Виктория Колобова
На чужом несчастье счастья не построишь
На чужом несчастье счастья не построишь
В кабинет частного детектива Н.Ф. Трубникова зашла его секретарь Лена:
– Только что пришел Василий Иванович Миронов – предприниматель. У него строительная фирма в Ростове. Он отказался заполнять анкету, ждет с нетерпением, когда вы его примите. Хотел пройти, игнорируя меня, но я не пропустила его. По-моему, он из тех, кто привык к немедленному подчинению.
– Если он не заполнил анкету, – удивился Николай Федорович, – то откуда ты узнала, что он строитель?
– Как раз вчера в Донских новостях по телевизору видела его. Он давал интервью. Его фирма завершила строительство больницы в Ростове, кажется, где-то на Орской улице.
– О чем он хочет говорить со мной?
– Он не снизошел до того, чтобы сообщить мне о цели визита. Но сказал, что заплатит 30 тысяч рублей, если вы согласитесь провести эту субботу на его катере.
– Объясни, пожалуйста, Миронову, что он ошибся. Ему надо не в сыскное агентство, а в фирму, занимающуюся организацией досуга. Там есть тамада, массовик-затейник и даже клоуны. Генералом на свадьбе быть не собираюсь.
– Нет, – Лена отступила на шаг перед сердитым взором Трубникова, – он сказал, что вы нужны ему в качестве детектива.
– Что ж, тогда пригласи этого строителя.
Лена вышла и сразу же вернулась с мужчиной, начинающим толстеть и лысеть. Он быстро подошел к столу, сел и уже тогда представился:
– Меня зовут Миронов Василий Иванович. Я строитель, хорошо разбираюсь в строительстве, но, увы, не в людях. А вы детектив. И если я не ошибаюсь, до того, как заняться частной практикой, возглавляли убойный отдел?
– Вы начитались детективов, – улыбнулся Трубников, – и вам всюду мерещатся мошенники, убийцы и грабители?
– Вот этого-то я и боюсь! Мерещится! Меня могут поднять на смех из-за моих подозрений. Сплетни и насмешки страшнее ударов ножа. Я хочу, чтобы вы в эту субботу прогулялись на моем катере в Старочеркасск и обратно. Можете взять с собой своего секретаря или несколько человек. Никто не должен знать, что я ваш клиент! В субботу в десять утра мы с женой и дочерью собираем друзей на набережной (возле речного вокзала). Соберется узкий круг близких друзей, моих коллег. Мы приедем в Старочеркасск, там пообедаем. Если будет теплая вода можно и поплавать, хотя сейчас еще май. Мою жену зовут Евгения, дочь – Люба, ей два года. Жена намного моложе меня. На 22 года. Но мы поженились по любви, я и сейчас люблю ее, надеюсь, что взаимно. Последние две недели она сама не своя. По утрам заплаканные глаза. Раздражение, нервозность. Она ничего мне не говорит. Это дело, о котором я прошу вас, очень необычное.
– Вполне с вами согласен, – кивнул Трубников и предложил Миронову сигареты. Они закурили. Миронов курил и молчал, словно собираясь с силами. Потом тряхнул остатками волос на голове и решительно сказал:
– Я готов заплатить вам 30 тысяч рублей за прогулку на катере в субботу. Я готов заплатить вам столько, сколько вы скажете, только помогите мне.
– То, что вы согласны заплатить, я уже понял, но не понял за что? Вы чего-то или кого-то боитесь?
– Я не боюсь никого и ничего! Но Евгения! Она явно кого-то боится! У нас близкие доверительные отношения. Но она что-то скрывает от меня. По-моему, речь идет о шантаже. Недавно она сняла с карты 50 тысяч рублей. Нет, я не против! Это же ее карта! Но зачем ей такая сумма? До меня дошли слухи, что она у всех подряд просит денег в долг! Не подумайте обо мне или о моей Евгении плохо! Она замечательная женщина, прекрасная мать. У нас хорошая дружная семья. И я в состоянии сам защитить жену и дочь. Но она ничего не рассказывает мне. А я боюсь своими расспросами, напористостью причинить ей боль, спугнуть.
