Виктория Колобова
Ритуал на любовь
Среда, 19 апреля 2023 года.
Вячеслав был очень воспитанным человеком, его язык не допускал нецензурных выражений. В гостиной очень тихо, только слышно тяжелое дыхание Анны Григорьевны. Но обычно внимательная к своей пациентке Репухова сейчас смотрела на Вячеслава и его восьмилетнюю дочь. Мать девочки стояла рядом, вытирала носовым платком слезы. У девочки тоже было заплаканное лицо. Она смотрела на папу затравленным взглядом.
Он нагнулся к ней и влепил ей пощечину.
– Юная леди не должна общаться на улице с цыганками, тем более выносить им все ценности из дома. Ты должна была находиться в школе и ждать мать.
Он сел в кресло рядом с Анной Григорьевной и ее врачом, закинул ногу на ногу, обратил строгий взор на жену.
– Так что ты говорила насчет урока физкультуры?
Катя с ужасом смотрела на дочь. Оля уже не плакала, но вся дрожала. Катя кинулась к ней, хотела взять на руки, прижать к себе, но Оля отскочила к двери. В дверях обернулась, сказала: «Простите меня». В полной тишине вышла из комнаты. Катя не пошла за ней. Она подбежала к мужу:
– Она же еще ребенок! Ты же оскорбил ее, унизил! При всех! Она же хотела, чтобы мы помирились. Она любит нас обоих, не хочет развода. Она хотела, как лучше! Лучше бы по попе отшлепать, чем так!
– Хватит! – остановил жену Вячеслав, – ты слишком мягкая для воспитания ребенка. Из-за тебя она распустилась! Ты и сама безалаберная. Ты плохая мать! Ты должна была забрать ее из школы, почему не забрала?
– Потому что у них неожиданно отменили последний урок! Отменили физкультуру.
– У тебя на все есть объяснения!
– Мы прожили десять лет, но только сейчас я по-настоящему поняла тебя! Твои изысканные манеры, улыбки всего лишь маска. А под маской эгоизм, переходящий в садизм!
– Не забывайся! Ты все еще моя жена! И тебе не удастся так просто взять и уйти от меня! По крайне мере, дочь останется со мной! Ты плохо влияешь на нее!
Выражение его лица и взгляд вызвали страх у Кати, она побледнела. Буквально через мгновение Вячеслав резко встал и улыбнулся, подошел к жене:
– Прости, ты плохо себя чувствуешь! Иди к себе отдохни, поспи. Доверься мне, ведь я твой муж. Я знаю, как надо воспитывать ребенка. Пошли, я провожу тебя.
Катя пятилась к двери, комкала в кулаке мокрый носовой платок:
– Не надо, я сама!
Она ушла. Медленно поднялась на второй этаж, сразу же зашла в комнату дочери, но ее не было. Катя пробежала по всем комнатам, они были заперты. Заглянула в ванную, в туалет. Оли нигде не было. Она долго искала ее. Нашла в прачечной между стеной и стиральной машиной. Оля молча пришла в свою комнату, легла спать. Но ей не спалось. Она почти всю ночь смотрела широко открытыми глазами в одну точку на потолке.
Гадала мне цыганка…
В пятницу 28 апреля к частному детективному агентству на Кировском проспекте города Ростова-на-Дону подъехала машина. Вышли высокий импозантный мужчина и молодая женщина, которая отчаянно грубо хлопнула дверцей машины. Не глядя на мужчину поднялась по ступенькам в детективное агентство. Он пошел за ней. Секретарь Лена Шамарина спрятала дежурную улыбку, увидев заплаканное лицо женщины и нервозность мужчины. Предложила им два бланка анкеты, но мужчина нетерпеливо дал визитку. Объяснил, что дело очень срочное, он просит принять их.
Лена оглянулась на него, стоя у двери в кабинет Трубникова, спросила, сколько лет его дочери?
– Восемь, – ответили оба, мужчина строго посмотрел на женщину и повторил, – нашей Оле восемь лет.
Лена вошла в кабинет, положила на стол перед шефом визитку:
– В приемной чета Ламейкиных. Я приняла его жену за дочь. Она в слезах, он напряжен, как натянутая струна. Просят принять их срочно.
Трубников перевел взгляд с экрана монитора на визитку, прочитал: “Ламейкин Вячеслав Иванович, генеральный директор ООО «Крепеж»”.
–
Пусть войдут.
