Виктория Ивановна Алефиренко
И еще была любовь
Вдруг прямо под открытым окном, на тротуаре, впритык к стене дома, громко взвизгнув тормозами, останавливается автомобиль.
– «Дзынь» – сказали щипчики, выпадая из рук маникюрши.
Через мгновение Алексей, улыбаясь, садится на низкий подоконник и кладет рядом несколько свежих благоухающих роз – как всегда только с клумбы:
– Малыш, не нашел тебя дома, но моя разведка – твоя Люська – выдала нужные координаты. Как там Германия? – а сам пахнет аэродромной пылью, самолетами, летом и… сумасшедшей любовью – она так и льется из его зеленущих глаз. Верхняя пуговица форменной рубашки, как всегда, расстегнута, фуражка на затылке – Иван-царевич, блин – только лука и стрел не хватает!
Из парикмахерской выношу растопыренные ручки впереди себя – на ногтях сохнет лак. Алексей уже стоит возле открытой дверцы машины. Осторожно опускаюсь на переднее сидение такой же растопыркой, рядом усаживается мой «Иван-царевич». Весело командую:
– Поехали, «ква-ква»! – впрочем, всегда считала себя только царевной…
***
Когда умер правитель, руководящий страной много лет, всем было страшно. Не могу сказать, почему, но это чувство присутствовало везде. В нашем Дворце тоже был проведен траурный митинг, фотография в черной рамке пару дней висела на видном месте. Потом на его место пришел новый правитель, и, решив первым делом отучить русских людей от пьянства и прогулов, ввел в стране «сухой закон». То есть, теперь на работу выпивши – ни-ни, а прогулы карались намного строже.
Нам, руководителям среднего звена, сразу стало легче жить – ведь из детской спортивной школы – невиданное дело! – по статье «за пьянство» тут же уволили двух тренеров! Информацию довели до сведения всех работников народного образования – чтобы и другим неповадно было. Эффект оказался потрясающим – мои моделисты очень расстроились и неделю обсуждали это безобразие, но всухую – без выпивки. А то ведь доходило до того, что я по утрам стояла в дверях и обнюхивала приходящих на работу мужиков:
– Вот теперь, Пашечка, знаю, какой ты пришел! – и ехидным голосом продолжала: – Не дай бог, к обеду от тебя будет пахнуть иначе!
Бог иногда давал, иногда нет, и я не всегда могла вовремя уйти домой – в просторных кабинетах моделистов частенько собирались посиделки городского масштаба, «умным» разговорам не было конца. Оставалось только взмолиться:
– Ребята, давайте по-быстрому, а то я в детский сад за ребенком опаздываю! – ребята «по-быстрому» допивали, и мы все разбегались по домам.
А прогулы…
В середине рабочего дня в кабинет вбегают две мои девочки – руководители кружков Мухина и Полякова. Мухина, вся в слезах, начинает объяснять, что ходили они в парикмахерскую, а там – «рояль в кустах». То есть откуда ни возьмись, появились важные мужчины в серых костюмах, сгребли всю очередь в отдельный кабинет и стали разбираться – кто пришел в рабочее время, а кто в свободное. А у моих девчат как раз шли занятия в кружках, но детки сами вязали мохеровые шапочки и выпиливали лобзиком узоры из фанеры – пока их руководители – ну ни ума, ни фантазии, право слово! – сидели в парикмахерской.
– Теперь сообщат директору! – расстраивается Мухина.
– Точно, – подтверждает Полякова.
– Сколько раз вам говорила – не бросайте детей одних, так нет же!
– А я Лёнечку Емельянова оставила за старшего! – пытается оправдаться Мухина.
– Какого Лёнечку? Горе мое, нашли время ходить по парикмахерским! Идите к детям! – послала я их в кружки и вздохнула: – Ладно, поживем – увидим!
Обошлось – никаких сведений о прогуле моих девиц не поступило, а я их, конечно, не выдала.
***
– Лариса, что-то я Лешку давно не видела!
– Так давай посмотрим, где он, и что делает, – слышу в ответ.
– Как это?
