Виктория Пономарёва
Сводные. Любовь против ветра
Глава 16
Отсюда звёздное небо казалось куда красивее, чем где-либо. Да и сами звёзды казались ниже. Я легла в прохладную траву, уже начавшуюся покрываться росой, и распластала руки. Мне стало спокойнее, хотя на душе всё ещё скребли кошки после того, что сказала мне Светка. Никогда бы не подумала, что ей в тягость выслушивать от меня то, о чём болело сердце, ведь я никогда не отказывала ей в поддержке. Я всегда была с ней искренней. Возможно, её раздражало и то, когда я делилась с ней о маме, а я часто заводила при ней эту тему, потому что больше не с кем было поговорить.
Я могла поделиться этим с папой, но мне не хотелось, чтобы он снова становился грустным, вспоминая о ней. А я его слишком любила, чтобы позволять этой грусти снова очернить его душу. Теперь я могу говорить только со звёздами и исключительно мысленно, чтобы никто, кто вдруг может оказаться рядом, не подумал, что я сошла с ума. С уходом мамы в моей жизни изменилось всё: не было больше ночных разговоров ни о чём, не с кем было поделиться секретами и своими впечатлениями от прочтения очередного романа. Да, мы с мамой часто покупали одинаковые книги и одновременно их читали, а затем делились своими эмоциями и впечатлениями. Я любила это. А теперь мне приходится читать в одиночестве и мне даже не с кем было обсудить тот или иной поступок героя, а так иногда хотелось. Светка не любит читать. У неё в голове одни парни, в которых я уже со счёта сбилась.
Я тихо вздохнула и перевела взгляд на тонкий серп полумесяца. Всё стало по-другому. У меня появился сводный старший брат, которого я невзлюбила с первой секунды знакомства, и который до чёртиков меня бесит. Своими руками, от прикосновений которых моё тело покрывалось мурашками, дерзкой улыбкой и насмешливым взглядом. Но было в нём что-то и такое, что тянуло меня к нему. Хотелось с ним соревноваться, спорить, выводить из себя, хотя в этом я ему явно проигрывала.
Я услышала сзади хруст и резко поднялась на ноги, испугавшись. Присмотрелась и заметила за кустом человеческий силуэт. Сердце забилось где-то в горле от страха, что этот человек может быть опасен. Мало ли пьяных и неадекватных шатается ночью по улицам? Силуэт вдруг стал надвигаться на меня, и я запрыгнула на мотоцикл, решив без раздумий свалить отсюда восвояси, чтобы не нарваться на неприятности, но вдруг над ухом я услышала громкое: «Бу!» и я вскрикнула.
– Испугалась?
Я увидела перед собой смеющего Матвея и ударила его в грудь:
– Совсем идиот?! – крикнула я на него. – Так ведь можно и сердечный приступ схлопотать!
– Видела бы ты свои вытаращенные глаза! – продолжал смеяться он, а я слезла с мото и с угрозой стала надвигаться на этого придурка, размахивая руками.
– Я не слышала, как ты подъехал!
– Я просто бесшумно спустился с пригорка, чтобы не спугнуть тебя.
– Как ты узнал, что я здесь?
– Я часто вижу, как ты наблюдаешь за гонками отсюда, – он невозмутимо пожал плечами.
– Как ты мог меня увидеть? Здесь высоко и…
– Темно? – ухмыльнулся. – Твои серебристые волосы очень хорошо отсвечивают при лунном свете. К тому же я очень наблюдательный.
– Всё равно тебе не стоило подкрадываться, – смягчилась я, почувствовав смущение, что всё это время он знал, что я наблюдала отсюда за ними.
Матвей осмотрелся по сторонам, задержал взгляд на звёздном небе и произнёс:
– Теперь я понимаю, почему тебе так нравится проводить здесь время.
– С чего ты взял, что мне здесь нравится?
– Иначе бы ты не торчала здесь каждый вечер.