Я не понимаю, кого Евгения боится? Что происходит? На катере будет только узкий круг друзей. А в Старочеркасске на какое-то время все разбегутся по своим интересам. Я предполагаю, что там, в Старочеркасске, вы сможете выяснить то, что не дает мне покоя. А может быть, мне все и вправду померещилось? Я ни в чем не уверен! Ничего не понимаю, и это выводит меня из себя! Может быть, причина ее слез в обыкновенном физическом недомогании? А деньги она собирает, чтобы сделать мне подарок? У меня скоро день рождения. Я боюсь стать посмешищем в глазах друзей и коллег. Вы же профессионал! У вас свои методы работы. Полагаю, что вы можете всего лишь понаблюдать за Евгенией и понять то, чего не понимаю я. Хотя мне всегда казалось, что я понимаю жену.
– Евгения работает в вашей фирме?
– Да, сметчиком. Я не хотел, чтобы она работала. Она поступила в институт и работает на полставки. У Любаши няня. Евгения так захотела, я согласился. Говорит, что ей без работы скучно. Хочет учиться. Ей 21 год. Тут еще один нюанс! Я не хочу, чтобы все знали, что я обратился за помощью к детективу. Но как вы появитесь на катере? Какой повод? Ведь мы не знакомы с вами, как я объясню ваше появление? Приходите вместе с вашей Леной. Кажется, так зовут вашего секретаря? А я скажу, что пригласил Лену, дескать, соседка, а вы ее сопровождаете.
Трубников улыбнулся, откинулся на спинку кресла:
– Перечислите мне, пожалуйста, людей, приглашенных на прогулку.
–Мы часто отправляемся на уик-энд на острова всей компанией. Все вместе работаем, вместе отдыхаем. Я в этот раз сам предложил Старочеркасск. Надеюсь, что в Старочеркасске что-то прояснится с вашей помощью. На катере будут мой друг и заместитель Юра Гондарев, то есть Юрий Дмитриевич. Мы вместе работаем уже больше десяти лет. Я доверяю ему как себе. Зина – бухгалтер. Яковенко Зинаида Николаевна, ее муж Олег. Лида со своим женихом Эдиком. Лида работает с прессой. Она студентка филфака РГУ. Сама тоже пишет, у нее хорошо получается. Людей не так уж и много.
– К сожалению, среди них нет никого, кто был бы знаком мне. А надо ли мне на катер, если там только близкие друзья? Я присоединись к вам в Старочеркасске.
– Нет! Вы обязательно должны побывать на катере. Я хочу кое-что показать вам там. Как говорится, лучше один раз увидеть… Но как же я представлю вас?
– Гондарев или муж бухгалтера случайно не увлекаются рыбалкой?
– Юра заядлый рыбак.
– Если вы полностью доверяете ему, то введите его в курс дела. Пусть он представит меня как своего друга по рыбалке.
– Ввести его в курс дела? – Миронов задумчиво посмотрел на Трубникова.
– Не хотите? – спросил детектив.
– Не хочу. А охотой вы не увлекаетесь? Я охотник! Лицензия есть. Люблю охоту.
– Нет, я люблю рыбалку. Вам все же придется посвятить Гондарева в свои планы, чтобы он представил меня как своего друга по рыбалке. А еще лучше, чтобы он сегодня зашел ко мне. Припомним место, где встретились.
– Я пришлю его сегодня. Мне надо, чтобы вы побывали на катере, в Старочеркасске, чтобы никто не заподозрил, что я обратился за помощью к детективу.
– Может быть, вы преувеличиваете? У женщин семь пятниц на неделю. Утром плачет, днем смеется. Их логика нам не подвластна. Нет никакого шантажа. Разве в прошлом вашей жены есть черные пятна? Ей же 21 год!
– Я очень люблю свою жену! Надеюсь, что взаимно. Люблю дочь. Только Люба не моя дочь. Я принял ее из роддома, то есть встретил с цветами. Мы уже были женаты. Официально Люба моя дочь. Я не знал, что Евгения ждет ребенка, когда женился. Потом узнал. Евгения сама сказала. Ее прошлое…
Евгения – самая красивая женщина в мире. Увидите, согласитесь со мной. У нее прекрасные манеры, она хорошо воспитана, но она из неблагополучной семьи. Отца нет и не было. Мать пьет. И сейчас пьет на деньги, которые тайком от меня дает ей Евгения. Я знаю, что она содержит мать, она думает, что я не знаю. Пусть будет так, пусть содержит. Она же сама зарабатывает.
