Виктория Вольская
Я не верю
Пролог
– Мы не можем быть вместе, Глеб. Отступись, найди себе девушку, которая оценит твои старания. Мне это не нужно, – мне стыдно, что я дала этому мальчику надежду. Обрубить всё это надо сейчас на корню.
– У тебя есть другой мужчина? – сквозь зубы спрашивает он.
– Нет, и не будет. Мне не нужен никто, – честно отвечаю я.
– Я не понимаю, почему ты себя хоронишь? Почему не можешь просто наслаждаться жизнью?
– Потому что нет у меня этой самой жизни, – я вздыхаю и говорю то, о чём пожалею позже. – Глеб, у меня ВИЧ.
– Откуда?
– Пациенту ставила капельницу, рука сорвалась, когда он начал вырываться, и игла воткнулась в ладонь. А потом пришли результаты его анализов с одним диагнозом для нас двоих. Теперь ты понимаешь, что нет у нас будущего?
Глеб некоторое время смотрит на меня безотрывно, а потом выходит из кабинета. Ну вот и всё. Закончилась любовь.
Но через минуту он возвращается, закрывает дверь на ключ, в руках держит скальпель.
Я впервые в жизни испугалась мужского взгляда, нет, он не ударит меня, он просто сделает так, как решил. У меня нет выбора. Я не знаю, что у него сейчас на уме, и от этого мурашки идут по спине. Он медленно надвигается на меня, а я не могу отвести взгляда от хирургического инструмента. Глеб подходит вплотную ко мне, спиной я чувствую стену, делая несколько шагов назад. Он молча проводит скальпелем по своей левой ладони и хватает меня за руку, я и опомниться не успеваю, как чувствую боль на своей ладони. Слишком поздно до меня дошёл его план, я обезумела с мыслью, что не могу допустить совершить ему эту глупость. Я вырывалась, как дикая кошка, но он прижал меня к стене всем своим весом, так, что мышцы скрутило от боли, а на коже появились синяки. Я плакала, умоляла и даже ругалась матом. Но ни один мускул на его лице не дрогнул. Он соединил наши ладони и держал их сомкнутыми некоторое время. Я чувствую, как моя «грязная» кровь втекает в его рану, мы смотрим в глаза друг другу, из моих капают слёзы, а в его плещутся нежность и любовь.
Я скулю от безысходности.
Отпускает.
Я обессиленно скатываюсь по стеночке на пол.
– Мальчишка, какой же ты дурачок. Что ты наделал? Ты же жизнь себе искалечил.
– Не нужна мне жизнь без тебя. Теперь ты веришь в то, что я люблю тебя?
Глава 1
Ольга
– Привет, девчонки, – вхожу в Настин кабинет после новогодних выходных. – Ну как праздники?
– Отлично, – в один голос отвечают подруги.
– Как дежурство с Коршуновым прошло? – спрашивает меня Светлана.
– Не было никакого дежурства с ним. У него давление поднялось, пришлось справляться без него.
– Так ты дежурила одна? – шокировано спрашивает Настя.
– Лучше бы одна, – вздыхая, произношу я.
– Говори, – с нажимом скомандовала Света.
– Я позвонила Мартынову, а он не смог приехать. В итоге Олег отправил ко мне…
– Крымова? – заканчивает Света за меня предложение своей догадкой.
– Именно, – вновь вздыхаю я. – Вот честно, девчонки, лучше бы одна отдежурила.
– Глеб и Ольга целые сутки вдвоём, – Света улыбается. – Я точно знаю, что тебе есть что нам рассказать.
– Нечего рассказывать. Ничего не было и не будет.
– Не зарекайся, – снова в один голос говорят они.
– Вы с ума сошли, – поочередно смотрю на женщин и не понимаю их, – он же мальчик, чуть старше моей дочери.
– Но он привлекает тебя, – не сдаётся Светлана.
– Не больше, чем любой другой мужчина, – нет смысла отрицать очевидных вещей. Глеб вообще всем нравится. Молод, спортивен, с кубиками пресса и обаятельной улыбкой.
– Он сохнет по тебе.