– Да просто – пошли, посмотрим в его окна – это же элементарно. Знаешь, где живет?
Взяв с собой бутылку вина, мы отправились в «засаду». Сев на скамейку на пригорке перед твоим домом, достали детский бинокль, предусмотрительно прихваченный мной из дома, распечатали бутылку Кагора, закурили. Почему-то на окнах не задернуты занавески – вот ходит твоя жена, вот бегают дети. А где же ты?
На дворе стоит теплое лето, вокруг тишина. Вспоминаем недавний чудесный отдых в Теберде – пансионат на склоне горы и пушистых рыжих белок, берущих орешки прямо с руки, купания в холодной горной реке и катания на лошадях, чудесный альпийский заповедник и шумный кавказский рынок. А также очень странных коров, которые пасутся на таких крутых горах, куда и человеку-то не вскарабкаться!
В этих приятных воспоминаниях перед твоими окнами мы забыли о цели нашего появления здесь. Светили высокие звезды, стрекотали кузнечики, бутылка вина заканчивалась, нам было хорошо.
Впрочем, я старалась не искать встреч с Алексеем – это всегда делал он сам…
***
У моего друга Макса есть хобби – археология. То есть все люди как люди – в свободное время кто в лес, кто на речку, а он, видите ли, археолог.
Каждый отпуск Макс отправлялся с группой студентов в отдаленный район нашей огромной области, и все лето проводил в поле, раскапывая сарматские захоронения. Хвастался, что нашли даже золотой скифский меч, возможно – не знаю, не видела. Только возвращался загорелым, посвежевшим и привозил кучу археологических черепков. Мы с напускным интересом рассматривали это «богатство» и фальшиво восторгались, ничего в нем не понимая. Кабинет Максима был полон подобным, прости Господи, хламом – все сокровища пронумерованы, подписаны и разложены по полочкам.
В те годы Дворец постоянно посещали делегации всего мира – их состав был разным, но довольно высокого ранга. Здесь были политические деятели и писатели, артисты, ученые и даже космонавты. Дежурный администратор встречал группу именитых гостей у входа и водил по всему зданию, рассказывая историю Дворца от создания до сегодняшнего дня. Заканчивалась экскурсия чаепитием в кабинете директора. Гостям вручали значки и красочные буклеты с изображением видов нашего Города – Героя: скульптуры Родины-матери на знаменитом Мамаевом кургане, Волжской ГЭС, Волго-Донского судоходного канала им В.И. Ленина и, конечно, нашего Дворец пионеров.
Эта история происходила в конце июля, когда директриса, Валентина Петровна, ушла в отпуск:
– Остаешься на хозяйстве – смотри, чтобы все было в порядке! – напутствовала она меня, вручая ключи от своего кабинета.
На следующий день, надев новую трикотажную блузочку – белую с красным воротничком и такими же пуговичками, прихорашиваюсь в приемной перед зеркалом и сажусь за директорский стол, мол – «Смотрите все – теперь я начальник»!
Жаркий июньский день тянется нудно – Дворец почти пустой, никаких особых дел не наблюдается. Несколько методистов кропают свои рекомендации, пара стрелков учится меткости в тире, где-то на улице стрекочет карт, да вернулся из экспедиции Макс – скукота.
После обеда в директорский кабинет приводят очередную иностранную делегацию – большую группу довольно пожилых и немного напряженных американских ученых. Секретарша достает чайные чашки, я выкладываю на стол буклеты и значки с символикой дворца. И тут в кабинет заглядывает Максим – а так как одной развлекать гостей неохота, предлагаю ему присоединиться.
Беседа текла спокойно, пока кто-то из гостей не спросил:
– А какое у вас хобби? – на что Максим, не моргнув глазом, ответил:
– Археология.
– И вы можете показать что-то из раскопок? – осторожно поинтересовался гость.
Вместо ответа Максим вышел из кабинета и через несколько минут вернулся, нагруженный черепками разных размеров.
Я выскочила из-за стола:
– Мой коллега слишком увлечен своим хобби – не думаю, что это будет вам интересно!
