Виктория Витус
Лицом к лицу
Прошло несколько лет – Ирочке шел седьмой год, и мы ждали второго ребенка.
– Пора перебираться в центр, – заявила я мужу в то утро. – Когда родится малыш, твоя мама станет приходить помогать – сюда-то, в Заканалье, она не приедет, это точно.
– Как ты собираешься «перебираться»? – как бы согласился тот.
– Будем менять нашу квартиру, – обрадовалась я, и на следующий день отправилась искать варианты обмена, не понимая всего могущества Обкома комсомола и даже не надеясь на получение нового жилья другим способом.
– Смотри – вот большая комната в трехкомнатной квартире, прямо в центре, на улице Комсомольской. Хозяин согласен, давай оформлять документы.
– А что, на отдельное жилье мы не тянем? – удивился Игорь.
– Нет, конечно! Кто равнозначно поменяет центр города на окраину?
– Ладно, уговорила. Но обменять нашу ведомственную квартиру без санкции секретаря Обкома невозможно.
– Так иди, проси разрешение, – и муж отправился к первому секретарю, Михаилу Катонову. Тот удивился:
– Отдаешь отдельную квартиру за подселение? Ты, главный идеолог области, заведующий отделом пропаганды и агитации Обкома комсомола? Второго ребенка ждете, говоришь? Будет тебе жилье – выбирай – трешка на улице Двинской или двухкомнатная здесь рядом – на проспекте Ленина.
– Трешка, конечно, хорошо, но далековато. Беру ту, что рядом с нашим Обкомом – на проспекте Ленина.
И в начале семьдесят восьмого года мы стали обладателями большой и светлой квартиры в девятиэтажном доме в самом центре города, окнами на оживленный проспект.
– Там было наше мужское общежитие – уж извини, состояние неважнецкое, – развел руками Катонов, вручая Игорю ключи, – наводи порядок и живите. За тобой новоселье!
Жилье действительно находилось в ужасном состоянии – насквозь пробитый унитаз и огромная дыра над рамой окна в большой комнате, куда зимой залетал снег, а летом дождь – далеко не все чудеса, увиденные нами. На на антресолях – сюрприз! – нашелся целый мешок сухой воблы, а паркет стоял дыбом после мытья «по-флотски» – ведро воды на пол и шваброй, шваброй!
– Временное пристанище одиноких мужиков – никто ни о чем не заботился, – смеялся муж, принимаясь за ремонт.
А я через несколько дней опять оказалась в знакомом роддоме.
Утром в палате рассказываю историю рождения дочери. Девица с соседней койки – похоже, ровесница, спрашивает:
– Ну и кто у тебя теперь родился?
– Представь себе, сын!
– Представь себе, и у меня тоже!
– Что значит – тоже?
– Да это же я тогда ревела вместе с тобой! И вот теперь сын – представляешь? – с этой дамочкой мы жили на соседних улицах, а детки даже учились в одной школе.
Игорю же, со своими комсомольскими делами, вечно было некогда – он и теперь не баловал частыми посещениями, зато свекровь с Ирочкой приходили каждый день. Глядя из окошка роддома на маленькую дочь в легком зеленом плаще и розовом беретике, связанном моими руками, почему-то хотелось плакать – казалось, я предала свою девочку, родив еще одного ребенка.
В конце мая праздновали новоселье:
– Так пахнет счастье, – грустно промолвил Катонов, войдя в детскую и вдохнув сладкий запах малыша – нашего новорожденного сыночка. А мы с Игорем этого еще не понимали – воистину: «Лицом к лицу лица не увидать»
…
Ирочка маленького братика встретила настороженно. Стояла возле детской кроватки и внимательно рассматривала нового человечка, пытаясь угадать, что сулит его появление лично ей. Потом, проникаясь заботой к малышу, приходила ко мне на кухню и говорила со значением:
– Иди, там твой сын плачет!