– Это его юношеские фантазии, пройдёт время, и он переключится на сверстницу: молодую, подтянутую, стройную и, возможно, даже девственную.
– А ты не молодая, не подтянутая, не стройная, – перечисляет Света.
– И не девственница, – заканчивает Настя.
– Именно, – соглашаюсь я.
– У тебя комплексы, ты в курсе? – выдает Светлана, прожигая меня взглядом. – Насть, нужна твоя консультация. Ей пора вправлять мозги, – снова поворачивается ко мне. – Тебе тридцать, а не шестьдесят. И ты молодая, стройная женщина. Ты выглядишь на двадцать три, максимум на двадцать пять. Да, не девочка, а ты его спросила, нужна ли ему та, которую ты для него придумала?
– Это бессмысленный разговор. Я не хочу сломать ему жизнь.
– И себе тоже, – тихо говорит психотерапевт, а я вроде на прием не записывалась. – Ты боишься привязаться к нему, потому что ждёшь от него предательства. Ты не хочешь стать для него всего лишь этапом в жизни, ступенькой к чему-то большему.
– Да, боюсь. И это естественно. Он ещё слишком молод. Ему в силу своего возраста необходимо сейчас чаще быть в отношениях. Он должен получить различный опыт: визуальный, эмоциональный и сексуальный. Я для него как что-то экзотическое, взрослая тётка среди малолеток. Я не верю в его любовь, не верю. Это всего лишь увлечённость, подпитанная моим отказом. Просто азарт. Не более. А я не в том возрасте, чтобы играть в эти игры. И давайте закроем эту тему.
***
Мне не нравится, что все вокруг уже придумали для нас с Крымовым идеальные отношения. Сказок не существует, и я прекрасно понимаю это в силу своего возраста и жизненного опыта. Нет, в любовь я верю. Но не с мальчиком, который практически годится в сыновья. Одиннадцать лет разницы – это пропасть, это другое поколение.
Кстати, о другом поколении. Набираю номер дочери. После седьмого гудка она, наконец, поднимает трубку.
– Да, мам, – недовольно отвечает дочь.
– Вита, я освободилась, – не обращаю внимания на тон дочери, она в последнее время всем недовольна. – Заеду в магазин. Тебе что-нибудь купить?
– Чипсов и пива.
– Виталина! – повышаю немного голос.
– Зачем спрашиваешь, если покупать всё равно не собираешься, – бросает трубку.
Тяжело вздохнув, тоже отключаюсь и кладу телефон в карман дублёнки. После смерти мужа нам с дочерью стало трудно общаться. Поначалу Вита замкнулась, несколько месяцев молчала, потом начала усиленно учиться, поступила на дополнительные курсы, сдала досрочно несколько экзаменов. И в один день всё изменилось. Она просто не пошла на учёбу. Мне буквально пришлось умолять директора школы, чтобы ей выдали аттестат, хотя бы с тройками, а ведь она тянула на золотую медаль. На выпускной она тоже не пошла, пролежала дома в постели. Всё это время она не разговаривала со мной вообще. Игнорировала, запиралась в своей комнате и выходила лишь тогда, когда я закрывала за собой двери своей спальни. Причин такого поведения я до сих пор не знаю. Сейчас она первокурсница, учится хорошо, помогает мне по дому, разговаривает со мной, даже обсуждает со мной мальчиков, но бывают у неё моменты такие, как сегодня, которые мне приходится принять и переждать. Ругаться и требовать что-то бесполезно, будет только хуже. Куплю ей мороженого, она любит клубничное.
Глеб
– Ого, тётушка в хорошем состоянии, – присвистнул Юрка, мой друг, прожигая взглядом попку стоящей у кассы женщины, а там, действительно, есть на что посмотреть. – Я б её…
– Заткнись, Юра, – обрываю его на полуслове и направляюсь прямо к ней. – Оля, помочь? – спрашиваю я, когда она заполняет уже четвертый пакет с продуктами.
– Для тебя я Ольга Александровна, – сквозь зубы произносит она под пристальным взглядом кассира.
– Для меня ты Оленька, – совершенно не стесняясь стоящих рядом людей, произношу я и беру из её рук тяжёлые пакеты.
