Виктория Колобова
На чужом несчастье счастья не построишь
– Он не может сбежать из гостиницы? – встревожился Трубников.
– Исключено. Гостиница расположена на отшибе, с одной стороны дорога безлюдная, только машины, с других сторон поле. Все хорошо просматривается. Никуда он не сбежит. Дрыхнет. Ты поговорил с ним?
– Сподобился. Теперь он шантажирует меня.
– Тебя?! Но за что?
– Обещал заходить в мой офис ежедневно, пока я не выполню его просьбу. Он хочет, чтобы я стал посредником между ним и Мироновым, от которого надеется получить деньги.
– Ходить ежедневно? Но у него хвостище больше и ярче, чем у моего любимого петуха в селе Круглое. Весь хвост пойдет за ним сюда. Мало не покажется даже тебе. Не удивлюсь, если он завтра утром снова появится здесь. Надо избавиться от него, но как?
– Не знаю, еще не придумал, как. Смотри не упусти его! Твой Миша слишком молод. Однажды он уже подвел нас!
– В этом случае не подведет! Ведь Левченко обещал каждый день приходить на Кировский с поклоном твоему детективному агентству. Он видит слежку, она не смущает его. Что же делать? Убил бы его!
Трубников смотрел в окно. Уже стемнело. Прекрасная погода. Тихий и спокойный вечер. По Кировскому проспекту шли прохожие. В свете рекламных огней и фонарей они выглядели необычно. Лукашов тоже смотрел в окно, но не на прохожих, а на свою старую «Волгу». Думал о том, что, не дай Бог, его «старушка» прикажет долго жить. Он сам ремонтировал ее. Давно мечтал о новой машине, но не хотел брать в кредит. От тяжелых дум его отвлек шеф:
– Шантаж и провокации – зловонная грязь, да, ты прав. Шантажистов надо убивать. Провокаторов тоже.
– Тапком этого мерзавца! Как таракана!
– Слишком хитер таракан. Я вынужден терпеть его, говорить с ним.
– Если Левченко будет ходить к тебе, то все решат, что ты посредник между Левченко и кем-то, спрятавшим деньги и золото. Я бы так подумал. Начнут проверять всех твоих клиентов, бывших тоже. Ума не приложу, как избавиться от него? Не обращаться же в полицию с заявлением о шантаже!
– Пожалуй, это единственный случай, когда цель оправдывает средства. Законы и мораль можно забыть. Все средства хороши, только бы избавиться от него. Но не убивать же его! Я даже в 86 году не преступил черту, хотя мог. У меня пистолет был. Их было шестеро, а я один. Единственное, чего я боялся, когда оборонялся, чтобы кого-нибудь из нападавших случайно не убить. Убийство, даже когда речь идет о самообороне, недопустимо. Что-то меняется в душе, происходят необратимые процессы. Убивать нельзя никого, даже этого урода. Эврика! – радостно воскликнул Трубников, – есть идея! Я знаю, что можно сделать.
– Что? Поделись. Может быть, я смогу помочь?
– Сможешь. Сначала помогу ему избавиться от «хвоста».
– Избавиться? – Лукашов удивленно посмотрел на шефа, – но за ним наблюдают профессионалы! Двоих я лично знаю, они его не упустят!
– Они профессионалы, но ведь и он тоже не лыком шит. Хитер и изворотлив. Я уверен, что он сможет избавиться от слежки. Я дам ему пять тысяч рублей, которые он просит.
– Тю-ю-ю, – ответил Лукашов и сразу спохватился, – извини, нечаянно вырвалось. Ты это серьезно? Ты хочешь ему свои пять тысяч дать? Это же только начало. Потом он попросит пятьдесят. И ты снова дашь? У тебя так много денег?
– Денег много не бывает. Я дам ему деньги, но запишу их на счет Миронова, пусть оплачивает. Он дал мне широкие полномочия. Уверен, что получив деньги, Левченко оторвется от наблюдения.
– Подожди, – Лукашов набрал ртом побольше воздуха и выдохнул, – а как же Миша? Он так старательно слушает храп Левченко, сидя в соседнем номере. Он полон энтузиазма и рвется в бой. Ему надо прекратить наблюдение?
– Нет! Ни в коем случае! Левченко должен уверовать, что я принял правила игры, предложенные им. Он ничего не должен заподозрить! Не волнуйся. Миша потеряет его сам.