Они не вошли, а вбежали. Женщина громко запричитала:
– Оля пропала! Исчезла наша дочь! Нужна ваша помощь!
– Присаживайтесь, – ответил Трубников, – в полицию обращались?
– Да, – сказал Ламейкин, – вчера вечером. Я был на работе. Звонит Катя: Оли нет дома до сих пор! Я сразу приехал. Вчера Оля не вернулась из школы.
– Обычно я отвожу дочь в школу и забираю, – торопливо запричитала мать, – но вчера не было последнего урока, снова отменили физкультуру. Оля позвонила мне в 11 часов сорок минут. Сказала, что уже сама едет домой на автобусе. – Недавно купили дом, – продолжала Катя, – но школу Оля пока не поменяла, чтобы завершить учебный год.
Катя отвернулась, заплакала. Ламейкин продолжил:
– Над входной дверью нашего дома установлена камера. Я просмотрел вчерашний день. Оля не вернулась из школы. Дети сказали, что она стояла на автобусной остановке, больше ее никто не видел. В школе она вела себя спокойно. Хотя последнюю неделю Оля ходила как в воду опущенная. Я отчитал ее неделю назад. Раньше никогда не наказывал, даже голос не повышал. Виноват, что накричал. Сам был в шоке. Оля на улице встретила цыганку. Та сразу сказала, что видит порчу, что над домом беда. Она может беду отвести. Мы с Катей собираемся развестись после десяти лет брака. А Оля болезненно переживает предстоящий развод. Цыганка пообещала совершить ритуал на любовь, чтобы мы не разводились. Оля вынесла цыганке ювелирных изделий и денег на полтора миллиона рублей!
– Она же хотела, как лучше! – вскрикнула Катя, – ей всего лишь восемь лет!
– И вынесла цыганке всего лишь полтора миллиона! – передразнил ее муж. – Но я виноват, что накричал на нее! Надо было погладить ее за это по головке! Я сам в шоке был! Мы недавно дом двухэтажный купили, отремонтировали, обставили! Живи и радуйся! Нет, развод! Катя требует развода!
– Я требую развода? – закричала Катя, – это ты его требуешь! Мне 30 лет! Я для тебя уже старая! Наверное, нашел себе восемнадцатилетнюю красотку!
– Успокойся, пожалуйста, не передергивай факты. Ты первая начала изменять мне!
– Я никогда тебе не изменяла! Никогда! Это твоя мамочка оговор пустила! И сама же в него поверила! Она всегда была против нашего брака!
– Катя! Мы пришли сюда ради Оли, а не для того, чтобы выяснять отношения. Мы были в полиции вчера вечером. Заявление оставили. Обратились к волонтерам. Катя, дай фотографии Оли Николаю Федоровичу. Пожалуйста, помогите нам. Найдите Олю! Я боюсь, что она отправилась на поиски цыганки, которая якобы совершила ритуал на любовь, а на самом деле обокрала нас! Ребенок, наверное, надеется уговорить цыганку вернуть все, что было в свертке.
Кстати, чтобы вы знали масштаб этого колдовского бедствия! В Ростовской области по официальным источникам, открыто практикуют «магию» порядка пяти тысяч человек! Есть магические салоны, есть бабки-знахарки, есть и цыганки. К сожалению, нет только апостола Павла на всех этих язычников.
Схема одинакова для всех возрастов. К жертве на улице подходит цыганка, говорит, что видит порчу, что может ее снять. Для этого жертва должна принести из дома в свертке самую ценную вещь. Оля собрала в газетный сверток все деньги, все ювелирные украшения, что я дарил жене, абсолютно все!
– Ты мне дарил? Это мои и только мои! Мне их родители в наследство оставили! Твои там только деньги! И то не твои, а наши общие! Наши! – Катя подошла вплотную к столу детектива и, глядя ему в глаза, продолжала, – мы десять лет прожили вместе! Я из обеспеченной семьи! Мои родители погибли в автокатастрофе. Мы продали их дом и нашу квартиру. Деньги вложили в этот двухэтажный особняк! А записал он его на мать, хотя у нее есть свой дом на Каменке. При разводе я не получу ничего! Ни я, ни Оля там не зарегистрированы! Из старого дома он нас выписал, а в новом прописать не успел! Затеял развод! Якобы я ему изменяю! Он хочет выгнать меня и дочь на улицу! И выгонит! выгонит! Но алименты на дочь ты платить должен! Ты сам похитил и спрятал где-то Олю! Ты не хочешь платить алименты!