Но реакция гостей оказалась непредсказуемой: забыв о значках с буклетами, они окружили Максима, возбужденно переговариваясь и бережно трогая черепки руками.
Оказывается, делегация состояла в основном из археологов – надо же! Приехали в наш город, осмотрели достопримечательности, но ничегошеньки, что греет душу ученого, им не показали. А тут такие сокровища, да только с раскопок – с черепков еще не всю пыль веков отряхнули!
Седовласые американцы сразу заулыбались, напряжение как рукой сняло, и разговор потек совсем по другому руслу. На прощание добрый Максим великодушно подарил профессору Мичиганского университета остатки средневековой чашки и даже почти целый кувшин. Счастью профессора не было предела – надо было видеть, с какой осторожностью он упаковывал эти подарки в бумагу! Наконец делегация отбыла восвояси, но ошибочно было бы думать, что на этом история и закончилась.
Часа через два, когда я уже собиралась домой, появилась давешняя переводчица:
– С вашими подарками у меня теперь проблемы!
Опять начинаю оправдываться – дескать, Максим Павлович виноват, нашел что дарить, но ее не так просто успокоить:
– Они не пошли на обед – упаковывают ваши горшки и боятся, что на границе эти сокровища отнимут. Короче, дайте справку, что черепки не представляют национальной ценности!
– Эх, ничего себе, заявочка! Да где же я её возьму-то, справку эту?
Однако думали недолго – состряпали на нашей печатной машинке, на красивом фирменном бланке, со всеми печатями Дворца, которые только нашли. С этой справкой американцы благополучно и уехали – видать, «таможня дала добро», а я действительно в археологии ничего не понимаю – ну то есть ни уха, ни рыла…
***
Дачный участок – именно так – участок, а не дачу, я купила ранней весной. Радости не было предела – все разговоры сводились к этому приобретению. Теперь дети будут рвать яблоки прямо с дерева, а спелую клубнику есть непосредственно с грядки. Участок был совершенно пустой – вопросы что сажать и где брать стояли в полный рост. Не избежал этих разговоров и Алексей, у которого, как оказалось, дача была давно.
В тот день, когда они с Вовчиком сидели у меня в гостях, я опять завела эту песню. День был праздничный, под окнами гуляли толпы народа – город отмечал очередное столетие, и настроение было соответственным – хотелось подвигов и… малины.
– Лешечка, – подлизывалась я, заглядывая в его глаза, – мне ведь еще и кусты малины нужны, причем срочно.
– Так у нас этого добра – как грязи. Собирайся! – тут же попался на удочку наивный Вовчик, так удачно оказавшийся в нужное время и в нужном месте.
Лешка, честно говоря, ехать сначала не хотел – как что-то чувствовал – но Вовчик стукнул кулаком по столу, сказал: – «Поехали»! – противник сдался, и мы снялись с места.
Вечерело. Мимо охранника прошли дружной веселой компанией, а подлый страж порядка, имеющий четкие инструкции от Вовкиной жены, сообщил ей немедленно.
Не ведая ничего этого, мы спокойно расположились на даче Алексея. Гостеприимный хозяин разжег камин, настрогал нехитрую закуску, поставил на стол чудесное домашнее вино:
– Это вам, а у меня завтра полеты, – сказал он. Мы и спорить не стали: нам больше достанется.
Стоял теплый сентябрь, где-то жгли костры, по земле тянулся дымок, а в пруду самозабвенно квакали лягушки. Мы о чем-то спорили, пели песни (в основном мы с Вовчиком), обсуждали теорию посадки растений и выкопали пару кустов малины – все было чудесно.
А в это самое время Вовкина жена, прихватив для усиления рядов своих родителей, уже мчалась на дачу.
Почему мы с Алексеем отправились спать в дом Вовки, для меня до сих пор остается загадкой, только среди ночи послышался какой-то шум.
– Я – в разведку, – сказа Алексей, вышел на улицу и остолбенел: вдали из-за угла выходил наш друг (читай – мой собутыльник), его жена, тесть и теща. Вовчик, к немалому своему удивлению, встретил их, когда сидел со сторожем у ворот дачного кооператива, продолжая содержательные беседы «за жизнь».