– Всегда думала, что могу побыть здесь в одиночестве, но мой брат-проныра и тут меня нашёл, – мне вдруг стало смешно. Даже не знаю, почему. Матвей пообещал моему отцу, что будет за мной приглядывать и буквально исполняет своё обещание. И зачем ему это нужно? – Ну что ж, ты раскрыл моё укромное место, теперь придётся искать другое. Хотя такое же прекрасное я навряд ли смогу найти.
Матвей подозрительно на меня посмотрел, прищурив глаза и спросил:
– Что с тобой?
– А что со мной? – я удивилась его вопросу.
– Ты не кричишь на меня, не пытаешься дерзить, обзывать.
Я вздохнула и опустила взгляд:
– Нет настроения, – честно ответила. Спорить с Матвеем мне сейчас хотелось меньше всего.
– И что же тебе его испортило? Извини, но гонка была честной.
– Это не из-за гонки.
– А из-за чего тогда?
Мне вдруг захотелось с кем-нибудь поговорить, а рядом оказался только сводный брат. Не уверена, что он может быть хорошим собеседником, но из меня вырвалось:
– Разочаровалась в подруге.
– В Светке что ль?! – усмехнулся он.
– Угу…
– Тоже мне… подруга…
– Ты о чём? – подняла я на него любопытный взгляд.
– Вы с ней совершенно разные. Как вы вообще оказались подругами?
Он стоял рядом, и я ощущала его тепло. Оно исходило не только от его тела, но и в голосе слышалась несвойственная забота. Мне почему-то захотелось с ним говорить. Неважно, о чём. Просто сейчас между нами не было той вражды, что была ещё вечером, а было умиротворение и спокойствие. Не думала, что я когда-нибудь смогу это ощутить рядом с Матвеем, но решила этим воспользоваться. Мне стало интересно, каким он может быть, когда не бесит меня.
– Мы с ней со школы вместе. Сидели за одной партой, а потом поступили вместе в универ, и там тоже сидим рядом.
– Да, Ритка, наивная ты.
– С чего ты взял?
– Из-за чего вы с ней поругались?
– Мы не… – я попыталась возразить, но Матвей перебил меня:
– Я видел, как грубо ты с ней поговорила перед тем, как подъехать ко мне со своими неискренними поздравлениями.
– Просто мы с ней не сошлись во взглядах…
– Не хочешь говорить – не говори. Просто будь с ней осторожна. Она не та, за кого себя выдаёт рядом с тобой. Когда тебя нет, она совершенно другая.
– И какая же? – я нахмурилась. Хоть я с ней и поссорилась, мне не нравилось, как Матвей говорит про неё.
– Гнилая, – невозмутимо произнёс он и сбросил вниз какой-то камень, который до сих пор держал в руке. Где он его взял, я понятия не имела.
– Правда? А я думала, что она тебе нравится.
Старцев засмеялся вдруг каким-то не своим, диким смехом и согнулся пополам, а я, шокированная, наблюдала за его необычной реакцией на мои слова.
– И что смешного я сказала?
– А с чего ты вообще взяла, что она мне нравится?
– Ну… вы…
Я замялась. Мне было стыдно произносить вслух слово «секс». Оно мне казалось пошлым и неприличным, и из уст всех моих друзей оно звучало, как ругательство. Но, кажется, Матвей понял, о чём я хочу сказать.
– Рит, ты действительно наивная дурочка, если думаешь, что, если кто-то с кем-то переспал, то это любовь или, как минимум, симпатия.
– Разве? – еле слышно произнесла я. – А как же иначе?
Он вдруг посмотрел на меня таким взглядом, от которого мне стало жарко, будто я особенная. Сокровище. Но не может же обо мне так думать сводный брат, с которым мы каждый день сцепляемся в зверской схватке. Ведь так? Мне всего лишь показалось.
– Это просто физическая потребность. Понимаешь? Мимолётный секс, который ни к чему не обязывает.
– Как можно это делать с тем, кто тебе не нравится? Кого не любишь?..
Кажется, я покраснела.
– Тебе этого не понять.
– А ты попробуй объяснить.
– Ты другая, Рит. Ты не поймёшь этого. И никогда не станешь спать с тем, кто тебе не по душе, просто ради удовольствия.