– Но это будет удар по его самолюбию.
– Удары надо переносить стоически, извлекая из них опыт. Пока Левченко под наблюдением, я не могу исполнить свой замысел. Я хочу напугать его. Напугать так, чтобы он навсегда забыл дорогу к моему агентству.
– Что-то я ничего не понимаю. Ему море по колено. Чем его испугать?
– Сфабриковать против него дело. А вот в этом мне понадобится твоя помощь.
– Прости, ты мне друг, но даже ради тебя я не стану нарушать закон. Как это сфабриковать дело? Какое дело?
– Не знаю, какое. Любое. Ты сам поищи. Предположим, завтра он снова появляется в моем офисе. Уходит от меня с деньгами. Как только Левченко оторвался от наблюдения (а мы об этом обязательно узнаем от Миши), ты начинаешь изучать ленту новостей. Ограбления, хулиганство, избиение – все годится. Хорошо бы, чтобы инцидент произошел ночью, чтобы была плохая видимость. В интернете есть программа, по которой я составлю фоторобот, похожий на Левченко. Ты возьмешь его и отправишься с ним к свидетелям, покажешь. Это ничего, что они не признают в Левченко обидчика. Главное дать делу ход.
– Извини, но ты сам не боишься потерять лицензию?
– За что? Моя лицензия дает мне право расследовать любое преступление. Я должен отчитываться только перед налоговой, а перед ней я чист. В данном случае я закон не нарушаю. Ты тоже. Ты выполняешь мое задание.
– Но Левченко же не дурак! Он сразу поймет, что ты блефуешь.
– Конечно. Он все поймет. Но что он сможет сделать? Заявит на меня в полицию? Он две недели как освободился. Теперь уже он будет вынужден играть по моим правилам. А я потребую, чтобы он оставил в покое не только меня, но и Евгению, ее дочь и всю их семью.
– Сдаюсь. Но все же рискованно.
– У тебя есть варианты?
– Я бы его убил!
– Хорошая мысль, но это тоже рискованно. Да и зачем пачкаться? Лучше и проще прогнать. Значит, договорились. А теперь по домам. Игорь дома один, волнуюсь за него.
– Я слышал, у него что-то с ногой?
– И с ногой, и с душой. Болезни роста.
– Подростковый возраст очень опасен. Насколько я заметил, он заражен романтизмом и пытается устроить мир на принципах справедливости. Он стихи не сочиняет?
– Да, начал венок сонетов. У него безответная любовь.
– Безответная любовь убивает человека, разрушает его. Не только подростка, любого человека. Чем ей не понравился Игорь?
– Не знаю. Она предпочла другого или других. Я уже пообщался с руководством. Когда Игорь вернется в кадетский корпус, там в столовой будет работать женщина предпенсионного возраста. Надеюсь, к ней он будет равнодушен.
– Надо же! Венок сонетов! Дал бы почитать.
– Игорь не дает мне читать. Думаешь, мне самому не хочется почитать его стихи? Раньше не замечал за ним любви к поэзии. Подростковый возраст – это, пожалуй, потруднее, чем борьба с шантажистом.
***
Во вторник утром Левченко пришел на Кировский рано. Ждал, когда придет секретарь Лена и откроет офис. Зашел вместе с ней. Приехал Саша. С отвращением посмотрел на Левченко, прошел мимо, не ответив на его приветствие. Приехал Трубников. Левченко приветствовал его улыбкой. Он по-прежнему выглядел самоуверенно и не собирался уходить.
– Проходите, – пригласил его Трубников в кабинет. На лице Левченко появилось искреннее удивление. Он зашел, покосился на Сашу, сидящего за своим столом у окна. Сел в большое кресло для посетителей возле стола Трубникова.
– Слушаю вас, – сказал детектив.
– Спасибо, что приняли, я даже не надеялся, – ответил Левченко, – но мне нечего добавить ко вчерашнему деловому предложению.
– Простите, что-то не припоминаю. Напомните, пожалуйста.
Левченко оглянулся на Сашу:
– Мне нечего скрывать. Я все делаю правильно. Двери вашего офиса открыты для всех. Я имею право приходить к вам, тем более, что я же не просто так! Я по делу. К сожалению, вчера я забыл у вас газету со снимком.