По пути в компании разгорался скандал – крики разносились далеко по округе. Жена продолжала пытать Вовку о неизвестной даме, тот виртуозно уходил от разговора, и вся процессия приближалась к даче, где заночевали мы. Остальное стоит перед глазами, словно было только вчера.
Не поняв серьезность ситуации, я замешкалась и, выскочив из Вовкиного домика немного позже растаявшего в тумане Алексея, наткнулась на дедка, присевшего на скамейку напротив дверей:
– Ты бы, дочка, того – делала ноги! – ухмыляясь, сказал он, сам видать куролесивший в молодости, а потому сочувствующий, – Не то мои девки тебе их точно повыдергивают!
Опешив от такого «дельного» совета и ближайшей перспективы, я присела в темноту под куст крыжовника и дальнейшее наблюдала оттуда.
Вовчик, отбиваясь от жены и тещи, уже подошел к своему домику, когда прозвучала роковая фраза:
– Чтобы ноги твоей больше на даче не было! – кричала жена: ей было очень обидно – муж молчал, как партизан и «даму» она не поймала. Конечно, ей надо было бы добавить «чтоб ноги не было без меня», но в пылу скандала на такие мелочи внимания не обращают, а зря, совсем зря.
Возмущенный Вовчик задохнулся от этой наглости, но выпито было много, а потому «тормоза» отказали. Схватив скамейку, он размахнулся во всю ширь богатырского плеча и прошелся ею по стеклянным окнам веранды, приговаривая:
– Как строить, так Вовочка, а как отдыхать, так фиг – чтобы «ноги твоей не было»? – окна моментально облысели – стекла зазвенели и ссыпались как горох из банки. Я сидела в засаде, мысли торчали в разные стороны, словно вязальные спицы из мотка мохера, вовсе не желая выстраиваться в прямую линию. «Разведчика» Алексея из-под моего куста видно не было…
Наконец кто-то дернул сзади за хвост:
– Уважаемые зрители, театр закрывается, покиньте вашу ложу! – сказала ночная темнота Лешкиным голосом, сильная рука выволокла меня из-под куста и прижала к груди. В другой были зажаты злосчастные кусты малины, из-за которых все и началось. От происходящего гулко стучало сердце – то ли мое, то ли Лехино.
По дороге домой он, смеясь, сочувствовал Вовчику:
– Приключения заказывали? Получайте, оплачено!
…А вкусная ремонтантная малина до сих пор растет на моей даче.
***
Сергея Корнеева во Дворец пионеров привел Павел.
В мой кабинет вошел высокий молодой парень приятной наружности:
– Возьмите на работу! Я учитель труда, но могу делать все: собирать радио и телефон, рисовать, выжигать и резать по дереву, – звучало очень убедительно, да и парень мне понравился.
Выйдя из кабинета, Сергей сказал Пашке:
– На этой женщине я женюсь.
– Так ты же женат!?
– Это не имеет никакого значения!
Подобные красивые фразы часто откладываются в головах прилежных читателей, чтобы всплыть в нужный момент.
Во Дворце было мало мужчин – Сережа, конечно, стал у нас работать.
***
Я была уже «махровой» заведующей, со знанием дела планирующей (читай – придумывающей) и проводящей интересные мероприятия отдела. На соревнованиях – не безучастным зрителем, как в первый раз, а главным организатором.
В тот раз на авиамодельные соревнования выехали как обычно, в семь утра. Собрались дети, руководители, сели в автобусы и в путь – на аэродром. Я с улыбкой смотрела на все те же огромные, похожие на сундуки, чемоданы. В каждом из них самое главное богатство – детали самолета, который будет летать. А еще там есть разные штучки на всякий аварийный случай – начиная от клея и заканчивая кусочками бальзы. Настроение у всех приподнятое – звучат последние наставления руководителей и веселый детский смех – впереди целый день приключений на свежем воздухе!