Нет, мне не померещилось, Евгения очень боится кого-то. Она ведь так и не сказала мне, кто отец Любы. Он мог материализоваться и шантажировать ее дочерью. Если бы я знал, кто он? И он ли это? Или я ошибаюсь? В любом случае ваша помощь мне необходима. Сейчас я плачу вам 30 тысяч рублей. Остальные расходы тоже оплачу полностью. Я не хочу, чтобы вы звонили мне, встречались со мной, чтобы никто не заподозрил, что я обратился к вам. Вас это удивляет? Евгения догадается первой. Она умна, несмотря на молодость, у нее интуиция. Если она догадается, что я пригласил вас из-за нее, она может не понять меня, затаить обиду, перестать доверять мне! Действуйте по своему усмотрению. Я доверяю вам и оплачу счет, который вы представите мне по окончании.
– Мне нельзя звонить вам, нельзя приходить к вам? Я не люблю работать вслепую. И вы что-то недоговариваете. Вы должны быть со мной предельно откровенны, если рассчитываете на мою помощь.
– Я все сказал, мне пора. Жду вас в субботу к десяти на набережной возле речного вокзала.
– Но как мне держать с вами связь?
– Я полностью вам доверяю. Если возникнут непредвиденные обстоятельства, то я оплачу.
– В каких пределах?
– Я не ограничиваю вас.
– Нет. Мне может понадобиться позвонить вам. Мне нужен ваш телефон.
Миронов нехотя вынул из кармана визитку и положил ее на стол Трубникова.
– Я очень прошу не звонить мне. Действуйте по своему усмотрению. Не забудьте, завтра в десять.
Он не ушел, а убежал. Осталось чувство недосказанности. Но именно это и заинтриговало, появился интерес к еще не начатому делу.
– Давненько я не был в Старочеркасске, – думал Трубников, – наверное, лет двадцать. Еще с Юлькой ездил. Как там мои внуки? Леша и Паша. Людмила позвонит, как обычно, вечером. Устает с ними. Лучше бы Юля нашла им няню. Неужели в Севастополе нет няни? Хотя няни бывают разные. С Людмилой проще. За детей душа не болит. Мне самому без жены хреново. Кажется, если бы она была сейчас рядом, то у меня не было бы проблем с Игорем. Она более чуткая, лучше меня понимает его. Игорь отчебучивает такое, что диву даюсь. На каникулах сидел дома и сутками слушал вальсы Шопена, «Вечернюю серенаду» Шуберта. Благо, Юлька свою фонотеку дома оставила. Уж не влюбился ли он? Скоро 14 лет. Лучше бы играл в футбол с мальчишками во дворе, чем слушал Шопена и Шуберта.
Не прошло и часа, как в детективном агентстве появился высокий и невероятно худой мужчина лет шестидесяти с густыми бровями и большим горбатым носом. Одет был по-летнему в белые брюки и голубую футболку, волосы коротко подстрижены, светло-русые. У него был очень живой взгляд. Однако во взгляде беспокойство. Трубников предложил ему закурить, он отказался:
– Спасибо, недавно бросил. Я Гондарев Юрий Дмитриевич, можно Юра. Ведь мы с вами должны разыграть старых друзей, не так ли?
– Все правильно, – ответил Трубников, – но почему вы бросили курить?
– По здоровью, с горлом проблемы. Я ростовчанин в десятом колене, а вы? Один, семьи нет.
– Я тоже ростовчанин. Мою жену зовут Людмила. Дочь Юля с мужем и двумя сыновьями живет в Севастополе.
– В Севастополе? – перебил его Юра, – зачем она туда уехала?
– Она переехала туда очень давно, потому что ее муж моряк. Давно купили там дом. Уже привыкла. Значит, вы рыбак?
– Да, с детства на Дону с удочкой. Честно говоря, я ничего не понял. Василий толком ничего мне не объяснил. Только то, что вы приглашены на прогулку в Старочеркасск. Мы всей компанией часто отправляемся на катере отдыхать. Но еще ни разу не приглашали чужих. А когда я узнал, что приглашен детектив, то испытал шок. Это не просто так. Что-то случилось? Что? Странно. Мы с Василием дружим уже много лет. Я его заместитель. Он доверяет мне вести переговоры на всех уровнях, финансовые дела доверяет, но сейчас ничего не объяснил. Только и сказал, что я должен буду представить вас в качестве своего друга. Дескать, познакомились на рыбалке. Где на рыбалке? На Дону?
