне нужен этот отпуск. Во-первых, я устал и физически, и эмоционально. Во-вторых, я примелькался Ольге, она привыкла, что я всё время рядом. Дам ей отдохнуть от меня, соскучиться. Я устал бегать за ней, как говорится, если долго биться головой о закрытую дверь, не факт, что она откроется, а вот получение травмы от данного процесса гарантировано. Вот примерно так я себя и ощущаю. Я чувствую, что нам обоим нужна передышка.
***
Подписав документы о командировке и отпуске, я возвращаюсь к рабочей рутине. Обход пациентов, оценка эффективности назначенного послеоперационного лечения, изменение схемы лечения при необходимости. И простой трёп с пациентами, чтобы не скучали и немного отвлеклись от тяжёлых мыслей.
– Глеб, – обращается ко мне вошедшая медсестра из приёмного отделения, – у нас девушка поступила, просит, чтобы её осматривал только ты.
– Интересно, – заинтригованно произношу я, направляясь вслед за девушкой. – А что не позвонила? – обычно медсёстры не покидают пост, а звонят на сотовый.
– У тебя телефон отключён.
Достаю свой смартфон из кармана, точно, не работает. Опять получу от начальника за то, что телефон не зарядил перед сменой. Но меня этот факт не расстраивает, потому что у меня появился новый повод зайти в кабинет к Ольге, у нас одинаковые модели телефонов, и у неё точно есть зарядка. А свою я, как всегда, оставил дома. Сознательно.
Спускаюсь на первый этаж и торопливо направляюсь в сторону смотровых комнат. Краем глаза замечаю Ольгу, стоящую у огромного фикуса в приёмном отделении. Она разговаривает с каким-то мужчиной, и мне безумно захотелось подойти и вмешаться в их беседу. Узнать, кто он такой? Почему она ему улыбается?
– В третьей, – говорит мне вслед медсестра, возвращаясь на свой пост.
– Ни фига себе, – ошеломлённо произношу я, входя в помещение. На кушетке сидит девушка, заплаканная и напуганная. – Маринка, что с тобой? – подхожу к бывшей девушке и машинально стираю слёзы с мокрых щёчек.
– Люстру решила помыть, и вот, – показывает на правую ногу, – упала со стремянки.
– Это с той, зелёной? – помню, была у неё такая. Не стремянка, а мечта самоубийцы.
– Угу.
– Марина, я тебе миллион раз говорил – выброси её, она сломана, – более того, я лично три раза выносил её к мусорным контейнерам, но Маринка упорно её таранила назад, подарок давно почившей бабушки как-никак. – Ты же обещала ей не пользоваться.
– Обещала, но я подставила табуретку, чтобы она не сложилась.
– И что, помогла твоя табуретка? – усмехнувшись, спрашиваю я, надевая латексные перчатки.
– Как видишь, нет.
– Давай ногу сюда, – подхожу к девушке и начинаю ощупывать лежащую на кушетке ногу.
– Ай! – сквозь слёзы кричит Марина.
– Молчи, зараза непослушная, – шиплю я. – И без рентгена понятно, что перелом. Но рентген всё равно придётся сделать. После него гипс наложу, сиди спокойно. Больно?
– Очень.
– Не реви. Сейчас лекарство дам, обезболивающее.
– И как я теперь ходить буду?
– На костылях.
– Не-а, не хочу, – морщится она от предстоящей перспективы передвижения. – Мне же выпишут больничный или придётся на работу так ходить, ну, на костылях?
– Какая работа, Марина? – подаю ей таблетку обезболивающего и стакан воды. – Дома лежать будешь, ноге покой нужен, чтобы кости правильно срослись, – она выпивает и отдаёт мне стакан. – Так и быть, домой я тебя отвезу и передам в заботливые руки твоей маменьки. Что нос морщишь?
– Не получится передать. Мама опять в командировке. Слушай, может, у неё роман с начальником, что-то слишком часто они в командировки ездят вдвоём.
– Тебе какая разница. Мама твоя свободная женщина, имеет право на личную жизнь.
– Я не спорю, только мне-то что делать?
– Могу положить в стационар.