– Вот она. Заберите ее, пожалуйста. Так какое у вас ко мне деловое предложение?
– Ваш снимок на первой странице. Вы в окружении семьи Миронова. Миронов богат, а я только что вышел из мест не столь отдаленных. За мной следят. Грубо следят. Кстати, ваши детективы тоже. Я хочу избавиться от них. И в этом нет ничего противозаконного. За хулиганство и побои я уже понес наказание. Ничего другого на мне нет. Но я не чувствую себя свободным. Прошу вас помочь мне обрести свободу. Если у меня будут пять тысяч рублей, я смогу оторваться от слежки, смогу исчезнуть с Ростова навсегда.
– У вас уже есть план?
– Есть. Но делиться с вами я не буду. Уверяю вас, что, получив всего лишь пять тысяч рублей, я навсегда исчезну с вашего горизонта. Для Миронова пять тысяч рублей – это такой пустяк!
– Пустяк только для того, кто деньги ворует, а не зарабатывает. Вы вызываете у меня глубочайшее отвращение, но все же я сам помогу вам. Я дам вам пять тысяч, чтобы вы навсегда забыли дорогу в мое детективное агентство.
Левченко удивленно смотрел на детектива, он явно не ожидал такого.
– Трубников вызвал Лену. Она зашла в кабинет.
– Лена, выдай пять тысяч рублей из денег на непредвиденные расходы.
– Из буфетных? – уточнила Лена. На буфетные деньги она покупала чай, кофе и печенье, которое пили и ели сотрудники офиса, – под расписку?
– Из буфетных, но никакой расписки не надо. Поверим на слово Алексею Владимировичу.
– Как я вам благодарен, – подскочил Левченко, – вот что значит настоящий честный детектив! Большое спасибо.
Он ушел за Леной в приемную. Саша удивленно смотрел на шефа и молчал.
– И вы верите, что он исчезнет? – спросил Саша, – он уже завтра вернется за новыми деньгами!
– Да, я согласен с тобой. Нам надо немного подождать. Я надеюсь, что он сможет оторваться от слежки. Потом Володя Лукашов и ты «погуляете» по интернету, поищите сообщения о хулиганствах, избиениях, можно и ограбления взять. А затем Лукашов возьмет фоторобот Левченко и отправится по моему заданию опрашивать свидетелей, постарается убедить их, что грабил, избивал или хулиганил именно Левченко.
– Интересный ход, неожиданный. Однако нечестный, даже незаконный.
– А кто сказал, что с шантажистами надо поступать честно? Ничего незаконного здесь нет. Я имею право расследовать любое преступление.
– Тогда я начну искать преступление, если преступник уже имеется.
– Нет, еще рано. За ним наблюдают все подряд. Наблюдают за каждым его шагом. И Левченко знает об этом. Пусть наблюдатели не пойдут в суд со свидетельскими показаниями, но ведь они прекрасно будут знать, что он не совершал преступления! И он будет знать, что они об этом знают. Тогда мой план не сработает. Нет! Левченко должен полностью избавиться от всякого наблюдения. Надеюсь, он не заставит себя ждать. И уже ночью будет на свободе. Ростов – город большой, можно и по Ростовской области «погулять». Ночью тебе спать не придется.
– Да, я поищу ночью. Но как мы узнаем, что он оторвался от слежки?
– Лукашов сейчас наблюдает за ним. Если он оторвется от Лукашова, значит, оторвется и от всех остальных. Главное не потерять Евгению, чтобы Левченко не причинил ей зла. Евгения… Чистое и открытое лицо. Молодая, умная, красивая. Она произвела на меня очень хорошее впечатление. Я даже не могу представить ее рядом с Левченко.
– Любовь слепа, – философски ответил Саша, – наверное, она была еще очень юной, когда встретила Левченко.
– Да, ей было семнадцать лет, а Игорю послезавтра четырнадцать.
– Игорь тоже влюблен? Любовь – это такая же болезнь, как и все другие болезни. Надо переболеть, все пройдет.
– В данном случае он болеет диареей. Конечно, пройдет. Липкович лечит его гранатами. Трудно мне без Люды. Если бы она была сейчас рядом, мне было бы легче с Игорем. Она более чуткая, она лучше понимает его. Она в отличие от меня всегда может его успокоить. А я сколько ни говорю, как горохом об стену!