– Дура! – в сердцах ответил Ламейкин и спохватился, посмотрел на Трубникова, тихо добавил, – извините.
– Может быть, – наконец-то вставил слово в их перепалку детектив, – девочка сбежала из дома, потому что вы постоянно выясняете отношения? У бабушки, у дедушки искали? Другие родственники есть?
– Мои родители погибли, – сказала Катя, – а его мать всегда относилась к Оле плохо. Она не любит меня, не любит Олю. Постоянно говорит, что у него еще десять таких будет! Анна Григорьевна живет теперь с нами со своей врачихой, а то у нее на Каменке ремонт: крышу меняют. Оли нигде нет. Оля побежала искать цыганку. Она осознала, что натворила, долго плакала. А я ее вместо того, чтобы утешить, тоже укорила. Ведь это были мои драгоценности! Мы бы могли на них какое-то время жить! А что теперь?
На Левенцовку в студию? Он хочет купить нам с Олей студию на окраине Ростова! Благодетель! Если бы Оля не вынесла все мои ювелирные украшения, то мы смогли бы с доплатой приобрести что-нибудь поближе к центру! Новую квартиру мы с дочерью теперь никогда купить не сможем! Хотя бы просто выжить! На алименты я в суд подам, но он найдет лазейку, отмажется законно или полузаконно! Оля любит его! Он будет похищать ее, доказывать всем, что ребенок живет у него, а потом футболить ко мне! Подумать только! Я прожила с этим вампиром десять лет!
– Выбирай выражения, Катя, – брезгливо поморщился Вячеслав, – помогите найти Олю! Я люблю дочь, волнуюсь за нее. Готов оплатить вашу помощь!
– Вы заявили в полицию о цыганке? – спросил Трубников.
– Нет, – пожал плечами Вячеслав, – у меня сейчас камералка! Впарили незаконное дробление! Налоговики совсем с ума сошли! Начали контролировать цены! Они не вправе контролировать цены по сделке реализации товара! Цена рыночная! Простите! Я не о том говорю. Я не могу отбиться от налоговой! Просто не успел до участкового дойти по поводу цыганки. А сейчас, конечно, мы все рассказали, но уже неделя прошла, цыганки давно след простыл!
– Когда в последний раз вы видели дочь? – спросил детектив.
– Вчера, то есть 27 апреля в четверг утром, – ответил Вячеслав, – мы вместе завтракали. Я поехал на работу, а Катя повезла Олю в школу. Если бы она забрала ее из школы, то ничего бы не случилось!
– Я собиралась поехать за ней, но у них отменили последний урок. Оля позвонила мне в 12 часов сорок минут, сказала, что уже в автобусе едет домой. Домой она не приехала. Кстати, когда она встретила цыганку, тоже отменили физкультуру. Учитель болен, его то замещают, то нет.
– Цыганка на камеры не попала?
– Сразу все посмотрел! – сказал Вячеслав, – нет, не попала! Наверное, она встретила Олю возле автобусной остановки.
– Мне можно посмотреть ваш дом, комнату Оли?
– Если вам это поможет, пожалуйста, хоть сейчас.
– Вы живете втроем?
– Так планировали, но, как говорится, хочешь рассмешить Господа, поделись своими планами! С нами почти все время живет теперь моя мама. Она в преклонных летах, поэтому при ней постоянно врач. Врач не живет у нас, но приходит часто.
– Мы разводимся из-за свекрови, – сказала Катя, – у него мать психопатка! Постоянно вмешивается в нашу семейную жизнь!
– Тем не менее, – строго оборвал ее Вячеслав, – мы прожили вместе десять лет!
– Потому что мои родители были живы, а ты и твоя мать побаивались их! Ты бы ничего не добился, если бы не папины связи!
– Ты забываешься, дорогая! Я всего добился сам!
Катя ответила истеричным смехом, быстро перешла на плачь. Трубников вызвал Лену, она принесла стакан воды. Пока Катя пила воду, а Вячеслав нервно пытался закурить, щелкая зажигалкой, Трубников рассматривал фотографии девочки.
– Какого цвета волосы у вашей Оли?
– Каштановые, – ответил Вячеслав.