Сын плакал мало, что не удивительно – ведь я задвинула подальше всем известную книгу Спока, по которому когда-то растила дочь. То ли я не так поняла, то ли слишком буквально выполняла рекомендации автора, но вреда эта писанина принесла нам с дочерью немало. И не только нам – эта зловредная книга попила немало крови и у других молодых матерей – надо же такое придумать – кормить ребенка строго по часам! Будить, если он спит, и выжидать положенное время, если просит раньше. Нетушки – я не тормошила мальчика, чтобы перепеленать или покормить – сын ел, когда хотел. А еще я поставила в кроватку свою большую фотографию, и ребенок долго «гукал», разговаривая с «мамой». Но совесть-то иметь надо – долго не получая никакого ответа, парнишка решал – пора бы и пореветь…
Целый месяц мы не могли придумать сыну подходящее имя и звали его просто «мальчик» или «сыночек». Ведь это только кажется, что назвать ребенка – раз плюнуть – сами попробуйте, тогда узнаете! Каких только имен не предлагали – не нравилось ни одно. Муж, подозреваю, в порядке подхалимажа, даже предлагал назвать сына Володей – в честь своего лучшего друга, но я возмутилась:
– Обозвать сыночка Вовчиком? Не для того я его рожала! – и муж отстал. Вопрос так и оставался открытым, имени мальчик не имел.
В тот теплый июньский вечер Игорь, как всегда, задерживался на работе. Мы с дочерью выучили уроки, искупали малыша, почитали на ночь сказку про Золушку, и дети уснули. Супруга все не было.
Время уже перевалило далеко за полночь, когда мое терпение лопнуло. Я взяла лист бумаги и нарисовала на нем… То есть написать слово, подходящее к данной ситуации, я, как культурная дамочка не могла, а вот нарисовать – всегда пожалуйста! К изображенной фигуре сбоку пририсовала ручку – получилось вроде неплохо – главное понятно, что этот рисунок обозначает кое-что «с ручкой». Полюбовавшись своим художеством, прицепила его над супружеской кроватью и ушла спать к детям.
Вскоре послышался звук ключа в замке и на пороге… как там у классика? «Путаясь в соплях, вошел мальчик», а здесь – спотыкаясь на ровном месте, вошли двое. Сказать, что они были навеселе, значит не сказать ничего – они еле держались на ногах – Игорь и его приятель, тот самый – Владимир Жариков из Камышина.
–Ч-ч-ч! Свет не зажигай, спят, – предупредил собутыльника, – по-другому не назвать, – муж, и в этот момент они увидели листок, белевший над кроватью.
– Что это? Давай посмотрим.
Свет зажгли, записку рассмотрели – меня разбудил громкий хохот.
– Я так понимаю, это относится к тебе, – размахивая рисунком перед носом друга, веселился, распоясавшись, друг Володимир, – Теперь твоя партийная кличка – «ж-па с ручкой»! Ну, Викентий, ну молодец, – тут оба рухнули на кровать и моментально отключились.
Наутро, отправив Ирочку в школу, я собиралась устроить головомойку этим пьяницам, но они, сделав изумленные глаза, дружно оправдались:
– Ты что, Викентий, – деловито произнес Владимир, намазывая хлеб маслом, – мы не просто так пьянствовали, мы искали имя вашему сыну.
– И ведь нашли, – подхватил муж, – его будут звать Роман – в честь делегата из солнечной Болгарии, с которым познакомились вчера на нашей конференции.
– Вот такого парня! – заключил Владимир, и они дружно подняли вверх большие пальцы.
Мы действительно назвали сына Романом, и живет он теперь – где бы вы думали? Да, да – в Болгарии, в Софии. Вот такое совпадение!
В самом начале трудовой деятельности я работала в школе. Теперь эти годы вспоминаются с настоящим ужасом. Полное непонимание детской психологии, отсутствие навыков управления классом и жизненного опыта – у меня. Удачная возможность «оторваться» на уроке математики вместе с категорическим нежеланием «долбить» ненавистные синусы с косинусами – у детей. Это и многое другое оставили пугающие воспоминания о той поре педагогической деятельности.
Но лет через восемь настал-таки чудесный день – и я сменила школу на областной отдел народного образования.
Утром, собираясь на новю работу, кручусь перед зеркалом старательно прихорашиваясь – подкрасила глазки, подначесала челку. Достала губную помаду и тут муж, недовольно взиравший на мои сборы, в ярости произносит:
– Ты что, думаешь очень хороша собой? Да на тебя ни одна собака ногу не задерет, а мужик так и подавно не посмотрит! – я так и села у зеркала – со слезами на глазах…
Впрочем, он всегда был таким – пока кого-нибудь из домашних до слез не доведет – не успокоится.
