Виктория Пономарёва
Сводные. Любовь против ветра
Глава 4
Когда я проснулась, солнце уже клонилось к закату. С одной стороны, я ждала этого вечера, так как любила принимать участие в гонках, а у нас они проходили практически каждый вечер, не считая, когда была дождливая погода. С другой стороны, я не хотела сегодня ужинать за одним столом со своим сводным братом, которого я успела возненавидеть всего за сутки. Да, он был красавчиком с дерзкой улыбкой и пронзительным взглядом, но его эгоизм и высокомерие перекрывали все вышеперечисленные качества.
В нашем с папой доме он с первых секунд стал вести себя по-хозяйски, хотя насколько я знаю, у его покойного отца в нашем городе тоже остался большой дом, ведь Старцев-старший владел сетью гостиниц в городе и оставил своей вдове и сыну добротное наследство, но почему-то Матвей решил раздражать меня именно в моём доме. Почему бы ему не переехать к себе? Надо бы поговорить об этом с отцом. Я не выдержу, если Старцев будет продолжать распускать свои похотливые руки в мою сторону.
К ужину я решила спуститься уже переодетой в мотоциклетный костюм, так как не собиралась долго задерживаться на трапезе. Я лишь из хорошего отношения к Татьяне Владимировне согласилась на этот ужин. В кожаных красных штанах и белой футболке, держа кожаную куртку подмышкой, я спустилась в гостиную и тут же обомлела: Матвей помогал матери накрыть на стол. Но не это меня шокировало, а именно то, что на нём была надета выглаженная белая рубашка с дорогущими запонками и стильные тёмно-синие брюки. От него буквально разило дорогущим древесно-фруктовым парфюмом, и я рядом с братцем я почувствовала себя неряхой. Могла поклясться, что меня перекосило, когда я поймала на себе насмешливый взгляд Матвея.
– Классно выглядишь, сестрёнка! – с издёвкой подметил он. – Долго выбирала наряд?
– Заткнись, – прошипела я.
– Ты вообще знаешь, что такое юбка? Это такой элемент одежды, который носят девочки, – продолжал он насмехаться надо мной.
– Я вижу, что ты хорошо осведомлён насчёт женского гардероба. Нравится носить юбки?
– Скорее нравится под них заглядывать.
– Я и не сомневалась, – брезгливо фыркнула.
Вот за что мне достался такой родственник? Где я так нагрешила, что Бог решил наградить меня братом-извращенцем? Этот выскочка появился на гонках, опередил меня, растоптав меня перед друзьями, затем заявился в мой дом, пытался приставать ко мне, а теперь ещё и на ужине выглядит хорошим мальчиком, в то время, как я предстала перед мачехой не в очень хорошем свете.
– Риточка, а ты чего в таком виде? – Татьяна Владимировна замерла с подносом в руках, взирая на меня, и я устало закатила глаза.
– Я недолго буду на ужине. Планировала покататься по городу.
– Покататься по городу? – усмехнулся Матвей. – Ну-ну. – Я показала ему язык, чтобы мачеха этого не увидела.
– Мить, ты же тоже мотоциклист, – вдруг осенило Татьяну Владимировну. – А что, если вам с Ритой покататься вместе? И Илья будет спокоен, а то он каждый раз переживает, когда его дочь уезжает на этом сомнительном транспорте.
– Вообще-то, этот сомнительный транспорт он подарил мне сам, – не стала я молчать.
– Да, но он не думал, что ты так часто будешь его использовать. Всё-таки это опасно.
– Ты ещё не представляешь, насколько опасно, мам, – не сводя с меня выразительного взгляда, произнёс Матвей, и я готова была придушить его, если он сейчас расскажет, что я принимаю участие в гонках.
– Что ты имеешь ввиду? – тут же среагировала мачеха.
– Да ничего, мам. Просто согласился с тобой и Ильёй Сергеевичем. Кстати, где он?
– Будет с минуты на минуту. Стол накрыт, прошу занять свои места.
В этот момент входная дверь хлопнула, и в гостиной появился мой отец с двумя букетами цветов. Он часто радовал нас с Татьяной Владимировной цветами и подарками, отчего мачеха просто таяла.
– Всем доброго вечера! – папа протянул нам цветы и пожал руку Матвею. – Ну, наконец-то, мы с тобой познакомились. Илья Сергеевич.