– Откуда ты знаешь? А, может, я уже делала это раньше?
– Не делала, – уверенно сказал он и улыбнулся. – Таких, как ты, видно невооружённым глазом.
– Каких – таких? – возмутилась я, уперев руки в бока.
– А ты сама не догадываешься? – неоднозначно ответил он и резко посмотрел вниз, где всё ещё проходили гонки, и откуда стал доноситься чересчур громкий рёв моторов.
– Кто это? – спросила я, проследив за его взглядом и поняв, что к нашим ребятам на мотоциклах подъехали несколько незнакомцев, которые вели себя шумно.
Матвей прищурился, всматриваясь, затем выпрямился, и его лицо стало каменным, будто он увидел нечто ужасное, и ответил:
– Тот, кого я надеялся больше никогда не увидеть.
Глава 17
Матвей мгновенно похолодел. Его ладони сжались в кулаки, а вместо тепла, которое я ощущала всё это время, от него стал исходить холод. Между нами тут же испарилась та доверительная атмосфера, и разговор сошёл на нет.
– Ты их знаешь? – осторожно спросила я.
– Мы едем домой, – вместо ответа тоном, не терпящим возражений, приказал он мне.
Пока я надевала шлем, пытаясь понять, что произошло, Матвей достал телефон и уставился на него выжидательным взглядом, будто ждал, что кто-то должен позвонить. Так и вышло. Смартфон вдруг взорвался громогласной мелодией, и Старцев спустя несколько секунд ответил на звонок. Краем глаза я успела заметить, что звонил ему Лёха.
– Он уехал? – задал Матвей ему вопрос, выслушал ответ, затем снова спросил: – Что ему было нужно? Понял. Держи меня в курсе, – убрал телефон в карман и сам стал надевать шлем.
– Матвей, что происходит? – кажется, я впервые назвала его по имени, и было непривычно слышать его из собственных уст.
– Я не ясно сказал? Мы едем домой!
От того спокойного Матвея, которым он был всего пару минут назад, не осталось и следа. Его ледяной голос резал меня без ножа, и я повиновалась. Перед тем, как завести мотоцикл, я ещё раз посмотрела вниз, гадая, что это могут за парни, из-за которых мой сводный брат стал сам не свой. Этих ребят я видела впервые, хоть и разглядеть их отсюда было сложно. Но все наши были на гонках, а эти точно были чужаками.
– Ты едешь? – уже с раздражением спросил Матвей.
– Да…
Домой мы приехали достаточно быстро и, оказавшись в гараже вдвоём, я всё же решилась задать вопрос, который мучил меня всю дорогу:
– Кто эти люди? Ты же их знаешь? У тебя связано с ними что-то плохое?
Матвей напрягся ещё сильнее, стал чернее тучи, и мне показалось, что он вот-вот на меня набросится. Я сделала шаг назад, чтобы обезопасить себя, хотя это мало чем могло мне помочь, а Старцев пробасил:
– Не твоё дело. И я не советую совать тебе туда свой нос.
– Но…
– Рита! Иди спать! Спокойной ночи, малыши, давно уже закончилось! Твоя нянька объявляет тебе отбой!
Перед глазами вдруг всё поплыло. Я не знаю, с чего вдруг и откуда взялись слёзы, но мне стало обидно, что он так со мной разговаривает. Мне только начало казаться, что у нас с ним всё налаживается, даже нормально поговорили впервые за всё время, я ощутила исходящую от него заботу, мы затронули щепетильную для меня тему секса, но всё это оказалось обманом. Матвей снова стал невыносимым. Ужасным, раздражительным. И я снова возненавидела его. Нет. Не снова. Это чувство меня не покидало, просто на миг затаилось, готовое вырваться наружу в любую секунду. У Старцева явно какие-то проблемы с этими парнями, а он решил выместить на мне свою злость. Как же я его ненавижу. Лучше вообще не иметь никакого брата, чем такого, как он.