Зато график работы нашего отдела кадров оказался восхитителен. Самое главное – вовремя вбежать в кабинет, сесть на свое рабочее место и преданно взглянуть в глаза заглянувшей заведующей Раисе Ильиничне – мол, вот она я, уже здесь! Когда за начальством закроется дверь, можно спокойно достать косметичку, приладить к стопке бумаг на столе маленькое зеркальце и подправить свою внешность – мазнуть еще раз тушью по ресничкам, припудрить носик – готово.
Теперь приступаю к работе – напишу приказ о назначении Савельева В.П. преподавателем биологии в Иловлинскую среднюю школу, потом спущусь в архив – поищу в огромных коробках документы Ивана Сергеевича Лежнева – директора сто восьмой школы.
– Собираюсь на пенсию, – пришел он вчера, – сделай выписку о зарплате, – а сам смотрел печально – видно неохота выходить на пенсию!
– Зарплату показывать ту, что на самом деле, или увеличить раз в пять? – попыталась разрядить обстановку я.
– Все шутишь, легкомысленное ты создание, – невесело усмехнувшись, махнул рукой тот.
Незаметно подошел обед – целый час свободного времени – можно сбегать в соседний магазин за котлетами или в парикмахерскую – подправить маникюрчик. А к концу рабочего дня, эдак часов в пять, пошлем гонца в кулинарию за тортиком, и, свернув трудовую деятельность – на сегодня хватит! – дружно сядем пить чай. Житуха – класс!
– Кадры решают все! – этот лозунг приятного полноватого дядечки – директора Ольховской средней школы, приехавшего «добывать» недостающего физика, а может историка для своих учеников, и появившегося в дверях нашего отдела кадров с двумя сумками «даров», запомнился на всю жизнь.
– Как ты мог держать меня столько лет в школе? В школе, где каждый день – как на фронте – чуть зазеваешься, и урок сорван! Знал ведь, знал, как здорово работать не в школе, – в первый же день попеняла мужу, подыскавшему мне такое теплое место.
Потом, в сентябре, Ира отправилась в первый класс, и я по утрам наблюдала с балкона, как моя девочка переходит широкую дорогу.
Оказавшись на другой стороне, ребенок поворачивался и поднимал вверх руку – этот ритуал соблюдался свято. Долгие годы я махала деткам вслед – иначе настроение у них портилось на весь день. Пятиклассник Рома так однажды и сказал:
– Я сегодня весь день ходил грустный – ты не помахала мне с балкона.
Вот коровник…
Во второй половине дня мы с Иринкой учили русский язык. Третьеклассница сидела перед открытой тетрадкой и накручивала косичку на палец. Озорные лучи солнца, заполняя комнату, играли в её волосах, скользили по учебнику. Домашнее задание выглядело на первый взгляд совсем просто.
«Вот коровник у ворот коровы Милка и Наташка», – было написано в учебнике русского языка без единой точки – её предлагалось поставить самим. И мы начали.
Сначала я напомнила дочке, для чего нужны знаки препинания и привела классический пример: «казнить нельзя помиловать», где от постановки запятой в корне меняется результат, затем прочитала первый вариант нашего текста, голосом ставя точку:
– Вот. (Точка) Коровник у ворот коровы Милка и Наташка, – если написать так, то ничего не будет понятно – коровник, ворота и коровы валятся в одну кучу.
Дочка покачала головой: – Это нам не годится.
– Идем дальше, поставим точку после следующего слова:
– Вот коровник. У ворот коровы Милка и Наташка, – теперь все понятно: есть коровник, у его ворот стоят коровы – такой текст можно оставить, – ребенок понимающе улыбнулся, – но можно прочитать и по-другому:
– Вот коровник у ворот. (Точка) Коровы Милка и Наташка… – что получается теперь? – дочка развела руками.
– Правильно, коровник у ворот – это понятно, а вот коровы тогда что делают? – пожала я плечами, – То есть, должно быть продолжение фразы, но его нет, поэтому текст не вразумительный. Ирочка засмеялась – ей нравилось повторение фразы, каждый раз дающее иной результат.