…Областные соревнования, на которые съезжались даже взрослые моделисты всей области, в этот раз опять проходили в Средней Ахтубе. На твоем аэродроме, который я уже знала, как свои пять пальцев. Не рассказать, сколько сил было положено, чтобы они проходили именно там! Итак, мы уже «летали», а тебя не было.
Но ведь ты где-то здесь – это же твой аэродром – самолеты и взлетная полоса, лазурный небосвод без единой тучки и лучи солнца, бьющие прямо в глаза…
Зачем мне эти соревнования, если ты не придешь? И что с того, что я тебе о них не говорила? Ты же должен видеть – «летают» авиамоделисты, значит здесь и я!
Нудно тянулся противный летний день, разноцветные модельки, сделанные детскими руками, взмывали ввысь, а тебя все не было. Отлетали планеры, таймерки уже разыграли призовые места, настал черед радиоуправляемых моделей. Скоро конец соревнований, день клонится к вечеру – день без тебя.
Молчаливо переглядываясь с Лариской, только пожимаю плечами…
Разложив на траве бутерброды, она заставляет меня есть насильно, почти с рук, сетуя при этом:
– Это что ж такое делается? Совсем голову потеряла – смотри, как исхудала – кожа да кости, даже ветром шатает – ешь немедленно! – а я не могла взять в рот ни кусочка…
***
В самом начале года, где-то в январе, во Дворце происходил дележ средств. То есть выделенные деньги распределялись по отделам – кому сколько. Это – танцорам на костюмы, это – спортсменам на мячи. Столько-то на проведение детских праздников – на сувениры и подарки – а столько авиамоделистам, покупайте наборы для строительства моделей, проводите соревнования. При этом «львиная доля добычи» доставалась моему отделу. Ведь каждому ребенку, пришедшему в технический кружок, надо дать что-то в руки: фанерку и лобзик, детали для модели самолетика-кораблика, а то и машинку карт с бензином к нему.
Приобретали все это в магазине Обкома ДОСААФ «Юный техник» – сначала оплачивали, а потом, до конца месяца, забирали. Однажды, оплатив кучу нужных вещей, я забыла о них напрочь – вот забыла и все! Вспомнила в самый последний день – тридцатого числа. Но вывозить-то это богатство надо автобусом – не на руках же нести. Отправив Петра «добывать» дворцовский автобус, сложила в сумку платежки на товар.
Директриса автобус не дала – он, видите ли, скоро будет нужен ей самой. Но последний день месяца на исходе, тянуть никак нельзя. Недолго думая, отыскала водителя, который пока еще был не в курсе, где и кому он сейчас будет нужен, и велела:
– Поехали!
…В маленьком магазинчике нашли немало интересного: реечки, планочки, наборы для строительства самолетиков, машинок и корабликов, эмалит и растворитель – короче, все, чего душа моделиста желает! Взяли даже огромную резиновую дорогу с маленькими машинками. Автомобильчики неслись по ней, набирали скорость и даже обгоняли друг друга – залюбуешься. В обычных магазинах такого еще не было.
Забыв обо всем на свете, пробыли там часа два. Наконец, загрузившись, двинулись в обратный путь, и тут меня осенило:
– Петя, директриса сейчас прибьет меня – ведь ей тоже нужен автобус!
– Выходи, чтобы не попасть «под раздачу», а мы уж как-нибудь отобьемся, – успокоил тот и велел притормозить, не доезжая до Дворца.
– Ладно, – согласилась я, выходя, – но все валите на меня! – они же въехали прямо в лапы директрисы – в гневе та была страшна.
Выкинув пассажиров со всем приобретенным богатством из автобуса, схватила большую картонную коробку с моделью самолета и стала колотить ею Петьку по башке. Петька, детина почти двухметрового роста, смеялся и отмахивался, говоря, что ничего не знает. Его, дескать, послали – послали и, возможно даже обманули! А она все лупила его коробкой, из которой вылетали детальки и реечки от модели и рассыпались вокруг.