– Ничего, со временем пройдет. Игорь умный парень, справится сам.
***
В кабинет зашла Лена, вид у нее был растерянный и смущенный.
– Николай Федорович, – сказала она, – в приемной мужчина и женщина из Общества защиты животных. От них исходит такой сильный запах, что мне стало плохо.
– Зачем же ты позволила им завести в детективное агентство животных? – с укоризной ответил Трубников, – кто там? Собаки? И при чем здесь детективное агентство?
– Животных в приемной нет. Мужчина и женщина. Это от них пахнет.
– Интересно! – поднялся со своего стула Саша и решительно вышел в приемную.
Сразу же вернулся и подошел к окну, чтобы подышать.
– Ну вот! Видите! – обиженно сказала Лена, – от них так пахнет!
– От них не пахнет, – повернулся к шефу Саша, – от них воняет. Надо будет проветрить помещение. Очевидно, оба бомжа употребляют дешевое спиртное, это перегар! Женщину зовут Екатерина Степановна Григорьева – это мама Евгении Мироновой. А как зовут мужчину, не успел спросить, чуть не стошнило, в зобу дыханье сперло.
– Мать Евгении? – переспросил Трубников, – приведи их сюда, Лена.
Лена вышла и вскоре вернулась с мужчиной и женщиной, представила их:
– Григорьева Екатерина Степановна и ее друг Никишин Дмитрий Сергеевич, – и повернувшись к шефу, – Николай Федорович Трубников. Присаживайтесь, пожалуйста.
Саша предусмотрительно отодвинул к окну кресло, поставил посетителям два стула.
Мужчина давно не стриг волосы и не брился. Распахнутая на груди рубашка смахивала на старенькую выстиранную и заштопанную под мышками пижаму, но брюки еще вполне приличные. Резиновые пляжные тапки на босу ногу. Но все это меркло под его полным самоуверенности и гордости взглядом. Он сел на стул и по-хозяйски закинул ногу на ногу, руки спрятал в карманах брюк. Женщина, возраст которой было невозможно определить, смотрела обиженным взглядом. На ней были футболка и джинсы, на ногах такие же резиновые тапки черного цвета. С ними гармонировали черные пятки, длинные грязные ногти на руках и черные мешки под глазами.
– Добрый день, – начал Никишин, – мы пришли к вам за помощью, за советом. Я представляю Общество защиты бездомных животных. Вы знаете, сколько в Ростове бездомных собак и кошек?
– Нет, – честно ответил детектив, – кто подсказал вам прийти ко мне?
– Моя дочь, – тихо ответила Екатерина Степановна, – моя дочь замужем за уважаемым человеком. Вот в газете она стоит рядом с вами.
И снова «Свободное слово» оказалось на столе у Трубникова.
– Евгения Михайловна, – переспросил детектив, – посоветовала вам обратиться ко мне по поводу защиты животных?
– Нет, – ответила очень тихо Екатерина Степановна, —просто мы увидели снимок в газете. Она стоит рядом с вами.
– Евгения ваш единственный ребенок?
– Да, Евгеша одна, но золотая!
– Золотая с детства? – уточнил Трубников.
– С детства, – смущенно повторила Екатерина Степановна, – она в интернате. Я и сама детдомовская. Родственников нет, друзей нет. Я же ее в детдом не сдала, – она, наконец, подняла голову и с вызовом посмотрела в глаза детективу. – Я домой ее забирала. Евгеша у меня смышленая! Нашла подругу, к ней часто на каникулы. У ней и квартира и дача. А у меня-то жилья сроду не было! Я пока на ГПЗ-10 работала уборщицей в цехе, то койка в общаге была. А сейчас жить негде. То у Никиши, то где придется.
– У вас никогда не было своего жилья? – удивился Трубников.
Екатерина Степановна открыла и закрыла рот, смущенно смотрела на детектива. Не выдержала его взгляда, уставилась в пол.
– Было у нее жилье! – громко сказал ее друг, – продала бесплатно.
– Что ты говоришь? – возмутилась Екатерина Степановна, – я и не думала ничего продавать! Они сами! Сначала цыганка пришла. Позвонила в мою дверь, я открыла. Я ее не впускала! Она сама зашла! Потом они сами приходить стали. Я что ли продала?
– А кто же? – с презрением смотрел на нее Никишин.
– Они сами! Я не продавала, это они сами!