– А я ведь открылась тебе, – сквозь зубы прошипела я, испепеляя его взглядом. – Всего лишь на миг подумала, что между нами и правда может что-то наладиться. Но я ошиблась. Ты – заносчивый ублюдок, Старцев! Я ведь не виновата в твоих проблемах с этими людьми, а ты говоришь со мной так, будто я – твой злейший враг.
– Рит, я…
– Пошёл ты к чёрту!
Я развернулась и широкими шагами стала пересекать двор. Вошла в дом и наткнулась на мачеху, которая расхаживала по гостиной в розовом пушистом халате с тканевой маской на лице. Как только я переступила порог, она сразу же посмотрела на часы и ахнула:
– Риточка, ты уже дома? А почему так рано? Ты никогда не возвращалась раньше положенного времени.
– У меня есть надсмотрщик, вы забыли? – со злостью ответила я, хотя и понимала, что Татьяна Владимировна ни в чём не виновата.
– Даже не думала, что Митя может так положительно на тебя повлиять, – засветилась она.
– Положительно влиять?! – налетела я на её. – Да ваш Митенька – кошмар моей жизни! Вот он кто! Я вообще проклинаю тот день, когда он появился в нашем доме!
С лица женщины тут же исчезла улыбка, а за спиной послышался голос Матвея:
– Ну спасибо за гостеприимство, сестрёнка. Извини, но я и дальше вынужден тебя раздражать своим присутствием.
Я обернулась. На его лице не было и капли ехидства. Скорее мои слова принесли ему боль, нежели задели самолюбие. Хотя о чём я? Этого человека невозможно было унизить или обидеть. Ему это было несвойственно. Поэтому я зарычала на него, словно дикая кошка, и без капли вины от своих слов, побежала наверх, игнорируя призывы мачехи:
– Рита, а ужинать?
Я была по горло сыта своей ненавистью. Мне хотелось рвать и метать, разбить всё к чёртовой матери в своей комнате и громко закричать. Я не понимала состояния своей души. Раньше мне было бы глубоко фиолетово, как разговаривает со мной Матвей. Я бы с лёгкостью ответила ему взаимностью и радовалась, что в очередной раз задела его раздутое эго. Но я не могла себе объяснить, что происходит сейчас. Мне хотелось расцарапать этому придурку лицо за то, как он со мной разговаривал после того, как увидел этих незнакомцев.
Да с чего меня вообще вдруг стало волновать, как он со мной разговаривает? Мне совершенно плевать на него. Не были друзьями и не надо было начинать. Горло сдавили слёзы, и я стала с остервенением стаскивать с себя одежду, громко всхлипывая от обиды, травящей душу.
– Мне плевать на тебя, Старцев! Плевать! Плевать! – я била руками ванную, которая медленно наполнялась тёплой водой, и плакала.
***
Обмотав своё тело полотенцем, я прыгнула на кровать и улеглась на живот, глядя в окно и наблюдая, как небо затягивается тучами. Так получилось, что в моей комнате два окна: одно находится прямо у изголовья моей кровати, а второе – напротив. Так я могла наблюдать за происходящим на улице, лёжа на кровати на животе и на спине. Мне это нравилось. Я была ещё совсем маленькой, когда строился этот дом, и тогда я сказала папе, что хочу в своей комнате два окна. Мама лишь посмеялась тогда надо мной, а папа сделал так, как я хотела.
Дождь я любила и ненавидела одновременно. Мне нравилось то состояние, когда на улице хлестал ливень с грозой, а я, укутавшись в одеяло, наблюдала за непогодой с кровати. Но, когда я стала участвовать в гонках, мне не нравилась дождливая погода, потому что в таком случае, гонки отменялись. Я заглянула в интернет, и он мне рассказал о том, что дождливая погода пробудет всю неделю. Интернет мог ошибаться, но я уже разочарованно вздохнула, придумывая себе занятие на ближайшую неделю. Почитаю книги. Раньше я могла огромный том любовного романа прочитать за день или два, а теперь одну книгу растягивала на целую неделю, а то и больше.