Женщина у кассы бросает на Ольгу взгляд, наполненный презрением, вот ещё одна причина, по которой она отказывается быть со мной, – общественное мнение. А мне на него наплевать, дерзко смотрю прямо в глаза кассирше, а потом подмигиваю Ольге, в ответ получаю обжигающий взгляд. Ох, если бы взглядом убивали, меня бы уже не было. Но поскольку я жив и здоров, широким шагом иду на выход из магазина. Оля еле успевает за мной в сапожках на шпильках. Обожаю, когда женщины носят шпильки, это мой фетиш. Оля останавливается у выхода, чтобы надеть дублёнку, которую держит в руках, я жду, давая ей время одеться. Краем глаза замечаю обалдевшие взгляды своих двух друзей. Сегодня пятница и мы с ними традиционно собрались в кинотеатр. Перед сеансом зашли в магазин купить воды, так как я не пью различные газировки и соки, а в кафе при кинотеатре не продают воду без газа. Воды я так и не купил, но зато встретил любимую женщину. Перевожу глаза на Олю и понимаю, что Юрка прав: эта женщина способна свести с ума любого. Её стройным длинным ногам в высоких сапогах на шпильке я готов поклоняться. А о волнистых огненно-рыжих волосах писать стихи. Кстати, уже парочка имеется.
– Где твоя машина? – спрашиваю я, как только мы выходим на улицу.
– Дома на стоянке.
– Ты на такси?
– На автобусе, Крымов, – отвечает она и тянется к своим пакетам, но я не позволяю их забрать. Смотрю на хрупкую женщину, стоящую напротив меня, и не понимаю, как она додумалась набрать столько всего, когда до остановки ещё «пилить и пилить мелким шагом». А она на шпильках, без головного убора зимой. Сумасшедшая женщина.
– Крымов, отдай пакеты.
– Тебе так нравится моя фамилия? – улыбаюсь я. – Хочешь такую же? Могу устроить. Стоит только в ЗАГСе сказать «да», и всё, ты обладательница столь прекрасной фамилии.
– Не смешно, прекращай свои шуточки, я тебе в тётки гожусь, – стреляя в меня взглядом, отвечает Оля, всё-таки выхватывая из моих рук один из пакетов.
– А я и не смеюсь, – разворачиваюсь и иду к своей машине, Оля недовольно плетётся следом. В душе опять всё бурлит, вот умеет же она завести с пол-оборота! Ну как так получается-то у неё? Тётушка Оля!!! – Когда-нибудь я женюсь на Вас, Ольга Александровна, – загружаю пакеты в багажник и открываю перед ней дверь. – Садитесь в машину, Ольга Александровна.
Она замирает у открытой двери, и я опять жду. В кармане вибрирует сотовый, отвечаю на звонок. Динамик у меня громкий, и я уверен, Оля слышит мой разговор с Сашкой.
– Глеб, ты куда пропал? Мы идём в кино?
– Идите сегодня без меня, – больше ничего не говоря, отключаюсь.
– Тебя ждут. Иди к друзьям, – тихо говорит Оля, продолжая так и стоять на морозе.
– Я сам решу, что и когда мне делать. Садись, Оля. Или мне тебя самому посадить?
Она послушно присаживается на сидение, и я захлопываю за ней дверь. Сажусь в машину, завожу мотор и включаю печку. Случайно бросаю взгляд на Ольгины ноги, и мне хочется выматериться. На улице почти тридцатка со знаком минус, а она в капронках. Коленки покраснели от мороза, и мне захотелось накрыть их ладонями, чтобы согреть. Вместо этого я направляю поток тёплого воздуха на неё и нажимаю на педаль газа.
– Что с машиной? – спрашиваю я, выруливая с парковки торгового центра.
– Не знаю. Не завелась утром.
– Завтра посмотрю.
– Ты? – удивлённо произносит она – Ты хирург.
– Я в курсе. Но у меня отец механик, у него своя автомастерская имеется. Я помогаю ему чинить тачки по выходным.
– Я этого не знала.
– Ты многое обо мне не знаешь.