– Давно это было? – спросил детектив.
– Еще до меня, – ответил за нее друг, – а я уже десятый год возглавляю Общество защиты животных.
– Где же ваша дочь познакомилась с Мироновым?
– А я почем знаю? – искренне удивилась Екатерина Степановна, – она у меня умница! Она-то знает, с кем дружить, – и демонстративно отодвинулась от Никишина. – Евгеша молодец! Она ко мне кажный месяц приходит! Деньжат подбрасывает.
– Деньжат? – презрительно фыркнул ее друг, – да ее муж ого какими деньгами ворочает. А дочь бросает тебе кости с его стола! Но мы здесь не из-за нее! Вы знаете, сколько в Ростове бездомных собак?
– Подожди, – одернула его подруга, – ты еще про фонд не сказал.
– Я возглавляю Фонд защиты бездомных животных, – гордо произнес Никишин и попытался распрямить сутулые плечи. – Я сам лично каждый день кормлю многих бездомных собак и кошек.
– Мы вместе кормим, – тихо отозвалась Екатерина Степановна.
– Фонд нуждается в средствах, – продолжал ее друг.
– В денежных средствах, – тихо поправила его подруга.
– Надо же не только кормить животных, но и оплачивать услуги ветеринара по стерилизации. У нас пока нет такой возможности! А власти! Городские власти! Если вы хотите знать мое мнение…
– Простите, – перебил его Трубников, – мне безразлично ваше мнение. Вы напрасно пришли ко мне. Я не дам вам денег.
– Мы же не для себя просим! – возмущенно закричал Никишин, – вы знаете, сколько в Ростове бездомных собак? Вы для кого жалеете?
– Пошли, – поднялась со стула Екатерина Степановна.
– Газету заберите, пожалуйста, – вздохнул с облегчением Саша, – пойдемте я вас провожу.
– Мы же не для себя просим! – донеслось уже из приемной, – для собак!
– И кошек, – донеслось уже с улицы.
Саша проводил их до Большой Садовой и вернулся в офис. Шеф и Лена стояли на крыльце у входа в детективное агентство. Двери и окна были распахнуты настежь.
***
Позвонил Лукашов, обозленный и разгневанный.
– Что случилось? – спросил Трубников.
– Этот Левченко! Чтоб ему! Ему кто-то помогает. Он бы не смог сам!
– Что не смог? Ты его потерял?
За ним по пятам пять человек ходили! Пять! И не какие-то неопытные новички, а профессионалы!
– И он сумел обвести вас вокруг пальца? – усмехнулся Трубников.
– Ему явно кто-то подыграл. Он больше трех часов ходил по Центральному рынку. Пробовал у всех подряд копченое сало. Все ряды прошел. Купил большой кусок копченого сала. Пробовал мед. Снова всех обошел и у всех попробовал. Купил банку гречишного меда. Долго ходил в рыбных рядах. Живую рыбу смотрел, вяленую. Купил двух вяленых подлещиков, бросил в отдельный пакет. Пошел с двумя пакетами в обеих руках в ряды подсолнечного масла. Снова все перепробовал. Купил бутылку подсолнечного масла. Купил укроп и петрушку. Купил курагу. Вернулся в мясные ряды, долго ходил и торговался. Купил говяжью печень. Поднялся на второй этаж, купил петушка.
Вышел из павильона с двумя большими пакетами в обеих руках. Мы все пятеро ему буквально в затылок дышим. Он пошел в крытый павильон одежды. Я за ним. Проход узкий! Этот вечный ремонт! Грузчик тележку катит, кричит: «Береги ноги!» Еле увернулся. Догнал Левченко у самого входа в павильон одежды. Иду за ним следом. Он важно вышагивает с двумя пакетами в обеих руках, на осенние куртки смотрит. Одну присмотрел. Сумки, то есть пакеты на пол, куртку надел, перед зеркалом крутится. Я смотрю на него в зеркало, а это не он! Со спины это Левченко, а лицо другое! Я же за ним следом шел, в затылок дышал! Вместе с ним перепробовал все копченое сало и мед! Я даже в пакеты заглянул! Сало, мед, подлещики, укроп с петрушкой, масло… Когда же он успел подменить Левченко? Зла не хватает!