Без гонок я себя уже не представляла. Я жила без них целую неделю и чуть не сошла с ума. А тут, по всей видимости, предстоит ещё семь дней, а может и больше. Но во всём нужно искать свои плюсы. Во-первых, я закончу читать давно начатый роман, во-вторых, обдумаю стратегию Матвея и, может быть, смогу его когда-нибудь обогнать. В-третьих, я некоторое время не увижу Свету, которая предала меня, и сейчас я очень на неё очень обижена. Рука потянулась к телефону. Мысленно я говорила себе не трогать его, а спокойно лечь спать, но мне хотелось посмотреть на новые фото и истории своих друзей с сегодняшних гонок. Фотографироваться я не особо любила, но иногда в ленте мелькали мои фотографии, как я сижу на мотоцикле перед стартом или во время гонки. Фотки всегда получались неплохие, и я добавляла их на свою страницу. Но, полистав ленту и наткнувшись на свежие истории Светки, где она липнет к Матвею (это скорее всего происходило, когда я уже уехала), я заблокировала экран и уставилась в потолок.
Мне не нравилось, что она при каждом удобном случае липла к моему сводному брату. С одной стороны, мне было всё равно, а с другой, я не хотела слушать подробности от неё, как она спала с Матвеем. Хотя о чём я говорю? Мы с ней поссорились. Но можем быстро помириться, ведь я часто прощала своей подруге разного вида проступки. Но это фото, где Матвей смотрит куда вверх, а Светка жмётся к нему и улыбается своей самой широкой улыбкой, вызвало во мне необъяснимую ревность. Она окутала меня своими противными щупальцами и душила. Я сняла с себя полотенце, надела пижаму, и мне вроде стало немного легче дышать. Мне плевать на Матвея, но при виде кучи девушек вокруг него у меня начинался рвотный рефлекс. Не знаю, с чем это связано, но факт оставался фактом.
С этой мыслю я стала засыпать по звуки дождя, который начал тарабанить в мои окна. Периодически сверкала молния, гремел гром, но это не мешало мне провалиться в глубокий сон, в котором я видела, как приезжаю к финишу вперёд Матвея, а он злится, бросая на землю свой шлем.
Глава 18
Матвей.
– Сынок, ну что между вами происходит? – с отчаянием спросила мама, глядя на меня уставшим взглядом.
– Ничего, мам, всё нормально. Просто у девочки сложный характер, – отмахнулся я.
– У тебя тоже не сахар, – недовольно заметила она, и я улыбнулся. – Ужинать будешь?
– Буду. А Илья Сергеевич?
– Илюша задерживается. Ему нужно доделать кое-какие дела, ведь через неделю мы улетаем отдыхать.
– Точно. Я и забыл совсем.
– Но он скоро должен прийти.
Я прошёл на кухню, чтобы помыть руки. Я был таким голодным, что готов был съесть быка. Да и к тому же маминой стряпнёй пахло настолько вкусно, что текли слюнки.
– А зачем он тебе? – услышал я её голос за спиной.
– Кто? Илья Сергеевич?
– Да.
– Да так. Нужно с ним переговорить.
Я не хотел заставлять маму нервничать из-за проблем с бизнесом отца. Ей и так тяжело далось осознание того, что, пока она, как могла, занималась этим, а я учился, всё развалилось к чертям собачьим, и этот урод Макаров сделал всё, что прибрать всё к своим рукам. Вот только я вернулся вовремя – он не успел осуществить свои планы. Маму я этом не виню, а наоборот, благодарен им с отчимом за всё, что они сделали. Если бы не помощь Ильи Сергеевича, то я бы вернулся к разбитому корыту, а он каким-то чудом смог удерживать всё на плаву, хотя у самого дел было по горло.
– Этот разговор опять касается Макарова? – тихо просила мама, и в её голосе послышалось беспокойство.
– Мам, – развернулся я к ней. – Прошу тебя, не думай об этом. Это теперь мои проблемы.
– Ты мой сын! А я знаю, на что способен этот ублюдок! Он столько нас терроризировал, что, если бы не Илья, я бы давно опустила руки и подписала всё, что он мне подсовывал!
– Именно за это я и благодарен твоему мужу, – я взял её за руки. – А теперь я здесь и сам буду решать проблемы. Правда, иногда мне всё же нужны советы Ильи Сергеевича.