– Матвей, – мой братец улыбнулся во все тридцать два – явно решил произвести впечатление на моего отца с первых секунд.
– Я рад, что наша семья, наконец, объединилась. Матвей, чувствуй себя, как дома, ничего не стесняйся.
– Спасибо. Я уже. Освоился.
– Хорошо, очень хорошо!
Я недовольно пропыхтела. Освоился он действительно быстро. Не удивлюсь, что такими темпами скоро я стану чувствовать себя гостьей в этом доме, а не он.
– Милая, а почему ты в таком виде? – обратился ко мне отец.
– Я просто решила после ужина прокатиться по городу.
У отца тут же сменилось настроение. Он нахмурился и устало вздохнул:
– Может быть, ты хотя бы сегодня проведёшь вечер с семьей?
– Пап…
– Рита. Ты слишком увлеклась своим мотоциклом. Я уже жалею, что купил его тебе.
– Но почему? – возмутилась я, испугавшись, что отец может запретить мне ездить на мото.
– Потому что, Рита! – он стал злиться. – Пока ты рассекаешь по городу, я места себе не нахожу, всё гадаю, вернётся ли моя дочь целой и невредимой и вернётся ли вообще?
– Пап, что ты такое говоришь?!
– То и говорю, что это опасно!
– Да с чего ты это взял?
– С того, что почти каждый день в новостях я читаю, как эти мотоциклисты разбиваются на каждом шагу! Ты хочешь для себя такой же участи?
– Ты невыносим! – я встала из-за стола.
– Ты куда? – отец схватил меня за руку.
– Проветрить голову. А то ты несёшь всякую чушь, от которой у меня началась мигрень.
– Значит так, – строго произнёс отец, и по моей коже пробежал холодок, так как я знала, что после этих слов не последует ничего хорошего.
– Я запрещаю тебе садиться за руль мотоцикла!
– Папа, ты не можешь мне этого запретить!
– Илюша, успокойся! – попыталась вмешаться Татьяна Владимировна, но отец был настроен серьёзно. – У нас семейный ужин, и я не хочу, чтобы он начинался с разборок и скандалов.
– Семейный ужин, на который твой сын пришёл в брюках и рубашке, а моя дочь – в своём кожаном костюме, который, как мне кажется, она не снимает даже, когда принимает душ.
– Не говори ерунды, Илюш. Какая разница, кто во что одет? Мы сейчас все вместе поужинаем, а потом пусть дети занимаются, чем захотят.
– Тань, я сказал своё слово. Рита больше не сядет за руль этого транспортного средства.
– Илья Сергеевич, – вдруг вмешался Матвей. – Вы меня, конечно, извините, но не перегибайте палку. Вы, возможно, уже знаете, что я тоже мотоциклист.
– Знаю, – папа устало опустился на стул, а я продолжала смотреть на него со слезами на глазах. – И что вы оба нашли в этих своих мотоциклах?
– Илья Сергеевич, – улыбнулся Матвей. – Вам не понять, пока сами не попробуете.
– Ой, нет. Пробовать я точно не хочу.
– Тогда не запрещайте Маргарите кататься. Я обещаю, что прослежу, чтобы с ней всё было в порядке.
Мои глаза чуть из орбит не вывалились: этот придурок действительно решил за меня заступиться? И зачем ему это надо? Матвей бегло на меня посмотрел и продолжил:
– Мы будем кататься вместе, я за Ритой присмотрю, заодно поближе познакомлюсь со своей новоиспечённой сестрой.
– Ну я даже не знаю, – отец начал сдаваться.
– Илья Сергеевич, я вам обещаю, что с Маргаритой всё будет хорошо.
– Ну, хорошо, Матвей. Доверюсь тебе.
– Доверишься ему? – я не поверила своим ушам. Мне папа не сильно доверяет, а этого видит в первый раз, и уже решил ему поверить на слово.
– А что здесь такого, Рита? – невозмутимо ответил отец. – Этот молодой человек всем своим внешним видом внушает доверие и уважение, а вот ты… – он с презрением осмотрел мой костюм. – Ты вот не совсем уважительно отнеслась к семейному ужину.
Я поняла, что не права. Несмотря на то, что Матвей – та ещё заноза в заднице, всё же он более ответственно подошёл к своему внешнему виду, а я, если честно, отнеслась к этому ветрено.