– Можно и на Дону. Я никогда не выезжаю один, всегда с друзьями.
– Далеко? На электричке?
– У меня есть машина, у друзей есть машины. Палатка тоже есть. Мы любим с ночевкой, чтобы с утра пораньше устроиться на берегу с удочкой. В Верховьях Дона очень любим, но далековато, хотя расстояние нас не пугает: Миус, Большая Сандата, Цимла…
– На Большой Сандате в Развильном живет моя сеструха. Вы бывали в Развильном?
– Да, большое и очень красивое село. Когда-то Развильное было районным центром.
– Сеструха замуж вышла, в школе учительницей. Значит, именно в Развильном мы с вами и познакомились на берегу Большой Сандаты.
– Я был там в прошлом году в июле.
– Надо же! Какое совпадение! Я тоже был в Развильном в июле на День рыбака! На мосту с удочкой стоял: щуренка… У сеструхи гостил. Надеюсь история о том, как мы познакомились на берегу Большой Сандаты не вызовет сомнений.
– Разве кто-то начнет проверять? – удивился Трубников, – я понял, что на катере будут люди, связанные не только работой, но и дружбой. Почему вы обеспокоены?
– Да при чем здесь я? – раздраженно отмахнулся Гондарев, – ведь речь не обо мне, а о Жене! – он осекся и замолчал.
– О Жене? Евгении Михайловне – жене Миронова? Почему вы решили, что речь идет о ней? Вам сказал об этом Василий Иванович?
– Нет. Он ничего не объяснил! Это оскорбительно для меня! Я просто предположил, что вы появитесь завтра на катере из-за нее.
– Почему?
– Почему он вас пригласил? Василий мой друг и мой работодатель. Это его фирма. По работе он полностью доверяет мне и правильно делает. Я честен в работе. Но его жена – это совсем другой разговор. Только поймите меня правильно. К Жене у меня скорее отеческие чувства. Был на их свадьбе. Я ничего не знаю о цели вашего визита. Если вы причините ей боль, зло, то я не хочу представлять вас. Не хочу даже невольно быть причастным к этому. Зачем Василий пригласил вас?
– Нет, – улыбнулся Трубников, – я не собираюсь действовать против Евгении Михайловны.
Гонадрев вздохнул с облегчением и быстро поднялся. Откланялся, ушел.
***
Катер Миронова стоял у причала неподалеку от речного вокзала. Трубников поднялся на катер, где его радостным кличем встретил Гондарев и сделал попытку прижать к своему скелетообразному телу. Трубников был одного роста с ним, но плотнее, хотя он и не толстый. Он сам крепко обнял «друга» за плечи, громко поздоровался и тихо на ухо сказал: «Не переигрывайте! Целоваться не будем». Все были в сборе. У всех приподнятое настроение и просветленные лица. Гондарев познакомил «друга» с хозяином катера . Василий Иванович долго тряс его руку и объяснял, что он не рыбак, а охотник, что у него лицензия, ружье… Представил ему жену и дочь.
Трубников не смог скрыть удивления, увидев жену Миронова. Он бы мог принять ее за дочь Миронова. На вид ей было лет 16. Маленького роста, худенькая с длинными вьющимися темно-каштановыми волосами. На ней были джинсы и белая футболка. Девочка-подросток! Но рядом с ней стояла малышка, держалась за ее ногу. Евгения, познакомившись с Трубниковым, взяла дочь на руки, ушла с ней, извинившись. Василий Иванович с тревогой посмотрел им вслед, заторопился, пора отправляться, все в сборе. Ушел отдать распоряжения капитану. Гондарев представил Трубникова бодрой старушке в шортах и футболке:
– Наш бессменный бухгалтер Зинаида Николаевна Яковенко. А в кресле-качалке дремлет ее муж Олег Сергеевич. Это Лида и ее друг Эдуард. К ним подошли девушка и ее друг, разодетый как франт. Все были одеты по-летнему: шорты, футболки, Яковенко-муж дремал под большой соломенной шляпой. А Эдуард был одет в костюм и при галстуке. У его подруги Лиды было круглое лицо, нос картошкой, но сколько оптимизма и радости в глазах! На ней была игривая блузка, которая блестела и переливалась под лучами солнца всеми цветами радуги. Трубников про себя назвал их пижон и пижошка. Вернулась Евгения с дочкой.