Дальше мы едем молча. Оля отвернулась от меня и смотрит на проезжающие мимо машины, а я иногда бросаю на неё обожающий взгляд. Как бы мне хотелось всё время вот так: на работу вместе, с работы вдвоём. Ужин при свечах и общая постель. Когда-нибудь так и будет.
Через тридцать минут я остановил машину у нужного дома.
– Откуда ты знаешь, где я живу, если ты не спрашивал адрес? – косясь на меня, тихо говорит Оля.
Н-да, прокололся. Что и ответить, даже не знаю. Как узнал адрес? Следил, нет, скорее, незаметно провожал, когда возвращалась домой посреди ночи со смены. Женщина она эффектная, красивая, вижу, как мужики взглядами провожают. Не могу допустить, чтобы кто-то приставать начал посреди улицы, тем более ночью. А ещё в последнее время мне порой очень хреново, хочется к ней. Поскольку не имею на это право, я просто сижу в машине напротив её окон, и мне становится легче.
– Если скажу, что в отделе кадров узнал, поверишь?
– Нет.
– Ну и ладно. Провожу?
– Не стоит.
– Оль, пакеты тяжелые. Я занесу и сразу уйду. Обещаю. Даже поцелуй в знак благодарности не попрошу.
– Какой благодарности? Ты сам увязался за мной. Я не просила.
– И не попросишь, – с сожалением произношу я, выходя из машины.
Ольга идёт впереди меня, придерживает дверь подъезда. По лестнице поднимаемся на третий этаж. Мне нравится её дом, чистый, ухоженный. На стенах подъезда ни одной записи, на подоконниках цветы и в углу у окна баночка под окурки.
– Никогда не видел таких подъездов, – шепчу я, озираясь по сторонам.
– А это потому что мы сами убираем. Как в советское время, по принципу «дежурной квартиры».
– «Дежурной квартиры»? – уставился на неё непонимающим взглядом.
– Ах, я и забыла, что ты мальчик из другого поколения, – она останавливается на лестнице и разворачивается ко мне. – Поясняю. Подъезд убирают сами жильцы, каждая квартира дежурит по очереди в течение недели.
– А как же управляющая компания?
– Мы отказались от неё в плане уборки.
– Но зачем?
– Ответь мне на вопрос, если бы ты убирал здесь сам, ты свой труд бы ценил?
– Да.
– Правильно. Значит и гадить здесь тебе бы не захотелось. Верно?
– Верно.
– Вот поэтому здесь и чисто.
Хмурясь, иду следом вверх по лестнице. Опять она ткнула меня в то, что я сопляк. Оля открывает дверь и пропускает меня первым войти в свою квартиру. Разувшись, стою посреди ухоженной большой квартиры. Трёшка, точно. То, что Оля аккуратистка, я заметил ещё на работе, в кабинете у неё идеальный порядок, и я теперь убеждаюсь, что не только в кабинете.
– Иди за мной, – тихо говорит Оля, направляясь на кухню. – Поставь пакеты на стол и… Спасибо.
– Не за что, обращайся.
– Мам, ты пришла? – на кухню входит молодая девушка. Внешне очень похожа на мать, те же нежные и аккуратные черты лица, карие глаза, длинные ресницы, только цвет волос другой – каштановый вроде. – Здрасте, – произносит она, смотря на меня.
– Привет, я Глеб.
– Виталина, – отвечает она, косясь на мать, будто та любовника в дом привела и просит её называть меня папой.
Оля смущается, краснея. Мужчины в этот дом не ходят, я так понимаю. Очень хорошо.
– Спасибо, Глеб, за помощь, – говорит она и показывает взглядом, что мне уже пора.
– Не за что, Ольга Александровна. Рад помочь. Приятно было познакомиться, Вита.
– И мне, – медленно отвечает девчонка, провожая меня тяжёлым взглядом до дверей.
Глава 2
Глеб
Меня насторожил взгляд Ольги, когда она провожала меня. Он означал только то, что Виталине я не понравился. Она мне, в принципе, тоже. А это проблема, ещё одна причина в огромном перечне Ольги, чтобы мне отказать. Виталина. Вита. Вроде очень похожа на мать, но совершенно другая.