– Мить, – она посмотрела на меня с мольбой. – Может, отдать ему всё, что он хочет? Пусть только оставит тебя в покое…
– Мам, это дело моего отца! Вспомни, сколько сил и здоровья он на это угробил, а я теперь должен кому-то это всё отдать? Этот Макаров сидит там на всём готовеньком, а мне предлагает несчастные гроши от того дохода, который приносит компания!
– А что мешает тебе его уволить? Ты же можешь это сделать?
– Я уже освободил его от должности зама, но ты не представляешь, насколько глубоко он прорастил свои корни, и сколько своих людей туда запихал. В общем, мам, давай я не буду вдаваться в подробности. Я сейчас сдохну от голода.
– Ой, конечно! – спохватилась она, и я обрадовался, что мы ушли от этой темы.
Вкусно поужинав и, так и не дождавшись отчима, я поднялся наверх и прежде, чем зайти в свою спальню, остановился у двери Риты и зачем-то прислушался. Но в её комнате была тишина, скорее всего, сестрица уже спит. Я упёрся лбом в стену и подумал о том, что действительно ей сегодня нагрубил, когда увидел человека, которого ненавидел больше, чем кого-либо. А она ведь сегодня старалась, даже поздравила меня с победой, и в её словах не было ни намёка на неискренность, хотя я и сказал ей об обратном. Я просто потерял контроль над эмоциями, а нам с Ритой действительно пора налаживать общение. Нам целых две недели придётся жить вдвоём, пока наши родители будут отдыхать. И мы оба не выживем, если что-то не поменять.
В моей спальне пахло грозой. Сильный, но тёплый ветер колыхал серый тюль, а небо уже полностью стало чёрным, предупреждая, что вот-вот начнётся дождь. Я закрыл окно и задумчиво посмотрел вдаль, где небо разрывалось на части от разрядов молний. Бушевала обычная гроза, но мне казалось, что на этот раз она была предвестником опасности. И у меня были все основания это предполагать.
Макаров точно что-то задумал, ведь он просто так не отступится, и мне нужно быть готовым ко всему. А ещё появление на гонке Черепа со своей свитой не сулило ничего хорошего. Где есть он – там опасность. Он вообще не должен был появляться на территории наших гонок. Но, видимо, ему мало крови в своём городе, теперь он перекинулся к нам. Какую цель он преследует, мне было неизвестно. Но грозе я был рад. Особенно дождю. И будет лучше, если он затянется – по сырой трассе мы не устраиваем гонок. А так у меня, да и у всех нас будет возможность обдумать внезапное появление Черепа. Опасность, которую он представляет, осознают все. Все помнят, что произошло три года назад, и никто не станет с ним связываться.
Я вспомнил слова Лёхи, которые он сказал мне по телефону: «Его интересовал чемпион». То есть я. Череп – гонщик, который играет не по правилам. Грязно. Любит доказывать своё превосходство и неважно, какой ценой достанется победа. Последний раз, когда я его видел, он принёс смерть. И она до сих пор стоит перед моими глазами. Смерть моего лучшего друга. Я вошёл в ванную и включил холодную воду. Умывшись, я посмотрел на себя в зеркало, вцепившись пальцами в каменную раковину. Что-то здесь не сходится. Череп не из тех, кто дважды с одним и тем же соперником меряется силами. Один раз я ему проиграл, зачем я понадобился ему снова? «Его интересовал чемпион». В голове опять возник голос Лёхи. Чемпион. Сегодня я выиграл гонку у Риты.
Моё сердце вдруг ушло в пятки, а в висках громко зашумела кровь. Рита всего пару-тройку месяцев назад стала принимать участие в гонках и очень быстро стала практически непобедимой. Как быстро слухи о ней могли донестись до соседнего города? О девушке-гонщице? Я вздохнул:
– Слишком быстро, – сказал я своему отражению.