Катер отчалил от берега, все радостно зааплодировали. Сланцы под соломенной шляпой в кресле-качалке зашевелились. С кресла встал и потянулся старичок с пивным животиком в серых шортах и серой футболке. Он снял большую соломенную шляпу. На солнце заблестела его лысая голова, зато у него были роскошные черные усы. Он медленно подошел к Трубникову. Гондарев торопливой скороговоркой начал представлять ему своего «друга», но Яковенко-муж, бесцеремонно оттолкнул его локтем и приблизился к Трубникову, рассматривая его. Все замолчали от такой бесцеремонности. Трубников стоял непоколебимо, как скала и добродушно улыбался под пристальным взглядом мужа бухгалтера.
– Ба-а-а! – протяжным басом сказал Яковенко-муж. Это вызвало оживление у гостей. Все дружно подтянулись, образовав полукруг. Вернулась Женя с дочкой, присоединилась к ним. С удивлением наблюдала за Яковенко. Все ждали продолжения, но Олег Сергеевич молчал и продолжал внимательно рассматривать Трубникова.
– Олег Сергеевич, – не выдержала Лида, – что означает ваше «Ба-а-а»?
– Оно означает, что я люблю читать уголовную хронику.
Все засмеялись, что совершенно не смутило Олега Сергеевича.
– Это же ростовский Шерлок Холмс! – он бесцеремонно ткнул пальцем в живот Трубникова, потому что был маленького роста и достал только до живота.
– Вы мне льстите, – засмеялся детектив.
Гондарев медленно отошел от них, горестно поджав губы.
– Это правда? – обрадовалась Лида, – вы сыщик? Можно мне с вами сфотографироваться? Эдик, снимай!
Она повелительным жестом передала другу смартфон и встала рядом с Трубниковым, оттеснив Олега Сергеевича. Девушка, наверное, перепутала детектива с обезьянкой или другим диковинным зверьком, с которым отдыхающие любят фотографироваться на пляже. И ее выходка была бы оскорбительной, если бы на помощь ей не пришла вся дружная компания, выстроившись в ряд за спиной Трубникова. Детективу ничего не оставалось делать, как радушно улыбаться.
Эдик фотографировал всех в профиль и в анфас, просил улыбаться пошире и повеселее. Евгению с дочерью на руках поставил в центр, Трубникова рядом, возле его пояса блестел лысиной и лучезарной улыбкой Олег Сергеевич. От этого занятия их отвлекли чебуреки, которые вынесла на палубу пожилая женщина, в белой блузке и черной юбке, чем-то напоминающая стюардессу на пенсии. Яковенко-муж сразу переключился на чебуреки, его жена не отставала. Лида громким шепотом шептала что-то на ухо Жене, то и дело оборачивалась и смотрела на Трубникова. Улыбка исчезла с лица Жени, во взгляде появился страх. К Трубникову подошел Василий Иванович и громко предложил провести его с экскурсией по катеру. Они спустились вниз.
– Вы хотели мне что-то показать, – напомнил ему детектив.
– Да, – ответил Василий Иванович, – заходите, не смущайтесь. Это каюта Евгении и Любаши. Смотрите! Во всех каютах есть такой шкаф. Он замаскирован под стену не потому, что бережет тайну, просто каюты очень маленькие, места мало, а шкаф для одежды нужен. Все каюты запираются на замок, но ключ один. Он подходит для всех дверей. Нам нечего прятать друг от друга. Так удобнее. Если кто-то потеряет ключ, то сосед выручит. Надо нажать сюда, стены раздвигаются. Смотрите, тут вешалка. Это платья моей жены и дочери, внизу их обувь и несколько картонных коробок, а вот и дипломат, который я хотел вам показать.
Вот этот маленький дипломат. – Миронов поставил на столик старый дипломат. – Не подумайте обо мне плохо! Я его случайно обнаружил утром. Я не делал обыск! Я всегда лично проверяю катер перед прогулкой. Прихожу пораньше утром и проверяю, заглядываю во все каюты, чтобы чисто было, чтобы не было сломанных плечиков в шкафах, не было пыли на столах и зеркалах. Это мой старый дипломат, я давно им не пользуюсь. Меня удивило, что он здесь оказался. Я открыл. Замок у него есть, но давно сломан. Я видел его вчера утром, заходил сегодня утром, еще раз открыл. Сейчас открою, смотрите!