– Значит, Левченко нужны были пять тысяч рублей, чтобы покушать вкусненького. Изголодался по копченому салу и лещику. Надо же ему хоть иногда себя побаловать!
– Мне не до шуток! Сейчас не время иронизировать! Он провел меня, как последнего дурака!
– Я тебя дураком не считаю. Не огорчайся. Приезжай в офис. Дам тебе новое задание. Главное Евгению не потеряй! Если Левченко отвязался, то ей угрожает большая опасность.
– За ней наблюдаем. Значит, сейчас в офис? – начал успокаиваться Лукашов, – ты все же хочешь реализовать свой план? Думаешь, это поможет избавиться от Левченко?
– Обязательно поможет. Только усиль наблюдение за Женей. Кто там сейчас?
– Булавинов. Скоро его сменит Миша. Мне кажется, что из-за этого Левченко я инфаркт получу!
– Не надо. Здоровье прежде всего. Я жду тебя в агентстве.
***
В полночь Трубников слушал доклады Саши Шаповалова и Лукашова. Говорил Саша:
– Этим вечером на Ворошиловском проспекте произошла массовая драка возле ночного клуба. Пять девушек из клуба выбежали на улицу и долго дрались. Пострадал мужчина, который пытался разнять их.
– Кто этот смельчак? – удивился Лукашов, – даже я не рискнул бы их разнимать.
– Гость из Москвы. Он госпитализирован, состояние стабильное. Все девушки после бурного выяснения отношений вернулись в ночной клуб, продолжили досуг.
– Другие происшествия? – нетерпеливо глянул на часы Трубников.
– На Королева в 20 часов из окна девятого этажа выпал сорокалетний мужчина в состоянии алкогольного опьянения. Упал на козырек подъезда, покрытый профлистом. Остался жив. Соседи вызвали «Скорую помощь» и полицию. Выясняют причину падения.
В мусорных баках дворник обнаружила пустые ящики, в которые псевдоволонтеры уговаривали доверчивых ростовчан бросить пожертвования для больных детей. В этих же ящиках нашли поддельные истории болезней детей и прочие документы, вызывающие доверие к попрошайкам.
В Матвеево-Кургане любитель спиртного украл из холодильника продуктового магазина две бутылки спиртного на общую сумму 400 рублей. Выпил их на бегу, пока убегал от преследовавшего его работника магазина.
На Каскадной улице велосипедист попал в открытый люк, получил травмы. От помощи врачей отказался.
– На Каскадной часто разбивают фонари, – вмешался Лукашов.
– Вечером на пересечении Кировского проспекта и улицы Суворова «Тойота Камри» сбила девушку, которая шла по нерегулируемому пешеходному переходу. Девушка доставлена в больницу. Водитель скрылся с места происшествия.
– Нет, это все не годится, – вздохнул Трубников, – Володя, что у тебя?
– Сегодня в 22 часа неизвестный зашел в салон автозаправки и угрожал ножом работнице. Она отдала ему все, что было в кассе автозаправки – три тысячи рублей. Мужчина с деньгами скрылся.
– В каком районе автозаправка? – спросил Трубников.
– Неподалеку от Каскадной улицы. Я к другу на Ростовское море часто наведываюсь. Хорошо знаю эти места. Сосновый бор. В сосновом бору новая больница высоченная, где от туберкулеза лечат.
– Она же на Орской! – сказал Саша.
– Да, на Орской, а Каскадная проходит перпендикулярно Орской. Однажды ехал ночью, хорошо, что на малой скорости. Прямо на меня выскочила машина без фар! Чуть стекло лбом не разбил. Темно! Ни зги не видно. Что-то я не припоминаю там автозаправки. Наверное, новая.
– Завтра утром отправишься туда с портретом, то есть с фотороботом. Покажешь работнице автозаправки.
– Я должен убедить ее в том, что это он?
– Достаточно просто показать, пообщаться с ней. Дадим делу ход. Евгения как?
– Булавинов там. Недавно отзванивался. Миронов живет тихо и спокойно. Гостей и гулянок нет. Сейчас все дома: Миронов, Евгения, Любаша и няня.
– Помощница по хозяйству приходит днем? – спросил Трубников.
– Нет никакой помощницы. Евгения каждое утро на машине на рынок. Скупается и домой. Уже потом на работу. Вечером в институт. Возвращается по-разному. Когда в семь, когда в одиннадцать. Миронов всегда возвращается очень поздно. Уезжает рано.