– «Не виноватый я – он сам пришел!» – вырывался он из рук разгневанной директрисы, показывая то ли на водителя, то ли на автобус. Присутствующие с трудом сдерживали смех, наблюдая эту «картину маслом» …
***
Алексей был именно таким, каким мне хотелось его видеть:
– Ты хочешь чудес? – пожалуйста, я сделаю их для тебя – «мертвая петля» в моем исполнении в небе над Дворцом подойдет?
Я любила его и без этих чудес, но они же были!
Угадывал любые желания – я не успела подумать, а он уже сделал – вставил в дверь моей квартиры новый замок или заменил разбитое сыном стекло в дверце книжного шкафа.
– Леша, ну зачем? Приглашу мастера, он и починит, или сама попробую! – сетовала я, а он смеялся:
– Не женское это дело – замки в двери вставлять!
Обращался со мной, как с маленьким ребенком – никто и никогда – ни до, ни после не относился ко мне с такой ласковой нежностью. Рядом с ним я была просто женщиной – пока такое не случится в твоей жизни, это будут только банальные слова.
Увидевшись, мы долго не могли оторваться друг от друга – встреча длилась несколько дней. При виде меня у него даже менялось выражение глаз, если же сидели рядом – моя рука должна была лежать на его ноге:
– Малыш, я должен постоянно тебя чувствовать, дай сюда руку!
– Лешечка, веди себя прилично! – оглядывалась я на сидящих рядом друзей.
– Ерунда! – отвечал тот, укладывая мою руку на свою коленку…
Многие мужчины любили меня, но ни один из них не был таким как Алексей. Если верить Авиценне, который говорил, что любовь – болезнь мозга, то мы оба были неизлечимо, безнадежно больны…
Наши встречи продолжались. Иногда мне казалось, что Алексей играет мною как кот с мышкой, не отпуская от себя далеко, но я уже не пыталась расстаться с ним – борьба была давно закончена, и явно не в мою пользу. В нашей любви я была ведомой, он – ведущим, каким-то чудесным образом появляющимся в моей жизни в нужный момент.
…Стою перед кассой в овощном магазине – в то время еще были маленькие овощные магазинчики, в которых происходили такие сцены:
– Молодой человек, взвесьте мне три кило картошки!
– Да ни за что! – возражает продавец – молодой симпатичный парень.
– Но мне надо кормить детей! – удивленная таким наглым ответом возмущаюсь я.
– Детей такой картошкой кормить нельзя – ею только свиней можно! – любезно объясняет он свой отказ.
Так вот, «нахваталась» всего, «не взлететь». Как же донести то, что набрала на неделю – картошку и капусту, кило яблочек и свеклу с морковкой? Достаю кошелек расплатиться, и тут через моё плечо на прилавок падают деньги, а сумки поднимает чья-то рука:
– Лерик, давай понесу! – слышу родной Лешкин голос…
***
Не ругайте дочку за двойки, господь с ними, с этими двойками!
Возможно, ей для жизни и нужна будет география, но этот интереснейший предмет написан таким сухим казенным языком, которым впору писать докторскую диссертацию, а никак не учебник для средней школы. Ведь он непонятен даже взрослому – что уж тут говорить о школьниках!
Что там вашей дочери нужно будет знать из этой географии – где расположена Англия? А я скажу: до Москвы на поезде – так удобнее – лучше в вагоне СВ, потом в Шереметьево, на самолет и прямиком в Лондон. Делов-то куча – вся дорога займет сутки, не больше.
Научите лучше свою девочку видеть грязь в квартире и паутину под потолком – всему этому, к великому сожалению, не учат в школе. А то вырастет эдакая солоха, у которой дом, как хлев, и «несчастный муж, замызганные дети». Ободранные обои на стенах, и линолеум свернут в трубочку – вдоль плинтуса и по углам.
Если она не видит, как здорово блестит чисто вымытый пол – чем все это может закончиться – рассказать, или сами знаете?
***
Замуж за Сергея Корнеева я вышла через год.
Вышла от одиночества и от тоски, а еще мне надо было каким-то образом надежно оградить себя от Алексея: теперь – я – за-му-жем. Ведь тогда, после его ухода, я решила – вместе нам не быть никогда.