С этими словами он открыл дипломат и с удивлением уставился на газеты, которыми доверху был набит дипломат.
– Газеты, – сказал Трубников, взяв одну из них, – старые газеты. Прошлогоднее «Свободное слово». Почему вы хотели их мне показать?
– Я хотел вам показать не газеты, а деньги! – возмущенно повернул к нему обиженное лицо Миронов, – Вчера утром, сегодня утром здесь были деньги! Я пересчитал! Сто пятьдесят восемь тысяч рублей! В разных купюрах! Даже в сторублевых! Эти деньги и послужили для меня последним толчком. Я пришел к вам! Я подумал, что Женю кто-то шантажирует, а она боится мне сказать. Не стал расспрашивать ее, чтобы не причинить ей боль. Если она не хочет говорить, не надо. Я решил, что в Старочеркасске она собирается кому-то передать сто пятьдесят восемь тысяч рублей! Почему здесь газеты?
– Кто-то их сюда положил, а деньги украл. Надо найти вора.
– Найти вора? Сначала закрою дипломат и верну его на место. Евгения может в любую минуту зайти, будет трудно объяснить ей наше вторжение, – Миронов закрыл дипломат, поставил его в шкаф и закрыл шкаф. – Неужели кто-то украл деньги? А Евгения даже сказать об этом не может! Она брала в долг у всех подряд! Собрала с трудом! Кто их украл? На катере только свои!
– Кроме капитана и той женщины, что приносила чебуреки. Кто она?
– Помогает. Должен же кто-то мыть посуду и убирать за нами мусор! Чертовщина!
– Прямо сейчас, – сказал Трубников, – объясните все жене. Скажите, что хотите помочь ей, защитить ее. И я смогу найти того, кто украл деньги и заменил их газетами. Мне всего лишь надо взять дипломат с собой, снять отпечатки пальцев…
– Да вы в своем уме! Вы еще у меня отпечатки пальцев захотите снять!
– Обязательно! У всех, у вас тоже!
– Только через мой труп! Это же такой позор! Подозревать моих коллег, моих друзей в воровстве! Вы с ума сошли! Пойдемте поскорее, Евгения может зайти сюда в любую минуту.
Они подошли к двери, но дверь сама открылась, на пороге стояла Евгения с Любашей на руках и удивленно смотрела на них.
– Я показываю нашему гостю катер! – радостно и очень громко сказал Миронов, – прости, что мы зашли к тебе без спроса. – Он обернулся к Трубникову, – никогда не догадаетесь, какой секрет есть в моей каюте! У меня настоящий бар! Вы любите коньяк?
Трубников пожал плечами:
– Смотря какой.
– Я не разочарую вас. У меня собран самый лучший! Пойдемте, проверим на вкус!
– Скоро будет ланч, – остановила их Евгения, – не опаздывайте.
– Поднимемся через пять минут, – улыбнулся Миронов, – пойдемте, – обратился он нарочито громко к детективу, – там спуск в машинное отделение. Хотите туда заглянуть? Сначала ко мне в каюту.
Он завел гостя в каюту, закрыл дверь и вытер пот со лба, опустился на табуретку:
– Слава Богу, я успел спрятать дипломат в шкаф!
– Не понимаю, чего вы испугались? – сухо сказал Трубников, – вас бы застали за изучением содержимого дипломата. Но ведь вашей жене тоже пришлось бы объяснить, зачем ей понадобился целый чемодан денег, и где она их взяла, для чего? Может быть, вместе мы смогли бы принять правильное решение и быстрее избавиться от шантажиста? Если действительно речь идет о шантаже.
– А для кого она припасла деньги? Для кого занимала? Зачем взяла дипломат в Старочеркасск?
– Кстати, когда она его принесла, если вы увидели его еще вчера утром?