– Ты же говорил, что у них большой дом?
– Трехэтажный с подземным гаражом. Только дворик маленький. Детские качели и все.
– И у них нет домработницы?
– Наблюдаем уже четвертый день. Посторонние в дом не заходили. Сама убирает.
– Продолжай наблюдение. Завтра утром на автозаправку. На сегодня все.
***
Трубников приехал домой быстро. Ночью нет пробок. Поставил машину в гараж. Подошел к дому, порадовался, что свет не горит. Игорь спит. Тихо открыл дверь, разулся в темноте, прошел на кухню. Включил чайник. Заглянул в холодильник. Две банки тушенки сиротливо смотрели на него из необъятного и чистого холодильника. В морозилке мерзла курица. Открыл хлебницу – пусто! Проглотил слюну. Посмотрел на часы. Заказать пиццу? Пока привезут, пока съем, утро настанет. Еще Игоря разбужу нечаянно. Можно обойтись сладким чаем.
Он присел на табуретку, задумался. Почему-то ему показалось, что он в квартире один. Трубников прошел в комнату, включил свет – никого нет. Прошел в другую – пусто. Подошел к лоджии, вздохнул с облегчением. Игорь стоял на лоджии, пересчитывал звезды. Трубников вернулся в кухню, выключил чайник. Взял пачку сигарет и зажигалку. Вышел на лоджию. Начал вместе с сыном пересчитывать звезды. Потом все же заказал пиццу с колбасой. После сытного ужина, плавно переходящего в завтрак, уснул. Уснул и Игорь.
***
Днем позвонил Лукашов:
– Ситуация вышла из-под контроля. Меня вызвали к следователю Шедерову. Знаешь такого?
–Знаком. Умный и порядочный человек.
– Меня пригласили к нему побеседовать. Пока только побеседовать. Мне хочется волком выть! И все из-за этого проклятого Левченко!
– Напрасно ты так переживаешь. Левченко сволочь, но сволочь умная. Когда я объясню ему, что против него есть свидетельские показания в уголовном деле, он сразу исчезнет.
– Подожди! Ты же еще не знаешь! Работница автозаправки узнала в Левченко грабителя! Она позвонила Шедерову! И вот результат! Меня просят прийти к нему сегодня! А сразу ко мне подошел опер. Я ему фоторобот показал. Он себе ксерокопию сделал, спросил откуда? Я сослался на тебя. Дал твои координаты.
– Ткнули наугад, а попали в цель. Теперь понятно, откуда у Левченко деньги. Не переживай, я сейчас сам позвоню Шедерову. Что там с Евгенией?
– Саша наблюдает. Она сейчас на работе. Я сменю его скоро, потом Булавинов. Все под контролем.
Шло время. Левченко не появился и не позвонил. Трубников мерял кабинет шагами, курил, смотрел на часы, ждал звонка. Вечером Лена ушла домой. Седьмой час. Находиться в офисе нет смысла. Но детектив не уходил. Он все ждал звонка от Левченко с требованием новых денег. Трубников был уверен, что Левченко позвонит.
Зато несколько раз звонил Шедеров. Требовал объяснений, откуда у детектива фоторобот грабителя? Пришлось назвать грабителя, дать координаты гостиницы.
– Я считал, что там промзона, откуда там гостиница?
– Там его нет, – успокоил его Трубников, – мои люди потеряли его вчера на центральном рынке. Где он сейчас, я не знаю. Если узнаю, сразу сообщу.
В одиннадцатом часу позвонил Лукашов:
– Кажется, я потерял Евгению.
– Кажется? Что с тобой, Володя?
– Она в 17 часов 35 минут зашла в Строительный институт. В институте я за ней следить не могу. Слежу за ее машиной. Она и вчера в это же время заходила в институт, позавчера тоже. Позавчера она вышла в девятом часу вечера. Села в машину, вернулась домой. Вчера в 19 часов вышла и сразу домой. А сейчас одиннадцатый час! Уже в здании института почти везде погасли окна. Она не выходила! Ее машина стоит на стоянке.
– Может быть, она вышла, а ты не заметил?
– Большего оскорбления я в жизни не слышал! Я постоянно наблюдал за входом. Если только в институте нет другого выхода.