Следующий вариант выглядел так:
– Вот коровник у ворот коровы. Милка и Наташка… – выходит вообще какая-то абракадабра – у коровы (!) есть ворота, рядом коровник, а Милка и Наташка вообще непонятно кто! – я показала руками «ворота у коровы», скорчив удивленную физиономию – дочка смеялась:
– Нет, здесь тоже ставить точку никак нельзя!
Но оставалось еще два варианта:
– Вот коровник у ворот коровы Милка. И Наташка… – Ирочка, понимая, что получилась очередная чепуха, звонко хохотала.
– И последний вариант: вот коровник у ворот коровы Милка и. Слово «Наташка» я прочитала как артистка, выдержав паузу, выразительно и с подъемом в голосе – как начало следующей фразы. Ребенок уже икал…
На следующее утро я готовила завтрак, а вчерашняя фраза, навязнув в зубах, так и просилась на волю:
– Вот коровник у ворот. Коровы Милка и Наташка, – тьфу ты!
Ирочка смеялась и просила:
– Мамочка, ну не надо больше про коров! – однако в ванной, строя рожицы перед зеркалом, встала в позу, и торжественно взмахнув зубной щеткой, произнесла:
– Вот. Коровник у ворот…
Через год после рождения сына я вышла на работу. Сидела за своим письменным столом в секторе кадров Областного отдела образования и думала:
– «Дочка ходит в школу недалеко от дома, Ромочка – в ясли в нашем дворе – почему бы и мне не поискать работу где-нибудь поближе?»
Вечером так и заявила мужу:
– Пусть все домашние дела будут рядом: Ромочкины ясли – Ирочкина школа – моя новая работа.
– А я вообще не хочу, чтобы ты работала, – возразил тот, – сиди дома и воспитывай детей.
– Еще чего! Почему это я должна сидеть дома? Дома скучно!
– Да не нужно тебе видеть всю ту грязь, которая нас окружает. Ведь со временем возможно и ты, моя чистая светлая девочка, мой родной рыжик, станешь такой же, – проникновенно глядя мне в глаза грустно произнес муж.
– Какую еще грязь? Что ты несешь? – возмутилась я.
– Вижу спорить бесполезно, – вздохнув, он пожал плечами, вышел на балкон и показал рукой через проспект:
– Смотри, вот напротив городской Дворец пионеров. Пойдешь? Не смотри что такой невзрачный – совсем рядом, на улице Мира заканчивается строительство нового, прекрасного здания.
– Правда, близко, а что? Пойду!
…Это было в те годы, когда слова «нет» для моего всемогущего мужа уже не существовало – через пару дней я сидела в методическом кабинете городского Дворца пионеров. Но это совсем другая история…
Деточки, конечно, частенько баловались – скакали по дому, орали во все горло – вобщем, стояли на ушах – на то они и дети – ничто человеческое им было не чуждо. Свекровь, понимая то, что мне пока было неведомо, ворчала, оправдывая сына:
– Вы так безобразно себя ведете, что отцу домой идти не хочется.
А тот домой действительно никогда и не спешил, но совсем по другой причине…
Так прошло несколько лет. Наша семья с Игорем не сложилась. Я, конечно, ценила ум и образованность мужа, его обширные связи, дающие возможность решить любой вопрос в любом конце страны, и другие блага, вошедшие в нашу жизнь.
Но персональная «Волга», возившая в том числе и меня с детьми, не скрашивала отношений. Я ежедневно страдала от его грубости, ехидства и хамства – они были у него в крови. Если друзья считали Игоря замечательным парнем, то оставаясь наедине, он критиковал любую мою инициативу, выходил из себя от самых безобидных слов. Вспылив из-за пустяка, мог не разговаривать целую неделю – все это было невыносимо.
Удручало постоянное отсутствие мужа дома – вовсе не из-за баловства детей, а из-за бесконечных партийных коференций, банкетов и форумов со всеми вытекающими последствиями – пьянками, бабами, недельными загулами и тд, и тп… А еще он мог несколько дней подряд! просидеть за крточным столом – проигранные суммы вычитались из семеного бюджета – выигранные растворялись в его карманах.