– У нас разделение обязанностей. Я отвечаю за готовность катера, за его боеготовность. Она за питание. Женя приезжала сюда утром, чтобы отдать приказы насчет ланча, чебуреков и прочего питания. Это так, перекусить. А в Старочеркасске мы будем обедать основательно. Это уже моя забота. Я забыл вас предупредить. До 14 часов каждый по интересам. Кто в музей, кто на пляж, кто пивка попить. А к 14 все собираемся возле катера. Обедать будем не на катере, но надо немного вниз, там уже все приготовлено, я договорился и оплатил, надеюсь, вам понравится, все вкусно будет. А сейчас нам надо расстаться, чтобы никто не заподозрил меня в длительной консультации. Одно дело пройти с экскурсией по катеру, другое долго беседовать в моей каюте. Пойдемте, там уже, наверное, все сели за стол. Не надо заставлять их ждать нас.
На палубе стоял стол, за которым сидели все гости и Евгения с дочерью, играла веселая музыка. Трубников присоединился к ним, а Миронов звонко хлопнул себя ладонью по лбу и с криком: «Я сейчас, начинайте без меня» убежал. Трубников оказался между Женей, у которой на коленях сидела Любаша, и бухгалтером Зиной. Любаша, сидя у мамы на коленях, прочно уперлась ножками в бок детектива. Бухгалтер Зина начала рассказывать ему на ухо о дочери соседки, которая разводится с мужем и делит имущество, пытаясь получить от него дельный совет по поводу сохранения имущества дочери соседки. И единственное, что его утешало – обилие жареной рыбы на столе. Она была очень хорошо приготовлена. Удивило хорошее вино. Появился Миронов, сел за стол и первым делом налил вина Евгении и себе. Все последовали их примеру. Миронов встал и проникновенным голосом произнес:
– Друзья! Спасибо, что собрались все вместе! Давайте выпьем за мою Евгению, за Любашу! За твое здоровье, – уже тише сказал он жене, – за твое счастье, за исполнение всех твоих желаний!
Все дружно выпили и принялись за рыбу. Потом убрали столы и устроили на палубе танцы. Эдуард самозабвенно кружил в вальсе с Лидой, смотревшей на него счастливыми глазами. Миронов танцевал с Евгенией, а стюардесса на пенсии учила танцевать Любашу. Трубникова удивила бухгалтер, которая лихо отплясывала, несмотря на преклонные лета, ее мужу с пивным животом за ней не угнаться. Он и не стремился. Отвел Гондарева в дальний угол и пытал его, спрашивал о чем-то, тыкал пальцем в живот.
Трубников стоял в стороне, смотрел на танцующих, на Дон. За всеобщим демонстративным весельем чувствовалась какая-то иллюзорность, призрачность. Евгения старалась не смотреть на него, но когда случайно встречалась с ним взглядом, то он видел в ее глазах страх. Миронов нарочито громко смеялся. В его смехе, во всем его поведении не чувствовалось искренности, но напряженность и тревога.
В Старочеркасск прибыли в начале двенадцатого. Трубников старался не упускать из вида Евгению. Она вела дочь за руку и медленно шла к музею. Дипломата при ней не было. Да и зачем? Если там одни газеты.
– Бедняжка, – думал детектив, глядя ей в спину, – она даже заявить об этом не может, даже мужу не может сказать. Никому не может сказать, что у нее пропали деньги. Выглядела она спокойной, может быть, помогло вино?
Трубников закурил, постоял у входа, подошли Лида и Эдуард.
– Вы уже успели побывать в музее? – удивился Эдуард.
– Еще не заходил, – улыбнулся Трубников, сейчас пойду.
– Пойдемте с нами, я уже много раз был здесь, Хороший музей, – сказал Эдуард.
– Эдик, – ткнула друга в бок локтем Лида, – Евгения там! Пошли, сфотографируешь ее на фоне музейных экспонатов, – она подмигнула Трубникову и решительно зашагала в музей, увлекая за собой Эдуарда.
– Вот вы где! – услышал он за спиной радостный голос бухгалтера Зины, – а я вас ищу! Я все же хочу рассказать про дочь соседки! Как ей сохранить имущество? Ее благоверный уже выписал ее из квартиры! Разве она не имеет на нее право?
Трубников с тоской посмотрел на небо. Голубое чистое небо! Замечательный весенний день!
– Зинаида Николаевна, – обернулся он к бухгалтеру, – сегодня замечательный день, прекрасная погода!
– Да при чем здесь погода, я вас про развод спрашиваю!