– Продолжай сторожить машину. Будем надеяться, что скоро она появится. Все это очень плохо. Я волнуюсь за нее.
В одиннадцать Трубников закрыл офис и поехал домой, так и не дождавшись звонка от шантажиста. В квартире снова темно и пусто. Сразу на лоджию. Игоря не было. У него же сильное растяжение связок! Синяя и опухшая нога! Где его носит? Совсем сошел с ума от влюбленности! Чтоб этой Оле пусто было! Трубников обзвонил всех друзей Игоря. Никто не знал, где он. Обзвонил своих друзей в надежде, что он поехал к кому-либо из них в гости. Игоря нигде не было. Уже через час в квартире Трубникова собрались его друзья. Все переживали за Игоря. Позвонили даже в кадетский корпус, там его не было.
– Коля! – кричал Урбан, – ты же детектив! Как же ты не можешь родного сына найти?
– Он не родной, – отозвался Липкович.
– По крови не родной, а по духу родной, – уточнил Трубников, – я понятия не имею, где его искать? Он впервые в жизни влюбился. Ему скоро исполняется 14 лет. Он начал писать венок сонетов, но она предпочла ему другого! Он специально упал с лошади, чтобы… Дальше не знаю. Логика влюбленного подростка мне неподвластна.
– Венок сонетов? – оживился Абатуров, – дай почитать.
– Не могу. Он их прячет.
– Нашел время стихи читать, – с укором сказал Урбан, – у мальчишки трагедия! Где его искать?
– Если он влюблен, – сказал Абатуров задумчиво глядя в темное окно, то… Май скоро сменит июнь, – Абатуров замолчал и сосредоточенно смотрел в темное окно.
– Дима! – тихо сказал Липкович, – продолжай, пожалуйста. Тихо! Помолчите все. Дима, май, июнь, Где Игорь?
– Соловьи поют. Если он влюблен и пишет стихи, то сейчас слушает соловья где-нибудь в парке или еще где-нибудь.
– Рябинина Балка! – вскочил Трубников, – тут! Рядом! Там поют соловьи. Пошли скорее! Нет! Фонарь! Там же темнота, на машине не проехать. Фонарь!
– Не надо фонарь, – глядя в окно сказал Дима, – спугнем! Его надо окружить тихо и незаметно, иначе снова сбежит. Да и полнолуние. На соловья пойдем.
Он не ошибся. Игорь сидел на земле, привалившись к большому дереву, в кроне которого заливался трелями соловей. Все по совету Абатурова молча пристроились рядом. Игорь увидел их, но не отреагировал. Первым не выдержал Трубников:
– Уже третий час ночи, – сказал он, – Урбану и Липковичу завтра с утра на работу. Пошли домой, Игорь.
– Вы любите свою жену? – вдруг спросил у него Игорь, впервые за долгие годы обратившись к отцу на вы.
– Трубников опешил от такого вопроса, но быстро справился:
– Да, очень люблю. Пошли домой, сынок.
– Я вам не сынок, а вы мне не отец! – со слезами в голосе закричал Игорь и поднялся на ноги. Он уже собирался сигануть в темень кустов и деревьев. Урбан поймал его, схватил за плечи, встряхнул:
– Что произошло? – и сразу обратился к Трубникову, – что произошло между вами? Ты говорил, что он из-за влюбленности. Но я вижу, между вами кошка пробежала.
– Она не прибежала, – ответил Игорь, – а приехала на такси. Очень огорчилась, что не застала вас дома. Мама в Севастополе, я в кадетском корпусе, а у вас молодая кошка появилась! Это ваша любовница! Она моложе мамы, красивее, но мама же лучше! Зачем вам нужна эта кошка с каштановыми волосами?
– Евгения? Евгения приходила ко мне?
– Ваша Евгения просила вам передать, что будет ждать вас на причале на старом месте.
Трубников был настолько шокирован, что даже не почувствовал атмосферы напряжения. Его друзья молча смотрели на него. Урбан с любопытством, Липкович с осуждением, Абатуров с грустью. Он посмотрел на часы. Скоро три часа ночи. Перевел взгляд на Игоря, на друзей. Только теперь почувствовал атмосферу напряжения:
– Да, это совсем не то, о чем вы подумали! – чуть не выругался он глядя на них, махнул рукой и быстро ушел, понадеявшись, что его друзья сами позаботятся о мальчике.