– Прости, пап, – я покорно склонила голову. – Хочешь, я пойду переоденусь?
– Не нужно. Я голодный, как собака, а мне придётся ещё и ждать, когда моя дочь соизволит надеть на себя платье. Садись. Но впредь будь, пожалуйста, внимательнее к своему внешнему виду.
Казалось, что во время ужина только я сидела с кислой миной. У родителей с Матвеем складывался интересный разговор, а мне было стыдно вставить даже слово – такой униженной я себя чувствовала. Братца я возненавидела ещё больше. Такой идеальный перед родителями и такой козёл по жизни. Умеет же он быть очаровательным, когда того требуют обстоятельства. Как только ужин закончился, я быстро встала из-за стола и направилась к выходу.
– Ты куда? – остановил меня отец.
– Кататься, – невозмутимо ответила я.
– Одну я тебя не отпускаю, только с Матвеем.
Я перевела взгляд на брата, а тот, поняв, что сейчас всё зависит от него, стал медленнее жевать и нарочито продолжил разговор с родителями. Больше всего мне сейчас хотелось плюнуть на всё и уехать, но тогда я действительно могла лишиться того, чем жила весть этот год, поэтому стала терпеливо ждать, пока Матвей насладится очередной победой надо мной. Ну что ж. Ты занял братец. Два-ноль в твою пользу, но матч ещё только начался, и у меня ещё достаточно времени, чтобы сравнять счёт и вырвать победу.
Глава 5
– Да, Свет, я скоро буду.
– Ты понимаешь, что гонки начнутся через двадцать минут, а ты ещё дома?!
Я недовольно закатила глаза. Знала бы моя подруга, как сильно я боюсь опоздать на гонку, но сейчас всё зависело от Матвея и от его желания принять участие в гонке.
– Я знаю, Света, – я начинала раздражаться. – Я же тебе объяснила, что возникли некоторые проблемы с отцом. Он не доволен тем, что я так много времени уделяю мотоциклу.
– Он узнал о том, что ты участвуешь в гонках?
– Свет, если бы он узнал о гонках, моего мотоцикла не было бы уже у меня спустя минуту. Он бы мгновенно от него избавился.
– Тогда я не понимаю, в чём проблема. Лёха уже про тебя спрашивает.
– Только про меня? – мне стало интересно, ждут ли они Матвея. – Остальные все на месте?
– Ну тут Матвея ещё нет, – Света замялась. – Но он никогда не приезжает на гонку заранее, за пять минут – максимум.
– Отлично, – прорычала я. Приезжать на гонку впритык по времени я не любила. Минимум за полчаса, чтобы поздороваться с ребятами, настроиться, насладиться запахом жжённого бензина и зарядиться атмосферой. А сегодня всё пошло не по плану, значит, можно быть уверенной, что и гонка сложится для меня неудачно.
– Так тебя ждать или нет? – нетерпеливо спросила подруга.
– Ждать. Но думаю, что не раньше, чем за пять минут до гонки.
Я не стала сообщать подруге, что приеду вместе с Матвеем. О том, что он – мой сводный брат, Светка тоже не знала. Как-то не нашлось времени сообщить ей об этом, да я и не видела особых причин для радости, чтобы делиться этим со всеми подряд. Было и так понятно, что мне не избежать сплетен, когда мы с Матвеем приедем вместе, но я была готова пройти и через это, лишь бы папа не узнал, чем я занимаюсь на самом деле, и не отобрал мотоцикл. Даже несносного брата.
– Вижу, ты нервничаешь, – услышала я спиной голос Матвея. Я обернулась, и тут же во мне разожглась неведомая ярость, когда я увидела, что он всё ещё в рубашке и в джинсах вместо мотоциклетного костюма:
– Какого чёрта ты ещё не переоделся?! Ты видел сколько времени?! Гонка начнётся через пятнадцать минут!
Матвей подошёл ко мне вплотную, приложил ладонь к моим губам и прошипел:
– Тшшш, твой отец с моей мамой отдыхают возле бассейна. Ты же не хочешь, чтобы они нас услышали?
От его прикосновения по телу пробежал ток. То ли от ненависти, то ли от злости. Я так и не поняла. Поэтому продолжила бросать в его сторону претензии, только уже шёпотом:
– Нам пора ехать! Снимай свою чёртову рубашку!