Трубникову пришлось долго слушать, потом объяснять про развод и про раздел имущества. Из музея вышли Евгения с Любашей на руках, Лида и Эдуард. Трубников вместе с Зиной прошел по музею. Было мало людей: две девушки, старый казак с внучкой, коренастый мужчина невысокого роста. Трубников не хотел потерять Женю из виду, поспешил выйти из музея. За ним неотступно следовала бухгалтер Зина. Она активно жестикулировала и рассказывала ему о дочери соседки. До обеда Евгения загорала на берегу вместе с Лидой и Эдуардом. Эдуард плавал и рычал от счастья. Приглашал женщин тоже поплавать, но они боялись холодной воды.
Обед прошел прекрасно. Миронов не поскупился на хорошее вино, на вкусную еду. Отправляться в Ростов сразу после такого сытного застолья было бы преступлением. Все устроились на берегу. Откуда-то появились коврики и легкие кресла, но Олег Сергеевич поостерегся усаживаться в легкое кресло. Уж слишком легкое для его грузного тела. Он улегся на коврик, положил рядом большую соломенную шляпу и уснул. А Евгения села в кресло. Любаша играла со щенком, который прибежал на запах еды.
– В Старочеркасске проживает более двух тысяч жителей. Много казаков, – сказала Евгения.
Издали доносилась песня. Пели хором от избытка чувств казачьи песни. Красиво пели.
– Как хорошо здесь, – продолжала она, – в Ростове тяжелый воздух, много машин и людей. А здесь много неба и воздуха. Словно тяжесть с души спадает. И люди вокруг такие приветливые, доброжелательные. Сиренью пахнет, весной.
Евгения выглядела не просто спокойной, но какой-то умиротворенной, что весьма озадачило Трубникова, и не только его. Миронов с удивлением смотрел на жену. В какой-то момент Трубникову показалось, что Миронов сам украл деньги и ждал, что жена закатит истерику, испугается. И сейчас с удивлением смотрел на нее, слушал ее философские размышления о природе и погоде. Гондарев в стороне, чтобы не дымить, курил, смотрел на Дон, на другой берег. Бухгалтер Зина старательно записывала в блокнот советы Трубникова по разделу имущества для дочери соседки. Лида с Эдуардом сразу после обеда куда-то ушли, обещали вернуться к двадцати часам на катер. Миронов больше не подходил к Трубникову. Отстала от него и бухгалтер Зина. Ровно в 20 часов катер отправился в Ростов. На набережной возле речного вокзала Трубников распрощался с Мироновым, его женой и гостями. Гондарев уже не пытался обниматься, просто пожал руку. Выглядел он уставшим. Уставшим или разочарованным? Расставшись с ними детектив поехал не домой, хоть был уже поздний час, а к себе в офис на Кировский, 44.
***
В офисе на Кировском его уже ждали помощник Саша Шаповалов – студент пятого курса юридического факультета и Владимир Леонтьевич Лукашов, который всю жизнь работал опером, а теперь был на заслуженном отдыхе, но на внештатной основе часто помогал Николаю Федоровичу. Лены не было, поэтому кофе приготовил Саша, как самый молодой. Когда приехал шеф, они сидели в приемной пили кофе, курили и разговаривали. Трубников открыл кабинет, пригласил их зайти. Лукашов сел в кресло рядом со столом шефа, Саша сел за свой стол у окна.
– Вчера, – сказал Трубников, – ко мне пришел предприниматель Василий Иванович Миронов и попросил меня защитить его жену от предполагаемого шантажиста. Кто шантажирует его жену, почему? Действительно ли речь идет о шантаже или ему все померещилось? Я по наивности считал, что в таких ситуациях муж сам должен защищать жену, но все же согласился и провел этот день на катере и в Старочеркасске.
Миронов показал мне дипломат в каюте его жены. Объяснил, что еще утром видел в дипломате деньги (158 тысяч рублей), но я увидел только прошлогоднее «Свободное слово». Миронов объяснил, что Евгения просила у всех подряд в долг. Объяснил, что из-за этих денег, собранных женой тайком от него, он и решил, что кто-то шантажирует ее. За что? У них двухлетняя дочь Люба. Миронов официально считается ее отцом, но он не знает, кто ее настоящий отец, где он? Предполагает, что он сейчас появился, чтобы шантажировать Евгению. Думал, что Евгения встретится с ним в Старочеркасске, потому что она взяла с собой дипломат с деньгами. Наверное, деньги предназначались для шантажиста.