– Темно-каштановые, – поправила его Катя, – короткая стрижка, карие глаза. Она очень ласковая и добрая, любит животных, но болезненно самолюбива. Учится хорошо, без троек. Читает сказки, приключения, любит Виталия Бианки, Сетона-Томпсона, Джеральда Даррелла. А друзей у нее почему-то нет. Мы не стали переводить ее в новую школу среди учебного года. Хотели с первого сентября. Она трудно сходится с людьми, скорее замкнутая, чем общительная. Интроверт. Я боюсь, что она увязалась за цыганами! Всех ее одноклассников обошла лично, никто ничего не знает.
– Расскажите еще раз о цыганке. Неужели ее больше никто не видел?
– Никто, – ответил Вячеслав, – Оле попалась цыганка-невидимка. Кроме Оли ее никто не видел. Я же сказал, что предполагаю, что Оля встретила ее на остановке.
– А сама Оля, что говорила?
– Ничего, – ответила Катя, – он так унизил дочь, запугал, она только плакала. Я ее расспрашивала, и на следующий день, но Оля все время путалась, сразу начинала плакать. Я тоже полагаю, что на остановке, на нашу улицу не всякий пройдет, тем более цыганка. Там только очень красивые коттеджи. Почти везде видеонаблюдение.
– Вы оба были на работе? Дома никого не было?
– Я был на работе, уже ведь сказал, что у меня налоговая! И сейчас тоже! Бухгалтера прессуют, а я здесь. Как-то все сошлось некстати, в гордиев узел завязалось!
– А я искала работу, – сказала Катя, – раньше не работала, сейчас подыскиваю. Я по специальности библиотекарь. Пока не нашла. Дома была Марина, она помогает по хозяйству, но она все время на кухне. Марина ничего не слышала и не видела. Анна Григорьевна говорит, что была вместе с врачом на процедурах. Она ставит пиявок! Мерзость такая! Я потребовала, чтобы она со своими пиявками шла к врачу на ее территорию. Они по дому ползают! Я в ванной одну нашла! У меня истерика была!
– У тебя слишком часто истерики! Ты забыла, что мы приехали сюда ради дочери? Снова скандалишь! Да, Оле надоели наши ссоры! Могла сбежать от них, но куда? Где ее искать?
– Твоя мать должна была дождаться внучку, а потом заниматься своими пиявками! Она бы не дала Оле забрать из дома все! Деньги, мои украшения! Мне их родители дарили на дни рождений, на свадьбу, оставили в наследство! А ты мне почти ничего не дарил! Так, по мелочи! Ты был нищим, а теперь стал жадным!
– Ты больше огорчена потерей ювелирки, чем исчезновением дочери! Ты плохая мать, поэтому Оля сбежала!
Трубников сосредоточенно смотрел на фотографии девочки, что лежали у него на столе. Перевел взгляд на Вячеслава, спросил:
– В какой день Оля встретила цыганку? Что вы делали в тот день?
– Она вынесла все из дома в среду, – начал Вячеслав, – да, в среду, 19 апреля. Мы вместе позавтракали. Мы всегда вместе завтракаем: я, Оля, Катя, иногда мама, если она рано встанет. Я уехал на работу первым.
– Я убрала со стола, все помыла, – мы с Олей сели в машину, поехали в школу. Я постоянно отвожу ее, потому что теперь школа далеко, но пока решили не менять. Я уже говорила. Анна Григорьевна собиралась уехать следом за нами. Вызвала такси, ждала. Мы попрощались с ней. Все было нормально, без скандалов. Свекровь запирала дверь сама. У нее свои ключи.
Я не могла подвезти ее, мы бы опоздали в школу. А потом я собиралась на собеседование по поводу работы. Обыкновенное утро. Ничего особенного. Я в тот день задержалась в связи с поисками работы. Не поехала за дочерью. Каюсь! Не смогла, надеялась, что в этот раз точно устроюсь библиотекарем хотя бы в школу. Не получилось. Я же не работала десять лет, они боятся меня брать. Вернулась днем, в третьем часу. Оля плачет навзрыд. Я тоже расплакалась, не сдержалась, укорила ее. После развода мы с ней должны уйти из этого дома. Я всегда жила в очень обеспеченной семье! А сейчас с дочерью должна уйти в студию на Левенцовку! Простите, но я до сих пор не поняла, вы согласны помочь нам?
– Да, поехали. Я должен посмотреть ваш дом, пообщаться с Анной Григорьевной и ее врачом, с Мариной.