– Эй, детка, полегче, – обжёг он моё лицо своим дыханием. – Кажется, твоё участие в сегодняшней гонке напрямую зависит от меня, так что я бы посоветовал тебе подбирать слова при общении со мной, – Матвей стал расстёгивать пуговицы на рубашке.
– Да пошёл ты! – я оттолкнула его от себя, поражаясь этой наглости. – Ты что, собрался устроить здесь стриптиз? Поверь, мне неинтересно твоё тело, – фыркнула.
– А я и не собираюсь торговать своим телом перед своей сестрой.
– Сводной, – поправила я его. – Я не собираюсь с тобой родниться, как б ни хотели этого наши родители.
– Уж поверь, я полностью поддерживаю твою позицию, сестрёнка.
Матвей снял с себя рубашку, стянул брюки и предстал передо мной в кожаном костюме. Мои брови поползли вверх:
– Хочешь сказать, что весь вечер под твой напыщенностью прятался костюм?
– Круто, правда? Как у Супермена? – по его лицу расползлась глупая улыбка.
– Пф! – я рассмеялась. – На Супермена ты явно непохож. Он не был таким эгоистичным мудаком.
Матвей резко изменился в лице, склонившись надо мной:
– Ты слишком плохо меня знаешь, чтобы бросаться такими словами.
– А мне и не нужно хорошо тебя знать, чтобы оценить всю твою суть. Твоё поведение тебя выдаёт.
– Моё поведение, значит? – Матвей задумчиво почесал свою бороду. – Хочешь сказать, что ты ведёшь себя, как пай-девочка? В таком случае я тебя разочарую: ты ведёшь себя, как безмозглая идиотка, которая думает только о том, как умыть парней на гонке и насладиться тщеславием. Я не прав?
Я лишь криво усмехнулась. Его слова совершенно не задели моё эго, а даже наоборот подзадорили меня дальше издеваться над братом:
– Правда в том, Митенька, – тонким голосом ответила я, – что мне совершенно плевать как на твоё мнение, так и на мнение окружающих.
– Колючая, как ёж, – прошипел он, глядя мне прямо в глаза со всей ненавистью.
– Надутый, как пузырь, – ответила я со свойственной мне взаимностью.
– Всегда мечтал о сестре, но не думал, что они могут быть такими несносными стервами.
– Сожалею, что ты разочарован.
После этих слов Матвей надел шлем, завёл мотоцикл и выехал из гаража. Я последовала за ним, помахав на прощанье отцу и мачехе, которые грелись под лучами заходящего солнца. Если бы папа знал, что доверил меня самому ненадёжному человеку во Вселенной, никогда не отпустил бы меня с Матвеем. Но сейчас я была рада и такой возможности, чем вместо этого сидеть в комнате и с тоской слушать рёв мотоциклов где-то вдалеке.
***
К финишной черте мы с Матвеем подъехали за несколько секунд до старта. Стоит ли говорить, как все удивились, когда увидели, что мы приехали вместе. Я слышала шёпот даже сквозь громкий рёв, а убийственный взгляд подруги, которая стояла на финише с флажком, я прочувствовала насквозь. Уверена, она сейчас надумала про меня гадостей, так как Светка всегда ревновала меня ко всем парням, с которыми она спала. Ей было невдомёк, что я не ложусь под каждого, как она, и всегда видела во мне соперницу. Да, последние несколько месяцев подругами нас можно было назвать лишь образно. Это раньше мы были неразлучны, а теперь видимся лишь на гонках, обмениваясь приветствиями и общаясь на общие темы.
Светка никогда не упускала момента похвастаться передо мной очередным парнем, надеясь, что я стану ей завидовать, но ей было невдомёк, что мне ровно на всю эту показуху. Парни из нашей компании меня совсем не интересовали, а Света всё никак не могла этого понять. И сейчас я знала, что она приревновала меня к Матвею, надумав себе всякого, хотя совсем не подозревает, как на самом деле мы оказались с ним вместе. И мне не терпелось ей всё рассказать, но гонка должна была начаться вот-вот.
Я заметила, как Матвей быстро что-то говорит парням, и после его слов все искоса на меня посмотрели. Мне это очень не понравилось, и что-то подсказывало мне, что не нужно принимать участие в гонках, но отступать было не в моих правилах.