Настроение испортилось, и вся моя эйфория от того, что я проводил Ольгу, испарилась под холодным взглядом её дочери. К друзьям не вернулся, развернул машину и поехал домой.
– Глеб, – мама встречает меня в коридоре, целуя в щёку. – Ты сегодня рано.
– Фильм неинтересный, – разуваюсь и иду на кухню. А там накрытый стол и два бокала вина. И, конечно же, мамина подруга – тётя Эля.
– Развлекаетесь, девчонки, – шутя говорю я и забрасываю в рот пару виноградинок.
– Немного, – отвечает мама, присаживаясь за стол.
– Не буду вам мешать. А папа где?
– В спальне, футбол смотрит.
– Понятно.
Оставляю женщин одних и иду в свою комнату, на ходу расстёгивая рубашку. Открываю дверь и не сразу соображаю, почему в моей комнате мелькает телевизор. Перевожу взгляд на кровать и вижу свою бывшую девушку, Марину, дочь тёти Эли.
– Что ты здесь делаешь? – настороженно спрашиваю я, снова застёгивая пуговицы на рубашке.
– Предаюсь воспоминаниям, – ровным голосом отвечает она, даже не взглянув на меня.
– Каким? – закрываю за собой дверь, уверен, что наши мамы навострили свои ушки.
– Разным. Ну, например, как лишилась девственности на этой постели. Или как ты меня брал на том столе, за которым сейчас сидят наши мамочки.
– Марина, – перебиваю я девушку.
– Расслабься, Крымов, – мазнула по мне мимолетным взглядом. – Я просто смотрю телевизор.
– А в гостиной не пробовала смотреть?
– Здесь удобнее. Я маму жду, ты же знаешь, она на такси не ездит.
– Значит, ты сегодня водитель, – встаю напротив неё и опираюсь бедром о письменный стол.
– Угу.
– Тебе ждать примерно час, там ещё полбутылки вина осталось.
– Чёрт, – наконец, она смотрит на меня. – Сходи к ним, скажи, чтобы болтали поменьше и пили побольше.
– Ты же знаешь, эта схема не работает, – улыбаюсь я, вспоминая, сколько таких вот посиделок было в нашей жизни. Наши мамы дружат ещё со студенчества, а мы с Маринкой, получается, с младенчества. Зря я когда-то позволил переступить нам черту, где мы были просто друзьями детства. Не нужно было усложнять. Но в то время она мне действительно нравилась, была ближе всех.
– Точно, чем больше пьют, тем больше тем для разговоров, – улыбается мне в ответ. – Ну тогда сходи и помоги им. Выпей парочку бокалов.
– Вот сама иди и помоги. Выходи, мне нужно переодеться.
– Переодевайся. Подсматривать не буду, обещаю.
– Маринка.
– Глеб, мы пять лет были в отношениях, я знаю каждую родинку на твоём теле, так что нет причин для смущения. И не надейся, приставать не буду.
– И когда ты стала такой… – договорить не успеваю, Марина перебивает:
– В тот день, когда ты меня бросил.
– До сих пор злишься? – подхожу к кровати и присаживаюсь рядом. Мы плохо расстались, были скандалы, слёзы и обвинения. Я со всеми её осуждениями согласился, потому что знал, что так ей станет легче.
– Нет. Уже нет, – нажимает на пульте кнопку, и телевизор гаснет. – Только понять хочу.
– Может, не надо снова?
– Просто ответь. Ты тогда сказал, что влюбился, но сейчас ты один. Рядом с тобой нет другой девушки, ты ни с кем не встречаешься.
– Мы не вместе с ней.
– Тогда зачем?
– Затем, что я её люблю. Просто наступил момент, когда надоело обманывать и тебя, и себя, – смотрю прямо в глаза, понимая, что снова сейчас сделаю ей больно, но не могу иначе. – Тебя целую, а представляю её. С тобой сплю в одной постели, а хочется к ней прижаться. Именем её тебя хочу назвать, когда утром просыпаюсь. Нужны тебе такие отношения? – Марина отрицательно качает головой. – Вот я и решил, что так будет честнее.
– Она тебя отшила?