– «Ладно, раз так люблю, пусть он будет. Для души. Люблю, но жизнь с ним не свяжу».
Алексей понимать этого не хотел, а я не пыталась объяснить. И хотя отказаться от него была не в силах, понимала, что единожды предавший…
Серега же казался надежным, а я так устала таскать сумки из магазина – пока дотащишь авоську с картошкой до дверей дома, руки становятся длиннее, чем у орангутанга, и потом целый час не разжимаются пальцы. А ручки-то были тоненькие, пальчики худенькие. Перестираешь детские вещички – целое корыто – посмотришь на них на свет – видна каждая косточка и светятся пальчики насквозь как медовые – непередаваемое зрелище – так вот смотрел и смотрел бы, не отрываясь.
Корнеев – высокий блондин в светлых джинсах – носил с рынка раннюю клубнику, трогательно протягивая ее в открытую дверь. Если я собиралась в театр, брал билет на галерку, что бы потом было что обсудить.
И вот снится мне сон: будто сижу на песчаном берегу Волги, вокруг красотища – вдали зеленый лесок, под синью неба тихо плещется река. Слабый ветерок перебирает косынку на груди, я пересыпаю песок из руки в руку и смотрю вдаль. Подходит Сергей, берет меня на руки и несет куда-то. И так хорошо сразу стало на душе, так легко! Проснувшись, подумала: «это он»! – предчувствие чего-то большого и светлого охватило меня. Как оказалось позже, я приняла желаемое за действительное – снился всего лишь белый слон – большой, белый, абсолютно бесполезный слон.
Молодой – да, да, намного моложе меня, красивый ловелас, мог часами гулять, просто гулять по городу, тогда как мне при моих заботах, даже в голову такое прийти не могло!
Он был хорош собой, высок, строен, остроумен – многие девчата Дворца моментально сделали на него стойку, но быстро поняли бесполезность этой затеи.
– Как здорово идти следом и любоваться этими ножками. Девушка, можно с вами познакомиться? – прикалывался он ко мне.
– Мужчина, – подхватывала я игру, – отстаньте, имейте совесть! Я мужняя жена, а не просто так вам!..
Сережкой было хорошо хвастаться перед подругами в шумной компании – внимателен и предупредителен, заботлив и весел – ну прямо клад, а не муж!
Тьфу ты, пропасть!
***
За количеством детей в кружках Дворца следили пристально. Ребят по головам считали регулярно. Это была просто песня души или игра «кто кого».
С утра по дворцу проносилась весть: «КРУ» – и начиналось! «Наблюдатели» из методистов (кружководы сидели в своих кабинетах, занимаясь с детишками) докладывали:
– Проверяющая из Контрольно-ревизионного управления идет в художественный отдел.
«Ответственные» забирали детей из кружков моего, технического отдела и рассаживали в художественном: кто пел, кто рисовал – главное, чтобы у рояля или мольберта было не меньше пятнадцати ребят.
Важная тетя открывала дверь в кабинет и начинала бесцеремонно считать пальчиком по головам:
– Один, два, …
Насчитав положенное количество душ, иногда делала перекличку. Тут, конечно, детишкам приходилось трудно, но нас на такой ерунде не взять – заводя в чужой кабинет, ребятам объясняли, что это, мол, такая игра, и каждому «давали» конкретную фамилию.
Далее тетя переходила в другой отдел, и в длинном коридоре ее надо было отвлечь умными разговорами, дабы затянуть время перехода. Для этого выделялся методист, умеющий «толочь воду в ступе». А детки в это время всем составом перекочевывали в следующий отдел, запоминали другие фамилии и вышивали, пилили лобзиком фанеру, возились в живом уголке.
Все повторялось сначала:
– Мальчик, я где-то тебя уже сегодня видела? – бывало, удивлялась проверяющая.
– Так это мой брат – близнецы мы с ним, рисует он у нас (танцует, читает стихи) …
– Гена, КРУ! Сколько у тебя детей? – спрашиваю по внутреннему телефону, думая при этом, что там-то проблем нет – в авиамодельном кружке всегда много ребятни, они готовы клеить свои самолетики с утра до вечера – их и метлой не выгонишь. Но сегодня что-то не срослось, однако неунывающий Генка с юмором отвечает:
– У меня полный порядок, оба на месте.