До этого дня в гонках всегда принимали участие семь человек: я, Лёха, Игорь, Андрей, Паша, Святослав и Савелий. Лёху и Игоря я считала своими друзьями, пусть и не лучшими, но всё же. Но вместе с Матвеем на старт подъехали восемь человек, и каждый жаждал приехать первым.
Учитывая свои прошлые ошибки в гонке с Матвеем, я внимательно следила за движением флажка и, естественно, выиграла доли секунд у семерых парней на старте. Рано радоваться я не стала, вырвавшись вперёд, а сосредоточилась на том, чтобы увеличить разрыв между ними и взять реванш над вчерашним проигрышем. Я ловко справлялась с поворотами и не оглядывалась назад, лишь изредка поглядывая в зеркала, чтобы оценить ситуацию, и она казалась мне непростой: парни врассыпную мчались на меня и грозились вот-вот догнать. В таких моментах меня всегда накрывал адреналин, и я прибавляла газу, но сейчас я и так мчалась на максимальной скорости, но у парней будто открылось второе дыхание.
Когда дорога расширилась, они вдруг один за другим стали меня обгонять и в итоге взяли в кольцо так, что я не могла никуда вырулить, а лишь мчаться вперёд, подстраиваясь под их скорость. Я не понимала, что происходит, ведь со всех сторон меня окружали мотоциклы, которые не собирались отпускать меня вперёд. В памяти всплыло, как Матвей перед стартом разговаривал с парнями, и на меня обрушилась горькая правда: они все решили сыграть против меня. Они не дадут мне победить. Все они устали от моих побед, им надоело приезжать к финишу только исключительно после меня и решили сговориться. Очень умно с их стороны, если учесть, что я – единственная девушка среди них.
Я могла бы побороться, но не видела в этом смысла. Если они решили объединиться всемером против одной девчонки, так пусть их эго потешится. Это не они победят. Это я им уступлю. Когда круг, в котором меня заперли, стал распадаться, и все они ринулись вперёд, я сбавила скорость. Мне стало до горечи обидно, что парни так повели себя со мной, но я не собиралась что-то доказывать. Они показали мне, что им не нравится, что я всегда приезжаю первой, хотя я этого добивалась всегда упорством и тренировками. Я изучала своих соперников, искала их слабые места, поэтому и побеждала. Ни один финиш не обошёлся мне легко. А сегодняшний станет самым тяжёлым и не потому, что я приеду последней, а потому, что ощутила вкус предательства. Он очень горький с солёным привкусом слёз, которые скатывались к губам, и больше этот вкус я ощущать не хотела. Хватит, нагонялась. Я ошибалась в тех, кого считала своими друзьями, и больше я не хочу быть с ними в одной компании.
Как и планировалось, я финишировала последней. Первым приехал Матвей, чему я была не удивлена, а все остальные ютились около него и спорили, кто каким по счёту финишировал. Я остановилась неподалёку от них и сняла шлем.
– Ритка, ты сегодня сплоховала! – слышала я выкрики из их компании. Кажется, это кричал Игорь. Я смотрела на весь этот балаган и не могла поверить, что считала их всех своими друзьями. Стоило появиться этому Матвею, и все мои старания превратились в прах. Ко мне подбежала Светка:
– Рит, ну ты как? Какого чёрта ты плелась до финиша медленнее улитки?
– Я ехала именно так, как посчитала нужным, Свет.
Надев шлем, я ещё раз посмотрела на всю компанию, которую ещё полчаса назад считала своими друзьями, и уехала прочь, уверенная, что больше сюда не вернусь.
Глава 6
Двор встретил меня приглушёнными огнями фонарей, и, когда я поставила мотоцикл в гараж, тихо вошла в дом, где на удивление было тихо, лишь из спальни отца доносился приглушённый звук работающего телевизора. Папа часто засыпал под любимый сериал. Я посмотрела на часы: мои городские покатушки после гонки действительно продлились дольше обычного, и именно поэтому я оказалась в доме, погруженном в сон.
Я прошла на кухню, не включая свет, достала из холодильника воду и осушила полкувшина, но вытолкнуть из горла ком обиды не удалось. Мои так называемые друзья меня предали самым подлым образом, и я была до чёртиков зла на них. Мне было обидно не за то, что я приехала последней, хотя это тоже было достаточно неприятно, а за то, что получила удар ножом в спину. Ненависть к Матвею разгоралась с каждой секундой, и, если она продолжит расти в таком же геометрической прогрессии, то скоро она меня поглотит, и я стану ходячей бомбой. Я и сейчас готова была взорваться в любую секунду, но это бы значило только одно: я сдалась. А я не могла позволить себе так быстро признать поражение, да ещё и моему несносному брату.