В молодости все чувства гораздо обостреннее, ещё нет той мудрости, терпения и рассудительности, которые появляются с годами.
Сколько написано о «несхожести характеров», «непонимании» друг друга – зачем повторяться? Развод дался тяжело как мне, так и ему. Игорь, значимый тридцатичетырехлетний партийный лидер, потеряв работу и получив в учетню карточку выговор с формулировкой «за развал семьи», грозил отнять детей, потом предрекал мне и детям нищенское существование, а потом, махнув рукой пообещал:
– Ты еще не раз об этом пожалеешь! Вот увидишь, каких вершин я достигну!
– Помню, в моем выпускном институтском альбоме есть и такое напутствие – «Лицом к лицу лица не увидать» …
Что бы ни случилось в жизни, тебе все равно придется утром жарить омлет и мазать детям бутерброд маслом, отправляя их в школу.
И вот я одна – одна с двумя детьми. А мама тут как тут:
– Доченька, переселяйтесь в наш город, я здесь большая величина – директор крупной фабрики, сама понимаешь, какие у меня связи. Меняй квартиру, бери деток – ни нужды, ни проблем не будет.
– Спасибо, мамочка, ничуть в этом не сомневаюсь. Но мы прижились в Волгограде, да и знакомства у меня тоже неплохие – с любой проблемой найду к кому обратиться. Наши комсосмолята есть везде.
И вот я одна – одна с двумя детьми. Дочке десять лет, сыну – три годика. Мне бы отчаяться – ан нет – мир вдруг заиграл новыми красками, заискрился детским смехом – вот как прекрасна, оказывается, бывает жизнь! Где же она, та грязь, о которой говорил Игорь? Воистину – каждый видит то, что хочет.
Знала б раньше…
Игорь отправился на Север искать новое счастье, а я осталась в компании наших друзей – доброй старой компании.
Была среди них и черноглазая Светка. Закончив в свое время ГорХОЗ – в простонародьи «заборостроительный» ВУЗ, стройки и в глаза не видела, отсиживаясь в научно-исследовательском институте, коих в середине 80-х было бесчисленное множество. Идешь по городу – сплошные НИИ. Что за институты, чем занимаеются? А у Мамаева кургана – так и вовсе длинный ряд многоэтажных зданий – «Научный городок» называется.
– Зачем стране столько НИИ? – спросила однажды у мужа.
– Чтобы бездельников меньше было, – засмеялся тот, и я всерьез поверила в такую форму борьбы с безработицей. Ведь Светка рассказывала, как они в своем НИИ целыми днями только и делают, что гоняют чаи да травят анекдоты.
– Работа мечты: они делают вид что платят, мы делаем вид что работаем, – утверждала наш горе-инженер, недовольная своей зарплатой.
Назвать Светку подругой язык не поворачивался – так, приятельница. Крупная, ростом под метр восемьдесят – настоящий гренадер в юбке, из тех, кто коня на скаку, да и в горящую избу – тоже. Захочет ли – вопрос другого порядка, но что по силам – это точно!
Когда-то она была замужем – но это когда-то. Ее благоверный – тоже их наших, из комсомольских вожаков – то ли Петя, то ли Саша? – уж и не вспомню – нашел блондинку посимпатичней да помоложе и ушел к ней.
– Не надо взывать к моей совести! – отвечал он Женьке Бабичеву, пытавшемуся по поручению коллектива вернуть «заблудшую овцу» в лоно семьи, – В доме Любы, в отличие от нашего, все в ажуре – чистые полы и окна, на плите – борщ, котлеты и компот. Да и сама она – ну ты сам видел… Женька тоько руками развел – сказать было нечего…
Теперь разведенка Светка пребывала в поиске интересных собеседников и, что там греха таить, кавалеров. Как учуивала время и место наших сборов, понять никому не удавалось, только появлялась всегда внезапно и с выражением примы деревенского театра торжественно провозглашала:
– А вот и я! – все молча переглядывались, наиболее галантные кавалеры пододвигали стул. Видеть в ней соперницу никому из женщин и в голову не приходило.
В моей личной жизни в то время происходило новое увлечение. Майор Сергей Арчаков служил в одной серьезной организации, был хорош собой и, что самое главное – разведен. Мы встречались почти год, и я возлагала на него большие надежды.