– «Ничего себе, всего два»!
– Лариса, в авиамодельный надо тринадцать человек! – ситуация контролировалась полностью.
По итогам проверки раздавались «пряники» – снималась часовая нагрузка, урезалось количество кружков, а стало быть, уменьшалась зарплата. Но такие случаи были редкостью – мы всегда были начеку. О моральной стороне этого дела тетеньки из КРУ не думали. Ни о том, что они подрывают авторитет руководителя кружка, ни о том, что сегодня почему-то в самом наполняемом кружке нет детей – им важен был результат.
***
По кухне летают искры, в воздухе кружится гроза.
– Господи, где же мы их всех хоронить-то будем? – с лукавым ужасом вспоминаю присказку Люськи.
Не отрывая глаз от Сереги, уже ставшего моим мужем, Алексей, появившийся как всегда внезапно, пытается сохранить лицо, уводя разговор в сторону:
– Парень, у тебя чайник кипит!
– Не кипит, я слышу! – отвечает тот, также не в силах оторвать глаз от соперника.
– И не дай бог, ты обидишь эту женщину! – наконец грозно произносит Алексей, только сейчас поверивший, что я – вышла – замуж…
– Как за каменной стеной! – божится Серега – на этой дистанции он, как ему кажется, далеко впереди соперника.
Алексей поворачивается, изумленно-долго смотрит мне в глаза, потом подходит к двери, грустно усмехается и тихо произносит:
– Малыш, я подожду. Зима не лето, переживу и это – где теперь тот Борис? И Сергей там же будет, знаю тебя…
…А «каменной стеной» на самом деле оказалась я, тащившая на себе двух детей и Сережку, который потихоньку сел на шею и свесил ноги…
***
Выставка детского творчества – это просто сказка, это праздник для взрослых и детей – ведь город должен видеть, на что способны наши дети, какие интересные поделки могут творить своими руками.
Коллектив отдела сплоченный и очень дружный, на своих сотрудников надеюсь, как на себя. Стоит вечером сказать:
– Завтра начинаем выставку, – как наутро мои методисты – Лариса с Петром и все руководители кружков развивают бурную деятельность: обзванивают районные станции юных техников, дома пионеров и школы, приглашая принять участие в городской выставке детского творчества.
Огромный зал массовых мероприятий, занимающий огромный второй этаж Дворца, на время зимних школьных каникул заполняется чудесами. Здесь вы увидите стендовые и действующие модели самолетов, пароходов и автомобилей; вышивку и макраме с мягкой игрушкой; макеты домов, выполненные младшими школьниками; нарядных куколок, одетых по последней моде рукодельницами-швеями и многое другое. Экспонаты свезут из районных Домов пионеров, а потом расставят на столах – есть на что полюбоваться!
Всамделишный полковник внутренних войск – муж Валентины Поляковой, учившей первоклашек держать в руках молоток и гвозди, – посмотрев на суету, царящую в отделе во время выставки и меня, «дирижера» этой суеты, задумчиво произнес:
– Этой бы женщине – да полком командовать…
В спортивном зале в это время проходят соревнования по комнатным моделям.
Маленькие самолетики ребята построили из сухого камыша, собранного тут же, в пойме у Дворца. Потом в лаборатории на воду разлили немного эмалита – высохнув, тот превратился в тончайшую пленку, которой и затянули крылья – самолетик готов.
– Эй, товарищ! Держи осторожно это хрупкое чудо, ведь оно еще и летает!
Представьте спортивный зал полный парящими под потолком самолетиками со сверкающими всеми цветами радуги крыльями. Солнечные лучи проникают в окна – а в них кружатся самолетики – это, скажу вам, зрелище.
Рядом, на полу фойе, устраивается огромное «корыто» – здесь хозяйничают «судаки» – судомоделисты. Соревнуются на скорость, точность прохождения курса, или просто демонстрируют свои модели.