Тяжело вздохнув и до боли сжав челюсти, я прошла в свою спальню. Судя по тому, что мотоцикла Матвея не оказалось в гараже, да и его самого не было в его тёмной комнате с открытой дверью, которая находилась с моей на одном этаже, он ещё не вернулся с гонок, и мне стало интересно, что они там так долго торчат. Обсуждают своё «гениальное» поведение по отношению ко мне? Наслаждаются тем, что всего за одну гонку смогли опустить меня с первого места на последнее? А Матвей, небось, купается в лучах славы.
Меня передёрнуло от приступа тошноты, когда я представила, как моя подруга «награждает» его за победу. Омерзительно неприятно. Хотя почему я вообще должна что-то чувствовать при мысли о том, где, как и с кем спит мой сводный брат?
Я сняла с себя кожаный костюм, оставшись в нижнем белье, прошла в свою личную ванную и включила воду, чтобы её наполнить. Закинула пару бомбочек, и маленькое помещение тут же наполнилось ванильным ароматом. Я вернулась в спальню, чтобы взять с собой чистое бельё, но вскрикнула, увидев на пороге своей комнаты Матвея. Он жадно пожирал меня взглядом, и я, быстро схватил покрывало с кровати, наспех им накрылась.
– Какого чёрта ты здесь делаешь?! – накричала я на него. – Это моя комната, и ты не имеешь права стоять здесь и глазеть на меня!
– Извини, дверь была открыта, – нахально улыбнулся он и сложил руки на груди. В этот момент на его левой щеке появился ямочка, к которой мне вдруг захотелось прикоснуться: мне всегда нравился этот небольшой дефект на лицах людей.
– Да, но это не даёт тебе права вторгаться в моё личное пространство!
– Где ты была? – тон Матвея вдруг сменился с кокетливого на серьёзный. – Я искал тебя по всему городу.
– И зачем? – я закатила глаза, всё ещё прижимая к своему телу тонкую ткань.
– Я обещал твоему отцу, что буду приглядывать за тобой, а ты взяла и уехала, не предупредив.
– Ты прекрасно видел, когда я уезжала.
– Видел. И уехал вслед за тобой. Но, когда я приехал домой, то не увидел тебя здесь, и мне пришлось врать в глаза твоему отцу, что твой мотоцикл заглох, и мне пришлось ехать сюда за инструментом.
– Ты хочешь обвинить меня в том, что тебе пришлось врать? – я издевательски рассмеялась.
– Так где ты была? – настойчиво повторил Матвей свой вопрос.
– Я не должна перед тобой отчитываться.
Матвей подошёл ко мне вплотную и пристально всмотрелся в мои глаза. Мне стало не по себе. Непонятное тепло овладело моим телом, а ноги подкосились. Скорее всего это от ненависти, что я испытывала к своему братцу.
– Сколько тебе лет, девочка?
– Девятнадцать, – ляпнула я сразу, хотя моей мыслью было ответить дерзостью. Но Матвей меня словно загипнотизировал.
– А мне двадцать три, – уверенно парировал он. – И я с недавнего времени являюсь твоим старшим братом, который заручился перед твоим отцом присматривать за тобой. А ты просто уезжаешь после гонки в неизвестном направлении и возвращаешься домой после десяти вечера, а именно этот время является для тебя комендантским часом, если я правильно понял Илью Сергеевича.
– После гонки? – я рассмеялась. – Этот детский сад вряд ли можно назвать гонкой.
– Детский сад, значит? – Матвей по-хозяйски уселся на мою кровать и закинул ногу на ногу. От него пахло бензином и слабым запахом пота, но почему-то во мне это не вызвало отвращения. – Задело, что тебя сегодня поставили на своё место?
– Задело – не совсем подходящее слово. Скорее я была удивлена способом, которым куча парней решила справиться с одной девушкой, – я посмотрела на него с неприязнью и подумала, что после того, как Матвей сидел на моей постели, её нужно будет обязательно сменить.
– Рита, в гонках не бывает пола. Если уж ты решила принимать участие в столь мужском и опасном спорте, ты должна была понимать, что поддаваться тебе никто не собирается.