– Нет. Ты знаешь, я не выношу больничного запаха, – Маринка в детстве очень часто болела и, как следствие, многократно лежала в
стационарах, поэтому сейчас она согласится на что угодно, лишь бы миновать больничную койку.
– Тогда план такой, ты поедешь к нам.
– Зачем?
– Мама за тобой присмотрит, она ж твоя крёстная. Комнату я тебе свою уступлю, я всё равно через три дня уезжаю на конференцию, а оттуда в отпуск рвану. Меня не будет две недели. Ну так как?
– А я тебя напрягать не буду?
– Если не будешь опять мне в уши лить про любовь до гроба, то нет.
– А я с парнем встречаюсь.
– Серьёзно? Ну и кто он? Где познакомились? Надёжный?
– Ты прям как папочка спрашиваешь.
– Но ты же мне не чужой человек. Наши родители дружат, и нам с тобой придётся видеться, общаться без оглядки на прошлое.
– Но мне пока трудно справиться с этим, – честно признаётся она.
И непонятно, солгала она сейчас про парня или действительно такой в её жизни появился. Мне бы этого хотелось, она должна отпустить меня.
– Я понимаю, Маринка, честно, – я присаживаюсь рядом с ней, обняв за плечи, прижимаю к себе, как в детстве, когда она плакала от страха во время грозы. – Невозможно заставить себя не любить, впрочем, как и любить. Но пойми меня, я не смогу сделать тебя счастливой, нет во мне тех чувств, которых ты ждёшь.
– Я некрасивая?
– Что за глупость. Маринка, ты красавица.
И я не солгал. Маринка прекрасно сложена: красивая и упругая грудь второго размера, узенькая талия и шикарная попка, а ноги… При её росте в метр семьдесят три ноги являются самой эффектной частью её тела. В своё время Марина занималась художественной гимнастикой, и я любил ходить на её выступления, я был её неизменным фанатом. Мне было семнадцать, гормоны бунтовали, а она в своём купальнике вытворяла на ковре невообразимые вещи: мостик, ласточка, флажок, колесо. Эти элементы навсегда отпечатались в моей памяти – я улыбнулся сам себе, освежив воспоминания. Никогда не мог высидеть до конца соревнований, срывался в туалет и удовлетворял себя, мечтая взять её в позе «мостика». Марина – моя первая юношеская любовь. Она выросла на моих глазах, из угловатого подростка превратилась в прекрасную девушку. Как говорится, росла, росла и расцветала, как нежный цветочек. Маленький чуть вздёрнутый носик, который так и хотелось ущипнуть, когда она воротила им во время ссор, полные губки, которые целовал до посинения ночами напролёт, и красивые большущие карие глаза с длинными ресницами.
«И что мне, идиоту, ещё надо?! – внимательно смотрю на бывшую любимую и отвечаю сам себе: – Не знаю, но не для меня создана красота этой девушки. Не для меня».
– Пошли на ручки, чудо моё, на рентген пора.
Подхватил девчонку на руки и понёс в соседний кабинет. И, конечно же, по закону подлости мы столкнулись в коридоре с проходящей мимо
Олей. Ольга удивлённо посмотрела на то, как девичьи ручки оплели мою шею. И Марина ещё, засранка, прилипла ко мне, как пиявка. Голову на плечо положила. Ну пипец просто.
– Мы на рентген, – поясняю я коллеге.
– Пожалуйста, – отвечает Оля и отступает в сторону, пропуская нас. – А вы всех пациенток на руках носите, Глеб Юрьевич?
– Нет, только своих. Это моя… Сестра.
Марина хмурит лобик и уже собирается что-то ответить, да только передумывает, как только я зыркаю на неё.
– Идите, Глеб Юрьевич, а то уроните девушку. Рентген как раз освободился.
– Спасибо за заботу, Ольга Александровна.
Разворачивается и уходит. Не оглядываясь. А я так и стою, провожая её взглядом.
– Глеб, мы идём или нет? – хнычет девушка на моих руках. А я про неё и забыл вовсе.
– Идём, конечно, – опомнился я.
– А что это сейчас было? Какая я тебе сестра!