– Я ей не интересен, но от этого мои чувства не становятся менее яркими.
– Крымов, ты что, действительно влюбился?
– Нет. Это не влюблённость. Я люблю её, и это навсегда.
Глава 3
Ольга
Как только ушёл Глеб, Виталина с оглушительным хлопком закрыла дверь в свою комнату. Я не пошла к ней, так как оправдываться не собиралась, вины за собой я не чувствовала. Мне просто помог мужчина донести тяжёлые пакеты до дома, это не преступление.
Разобрав пакеты с продуктами, положила мороженое в морозильную камеру. Приготовила куриный суп с вермишелью и салат с фасолью. Накрыла стол и подошла к двери в комнату дочери. Постучала и, не дождавшись ответа, вошла.
– Вита, ужин готов, – тихо произнесла я, стоя в дверном проёме.
Дочь не отреагировала, она лежала на своей постели спиной ко мне. Помедлив несколько секунд, я всё же двинулась дальше. Дочь спала, а вокруг неё россыпью лежали наши семейные фотографии. Я присела на кровать и начала собирать, рассматривая каждую из них. Вот фото, где я и Коля на пикнике: я беременная – на шестом месяце, муж нежно обнимает меня и смотрит обожающим взглядом. А на другой фотографии мы уже втроём: Вите исполнился первый годик. На следующей дочке двенадцать, она с папой на рыбалке. Поймала рыбку и плачет от радости. Повсюду много фотографий, где они вдвоём. Между ними была особая связь. Виталина во всех смыслах папина дочка. Она никогда не интересовалась женскими делами по дому, не пекла со мной печенья и пироги, а разбирала с папой в гараже машину, ходила с ним на рыбалку и смотрела футбол. Отложив фотографии на тумбочку, выключила прикроватную лампу и вышла из комнаты. Ужинать не стала, убрала суп в холодильник и ушла в спальню.
Не могу уснуть. Не понимаю, за что Вита так со мной? Ведь я не изменяю мужу, его больше нет, я одна. Разве я не имею право жить дальше? Виталина очень ревностно относится ко мне, не выносит рядом со мной мужчин. Случайных мужчин. Так как ни с одним я никогда не пыталась выстроить отношения. После мужа ни один мужчина ко мне не прикоснулся, и это совершенно не связано с отсутствием внимания ко мне. Есть поклонники, но я не реагирую на них. Большинство из них женаты, а я не настолько отчаялась, чтобы забраться в чужую супружескую постель. Есть один мужчина, точнее, был – вдовец, отставной офицер, сосед по даче, но Виталина его на дух не переносила. После того, как она узнала, что мы с ним провели вечер наедине, потребовала продать дачу. И все мои объяснения о том, что я угостила соседа чаем в благодарность за то, что он отремонтировал покосившийся забор, и что это больше не повторится, она не слышала. Этот инцидент произошёл через год после смерти мужа, и я решила, что мой ребёнок ещё не до конца пережил потерю и слишком остро реагирует. Провоцировать не стала, к тому же мужчина меня не сильно заинтересовал. Я уступила, продала дачу и больше там не появлялась. В дальнейшем я смирилась со своим одиночеством, ища смысл жизни только лишь в дочери. Но иногда накатывает дичайшее ощущение пустоты. Ведь я просто женщина. Женщина, которой хочется засыпать на мужском плече. Хочется ощущать тяжесть руки на своей талии во сне. Мне элементарно не хватает секса с мужчиной, а не с игрушкой из секс-шопа.
Лежа в огромной постели, я свожу ноги вместе, чтобы немного унять скопившееся неудовлетворение за неделю. Баловаться игрушками нет настроения, нужно отвлечься. Смотрю на фотографию мужа, а перед глазами стоит Глеб. Его откровенный взгляд, брошенный им в машине на мои ноги, очень понравился мне. На меня давно никто так открыто не смотрел. Рука невольно тянется к резинке трусиков, и нет сил сопротивляться своим желаниям. Себе-то врать ни к чему. Да, я удовлетворяю себя сама. Да, думаю при этом о молодом и красивом мальчике, который почему-то обратил на меня внимание. И да, всё это останется моей тайной.