Ему нужен не я. Ему нужна она. Рита. Я видел её в деле, и она действительно хороша. Сегодня, если бы она не ошиблась и немного сбросила скорость на повороте, я бы навряд ли смог её обогнать. Но она слишком сильно хотела меня победить, и это стало катализатором её проигрыша, как бы парадоксально это ни звучало. И Черепа слухи о ней непременно заинтересовали. Сомневаюсь, что в его копилке есть победа над девушкой. И она будет, если он того захочет. Только чем это может обернуться для Риты?
Какой бы занозой она для меня ни была, но она не заслужила стать жертвой этого больного придурка. Её нужно огородить от этого, только как это сделать, я понятия не имел. Ведь моя новоиспечённая сестрица явно поехала на этих гонках. И отговорить её принимать в них участие невозможно, хотя всего неделю назад мне удалось сделать это без слов. Придётся снова играть с ней нечестно, чтобы отгородить от опасности.
В дверь постучали, и я подумал, что это Рита. В одно мгновение подскочил, открыл замок и даже расстроился, что передо мной оказался отчим.
– Доброй ночи, Матвей, – протянул он мне ладонь. – Не помешаю?
– Нет, проходите. Что-то случилось?
– Мама сказала, что проблема с Макаровым остаётся ещё актуальной?
– Да, он звонил мне.
– И?
– Угрожал.
Илья Сергеевич потёр виски:
– А он настроен серьёзно.
Я кивнул:
– Но не думаю, что его угрозы можно воспринимать всерьёз. Просто он думает, что я на это поведусь.
– Слушай, Матвей. Я не знаю этого человека лично, но тот факт, что он проделал много работы, чтобы завладеть компанией твоего отца, говорит о многом. Во всех документах творится что-то неладное, и тебе нужно нанять толкового спеца, который поможет тебе во всём разобраться. Я могу тебе в этом помочь. И к угрозам Макарова я бы советовал не относиться легкомысленно. Рекомендую тебе записывать каждый разговор с ним, чтобы в случае чего тебе было, что предъявить ему.
– Спасибо, Илья Сергеевич.
Отчим сильно мне помогал в решении моей проблемы, поэтому я просто был обязан защитить его дочь от опасности, которая над ней нависла из-за Черепа. Я не могу ему об этом рассказать, но не допущу, чтобы Рита пострадала.
– Через неделю мы с Таней улетаем в Испанию, но я всегда буду на связи, если тебе понадобится мой совет или помощь.
– Хорошо. Ещё раз спасибо.
Отчим уже собрался уходить, но развернулся у порога и с улыбкой сказал:
– Матвей, могу я тебя кое о чём попросить?
– Конечно! Просите о чём хотите.
– За наше отсутствие не съешьте с Ритой друг друга. Постарайтесь… я не знаю… Не ссориться хотя бы. Ты мужчина, и ты старше, возьми всё в свои руки. Моя дочь очень эмоциональна, но я уверен, что у тебя получится её приструнить.
Мне стало смешно, но я со всей серьёзностью ему ответил:
– Не беспокойтесь, Илья Сергеевич. У нас всё будет хорошо.
– И ещё я надеюсь, что те искры, которые летают между вами двоими, не ранят Риту.
– Не понял? – опешил я, но отчим уже вышел из спальни, оставив меня недоразумевать над его последними словами. О чём он вообще говорил? Что за искры?
На улице уже бушевал ливень. Порывы ветра гуляли по крыше, завывали и заставляли ветви деревьев стучать в окна. Гром, словно хищник, рычал длинными раскатами, от которых по стенам шла вибрация, а молнии, напоминающие злой оскал, озаряли небо. В тот день тоже разыгралась гроза, когда я держал в руках своего друга, лицо и тело которого были в крови, и даже проливной дождь был не в силах её смыть. Гримаса ужаса, которая застыла тогда на его безжизненном лице, преследует меня в кошмарах. Всё то время, что мы с ребятами вызывали скорую, делали искусственное дыхание и до последнего надеялись, что наш товарищ жив, Череп, широко улыбаясь, праздновал свою победу. И эта его улыбка, запечатлевшаяся в моей памяти, разрезала сейчас тучи, предупреждая, что всё может повториться.