– Я этого и не ждала, – пожала я плечами. – До того, как появился ты, я прекрасно справлялась с гонками и была несменным лидером, кстати, честно заслуженным. А потом из ниоткуда взялся ты и решил, что вправе играть не по правилам. Что ж, очень похвально, – я несколько раз хлопнула ладонями.
– Так в чём же проблема? Играй так же, – Матвей развёл руками.
– Я бы с радостью, но, боюсь, что заставлю вас всех глотать за собой пыль.
– Правда? Вот завтра на гонках это и проверим.
– Увы, но завтра не получится, – я вошла в ванную, чтобы выключить воду, так как её набралось достаточное количество. – И послезавтра, и после-послезавтра. Да и вообще, наверное, никогда.
– И почему же? – Матвей заметно напрягся.
– Я вдруг поняла, что гоняться с детворой мне не в кайф, – непринуждённо ответила я. – Мне по душе соревноваться со взрослыми людьми, которые способны доказать свою силу, а не слабость. А сегодня я удостоверилась, что все парни, коих я считала взрослыми людьми, отдающими отчёт своим действиям, просто глупые мальчишки, которые в силах обогнать меня только в том случае, если как стервятники заставят меня забиться в угол, а затем с дурацким улюлюканьем мчаться к финишу. Ты, кстати, к ним тоже относишься.
– А ты, я смотрю, имеешь большой опыт в общении с парнями? – Матвей вдруг вырос за моей спиной, и я напряглась. – Хотя о чём я говорю? Какой может быть опыт у зажатой девственницы, которая даже романы читает с пометкой 16+? На что-то посерьёзнее перейти не хватает духу, или ты считаешь себя святошей?
Я стиснула зубы, услышав в свою сторону очередное оскорбление. Этот нахал считает, что имеет право обсуждать мою интимную жизнь или её отсутствие? Не на ту напал. Я никому не позволю себя так унижать, тем более в моём доме и какому-то недоразвитому ублюдку. Звонкая пощёчина разрезала напряжённый воздух, и покрывало медленно соскользнуло с моего тела. Я так и осталась стоять перед Матвеем в нижнем белье, пока гнев наполнял всё моё нутро. Он отошёл от меня на шаг, будто боясь, что я могу сделать с ним что-то посерьёзнее, чем пощёчина, и правильно, что боялся.
Он перешёл все границы, как моральные, так и физические. Я знаю его всего один день, но этот моральный урод успел довести меня до белого коления, унизить перед друзьями, увидеть меня почти голой и упрекнуть в том, что я девственница и читаю, по его мнению, глупые детские книжки.
– Да что ты можешь обо мне знать, никчемный придурок? – я стала на него наступать, а Матвей попятился. – Ты, для кого значение имеет только свой собственный член и какая-нибудь дырка, в которую можно его засунуть? Что ты можешь знать о чувствах, которыя способна испытывать душа? Дай подумаю. Ни-че-го. Ни черта ты знаешь о чувствах, потому что у тебя нет души. Ты чёрствый, пустой, бесчувственный и просто невыносимый придурок, который с чего-то взял, что ему всё дозволено, что каждая девка должна прыгать к тебе в койку, стоит её только поманить. Так вот заруби себе на носу: со мной такое не пройдёт. Я хоть и младше тебя, но постоять за себя смогу. Так что избавь меня от своего присутствия, и чтобы я больше не видела тебя в своей спальне. И так теперь всю ночь придётся проветривать запах духов твоих дешёвых шлюх.
– Рит, я…
Матвей, мне показалось, растерялся, а я победно вскинула голову:
– Уходи прочь, иначе я закричу на весь дом, что ты ко мне пристаёшь. И, если оценивать мой внешний вид, поверят мне, а не тебе. Так что катись.
Матвей лишь покачал головой, но спорить со мной больше не стал. Прямо перед его носом я хлопнула дверью, и на секунду мне показалось, будто на его лице появилось виноватое выражение. Но мне было плевать. Я распахнула окно, впуская в комнату свежий вечерний воздух и ушла принимать ванную.
С удовольствием погрузившись в тёплую ароматную воду, я с наслаждением отметила, что вышла вперёд в нашей с ним борьбе. Осталось только ждать, чем Матвей ответит мне, и мне не терпелось посмотреть на то, как он очередной раз решит опустить меня.
